Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Читателю предъявлены свидетельства источников о взаимоотношениях сибирских «обществ» XVII в. с местны­ ми и центральными властями. Отношения эти носили раз­ личный характер — от повседневного сотрудничества в профессиональной, административно-фискальной и иных сферах до постоянной упорной борьбы миров против кор­ румпированности и некомпетентности властей, нескольких отчаянных попыток «воевод из Сибири вывести» и все уси­ ливавшейся тенденции уйти за пределы воеводской досяга­ емости.

При знакомстве с источниками встает законный вопрос: в какой мере рисуемая ими картина отражает сибирскую специфику, а в какой — свидетельствует о проявлении об­ щерусских закономерностей.

Понятно, что для детального рассмотрения этой важной проблемы необходим предварительный анализ по другим регионам страны. Между тем, как уже отмечалось, в исто­

словского по поморской общине. Однако некоторые общие соображения все же рискнем высказать.

Исключительная сплоченность сибирского всеуездного мира, объединявшего общины разных сословий, восходила к древним общерусским традициям, но стойкость и специ­ фика бытования этих традиций во многом зависели от мес­ тных условий на востоке страны. К последним относятся почти полное отсутствие здесь крепостнических отношений и наследственного дворянства, доминирующая роль служи­ лых по прибору, широкие возможности для миграций, внутренней колонизации и ухода на неподконтрольную ад­ министрации территорию, крайняя заинтересованность Мо­ сквы в получении ясака и развитии местного сельскохозяй­ ственного производства. Поэтому среди сословно-предста­ вительных организаций Сибири не было уездных дворян-

351

ских сообществ, столь важных для Центральной России, выступавших во главе земщины в ряде восстаний средины XVII в. Но отсюда же следовало и то, что социальный ан­ тагонизм в сфере восставших, обусловивший завершение бунтов средины XVII в. принятием продворянского, крепо­ стнического Уложения 1648 г., в Сибири ощущался гораздо слабее. Поэтому и во второй половине XVII в. здесь было больше условий для сохранения относительного единства «всей земли», что ярко проявилось в ходе сибирских вос­ станий конца XVII в.

Важнейшая роль, которую играли сибирские служилые по прибору не только в военно-административной, но и в экономической жизни региона, обеспечила им доминирую­ щее место в мирской, земской деятельности. При этом су­ щественной оказалась близость демократических традиций казачьего круга и сельской общины. К тому же общая тен­ денция к сближению положения служилых по прибору с положением крестьян и посадских усиливала реальное единство интересов этих слоев и, следовательно, весомость мирского голоса. Хотя миграционные процессы были кон­ стантой всего хода русской истории, в Сибири XVII в. вла­ сти приходилось серьезнее задумываться над возможностью ухода налогоплательщиков вообще за пределы ее досягае­ мости, а общины могли упорнее отстаивать представления земледельцев о своем праве добиваться наилучших усло­ вий хозяйствования, в том числе и путем более или менее законных миграций.

Однако приведенный материал свидетельствует не только о сибирской специфике, но и о жизненности на вос­ токе страны общерусских закономерностей. Хорошо видно, что взаимоотношения миров с местной и центральной вла­ стью подчинялись единым для России принципам сословно­ представительной монархии. Так, во многом сходными бы­ ли и внутренние структуры общин, и их объединение в об­ щесословный уездный мир. Давно уже отмечалась преемст­ венная связь общин государственных крестьян Поморья и Сибири, объединений служилых по прибору юга и востока страны. Особенно важно, что общим для страны являлось право челобитья миров перед центральной властью на зло­ употребления или некомпетентность местных властей. Си­ бирские документы идут здесь в общем ряду русских доку­ ментальных источников, как в бурные, так и в более или менее спокойные дни.

Многие принципиальные моменты «мирских» восстаний средины XVII в. присутствовали в движениях по обе сторо­

352

ны Урала. Общины, хотя и разные по своему социальному составу, везде стояли во главе протестов, которые осущест­ влялись в традиционных мирских формах. Разработка и принятие требований «обществ» к властям всюду проходи­ ли на собраниях, подчас весьма шумных и бурных, консти­ туировавшихся как мирские сходы, круги. Претензии оформлялись как традиционные мирские челобитные, вос­ ставшие в Европейской России, как и в Сибири, составля­ ли «одиначные записи». Почти везде расправа с «мирски­ ми смутчиками и государевыми изменниками» принимала древнюю форму «потока и разграбления» по общинному («вечевому») приговору.

Управление восставшим городом в сходных мирских формах осуществляли «земские судейки» в Пскове и «мир­ ские советники» в Томске.

