Доктор юриспруденции

Дружба с Гердером и товарищами по университету, занятия естествознанием, собирание народных песен Эльзаса, увлечение пасторской дочерью Фридерикой Брион — всего этого было достаточно, чтобы отвлечь Вольфганга от его главной цели, но он не забыл о ней и к сроку представил диссертацию по государственно­му праву, написанную по-латыни. В своих мемуарах Гете сам рассказал, что она представляла собой.

По его словам, он с детства наблюдал, как духовен­ство ссорится то с государством, то с общиной. В дис­сертации, носившей название «О законодателях», уста­навливается, какая из этих сил — духовенство, светская феодальная власть или, наконец, граждане — должна играть главную роль в создании законов. Решение, данное Гете, опиралось на «Общественный договор» Рус­со, но, по понятной причине, Гете не назвал нигде крамольного автора, вдохновлявшего его при написа­нии диссертации.,

Ее основной тезис гласил: «Государство, законода­тель, вправе устанавливать определенный культ, в со­ответствии с которым должно действовать и поучать духовенство; миряне же обязаны внешне и в местах общественных точно следовать этому культу, причем не надобно допытываться, что каждый в отдельности думает, чувствует и полагает. Таким путем,—пишет Гете в автобиографии, — думалось мне, сразу будут устранены все коллизии» (3, 399).

Нам теперь основной тезис Гете представляется весьма умеренным. Но для его времени диссертация была вызывающе бунтарской, ибо роль духовенства в ней была сведена до минимума, религия вообще рас­сматривалась не как установление небес (Вольтер и французские материалисты сыграли в этом свою роль), а как «культ», введенный законодателями, королями, могущественными властителями. В диссертации утвер­ждалось, что государство и церковь не имеют права вмешиваться в личные убеждения граждан.

Декан факультета счел работу «довольно опасной и кончил советом не публиковать таковую в качестве академической диссертации» (3, 400),— вспоминал Гете. Было решено ограничиться устной защитой, которая прошла благополучно 6 августа 1771 года, и Гете полу­чил французскую степень лиценциата, соответствовав­шую немецкой степени доктора. Отныне он официаль­но титуловался как доктор юриспруденции или доктор прав.

14 августа того же года Гете покинул Страсбург и вернулся вскоре в родной Франкфурт. Здесь он был включен в адвокатуру с правом ведения самостоятель­ных дел. После возвращения домой Гете подружился с Иоганном Генрихом Мерком (1741 — 1791), которого прозвал за его нрав и критически острые суждения Ме­фистофелем.

А в мае 1772 года по желанию отца Гете отправля­ется для юридической практики в Вецлар, где находился так называемый Имперский суд — юридическая организация, служившая высшей инстанцией для ре­шения спорных дел. Спустя год с небольшим, в сентя­бре 1773 года, Гете вернулся во Франкфурт.

Деятели «бури и натиска»

В начале 1773 года вышел из печати «Гец фон Берлихинген», осенью 1774 года появился роман «Страда­ния юного Вертера», и эти произведения сразу сдела­ли Гете самым знаменитым немецким писателем. Пя­тилетие 1771 — 1775 годов было исключительно плодо­творным периодом в литературной деятельности Гете. Правда, он публиковал далеко не все написанное им, но и того, что появилось в печати, было достаточно, чтобы сделать его признанным главой литературы «бури и натиска».

Все примыкавшие к этому движению писатели были полны ненависти к мелкопоместному феодализму со­временной Германии. Их возмущали несправедливости существующего строя, бесправие буржуазии и народа, произвол властей, налоговый грабеж, насильственная вербовка солдат, которых затем целыми полками про­давали за границу.

Впрямую осуждать всю несправедливую социальную систему было опасно. Писатели предпочитали изобра­жать судьбы отдельных людей, частные случаи деспо­тизма, но читатели сами легко догадывались, что изо­бражение отдельных проявлений несправедливости та­ило отрицательное отношение ко всему строю. Если писатель осмеливался открыто обличать несправедли­вость, его могла постигнуть судьба Х.-Д. Шубарта, ко­торого герцог Вюртембергский на десять лет без след­ствия и суда заточил в крепость.

Демократический характер движения сказывался в том, что героями литературных произведений стали представители различных социальных групп, подвергав­шихся угнетению,— бюргеры, домашние учителя, сол­даты.

У движения была широкая эстетическая программа, разработанная в первую очередь Гердером и поддер­жанная Гете и его сверстниками.

