Vlast_i_obschestvo_Sibir_v_XVII_veke_Novosibirsk_1991

ставших и судьбу имущества М. Арсеньева решить по «го­ судареву указу», но потерпели неудачу. Некоторых из них били палками в круге под знаменем и принудили участво­ вать в разделе воеводского добра.

После начала восстания события в Удинске и Селенгинске развивались быстро. 21 марта служилые люди обоих острогов отправили какую-то грамоту к казакам в Ир­ кутск. Казак С. Охера тайно, с ночного караула ускакав­ ший в Удинск, предупредил там, что служилые люди Иль­ инского острога «подзирают» за своим приказчиком, нена­ вистным Г. Турчаниновым, опасаясь его бегства в Иркутск. Отряд удинских казаков во главе с Д. Фыком прибыл в Ильинский острог и после суточной «осады» захватил при­ казчика. Игумен местного Троицкого монастыря поспешил на помощь к Турчанинову и уговаривал казаков не уби­ вать его. Казаки согласились с ним, но, по-видимому, больше потому, что за приказчиком числились казенные суммы («начетные деньги»), отвечать за которые они не собирались. 23 марта закованного Г. Турчанинова казаки увезли в Удинск, где его встретили «многолюдством». Все население острога вышло посмотреть на низвергнутого приказчика. Попытки некоторых служилых людей задер­ жать его в Ильинском остроге «до государева указа» не удались. Активное участие в аресте Г. Турчанинова прини­ мали местные тунгусы, всенародно на улицах острога объ­ явившие о его «насильствах». В тот же день в Ильинский острог стали прибывать буряты с жалобами на злоупотреб­ ления ясачных сборщиков.

В Удинске Г. Турчанинов был посажен в караульной избе, причем «знакомцам» его и А. Бейтону не разрешено было даже ходить в острог. От селенгинских казаков в этот момент в Удинске был П. Арсеньев. Быть может, с ка­ ким-то расчетом он приходил к А. Бейтону, говорил «воз­ мутительные речи», в частности о намерении забайкаль­ ских казаков идти походом к Иркутску и взглянуть «за па­ зуху» тем, кто там сидит, явно намекая на воеводу Аф. Савелова52.

Аф. Савелов попытался «утишить» восстание забай­ кальских казаков. Вместо Г. Турчанинова удинские казаки посадили приказчиком в Ильинском сына боярского И. Но­ викова, но по требованию «домовитых» селенгинских каза­ ков он разделил власть с сыном боярским С. Казанцем. Эти известия были получены Аф. Савеловым очень быст­ ро, и он попытался использовать местную служилую вер­ хушку и придать «свержению» Г. Турчанинова «закон­

310

ный» характер. Уже через несколько дней С. Казанец по­ лучил из Иркутска указную память, по которой он назна­ чался приказчиком острога. Но И. Новиков делил с ним власть по крайней мере до конца апреля, когда его аресто­

Удинск престарелого иркутского сына боярского И. Пер­ фильева и протопопа Петра Григорьева для переговоров. Однако восставшие не допустили их в острог. Они заявили им 15 апреля: «станем-де жить особь» — и открыто объ­ явили о своем намерении подступить к Иркутску, чтобы совместно с иркутскими жителями «побить» воеводу за его злоупотребления53. Слова о намерении «жить особь» отра­ жали условия договора, который был заключен в этот мо­ мент между служилыми людьми всех забайкальских острогов.

Заключение договора завершало первый, так сказать организационный, этап восстания. Новоприборные, а так­ же «домовитые» казаки во время следствия упорно и со­ гласно видели в составленном договоре «доброе дело». На­ терпевшись от воеводского хозяйничанья, они отразили в договоре свое намерение бороться за автономию и самоуп­ равление, которые в виде «войскового совета» ограничива­ ли бы власть присылаемых воевод.