Общими в разных регионах страны были и константы народного политического сознания, лежавшие в основе мирских представлений о государственных обязанностях разных сословий, о справедливых и несправедливых побо­ рах, о «добрых» и «плохих» администраторах, об «истин­ ных» и «ложных» монархах, о совместной борьбе царя и народа с феодально-бюрократическим средостением между ними. Поэтому борьба с плохими боярами и воеводами во всей России почиталась мирами истинно государственным, государевым делом, а восставшие в Томске и Москве в одинаковых выражениях упрекали нерешительных в том, что они государю добра не желают.

Наконец, не было сибирской спецификой повседневное участие выборных представителей общин в делах местного управления, как и отстранение недобросовестных админи­ страторов по мирским жалобам.

Таким образом, взаимоотношения между сибирскими «обществами» и властями, при всей их специфичности, следует рассматривать как часть общерусского политиче­ ского строя и механизма управления сословно-представи­ тельной монархии.

Складывание этого строя на Руси уходит далеко в глубь веков. Участие представителей местных миров в на­ местничьем управлении предусматривается уже в первых дошедших до нас уставных грамотах, еще до завершения процесса создания единого Русского государства и возник­ новения первых приказов. Такое участие подтверждается как важнейший принцип механизма власти в «великокняже­ ском» Судебнике 1497 г. и в «царском» Судебнике 1550 г. В ходе прогрессивных реформ 50-х гг. XVI в. эта систе­

353

ма оформляется применительно к новым политическим ре­ алиям Московской Руси и исчезает лишь в петербургский период русской истории. Опричный террор не смог на сколько-нибудь длительное время устранить из жизни на­ циональные традиции земского самоуправления, хотя и привел к возникновению противного их духу крепостниче­ ства. Но выход из обусловленного опричниной хозяйствен­ ного и политического кризиса был найден лишь земщиной на базе восстановления и развития сословно-представи­ тельных начал монархии.

В правление Михаила Федоровича представительство мирских организаций, «всей земли», занимало традицион­ но значительное место в жизни страны и ее системе управ­ ления. Но одновременно усиливались и противоположные тенденции, шло укрепление позиций столичной аристокра­ тии, росло влияние приказного и воеводского аппарата. Княжеско-боярская и дьяческая бюрократия демонстриро­ вала стремление обособиться от традиционных для сослов­ но-представительного строя обратных связей в управлении, обусловленных правами земщины, подмять ее под себя. Миры отстаивали свои права в постоянной упорной борьбе, умело используя в ней и противоречия интересов цент­ ральной и местной власти, и реальную неспособность все еще сравнительно слабого бюрократического механизма управлять огромной страной без опоры на органы земского самоуправления. Органы эти, придававшие необходимую гибкость всей государственной машине, были не только весьма дееспособны, но и опасны для феодальной монар­ хии. В соответствии с народными политическими представ­ лениями миры, хотя и признавали необходимость «глав­ ных» служб, повинностей и податей каждого сословия, вместе с тем решительно противостояли любому их увели­ чению, расширению, т.е. укреплению феодального, а тем более крепостнического гнета, бесконтрольности воевод­ ской власти, центральной бюрократии.

Динамичное противоречие это разрешалось в ходе по­ вседневного сотрудничества и повседневной борьбы сторон. Миры являлись главным препятствием разгулу разруши­ тельного корыстолюбия воевод, но они отчаянно сопротив­ лялись и вполне одобряемому Москвой «законному» укреп­ лению их власти. В средине XVII в. противоборство это во многих городах от столицы до Сибири привело к цепи крупных восстаний, с которыми правительству с трудом удалось справиться, применив не только силу, но и поли­ тику вынужденных уступок земщине. Соборное уложение

354

1649 г. подтвердило фундаментальное право мирского че­ лобитья на «плохого» администратора, удовлетворило мно­ гие требования посадских общин и прежде всего дворян­ ских сообществ, возглавивших движение во многих городах Европейской России. Но одновременно принятие этого ко­ декса усиливало власть бюрократического аппарата и кре­ постнические тенденции. Недаром и в абсолютной монар­ хии XVIII в. Соборное уложение будет играть роль основ­ ного свода законов. Для сословного представительства пер­ спективы ухудшались.

В Сибири, где почти не было ни наследственных дво­ рян, ни крепостных зафиксированные в Уложении соци­ альные противоречия сказывались слабее, а мирские тра­ диции сопротивления воеводским злоупотреблениям были очень сильны и во второй половине XVII в. Уже накануне петровских преобразований государственной власти серия мощных выступлений восточно-сибирских миров переросла в отчаянную попытку «воевод из Сибири вывести» (мотив этот прослеживался и ранее).

Неизбежные реформы Петра Великого завершили на­ метившуюся перед этим тенденцию замены государствен­ ной машины сословно-представительной монархии абсолю­ тистским бюрократическим аппаратом власти. В админист­ ративном механизме петербургской России XVIII в. город­ ская община преобразовывалась на совершенно новых принципах и ей, как и сельскому миру, отводилась роль низшего административно-полицейского звена, абсолютно послушного органам центральной и местной власти.

