Глава 3. Проблемы соблюдения принципа добросовестности и справедливости в правоприменительной деятельности

3.1. Проблемы реализации принципа добросовестности и справедливости в правоприменительной практике

Введение в гражданское законодатель­ство принципа добросовестности, что оказало значительное влияние на правовые нормы, регулирующие гражданско-правовую ответ­ственность за нарушение обязательств. Так, в частности, п. 3 ст. 434.1 ГК РФ устанавливает правило: сторона, которая ведет или прерыва­ет переговоры о заключении договора недо­бросовестно, обязана возместить другой сто­роне причиненные убытки.

По вопросу применения принципа добро­совестности представляет интерес позиция, высказанная Судебной коллегией Верховного Суда РФ по экономическим спорам в опреде­лении от 15 декабря 2014 г. № 309-ЭС14-923: «Когда лицо, оспаривающее совершенную со злоупотреблением правом сделку купли- продажи, представило достаточно серьезные доказательства и привело убедительные ар­гументы в пользу того, что продавец и поку­патель при ее заключении действовали недо­бросовестно, с намерением причинения вреда истцу, на ответчиков переходит бремя доказы­вания того, что сделка совершена в интересах контрагентов, по справедливой цене, а не для причинения вреда кредитору путем воспрепят­ствования обращению взыскания на имуще­ство и имущественные права по долгам»⁵².

В данном деле шведская компания «Баш- корт АБ» требовала признать недействи­тельным договор купли-продажи долей в ООО «Бизнес-Парк», заключенный ее дирек­тором с резидентами Российской Федерации. Чтобы подтвердить факт злоупотребления правом, истец ссылался на отчуждение долей менее чем за два месяца до признания продав­ца банкротом, символическую цену продажи (10 000 руб.), дальнейшую перепродажу долей по цепочке из фирм-однодневок и физических лиц, не осуществлявших реальную предпри­нимательскую деятельность. Было также пред­ставлено решение ирландского суда, подтверж­давшее, что эти сделки были частью общего плана семьи Квинн по выводу активов с целью избежать обращения взыскания на них.

О злоупотреблении правом свидетельство­вало и обстоятельство, что покупатель перед сделкой не потребовал ни устава компании- продавца, ни выписки из реестра компаний, чтобы установить полномочия представителя продавца, что является обычной практикой делового оборота. В связи с этим, настаивал покупатель, он не знал и не должен был знать об ограничениях полномочий подписавшего лица, не известных российскому праву, и по­тому в силу ст. 1202 ГК РФ истец не может на них ссылаться. Позиция же истца заключалась в том, что речь идет не об ограничении прав, а об их отсутствии как таковых для совершения сделки.

Суды первых инстанций пришли к выво­ду, что злоупотребление правом отсутствует, а если оно и есть, то это не имеет правового значения для иска о признании сделки недей­ствительной.

В данном споре Верховный Суд Российской Федерации определил следующую позицию: презумпция добросовестности опровержима, в том числе совокупностью косвенных доказа­тельств. Таким образом, несправедливая (не­эквивалентная) цена сделки явилась одним из доказательств недобросовестности заключив­ших ее сторон⁵³.

В этой связи следует отметить, что эволю­ция принципа добросовестности участников гражданского оборота в известной мере при­вела к развитию начал справедливости и со­размерности как основных критериев граждан­ско-правовой ответственности.

В этой связи следует отметить, что эволю­ция принципа добросовестности участников гражданского оборота в известной мере при­вела к развитию начал справедливости и со­размерности как основных критериев граждан­ско-правовой ответственности.

Согласно п. 5 ст. 393 ГК РФ суд не может от­казать в удовлетворении требования кредито­ра о возмещении убытков, причиненных неис­полнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех об­стоятельств дела, исходя из принципов спра­ведливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства.

Представляет интерес следующий пример из практики. Так, отменяя решение суда и от­казывая в иске по одному из дел, судебная коллегия исходила из того, что требование истца о взыскании убытков на будущее время носит предположительный характер, не под­тверждено достоверными доказательствами, размер убытков не доказан. Ссылку суда на заключение эксперта судебная коллегия при­знала несостоятельной, ссылаясь на то, что из заключения эксперта не ясно, какая имен­но сумма необходима истцу для возмещения убытков.

С таким выводом вышестоящий суд не со­гласился по следующим основаниям. Как сле­дует из материалов дела и установлено судом, ЗАО «И» при выполнении работ по договору подряда допущены существенные недостатки, выразившиеся в нарушении проекта, требова­ний технических регламентов, отсутствии со­гласования с заказчиком замены материалов.