Восставшие признавали воеводское управление как символ верховной власти, но не как исполнительный ор­ ган. Сохранившийся в следственном деле текст договора между служилыми людьми Селенгинского, Удинского, Кабанского и Ильинского острогов представляет огромную ценность для понимания их общественно-политических взглядов54. Нельзя также не обратить внимания на обстоя­ тельную процедуру составления и подписания экземпляров договора, составленного «по велению» служилых людей М. Посельским. Как сообщил на следствии селенгинский казак Юрко Некрасов, служилые люди и Селенгинского, и Удинского острогов подписывали отдельные экземпляры договора, а затем обменивались ими, тем самым подчерки­ вая взаимную солидарность. «И те-де договоры и доныне в Удинске»,— сообщал в 1699 г. Ю. Некрасов55.

Основные положения договора заключались в следую­ щем: «всем полком», поименно от начальствующих до ря­ довых людей декларировалось «полюбовное» соглашение «за одно вместе» «быта в совете добром» и нести государе­ ву службу. После этой преамбулы следовали три основных пункта, суть которых, по мысли восставших, должна была

311

обеспечить безопасность войска от воеводского самовла­ стия. Войско хотело сохранить за собой право непосредст­ венного обращения в Москву с жалобами на воевод и при­ казных людей. Оно соглашалось быть подсудным воевод­ скому суду в делах по поддержанию внутреннего порядка, но в каждом отдельном случае только по войсковому пред­ ставлению — кто начнет между острогами «чинить какие ссоры напрасные или зернью и карты учнут играть или по­ купное пить и бражничать, и на таких людей великим го­ сударем бить челом и начальным людем докладывать»56. Наконец, войско хотело сохранить за собой право едино­ лично «воинским советом» «смирять» тех своих членов, кто будет нарушать общее согласие и не стоять против «всяких обид» со стороны «приказных» людей. Как пока­ зал на следствии Ю. Некрасов, последний пункт преследо­ вал цель не допустить появления около воевод «ушников», прежде всего из верхушки войска.

После заключения договора начался следующий этап восстания, во время которого забайкальское войско реши­ ло, с одной стороны, добиваться принятия в Москве его требований, а, с другой, привлечь на свою сторону населе­ ние Прибайкалья, в первую очередь Иркутска. Для этой цели была составлена челобитная на царское имя, избрана делегация и началась подготовка к походу на Иркутск. По всей вероятности, забайкальское войско предполагало, по­ лучив поддержку населения Иркутска и свергнув воеводу Аф. Савелова, усилить свои позиции, требуя от централь­ ной власти самоуправления. Первоначально главой делега­ ции с челобитной в Москву казачий круг утвердил сына боярского П. Арсеньева.

Собственно для войска П. Арсеньев был случайным че­ ловеком. Сосланный «церковный раскольник и мятежник», к тому же битый кнутом в Тобольске за приверженность к расколу и написание какого-то заговорного письма, знако­ мый одного из приближенных царя Алексея Михайловича, боярина Ф. М. Ртищева, П. Арсеньев примкнул к восста­ нию по личным побуждениям, вызванным враждой с Аф. Савеловым. Чтобы ввести в заблуждение Аф. Савело­ ва, руководитель селенгинских казаков пятидесятник А. Березовский «оформил» поход к Иркутску как посылку за хлебным жалованьем57. Казаки шли «во многолюдстве», вооруженные, со знаменами и барабанами. Перед походом селенгинский священник А. Яковлев говорил казакам «с упрошением» о том, чтобы они в Иркутске вели себя тихо и смирно. Удинских казаков в этом походе возглавлял сам

312

М. Борисов. Всего к Иркутску подошло не менее 200 чел. В пути, а также позднее казаки громили заимки детей бо­ ярских и зажиточных казаков, конфисковывали запасы хлеба и уничтожали винокуренные «заводы»58.

