Cодержание

		Стр.
1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16.	Биполярный мир: конкурирующие проекты интеграции На Западе – «крещендо», на Востоке – «диминуэндо» Попутный ветер в «парус» евросоюзной интеграции, «штиль» – для постсоветской Эксперты СНГ ставят оценку: «посредственно» О рисках «нормативных» подходов к действительности Евросоюз в «каскаде» кризисов Почему сотрясается Еврозона? Иммиграция в условиях депопуляции: риски для ЕС в настоящем и будущем Как «верхи» и «низы» воспринимают проблемы Евросоюза? «Эталон интеграции» превращается в «памятник гордыне» Терминологическое «затмение»: треть жителей Европы – не европейцы?! Вызовы современности и постсоветская интеграция Плюрализации мира – плюрализм интеграционных проектов XXI век: экономическая субъектность стран или интеграционных союзов? «Локомотивы» интеграции требуются всюду Императивы для постсоветского мира Заключение Литература	2-3 3-5 5-7 7-9 10-13 14-15 15-18 19-23 24-27 27-28 28-31 31-34 34-37 37-42 42-44 44-45 46-47 47-50

К 20-летию Содружества Независимых Государств

Олег Григорьевич Буховец

доктор исторических наук, профессор,

зав. кафедрой политологии БГЭУ

Европейская и евразийская интеграция: вчера, сегодня, завтра

1. Биполярный мир: конкурирующие проекты интеграции.

Шесть с лишним десятилетий, истекших после завершения Второй мировой войны, характеризуются небывало высоким, по сравнению со всей предшествующей историей, уровнем интеграционной активности во всем мире. Начиная с конца 1940-х гг. на разных континентах и в различных регионах было запущено множество проектов по созданию стратегических интеграционных группировок экономического, политического и военного характера. Деятельность наиболее масштабных из них всецело была подчинена логике биполярного мира, установившегося в итоге Второй мировой войны.

Так, в ответ на создание в 1949 г. Западом военного блока НАТО, СССР и страны советской зоны влияния в 1955 г. создают Организацию Варшавского Договора. Другой пример. Деятельность созданного в 1957 г. Европейского Экономического Сообщества (ЕЭС) изначально вовсе не исчерпывалась одной только экономикой. В условиях, когда с 1949 г. начал действовать руководимый Советским Союзом Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), проект ЕЭС призван был подвести прочный фундамент под объединяющие Запад демократическую идентичность и приверженность к принципам свободной рыночной экономики.

Судьба и названных выше, и других, менее масштабных интеграционных объединений напрямую зависела от изменений в соотношении сил противостоящих блоков. Уже в 1970-е начале 1980-х гг. стало вполне очевидным, что «мир социализма» и его основная несущая опора – СССР – политически, экономически и идеологически хиреет, причем, как показали 1980-е гг., очень и очень быстро.

2. На Западе – «крещендо», на Востоке – «диминуэндо».

На Западе же, напротив, евросоюзная идея в этот период воспринимается уже практически как «всепобеждающая». В 1970-е - 1990-е там разворачивается настоящая «ударная стройка» по возведению «Объединенной Европы». С1972-го по 1995 г. ЕЭС, переименованный в 1993 г. в «Европейский Союз», расширялся четырежды, в результате чего общая численность его членов возросла с 6-ти до 15-ти.

С другой стороны, в европейском «соцлагере» в течение 1980-х – начала 90-х гг. постоянно усиливается процесс дезинтеграции, завершившийся роспуском Варшавского договора, СЭВ и развалом всех трех социалистических федераций (СССР, Чехословакии, Югославии), на территориях которых возникли 23 новых европейских и евразийских государства. Это тем более усилило и в Европе, и во всем мире демонстрационный эффект успехов евросоюзной интеграции.

Никак не меньшее значение для положительного имиджа Евросоюза в глазах участников многих других интеграционных объединений имели завершение (к концу 1992 г.) 7-летнего строительства единого внутреннего рынка (ЕВР), успешный ход выполнения 12-летней программы подготовки к введению единой коллективной валюты, а также создание наднациональных органов власти ЕС. Мало того, по совокупности указанных причин Евросоюз еще с начала 1990-х гг. начинает восприниматься в мире как эталонное интеграционное объединение, практическая деятельность которого способна служить для других аналогичных союзов своего рода «ноу-хау». Вот почему, как справедливо отмечает в этой связи известный российский специалист по евроинтеграции Ю.А. Борко, «Европейский союз … вступил в ХХI век как триумфатор» [1. С. 46]. В самом начале наступившего ХХI столетия это впечатление триумфа максимально усилили два события. Первое. С 1 января 2002 г. в 12-ти из 15-ти стран, тогдашних членов ЕС, началось параллельное с национальными денежными единицами хождение евро-единой коллективной валюты (в 1999-2001 гг. она употреблялась в безналичном виде как валюта рынка капиталов, межбанковских операций и деноминации госдолгов). Заметим, что среди этих 12-ти стран была и нынешняя главная «головная боль» еврозоны – Греция, которая вошла туда в 2001 г., после получения ею от специальной Комиссии экономического и валютного союза (ЭВС) высокой оценки по «критериям ее конвергенции»! [2. С. 248].

Параллельное хождение валют продолжалось два месяца, после чего немецкая марка, французский франк, голландский гульден, итальянская лира и другие национальные валюты стали достоянием прошлого. Произошло, таким образом, поистине историческое событие: впервые в мировой практике интеграции мощная группировка стран отказалась от ставших символами их экономического прогресса национальных денежных единиц в пользу единой коллективной.

Второе. Если переход на евро явился убедительным показателем глубины евросоюзной интеграции, то прием в ЕС 1 мая 2004 г. 10-ти новых членов, установивший, ни мало, ни много, как европейский, так и мировой рекорд, продемонстрировал высокую самооценку Союзом собственной способности обеспечить одновременную адаптацию к своему единому внутреннему рынку экономик такой большой группы стран. Нельзя в этой связи не напомнить следующее. В коридорах евросоюзной власти, в общественном мнении и даже в экспертных сообществах в тот период было очень широко распространено представление о том, что Евросоюзу, мол, «все по плечу».

Некоторые высокопоставленные еврочиновники с бравадой формулировали это перед масс-медиа следующим образом: «Готовы ли страны ЦВЕ к вступлению в ЕС по экономическим критериям? Безусловно, нет. Так будут ли они туда приняты? Безусловно, да!». «Верхи» Евросоюза практически не скрывали, что парадоксальность такого подхода, с точки зрения официально принятого в ЕС примата экономической интеграции над остальными ее формами, объясняется геополитическими резонами. Запад, напуганный межэтническими и межконфессиональными войнами в бывшей Югославии, общей нестабильностью в регионе ЦВЕ и перспективой независимой от него реинтеграции постсоветского пространства, рассматривал принятие в ЕС и НАТО экс-социалистических и некоторых экс-совестских государств как «политический императив для Союза, который может содействовать миру, безопасности, стабильности и прогрессу в Европе». [1. С. 47].