Интуиция и органическая форма

Когда Гете говорил, что Гердер познакомил его с новыми идеями, он имел в виду также и взгляды весьма своеобразного немецкого мыслителя Иоганна Георга Гамана (1730—1788). Яркий представитель бюргерской интеллигенции, мыслитель, враждебный университетской философии, Гаман отличался редкой оригинальностью, сказывавшейся уже в языке его причудливо написанных трактатов. Решительный про­тивник рационализма, он отвергал все современные школы философии, считая их неспособными проник­нуть в самую глубь вещей.

«Северный маг», как его прозвали современники, в своих «Достопримечательных мыслях Сократа» (1759) утверждал идею глубочайшего внутреннего единства, составляющего существо мировой жизни. Природа и человек едины; в самом человеке также осуществляет­ся этот закон единства. Однако единство не означает единообразия. Наоборот, повсюду наблюдаются про­тиворечия, и тщетно пытается разум их разрешить или примирить. Жизнь и человека надо постигать в их противоречивости, не стремясь найти всему объясне­ние.

Гете писал в «Поэзии и правде»: «Принцип, к ко­торому восходят все высказывания Гамана, сводится к следующему: «Что бы человек ни задумал совер­шить — в действиях, в словах или как-нибудь еще, — должно проистекать из объединения всех сил; разроз­ненное—порочно» (3, 433). Гердера и Гете увлекала идея мирового единства, им был близок антирациона­лизм Гамана, его утверждение, что все существующее индивидуально, а индивидуальность всегда остается не­сколько таинственной. Эту тайну нельзя, да и невоз­можно постигнуть разумом, ибо сущность личности об­наруживается не в мышлении, а лишь в чувстве. Чувство — основа бытия, оно пронизывает все существующее. Поэтому не разум, а эмоция — высшее выражение лич­ности.

Язык всегда изначально служил прежде всего выра­жением чувства, и поэтому первой естественной фор­мой, в которую это отлилось, была поэзия, — утверж­дал Гаман в «Крестовых походах филолога» (1762). «Поэзия — это изначальный язык человеческого ро­да»,— писал Гаман. Первобытное мышление образно, то есть поэтично и художественно по самой своей при­роде. «В образах заключается главное сокровище чело­веческого познания и наслаждения»,— гласит один из афоризмов Гамана.

Своей оригинальностью, отрицанием порядка и ус­ловностей Гаман сам являл образ гениальной личности, в которой воплотился идеал «бури и натиска».

В идеях Гердера и Гете о поэзии и драме нетрудно увидеть прямое влияние Гамана. Истинное творчество не следует заранее данным образцам художественной формы. Поскольку побуждением к творчеству является чувство, оно, изливаясь непосредственно, само опреде­ляет форму произведения. А так как чувство нельзя сковать, то поэт не обязан считаться с существующими предписаниями, с правилами риторики и поэтики. Пря­мое выражение такого взгляда на поэзию дано в «Фау­сте», причем в той части, которая была написана в начале 1770-х годов. Фауст наставляет своего ученика Вагнера:

Где нет нутра, там не поможешь потом.

Цена таким усердьям медный грош.

Лишь проповеди искренним полетом

Наставник в вере может быть хорош.

А тот, кто мыслью беден и усидчив,

Кропает понапрасну пересказ

Заимствованных отовсюду фраз,

Все дело выдержками ограничив.

Он, может быть, создаст авторитет

Среди детей и дурней недалеких,

Но без души и помыслов высоких

Живых путей от сердца к сердцу нет.

Когда всерьез владеет что-то вами,

Не станете вы гнаться за словами...

(2, 26—27. Перевод Б. Пастернака)

Гердер, Гете и другие участники движения «бури и натиска» придерживались принципа органической формы художественного произведения, согласно которому непостижимая внутренняя сила, обусловленная в поэте и художнике его единством с мировой жизнью, с жиз­нью природы, таинственным образом сама творит внеш­нее облачение душевных стремлений, волнующих его душу и требующих внешнего выражения. Гете сохранил приверженность этой идее до конца жизни, хотя впо­следствии по-разному понимал, какою должна быть форма. Рассказывая в автобиографии о развитии своих взглядов на искусство, он откровенно пишет, что ста­тья «О немецком зодчестве» была написана под непо­средственным влиянием Гердера и Гамана. А подводя итоги художественным прозрениям того времени, Гете заключает в автобиографии, написанной, напомним, сорок лет спустя: в любом словесном произведении «главное — основа, смысл, внутреннее содержание, об­щая направленность.¹ В этом-то и состоит исконное, бо­жественное, действенное, неприкосновенное, неистре­бимое; и никакое время, никакие внешние влияния или причины не могут изменить внутреннюю прасущность или, по крайней мере, способны воздействовать на нее не больше, чем телесная болезнь способна нанести ущерб исконным достоинствам благородной души» (3, 429).

Такова основа органической формы, как ее понимал Гете. При всех переменах, происходивших в его взгля­дах, это оставалось у Гете неизменным.