Состояние и перспективы сотрудничества Таджикистана и Ирана в конце ХХ - начале XXI веков

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования

В последние десятилетия центр тяжести мировой политики все больше смещается в Азию. К геополитическим сдвигам начала 2000 годов относятся подъем, на фоне снижения геополитической роли США в мире, Китая и Индии, восстановление геополитического статуса России, превращение в мощнейшую региональную державу Ирана. В стратегии национальной безопасности США в новом веке наряду с другими компонентами как переориентация экономики и энергоресурсов стран Южного Кавказа и Центральной Азии на обслуживание интересов западного сообщества также предусматривается отсечение Ирана от Центральной Азии и России, что заблокирует его попытки прорвать американскую политическую изоляцию; продолжить оказание давления на Иран в целях включения его в число подконтрольных США региональных государств.

После распада СССР коренным образом изменилась геополитика Центральной Азии. Все его республики в разной степени столкнулись с серьезными глобальными политическими, экономическими и духовными кризисами.

За период, последовавший после обретения независимости государствами Центральной Азии, регион превратился в арену острых межэтнических, межконфессиональных столкновений Наличие в них богатых природных, энергетических и трудовых ресурсов привлекли внимание западных государств. Здесь сфокусировались интересы крупных региональных и нерегиональных игроков не только за распространение своего влияния, но и за непосредственное присутствие в нем.

Отслеживание процессов, происшедших, за последние годы, политических событий в Иране и Таджикистане, формирования и развития двусторонних отношений, их научное исследование представляет актуальную задачу.

Разрушительные рыночные преобразования привели к коллапсу экономик Таджикистана, обнищанию населения, росту социальной напряженности, гражданской войне, активизации радикальных исламских движений здесь и в целом регионе Центральной Азии.

В поисках собственной национальной идентичности в условиях идеологического вакуума, народы новых независимых государств, в.т.ч Таджикистана, стали искать идейно-культурные ценности в своей истории, древней культуре, традициях и религии.

Огромное влияние на культурно – духовную, впоследствии и на политическую жизнь Таджикистана, оказали Исламская революция в Иране и приход к власти в Афганистане исламских сил, образование там Исламского государства.

Иран и Таджикистан, ранее принадлежащие к единому государству Хорасан, представляют собой две ветви великой арийской цивилизации.

Автором исследуются исторические корни и связи народов Ирана и Таджикистана из глубины веков до настоящего времени. Они имели общую культуру, язык и религию. Таджики являются древнейшим персо - язычным народом, говорящие на языке фарси - дари и пишущие на кириллице. Они являются представителями древнейшей культуры Центральной Азии и проживали здесь задолго до нашествия турков.

Иранцы успешно ищут свое место в новой, далеко не простой системе международных отношений. В ХХ столетии на долю Ирана выпало немало испытаний – борьба с монархическим режимом, исламская революция, война с Ираком, но страна не утратила свою самобытность. В Иране под влиянием происходящих реалий в мире, формирования новой геополитики Центральной Азии, начала проявляться эволюция исламского правления, складываться новые тенденции в его внешней политике в русле мировых тенденций, но на национальной основе, в рамках исламского правления.

В начале ХХ1 века после распада Советской империи Таджикистан также, обретая политическую независимость, встретился один на один с политическим, экономическим и духовным кризисами, пережил гражданскую войну. Здесь стали складываться сложные общественно-политические процессы,

С 1992года Иран, будучи изолированным с юга в своих связях с государствами Персидского залива, приступил к закладке международных отношений с новыми независимыми государствами Центральной Азии.

Помимо политических интересов, Иран и Таджикистан связывали общность истории, культуры, языка и религии.

Таджикистан в своей внешней политике проводит политику прагматизма. Особое внимание уделяет на развитие регионального и двустороннего сотрудничества с ближайшими соседними государствами, среди которых Иран занимает ведущее место.

За период с 2002года по настоящее время Иран и Таджикистан подписали сто семьдесят девять межгосударственных соглашений. Начавшееся с 1992 года сотрудничество в областях культуры, образования стало трансформироваться постепенно в тесные экономические связи. Иран, начиная с 2000 г. открыла для Таджикистана кредитную линию на сумму сотни миллионов долларов для оказания инженерно-технической помощи, поставки оборудования для строительства дорог, Анзобского тоннеля «Истиклол», других объектов транспортной инфраструктуры, инвестирует ГЭС Сангтуда -2, сооружение линий электропередач и других важных народнохозяйственных объектов.

Таджикистан и Иран вместе входят в такие международные объедения как ЭКО, Организация Исламской конференции и ШОС.

Иран и Таджикистан в ООН занимают общие позиции по целому ряду региональных и международных проблем.

Со своей стороны Таджикистан не поддерживает стремление некоторых держав к изоляции Ирана. Указанные два государства подняли свое сотрудничество на уровень стратегического партнерства.

Отслеживание состояния и перспектив разносторонних политических, экономических и духовно-культурных связей Ирана и Таджикистана представляет огромное научно теоретическое и практическое значение.

Степень научной разработанности темы.

Исследование данной темы в представленной структуре и хронологических рамках относится к числу недостаточно изученных. В Иране и Таджикистане по мере развития двусторонних политических, культурных, научных, гуманитарных, позже экономических связей стали появляться отдельные статьи и публикации, научные исследования, отражающие ход и тенденции ирано-таджикских отношений.

Большим подспорьем для настоящего исследования послужили книги президента Исламской Республики Ирана Махмуда Ахмадинажота «Сборник речей и выступлений» Тегеран. 1986г, «Обращение исламского государства», «Сборник наследия президента», Тегеран, 1987г., изданные научным президентским центром документаций на персидском языке, Президента Республики Таджикистан Эмомали Рахмона, академиков Б.Гафурова и М. Шакури и др. В них дан глубокий анализ и оценка характера современного состояния и прогноз перспектив двусторонних политических, экономических и культурных отношений двух государств.