Отсутствие специальных исследований, выполненных на современном научном уровне, не позволяет конкретно оценить, в какой мере в XVIII в. удалось воплотить в жизнь этот стройный бюрократический идеал. Напомним лишь, что сам главный создатель этой системы хорошо ви­ дел ее принципиальные пороки: отсутствие обратных свя­ зей действенного контроля в механизме власти, делавшее неизбежным колоссальное казнокрадство, растущую непо­ воротливость, некомпетентность и безынициативность все­ го аппарата. Всю свою жизнь яростно борясь с этими поро­ ками, Петр перепробовал массу средств — от пресловутой дубинки до сложной системы инквизиторов, фискалов, прокуроров. Однако все это не могло заменить такой непо­ корной, неудобной, но весьма эффективной мирской орга­ низации времен его деда.

Петр настойчиво внедрял в разные звенья государст­ венного механизма принцип коллегиальности, отличав­

355

ПРИМЕЧАНИЯ

Введение

1 См.: Этнография русского крестьянства Сибири. XVII — середина

России / / Советское государство и право.— 1950.— № 10; Он же. К воп­

2 Там же.— С. 50.

&Зимин А. А. Россия на рубеже XV—XVI столетий.— М., 1982.— С. 261. В посмертно вышедшей прекрасной книге того же автора дан скрупулезный анализ складывания одного из сословий этой монархии — феодальной аристократии. См.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.— М., 1988.

9 Черепнин Л. В. Земские соборы... — С. 398. ю Там же.— С. 44, 385, 386.

и Зимин А. А. Россия на рубеже... — С. 233 (см. также с. 246, 250,

ства в XIV—XV веках. Очерки социально-экономической и политической истории Руси.— М., I960.— С. 895, 896.

15 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии.— М., 1962.— С. 65. 16 Там же.— С. 62—65.

17 Зимин А. А. Россия на пороге... С. 6.

18 Зимин А. А. Россия на рубеже... С. 259, 260.

19 Тихомиров М. Н. Российское государство... — С. 58, 64—69.

20 Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в

357

Winter 1987—88.— Vol. XXVI, № 3.— P. 3. (Предисловие к переводам

31 Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV — начале XVI века.— М., 1974; Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения в России XIV — начала XVI в.— Новоси­

43 Богословский М. М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в.— М., 1912.— Т. II.— С. 261.

44 там же.— М., 1909.— Т. I.— С. IV.

45 Там же.— Т. II.— С. 261.

46 Там же.

47 Там же.— С. 266, 267, 275.

48 Там же.— С 278.

49 Там же.— С 278.

50 Копанев А. И. Крестьяне Русского Севера в XVII в.— С. 208—209. 51 Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учрежде­ ний... — С. 9— 13; Лурье Я. С. Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли Древней Руси / / Переписка Ивана Грозного с Анд­ реем Курбским/Отв. ред. Д. С. Лихачев.— Л., 1979.— С. 544—248; Альишц Д. Н. Начало самодержавия в России.— Л., 1988; Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV—XVI вв.).— М.,

1985. — С. 160.

52 Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль

XVII в.).— Новосибирск, 1984.

358

Глава I

Традиции крестьянского землепользования в Поморье и Западной Сибири в XVII—XVIII вв.— М., 1984.— С. 106—109, 111, 125.

13 Власова И. В. Традиции крестьянского землепользования... — С. 120, 121.

14 Там же.— с. 111.

15 Громыко М. М. Сельская община в Сибири XVIII — первой поло­ вины XIX в. / / Бахрушинские чтения 1973 года.— Новосибирск, 1973.— Вып. 2. Вопросы истории Сибири досоветского периода; Она же. Община в обычном праве сибирских крестьян XVIII в.— vO-х гг. XIX в. / / Еже­ годник по аграрной истории за 1971 г.— Вильнюс, 1974.— С. 388—396; Она же. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII — первая половина XIX в.).— Новосибирск, 1975.— С. 294—322; Она же. Терри­

фии.— М., 1979.— С. 92—104; Он же. Обычное право крепостной дерев­

числе неучтенных ревизской статистикой поселений в Сибири первой по­ ловины XVIII в. см.: Элерт А. X. Экспедиционные материалы Г. Ф. Мил­ лера как источник по истории Сибири.— Новосибирск, 1990.— С. 99.

22 Миллер Г. Ф. История Сибири.— Т. II.— С. 273. 23 Там ж е .- С. 244-245, 287.

24 РИБ.— Спб., 1884.— Т. 8.— № 77.— Стб. 630—653.

25 Бояршинова 3. Я. Население Томского уезда в XVII веке / / Тр. Томского гос. ун-та.— Томск, 1950.— Т. 112.— С. 127, 159, 160, 166.

359