Весть о походе забайкальцев к Иркутску дошла до

а через несколько дней Иркутск уже был осажден. Город готовился к осаде заранее. Воевода 19 мая безуспешно пы­ тался уговорить казаков повернуть назад. Восставшие по­ требовали выплаты жалованья сполна за 1696 г. и впредь на 1697 г. Аф. Савелов соглашался выдать недоданное жа­ лованье, а в выдаче денежного жалованья на 1697 г. отка­ зал. Переговоры велись в обстановке взаимной враждебно­ сти и недоверия. Воевода не впускал казаков в город и без­ успешно пытался заманить к себе их руководителей60. За­ байкальцы попытались обратиться к жителям Иркутска с призывом «отказать» Аф. Савелову, посадить вместо него своего выборного представителя, а затем объявили на вое­ воду «государево дело», заключавшееся в торговле «запо­ ведными» товарами с джунгарским ханом. Агитация вос­ ставших не имела успеха. По-видимому, иркутская вер­ хушка, не питавшая никаких симпатий к воеводе, опаса­ лась радикальной программы забайкальцев и хотела удер­ жать свое влияние над остальным городским населением. Не добившись результата, забайкальцы отплыли от города и, двинувшись вниз по Ангаре, начали склонять местное население на свою сторону. К ним присоединились беглые служилые люди, холопы, посадские люди и др. Представи­ тели местных зажиточных верхов во избежание столкнове­ ния ссудили их хлебом «взаймы» «в кабалы». Так, строи­ тель Вознесенского монастыря выдал 500 пудов, сын бояр­ ский ф. Черниговский — 500 пудов, квасной откупщик И. Ерофеев — также 500 пудов, якорь и другое снаряже­ ние к дощаникам.

Не получив поддержки от иркутского населения, вос­ ставшие решили самостоятельно отправить свою челобит­ ную на Аф. Савелова в Москву. Однако им стало известно, что П. Арсеньев продал в Селенгинске свой двор и доволь­ но многочисленное имущество. Это вызвало подозрение. Во время похода к Иркутску еще в Ильинском остроге войско­ вой круг, руководимый А. Березовским, выразил свое недо­ верие к П. Арсеньеву и послал в Селенгинск «грамотку», сообщая об изменении состава делегации. В сохранившем­ ся списке «грамотки» указывалось о намерении П. Арсень­

313

ева помириться с Аф. Савеловым. П. Арсеньев будто бы го­ ворил: «Как-де я в Ыркуцку буду и стольник-де мою обиду, 400 рублев, отдаст назад, и я-де с ним, стольником, помирюсь и к Москве в челобидчиках не пойду». Поэтому казаки решили: «Петр Арсеньев нам в челобитчики отнюдь не наде» — и просили своих оставшихся сотоварищей со­

до Братского острога, так как до них дошли слухи о на­ мерении Аф. Савелова перехватить и убить челобитчиков. На Ангаре, недалеко от Братского уезда, забайкальцы захватили девять иркутских казаков и, предполагая в них убийц, троих убили, а одного отослали в войско, где его по войсковому совету утопили. В Братском остроге сидевший там на приказе и сочувственно относившийся к восставшим сын боярский А. Галкин подтвердил чело­ битчикам намерение этих казаков выполнить замысел воеводы62.

С. Краснояр благополучно добрался до Тюмени, где вручил челобитную забайкальцев дьяку Д. Полянскому63.

От Братского острога забайкальцы (около 250 чел.) вернулись к Иркутску и 9 июля остановились на посаде, где к ним присоединились некоторые местные полковые стрельцы и посадские люди. Аф. Савелов вновь заперся в городе и 7 дней сидел в осаде, периодически посылая к восставшим для «разговора» детей боярских, посадских людей и пашенных крестьян. Воспользовавшись поддерж­ кой городского населения, Аф. Савелов организовал 18 июля посылку в Москву челобитной от всего города, в которой содержалась просьба прислать из Москвы «сыщи­ ка» и московских стрельцов64. Эта челобитная, необходи­ мая воеводе для того, чтобы доказать свое служебное «ра­ дение» и непоколебимость власти в центральном городе уезда, не отражала настроений всех слоев населения Ир­ кутска. Восставшие отказались от ведения «разговоров» и после попытки воеводы захватить в плен группу казаков осадили город, но штурмовать крепостные стены, на кото­ рых стояла артиллерия, не решились и только пригрозили: «...а будет-де из города хотя один человек вышед и в нас выстрелит, и мы-де учиним то—со стороны-де город заж­ жем, а с другой станем рубить»65. Убедившись в бесперс­ пективности дальнейшего пребывания под Иркутском, осаждавшие решили вернуться за Байкал, предупредив во­ еводу, что зимой они с еще большими силами, человек

314

500—600, подойдут к городу. Любопытно, что в спорах с Аф. Савеловым восставшие выдвигали даже политический аргумент в свою пользу — будто бы иркутские жители за­ одно с воеводой изменники: «отдали три города китайскому богдыхану». Так условия Нерчинского договора с Китаем были интерпретированы казаками, принимавшими участие в 1680-х гг. в обороне Забайкалья, для обоснования при­ чин своего выступления.