Проведенной по делу экспертизой установ­лено, что устранение недостатков, в частности замена силового кабеля, невозможно без при­чинения существенного вреда имуществу ист­ца. Таким образом, факт нарушения ответчи­ком обязательства и причинения истцу вреда судом установлен.

В подтверждение наличия убытков истец ссылается на то, что в связи с заменой ответ­чиком при выполнении работ без его согласия кабеля, предусмотренного договором, он по­несет расходы, связанные с демонтажем этого кабеля. Размер данных расходов, по его мне­нию, подтверждается заключением эксперта. Как следует из экспертного заключения, в стои­мость этих расходов входит стоимость работ по демонтажу и монтажу кабеля, 30 кв. м фанеры, полов, потолков, вентиляции и кондициониро­вания, лепнины.

С учетом положений ст. 15 ГК РФ и разъясне­ний Пленума Верховного Суда РФ по примене­нию этой нормы суду следовало оценить пред­ставленные истцом в подтверждение размера убытков доказательства. Отказ в иске о воз­мещении убытков в полном объеме наруша­ет конституционный принцип справедливости и лишает заявителя возможности восстановле­ния его нарушенных прав⁵⁴.

Развитие принципа добросовестности и укрепление начал справедливости в граждан­ском праве способствуют утверждению со­размерности между серьезностью санкции и тяжестью совершенного правонарушения и способствуют реализации компенсационной функции гражданско-правовой ответственно­сти. Начала справедливости и соразмерности выражаются также в учете законодательством вины кредитора (ст. 404 ГК) и просрочки креди­тора (ст. 406 ГК РФ).

Одним из последних наиболее значимых документов, каса­ющихся применения принципа добросовестности, стало Постановле­ние Пленума ВС РФ от 2 3.06.15 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Несмотря на отсутствие четкой дефиниции, в Постанов­лении указаны критерии оценки поведения как добросовестного или недобросовестного: «Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации»⁵⁵.

Учитывая тот факт, что ранее в законодательстве содержались менее определенные характеристики принципа добросовестности, можно считать указанное Постановление одной из удавшихся попы­ток законодателя заполнить возникшие пробелы в этом отношении. Еще одно значительное нововведение касается уже упомянутой пре­зумпции добросовестности. Ранее эта презумпция формулировалась следующим образом: «В случаях, когда закон ставит защиту граж­данских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются». Иными словами, добросовестность участников предполагалась при условии, что суд оценивал, осознавало ли лицо правомерность своих действий и соответствие их закону. Таким образом, при судебном разбиратель­стве участники гражданско-правового спора должны были доказать свою добросовестность.

Новая же редакция Гражданского кодекса избавила их от этой необходимости и напрямую закрепила презумпцию добросовестно­сти без каких-либо условий. В связи с тем, что таким образом сфера действия презумпции добросовестности оказалась значительна рас­ширена, Постановлением № 25 был признан не подлежащим приме­нению абзац 1 пункта 38 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29.04.10 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»⁵⁶. Ранее в этом пункте на добросовестного приобретателя (на основании ст. 302 ГК РФ) возла­галось бремя доказывания того обстоятельства, что при совершении сделки он не знал и не должен был знать о неправомерности отчуж­дения имущества продавцом, в частности принял все разумные меры для выяснения правомочий продавца на отчуждение имущества.

Однако столь широкое толкование презумпции добросовестно­сти не лишает суд возможности признать поведение лица недобро­совестным по собственной инициативе: «При этом поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при на­личии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения». В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоя­тельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном пове­дении, даже если стороны на них не ссылались.

Впрочем, из этого же положения вытекает другая проблема: с од­ной стороны, суд обязан ставить указанные обстоятельства на обсуж­дение сторон (и это соответствует принципам судопроизводства), но с другой, нет разъяснений, какое решение должно быть принято судом, если, на его взгляд, принцип добросовестности нарушен, а стороны от­рицают этот факт и не признают недобросовестного поведения.

Можно предположить, конечно, что в таком случае суд все же мо­жет квалифицировать поведение лица как недобросовестное и при­менить соответствующие санкции. Но, исходя из общей практики применения права, становится понятно, что такое решение возможно только в том случае, если из обстоятельств дела явно следует, что недобросовестное поведение не только повлияло на лиц, которые от­рицают факт недобросовестности, но и негативным образом затра­гивает права и законные интересы третьих лиц либо интересы обще­ства в целом. Таким образом, как видно из вышесказанного, в целом, все новеллы, касающиеся принципа добросовестности, имеют поло­жительный характер. Они уточняют его положение в системе зако­нодательства, критерии определения добросовестности поведения и упрощают оценку. Их введение было продиктовано необходимостью, подтвержденной сложившейся судебной практикой.

