1770-1810-Е годы: первая радикальная трансформация американской политической власти

Вопрос о политической власти оказался центральным в эпоху Войны за независимость и образования США. Среди многих историков распространено мнение, которое подтверждается разнообразными источниками и которое представляется верным, что намерения американской элиты ограничивались ликвидацией колониальной зависимости от Англии и концентрацией несколько подновленной политической власти в собственных руках. Но едва начавшись, революция сразу приобрела собственную логику и инерцию, которые привнесли радикальные политические изменения [15].

С начала революции впервые в американской истории нижние и средние слои белого населения заняли (для элиты это было полной неожиданностью) самостоятельную политическую позицию и стали успешно воздействовать на политическую власть. На том этапе американцы, как отмечал Дж. Адамс, меньше всего думали о "консолидации огромного континента под началом единого национального правительства". Напротив, они были уверены, что бывшие колонии, ставшие тринадцатью суверенными государствами, навсегда останутся "конфедерацией государств, каждое из которых будет иметь собственное правительство" [16]. По этой причине на "внутреннем фронте" они поставили целью наилучшее обустройство каждого из штатов. Во всех штатах были одобрены республиканские конституции. Повсеместно был снижен имущественный ценз для избирателей, в ряде случаев весьма существенно. Важным демократическим нововведением было расширение во многих штатах норм представительства западных территорий, в результате чего влияние малоимущих слоев на политическую власть еще более усилилось. Показателен пример Пенсильвании, одного из крупнейших штатов: до революции более зажиточные восточные районы имели в ассамблее 26 депутатов, а западные графства, где проживала половина колонистов, только 15; согласно же нормам представительства по конституции штата 1776 г. восточные графства имели в законодательном собрании 24 места, а западные - 48 [17].

Эти быстрые демократические нововведения привели к серьезному изменению социального состава политической власти, в первую очередь и по преимуществу нижних палат законодательных собраний. По подсчетам Дж.Т. Мейна, доля представителей верхнего класса в нижних палатах снизилась с 60 до 35%, а представительство фермеров и ремесленников увеличилось с 20 до 40% [18]. Демократы попытались также возвысить нижние палаты над верхними. Многие из них вообще высказывались за создание законодательного собрания из одной палаты, что означало уравнение представительных прав разных экономических классов, а на практике давало возможность нижнему и среднему классам даже возвыситься над верхним. Такое предложение получило воплощение в Пенсильвании, Джорджии и Вермонте, но в остальных штатах была установлена двухпалатная законодательная власть. В верхних палатах (сенатах) преобладание верхнего класса, благодаря более высокому имущественному цензу для сенаторов, сохранилось, но по заключению того же Мейна, сенаты революционного периода, как правило, не решались вступать в оппозицию к нижним палатам [19].

Сторонникам демократических нововведений удалось пересмотреть традиционную формулу разделения властей, которая возвышала исполнительную власть над законодательной, и добиться с помощью конституций революционного периода возвышения уже законодательной власти над исполнительной. Они же добились и максимально частого (в случае нижних палат - ежегодного) переизбрания законодателей, которые были гораздо более зависимы от избирателей, нежели губернаторы. Вследствие этих и других политических нововведений, средние и нижние слои сумели в существенной мере поставить политическую власть на службу своим интересам. В большинстве штатов были приняты различные экономические законы, так или иначе облегчавшие положение средних слоев, должников из числа фермеров и ремесленников, и ущемлявшие интересы верхнего класса, в первую очередь кредиторов.

Революционный период стал уникальным примером того, как нижние социальные группы сумели добиться определенного перевеса над верхними в борьбе за политическую власть. Но это скорее исключение из правил политической конкуренции в США, обнаруживающееся, кстати, и в истории других стран и заключающееся в целом в том, что в буржуазном обществе нижние группы получали шанс навязать свою роль в революционных и турбулентных ситуациях, когда верхние группы утрачивают привычные способы контроля над властью, оказываются в состоянии растерянности, уступают нижним группам в значительной степени потому, что нуждаются в поддержке большинства в достижении важных стратегических целей (в период Американской революции - победы над Англией).