Неудача под Иркутском не позволила восставшим ук­ репиться в Предбайкалье, но в Западном Забайкалье их власть была упрочена после перехода в середине июля на их сторону последнего не принимавшего участия в движе­ нии Баргузинского острога. Еще до второй осады Иркутска забайкальцами в отсутствии приказчика острога Герасима Турчанинова, уехавшего в Иркутск с ясачной казной, мес­ тные казаки по согласованию с селенгинскими и удинскими захватили его дом и все имущество. 15 июля 1696 г. Г. Турчанинов подал в Иркутске челобитную с требовани­ ем розыска и без стеснения привел огромный список кон­ фискованного у него имущества на сумму 3037 руб. с пол­ тиной, которое он мог приобрести только путем взяточни­ чества и насилия66.

После возвращения из-под Иркутска среди забайкаль­ ских казаков разгорелась серьезная борьба по поводу ут­ верждения в острогах выборных приказчиков. Еще на об­ ратном пути они решили окончательно сместить прежних приказчиков и во всех острогах организовать собственное управление. Возглавлявший удинских казаков М. Борисов послал в свой острог грамоту с повелением об отстранении приказчика А. Бейтона. Оставшиеся в Удинске казаки тот­ час выполнили это распоряжение и ночью арестовали при­ казчика, но «домовитые» казаки, испытавшие «принужде­ ние и докуку великую», стали настаивать на выборе «на приказ» М. Посельского и об освобождении из-под ареста А. Бейтона, «чтоб между служилыми людьми не было б междоусобия». «Междоусобие», однако, возникло. А. Бейтон был освобожден, но по заручному казачьему выбору «на приказ» сел один М. Борисов, проявивший большую активность в организации нового управления67. Он управ­ лял удинскими служилыми людьми до конца 1697 г. Под его руководством восставшие ликвидировали винокуренные «заводы» Г. Турчанинова, Ант. Т. Савелова и других; бы­ ла пополнена войсковая «коробка» (казна), которая со­ ставлялась из сумм, вырученных от продажи конфискован­ ного имущества воевод и приказчиков68.

315

С начала 1697 г. забайкальские казаки вновь начали готовиться к активным действиям. Эта подготовка безус­ ловно была связана с событиями, которые произошли в Илимске и Иркутске. Возмущение населения в этих вое­ водских центрах создавало возможность объединения на­ родного движения как в Прибайкалье, так и в Забайкалье. Однако этого не произошло, так как восставшие в Илим­ ском уезде и в Иркутске не разделяли позиции забайкаль­ цев, боровшихся за самоуправление, и ограничивались традиционным требованием сменить «лихих» воевод.

Летом 1696 г., когда забайкальские казаки решили вер­ нуться с Ангары к Иркутску, в Илимском уезде началось восстание против воеводы Б. А. Челищева. Это восстание, сходное по форме с Братским, существенно отличалось от него тем, что «домовитые» казаки в Илимске сохраняли свое руководство до момента восстановления воеводской власти.

Свержение воеводской власти в Илимске назревало давно. Еще в 1692 г. верхоленские крестьяне тщетно пода­ вали челобитную, жалуясь на разорение со стороны при­ казчиков Ф. Козыревского и др. В ней они писали о своей разобщенности и удаленности деревень друг от друга («лю­ дишки мы одинакие»), что только облегчало приказчикам хозяйничание по своему усмотрению69. Возмущение илим­ ского крестьянства, служилого и посадского населения рос­ ло в связи с экономическими операциями воеводы Б. А. Челищева, тесно связанного с местными предприни­ мателями — винокурами, которые вздували цены на хлеб и спекулировали им.