Гете окружала плеяда молодых писателей. Одним из наиболее даровитых был Фридрих Максимилиан Клингер (1752 — 1831); впоследствии название его пьесы «Буря и натиск» (1777) было использовано для обозна­чения всего нового литературного направления. Герой пьесы Карл, взявший имя Вильд (что означает «дикий»), отличается смелостью, независимостью, благородством и бунтарским духом. Он был первой моделью типа героев, самым прославленным из которых стал Карл Моор в «Разбойниках» Шиллера.

Видным представителем движения был Якоб Миха­эль Рейнгольд Ленц (1751 — 1792) —поэт, драматург, ли­тературный критик. Духом социального протеста про­тив гнета и неравенства проникнуты его драмы «До­машний учитель» (1774) и «Солдаты» (1776). Для фор­мирования литературной программы «бури и натиска» большое значение имели его анонимно напечатанные «Замечания о театре» (1774), настолько близкие по духу взглядам Гете, что их даже одно время считали сочинением автора «Геца фон Берлихингена».

Генрих Леопольд Вагнер (1747 — 1779), романист и драматург, приобрел некоторую известность драмой «Детоубийца» (1776), сюжет которой ему подсказал Гете, к тому времени уже написавший первый вариант «Фауста», где, как известно, также есть подобная ис­тория. Но так как «Фауст» еще не был напечатан, то «приоритет» остался за Вагнером. Вспоминая об этом, Гете написал в «Поэзии и правде»: «Это был первый случай, когда у меня из-под носу похитили мой замы­сел. Я рассердился, но долго зла ему не помнил. Впослед­ствии мне не раз приходилось сносить такие хищения замыслов и наметок, но при моей медлительности и склонности выбалтывать свои планы и намерения я не считал себя вправе на это обижаться» (3, 510).

Долголетним другом Гете был философ и романист Фридрих Генрих Якоби (1743 — 1819), который создал литературный портрет творца Вертера в своем романе «Письма Эдуарда Альвиля» (1776).. В этом произведе­нии и в более знаменитом «Вольдемаре» (1779) он от­дал значительную дань культу чувствительности. Во втором романе, изображающем героя, испытывающего влечение одновременно к двум женщинам, Якоби отра­зил ситуацию, в которой оказался сам; она послужила одним из источников сюжета для драмы молодого Гете «Стелла».

Гете дружил со швейцарским священником Иоган­ном Каспаром Лафатером (1741 — 1801), создателем тео­рии физиогномики, согласно которой внешность чело­века, особенно форма головы и черты лица, связана с характером. Гете даже нарисовал несколько лиц и на­писал стихи для «Физиогномических фрагментов» (1775 — 1778) Лафатера. Опровергнутая ныне наукой тео­рия Лафатера привлекла Гете как одно из подтверждений идеи всеединства природы, но еще больше увлекало его в Лафатере гражданское мужество, проявившееся в его борьбе против ландфогта Ф. Гребеля, притесняв­шего жителей Цюрихского кантона. Лафатер добился его смещения.

Общность политических взглядов сблизила Гете в первой половине 1770-х годов с двумя бунтарски на­строенными аристократами — графами Кристианом и Фридрихом Леопольдом Штольбергами. Однажды Гете провозгласил с ними тост за то, чтобы пролилась нако­нец кровь тиранов.

Известность, приобретенная Гете, привлекала к не­му многих незаурядных людей. Больше всего ему по­льстило, что его удостоил посещением высокопочитаемый корифей немецкой литературы Клопшток.

Из всего окружения Гете во Франкфурте ближе всех ему был Мерк, издававший журнал «Франкфурт­ские ученые записки». Гете напечатал здесь несколько рецензий, написанных в духе идеологии «бури и на­тиска». Манифестом движения «бури и натиска» явил­ся небольшой сборник «О немецком духе и искусстве», изданный Гердером в 1773 году. Он включал статьи Гердера об Оссиане и песнях древних народов и Шекспире, статью Гете «О немецком зодчестве» и «Размышления о древней немецкой истории» Ю. Мёзера.

В сборнике утверждались принципы национальной самобытности искусства, необходимость следовать на­родным традициям и, вместе с тем, декларировалось пра­во гения на оригинальность. Выше говорилось о стать­ях Гердера и Гете. Историк Мёзер напоминал о демокра­тических традициях старины. Маленькая книжечка трех авторов знаменовала новую ступень в развитии немец­кой литературы. Но дело не ограничивалось деклара­циями. Новое движение сильнее всего заявило о себе гениальными творениями молодого Гете.