Политическое возвышение малоимущих слоев являлось головной болью для американской элиты на протяжении всей Войны за независимость. Но только после ее завершения она получила реальную возможность серьезного изменения баланса сил и политической власти в свою пользу. Устремления элиты воплотились в федеральной Конституции 1787 г. Историки выставляли разные оценки мотивам и результатам деятельности авторов конституции, при этом некоторые приравнивали ее к триумфу демократии, а другие полагали, что ее принятие нанесло демократии сокрушительное поражение.

Ч. Бирд, наиболее известный представитель критической школы, проанализировав экономические интересы 55 участников филадельфийского конвента 1787 г., выработавшего Конституцию США, пришел к выводу, что они отражали волю четырех верхних групп: финансового капитала, владельцев государственного долга, мануфактуристов, торгово-купеческих кругов [20]. У Бирда оказалось много последователей, но еще больше критиков. Они доказывали, что Бирд нарисовал упрощенную картину социального состава конвента 1787 г., объявив, будто на нем доминировали владельцы денежного капитала и государственного долга, заинтересованные в спасении с помощью сильного государства личных средств. В действительности социальный состав конвента, как и его социальная поддержка были более широкими [21]. Доказывалось, что участники конвента, отклонив демократию "большинства", создали более высокий образец "плюралистической демократии", обеспечивавшей право на равное представительство самых разных социальных интересов [22]. Наконец, указывалось, что отцы-основатели руководствовались передовыми принципами Просвещения [23].

По моему заключению, однозначные оценки не могут выразить сути и характера Конституции 1787 г., а мотивация и идеология авторов конституции были достаточно сложны и покоились на трех главных основаниях. Первое среди них - безусловная заинтересованность в перераспределении политической власти в пользу американской элиты. Второе - приверженность доктринам Просвещения, твердое намерение создать механизмы, предотвращающие возможность утверждения в США политического деспотизма или даже авторитарного правления. Наконец, третье основание - политический реализм, проявившийся в желании и способности соразмерять свои собственные мировоззрение и позиции с политическими установками и мнениями, укоренившимся в Северной Америке в революционный период.

Политический реализм необходимо было проявлять уже по той очевидной причине, что проекту федеральной Конституции предстояло пройти процедуру утверждения на ратификационных конвентах штатов, которые избирались людьми, одобрившими раньше демократические нововведения революции. Эта реалия повлияла на оформление долговременной стратегии политического поведения американской элиты: отстаивая и утверждая свои интересы, она должна была иметь в виду и необходимость достижения определенного общественного договора со всем гражданским сообществом. Данная стратегия и воплотилась в федеральной Конституции, которая, как представляется, может быть определена как двойной общественный договор: во-первых, между различными группами американской элиты, по-вторых, между элитой и всем гражданским сообществом.

Участники конвента решительно отказывались называть себя демократами, а многие осуждали демократию, требуя покончить с "демократическим деспотизмом", возобладавшим, по их мнению, в годы революции. Но когда дело дошло до реального ограничения демократических нововведений революционной эпохи, конвент проявил политическую осторожность и расчетливость. Так, несмотря на то, что многие участники осудили расширение избирательного права конституциями штатов, конвент сохранил его, как подтвердил он и расширение представительства западных районов. Конвент одобрил выборность всех органов власти и полную отмену монархического начала (оно поддерживалось некоторыми делегатами). Объявив республиканизм краеугольным камнем американской системы, делегаты вместе с тем попытались провести различие между ними и демократией. На практике это вылилось в противопоставление известной тогда модели демократии, уходившей корнями к древнегреческому полису, новой модели. В дальнейшем исследователи и политические мыслители стали различать их как модели прямой и представительной демократии.