Еще в конце 1695 г., воспользовавшись отправкой в Москву годового воеводского отчета, служилые люди вру­ чили своим выборным Г. Пежемскому и И. Кузнецову че­

передана в Сибирский приказ. Челобитчики проявили большую энергию в Москве, добиваясь смены воеводы. Уз­ нав, что еще в марте 1695 г. на место Б. А. Челищева был назначен стольник С. А. Языков, который почему-то не то­ ропился выезжать, они 5 марта 1696 г. подали новую чело­ битную, в которой вновь настойчиво просили прислать «росмотрительного» воеводу, а до его приезда временно по­ садить на воеводство какого-нибудь сибирского сына бояр­ ского. Сибирский приказ не торопился удовлетворить жа­ лобу, и только в начале июня 1696 г. было решено послать на приказ в Илимск иркутского сына боярского И. Пер­

316

фильева или, если он по старости не сможет, его сына Остафия, о чем была послана соответствующая грамота в Ир­ кутск70.

Почти одновременно с решением в Москве о смене Б. А. Челищева восстало и «отказало» ему илимское насе­ ление, вероятно, под влиянием сообщений о походе забай­ кальцев к Иркутску и далее по Ангаре. В мае 1696 г. Б. А. Челищев в сопровождении целой группы служилых людей отправился, подобно своим предшественникам, в Усть-Киренск «для своих прибытков», чем воспользовалось местное население. Возмущение против воеводы было все­ общим. Как только Б. А. Челищев прибыл в Киренский ос­ трожек, местный поп М. Данилов велел благовестить в не­ урочное время, собрал много народа в церковь, а после мо­ лебна не допустил воеводу к кресту и произнес проповедь, в которой вспомнил про красноярское восстание, про судь­ бу тамошних воевод и угрожал Б. А. Челищеву «худом», если он задержится на Киренге. Воевода верно расценил эту проповедь как попытку «воровски возмутить народ» и решил вернуться в Илимск71. На обратном пути 9 июня он сделал остановку в д. Кривая Лука, откуда хотел пешком пройти в Байкаловскую деревню, но в лесу его поджидали местный приказчик С. Баданин с группой человек в пят­ надцать. Они избили воеводу, обрезали ему бороду и бро­ сили связанного. Сопровождавшие его служилые люди в момент нападения бежали. Избитый, он как-то освободил­ ся от пут, добрался до монастырской заимки и оттуда тот­ час послал память приказчику Киренгской волости С. Бе­ резовскому с приказом хватать «разбойников», а также от­ писку в Якутск к воеводам М. и А. Арсеньевым с просьбой о присылке «сыщика» в Криволуцкую волость для розыска. После этого он погрузился на свой дощаник и продолжил путь, не предполагая, что еще накануне в Илимске нача­ лось восстание72.

Для отказа воеводе был избран традиционный, много­ кратно проверенный способ, базирующийся на народных представлениях о «злых» воеводах — «государевых измен­ никах». Вечером 7 июня и утром 8 июня на воеводу Б. А. Челищева подал извет один из «тюремных сидель­ цев»— попавший в кабалу служилый человек А. Облизанов, брошенный в тюрьму воеводшей Лукерьей Яковлев­ ной за какую-то драку. Инцидент этот, видимо, был орга­ низован специально, так как уже 8 июня в приказную из­ бу собрались «всяких чинов люди»; они записали извет и решили, что, поскольку на воеводу подано такое серьезное

317

обвинение, суть которого А. Облизанов, однако, не раскры­ вал, то воеводе нельзя продолжать исправлять свои обязан­ ности. Получив этот сомнительный формальный повод, часть служилой и приказной верхушки Илимска начала открытую борьбу с воеводой, в которой она пользовалась полной поддержкой всего населения. Руководители восста­ ния И. Качин и Г. С. Учюжников сообщали в Москву в конце декабря 1696 г., что после извета А. Облизанова «с того числа учало быть в Илимском у служилых и у по­ садских и у всяких чинов людей многое смятение до при­ езда ево стольника и воеводы ис Киренского в Илимск многое время, также и при нем»73.