Важным и, бесспорно положительным, является и закрепление презумпции добросовестности в нынешнем, «безусловном» виде. Вместе с тем нельзя не признать, что применение и толкование прин­ципа добросовестности еще далеко от безупречного, так как с при­нятием новых законодательных актов возникают и новые правовые вопросы.

Рассмотрим для наглядности отдельные аспекты реализации принципа добросовестности в контексте предпринимательских отношений.

В первую очередь отметим случаи реализации данного принципа в связи с осуществлением договорных отношений между субъектами предпринимательского права.

Начнем с того, что участники предпринимательских отношений обязаны следовать принципу добросовестности уже на этапе заключении сделки и переговоров по ней. Так, согласно ст. 434.1 ГК РФ «сторона, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки»⁵⁷. Недобросовестным действиям на этом этапе можно назвать, к примеру, ведение стороной переговоров о заключении договора при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной, а также сообщение контрагенту неверной информации об условиях предстоящего договора, либо утаивание важных обстоятельств при процедуре его заключения, отсутствие своевременного извещения другой стороны о прекращении переговоров или же внезапное и безосновательное их прекращение. В случае возникновения проблем с заключением договора между недобросовестной стороной и третьим лицом, недобросовестная сторона несет ответственность за расходы, понесенные другой стороной в результате ведения переговоров, а также за расходы, вызванные утратой возможности заключения договора.

В качестве примера подобного рода недобросовестного поведения можно привести выдержку из Постановления восьмого арбитражного апелляционного суда от 25 декабря 2008 г. по делу № а75-3691/2008, согласно которой ООО «Кран-Центр» и ООО «Стройкомбытсервис» подписали договор купли-продажи, в соответствие с которым продавец обязался передать в собственность покупателя, а покупатель обязался принять и оплатить недвижимое имущество. Покупатель условия договора нарушил, не оплатив приобретаемое имущество, но при этом неоднократно направлял продавцу запросы с просьбой сообщить реквизиты для оплаты. После того, как покупатель обратился в суд с иском о понуждении зарегистрировать переход права собственности, продавец продал спорные объекты новому покупателю, который также незамедлительно перепродал их третьему лицу⁵⁸.

Еще одним критерием добросовестности является «верность договору», иначе говоря, принятие его участниками договора обоюдных обязательств по нему. Следовательно, отрицание признанного ранее, является недобросовестным. Венская конвенция «О праве международных договоров» закрепляет данное правило следующей формулировкой, входящей в состав международного кодификационного акта: «нельзя отрицать то, что до этого было принято и признано». Другими словами, «добрая совесть не терпит, чтобы лицо сознательно выдавало перед другими определенную волю за свою, а потом само противилось тому, чтобы она считалась его волей». Данное положение закреплено Гражданским кодексом РФ, а именно в ст. 431.1, согласно ч. 4: «сторона, принявшая от контрагента исполнение по договору и в то же время не исполнившая своего обязательства (полностью или частично), не вправе требовать признания договора недействительным»⁵⁹

Рассмотрев случаи реализации принципа добросовестности при осуществлении договорных отношений между субъектами предпринимательского права, перейдем к реализации этого принципа при защите исключительных прав на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг. Так как от грамотного использования средств индивидуализации зависят конкурентные преимущества хозяйствующих субъектов, работа по созданию и выведению на рынок узнаваемого средства индивидуализации окупает финансовые затраты по формированию на него исключительного права, поэтому принцип добросовестности должен распространяться и на такие отношения.

Так, суды признают недобросовестным поведением регистрацию широко известного, но прежде не зарегистрированного символа в качестве товарного знака. Однако, данное обстоятельство не предотвращает возникновения споров, вызванных использованием незарегистрированных обозначений.

Одной из причин таких споров является автономная регистрация обозначения в качестве товарного знака одним из участников группы или союза предпринимателей, что влечет за собой дальнейшую невозможность его использования другими участниками объединения⁶⁰.

Регистрация в качестве торговой марки известного на территории Российской Федерации, но не запатентованного ранее в Федеральной службе по интеллектуальной собственности символа также признается судами недобросовестным поведением.

Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 №2 16912/11 по делу № А40-73286/10-143-625 было указано, регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, являющиеся ложными или способными ввести в заблуждение потребителя относительно товара или его изготовителя не допускается⁶¹. Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или сходные до степени смешения с товарными знаками других лиц, заявленными на регистрацию (если заявки на них не отозваны) или охраняемыми в Российской Федерации, в том числе в соответствии с международными договорами Российской Федерации, в отношении однородных товаров и имеющими более ранний приоритет

В вышеизложенном примере спора суд применил системное толкование норм гражданского законодательства признав регистрацию данного товарного знака недобросовестным.