Таким образом, одобренная конвентом модель включала начала представительной демократии, но одновременно это была элитарная демократия, ибо большинство представительных институтов оказались под контролем именно элиты, причем весьма узкой. Рядовой электорат, состоявший из белых мужчин, удовлетворявших определенному имущественному цензу, избирал только палату представителей. Избрание сенаторов, членов верхней палаты, было вверено законодательным собраниям штатов. Избрание президента, главы исполнительной власти, было доверено выборщикам, назначаемым в соответствии с порядком, определенным самими штатами. В большинстве штатов корпус выборщиков стал формироваться легислатурами. Конвент предпринял показательную ревизию концепции разделения властей. В отличие от модели революционного периода, резко возвысившей законодательную ветвь, конвент максимально усилил исполнительную власть, сосредоточив ее к тому же в руках одного человека - президента.

Настороженное отношение участников конвента к демократическим нововведениям революционной эпохи проявилось в отказе включить в федеральную Конституцию Билль о правах, наличествовавший во всех конституциях штатов. В глазах критиков это оказалось самым уязвимым местом филадельфийского документа. Во время обсуждения его ратификационными конвентами штатов большинство среди них соглашались одобрить Основной закон только при условии дополнения его Биллем о правах. Американские отцы-основатели вновь пошли на уступку обществу. В 1789 г. Дж. Мэдисон внес на рассмотрение Конгресса США проект дополнения федеральной Конституции первыми десятью поправками, которые и стали известны как Билль о правах.

Одним из важнейших на конвенте в Филадельфии оказался вопрос о соотношении прерогатив штатов и центрального правительства. Сторонники сильного федерального государства добились успеха в двух важных пунктах: конституция широко определила права центрального правительства, во-первых, и провозгласила верховенство (супрематию) федерального права над правом штатов - во-вторых. Таким образом, Основной закон США был возвышен над более демократичными конституциями штатов (впоследствии их принципы были также приведены в соответствии с более умеренной государственно-правовой моделью).

Важнейшим нововведением в американскую политическую систему постреволюционного периода явилось оформление в 1790-1810-е годы двухпартийной системы, участниками которой стали Республиканско-демократическая партия во главе с Джефферсоном и партия федералистов. Ее возникновение привело к созданию модели политического плюрализма, характерной для всех последующих этапов американской системы. Включенные в модель участники разделились на активных и пассивных. В качестве активных выступали разные группы элиты, сформировавшие две национальные партии, конкурировавшие в борьбе за власть и пытавшиеся заручиться поддержкой гражданского общества. В качестве пассивных участников оказывались различные слои электората, отдающие предпочтение той или иной элитной группе. Эта модель имела как сходство (лидерство элитных групп), так и отличия от колониальной модели.

Элитные группы новой модели разделяло различие социально-экономических интересов (федералисты отстаивали финансово-промышленные интересы, а джефферсоновские республиканцы - аграрные). Между ними были и политические различия: федералисты были сторонниками консервации и сокращения демократических нововведений революции, а республиканцы - сторонниками их расширения. Наконец, обе партии предлагали избирателям для одобрения своеобразный контракт, в котором так или иначе учитывались массовые социальные интересы.

При том, что джефферсоновцы в большей степени учитывали интересы средних и нижних слоев белых американцев, они, как и федералисты, по своему социальному составу [24] и методам политического правления были элитарной партией. Способы выдвижения обеими партиями кандидатур на высшие государственные должности (через узкие кокусы), подбора и назначения государственных служащих невозможно назвать демократичными. Роль избирателей в политическом процессе была незначительной, а и политическом управлении вообще отсутствовала. Но элита, сохранившая, как и в колониальный период, главенство в системе политической власти, приобрела новые важные характеристики. Так или иначе, прямо или опосредованно, ее формирование было связано с выборным механизмом, а практика семейного "наследования" политических постов сошла на нет. В отличие от колониальной эпохи, в постреволюционный период возникает реальный "политический рынок" и полнокровная политическая конкуренция элитных групп.