На следствии подьячий приказной избы Б. Зубов рас­ сказал в деталях о начавшемся движении. По его словам, сразу же после объявления Облизановым извета илимские «всяких чинов люди» во главе с сыном боярским П. Сташкеевым, человек по сто и больше, три или четыре дня по барабанному бою собирались под вынесенным знаменем в остроге у караульной избы. На этих советах, проходивших по казацкому обычаю, было решено воеводе отказать, со­ ставить «выбор» и предавать смерти (топить) всех, кто его не подпишет. Восставшие предполагали, что воевода не сдаст власти без сопротивления и заранее писали возвра­ щавшемуся вместе с Б. А. Челищевым в Илимск подьяче­ му С. Шангину «с товарищи», чтобы они «учинили, как Богдан Челищев учнет к городу приезжать, чтоб им было ведомо»74.

Таким образом, «выбор» был составлен до возвращения Б. А. Челищева в Илимск. 17 июня 1696 г. Б. Челищев прибыл в город. Когда на следующий день он пришел в приказную избу, то там восставшие заставили А. Облиза­ нова повторить свой извет в «государевом деле» и на этом основании, как не раз бывало в Сибири, изгнали воеводу из приказной избы. Надежда воеводы получить помощь от не приставших к бунту и своих дворовых людей не оправ­ далась. Восставшие избили их и 21 июня по казацкому обычаю под знаменем прочитали «выбор», затем послали его для подписи в уезд пашенным крестьянам, после чего передали на хранение подьячему С. Шангину. Воевода вы­ нужден был оставить в приказной избе печать как символ своей власти. К двору воеводы был поставлен караул, а го­ родской бирич объявил запрещение общаться с его вла­ дельцем. Руководили всеми делами в этот момент сын бо­ ярский П. Сташкеев, подьячий Г. С. Учюжников, тамо­

318

женный голова С. Пежемский и пятидесятник Ф. Рупышев75.

В следственном деле об илимском восстании сохрани­ лась копия «выбора» об отказе воеводе Б. А. Челищеву от власти и передаче управления выборным людям76. Это ценный документальный источник, отражающий обще­ ственное сознание восставших и поставленные ими задачи. «Выбор» свидетельствовал, что русское население Илим­ ского уезда — служилые, посадские люди и пашенные кре­ стьяне — в лице своих выборных лиц брало на себя все функции воеводского управления до указа великого госу­ даря. Для этой цели оно сочло себя вправе избрать сына боярского Ивана Никифоровича Качина и подьячего Гера­ сима Симоновича Учюжникова, которым было поручено исполнять обязанности в приказной избе — «для государе­ вых всяких приказных дел и для всякие ж градские и уезд­ ные расправы», а также принятия от воеводы городских ключей и всей административной документации. Утверж­ дая свое право взять на себя местное управление, илим­ ское население не ставило вопроса о постоянно действую­ щем самоуправлении. В данном случае, в отличие от ка­ зачьих традиций, власть передавалась выборным людям без ограничений со стороны круга или мирских собраний. Только судебные постановления о наказании батогами или кнутом признавалось необходимым выносить с ведома «лучших градских людей». Административные же обязан­ ности выборные люди должны были исполнять единомыс­ ленно и без согласования с кем бы то ни было. «Градские люди» оставляли за собой право покарать выборных «без милосердия» за финансовые злоупотребления и неправед­ ный суд, обязывали их персонально восполнять денежные начеты, но обещали защиту впредь, если кто станет им мстить или их порочить, коща приедет новый воевода, так как «по совету своему выбрали их излюбя поневоле» (т. е. будто бы помимо их согласия). Весь уездный штат приказ­ чиков решено было не переменять, кроме тех, кто был уличен в винокурении. Таким образом, население Илимска, начав восстание с соблюдением традиций войскового круга, своим «выбором» склонялось к сохранению старого административного аппарата, лишь поставив его в финан­ совых и судебных вопросах под контроль «градских лю­ дей». Обращает на себя внимание отсутствие представите­ лей ясачных людей, которых восставшие не призывали к себе на помощь и над которыми оставляли прежнюю адми­ нистрацию.

319