В качестве основных источников использовались официальные межгосударственные соглашения, выступления Акбара Хошимии Рафсанджани, министра иностранных дел Али Акбар Вилояти, послов Ирана в Таджикистане Али Ашраф Шобистари, Саидрасули Мусави, руководителей внешне политического ведомства Республики Таджикистан, официальные документы ООН и других организаций. межправительственные соглашения, договора и коммюнике и другие дипломатические документы, характеризирующие содержание, уровень и динамику развития ирано-таджикских отношений, материалы всех раундов межтаджикских переговоров. Впервые введены в оборот материалы соглашений и договоров, заключенных между правительством Таджикистана и объединенной таджикской оппозицией.

По данной проблеме определенный вклад внесла Х. Аббасиан. Она в своей диссертации «Ирано-таджикские отношения в 1991-2005гг» наряду с анализом роли Ирана в политической стабилизации в Таджикистане дала оценку состоянию экономического и культурного сотрудничества между ними. Ее исследование не охватывает период более насыщенного экономического сотрудничества между двумя государствами с 2005года по настоящее время. В ней нет анализа исторических предпосылок и обоснования объективных основ и преимуществ нынешних многосторонних политических, экономических и культурных связей между Ираном и Таджикистаном.

Автором широко были изучены работы, посвященные внешней политике Республики Таджикистан. В них содержится хронология основных внешнеполитических мероприятий, проведенных между Ираном и Таджикистаном, содержание и перечень подписанных соглашений, содержатся материалы, характеризующие двусторонние отношения Таджикистана и Ирана на современном этапе.

Многие научные труды по таджикско-иранским отношениям, охватывают ранние исторические периоды. А.М. Дехкурди исследовал тему «Взаимоотношения Ирана и Бухарского Ханства в ХVI в и первой половине XVII в.» и др. М.А Игамбердыев посвятил свое исследование проблеме «Иран в системе международных отношений первой трети ХIX в.», С. Парвизи раскрыл тему «Историография Иранской революции 1905-1911гг.», Рагбар Акбар Магомед научно исследовал тему «Международные отношения Ирана во второй четверти ХIX в.», Из поздних работ представляет интерес работа А. Атобека «Роль Исламской Республики Ирана в становлении таджикского мира» Иранские научные журналы публиковали статьи, посвященные взаимоотншениям Ирана с Кавказскими республиками, исламскому движению в Центральной Азии, нетрадиционным факторам, влияющим на безопасность в Центральной Азии, двусторонним отношениям Ирана и Кыргызстана.

Другой журнал «Political Science» International Relations Journal посвятил свою статью теме культуры и древней цивилизации Ирана и Таджикистана и их роли в углублении сотрудничества двух государств. Данное издание также освещало стратегические интересы России и Ирана в Таджикистане.

Журнал «Central Asia and the Caucasus Review» на своих страницах разместил результаты исследования, дающее общее представление о сотрудничестве Ирана и Таджикистана, освещающее связи в энергетической сфере в Центральной Азии и на Кавказе, материалы круглых столов, посвященных Ирано-Китайским, Ирано-Сербским отношениям.. Но в них не нашли достаточного отражения современное состояние ирано – таджикского сотрудничества.

Среди изученных источников большой интерес представляют исследования Института политического и международного изучения Ирана (IPIS-Institute for Politikal and Intеrnational Studies), материалы его научных конференций, круглых столов, посвященные различным проблемам региональной безопасности, многостороннему и двустороннему сотрудничеству Ирана с государствами Центральной Азии Кавказа.

Стоит по достоинству отметить вклад ученых Ирана, которые после обретения Таджикистаном независимости, целенаправленно исследовали политическую ситуацию в Таджикистане, сложный путь становления молодой независимой республики. Это «Новая геополитика Ирана: от Казахстана до Грузии» Саида Атта Тагавии Асл, (Тегеран 2000); «Политика правительств Центральной Азии» Н.А Шерази и М.Маджиди. (Тегеран 2003); «Фарси, ирони ва Точикистон» И.Калбиси (Тегеран 1993 на персидском языке.)

В деле изучения, издания и популяризации современной литературы Ирана в Таджикистане заметную роль сыграли ученые Таджикистана Рахим Хашим, Мирзо Муллоахмадов, Файзали Наджмонов, Аълохон Афсахзод, Темур Мухиддинов, Ниез Мирзоев, Хайрулло Афзалов, Худойназар Асозода, Нодир Шамбе-зода, Камол Айни, Рахим Рахим Мусульмониен, Умар Сафаров, Дилшод Аноркулова, Комил Бекзада, Азимкул Насимов, Олим Ходжимуродов, Айбдурахмон Абдуманнонов, Сафар Сулаймони и др.

Иранские ученые Саид Нафиси, Алиаскар Хикмат, Парвиз Нотил Хонлари, Алиасгар Шердуст, Сайидали Мусави Гарморуди, Махмуд Давлатободи, Гуломхусейн Юсуфи, Гуломали Хаддод Одил, Алиризо Казва, Мухориб Акбариен, Али Дехбоши, Мухаммад Шахид Нурои, Махди Санои, Ризо Мустафави Сабзавори, Ирадж Афшор Сиистани и др. создали важные труды по современной культуре и литературе Таджикистана.

Иранские ученые делают доступными для читателей исследования зарубежных авторов, посвященных политической ситуации в регионе Центральной Азии, в.т.ч Республике Таджикистан, переводят их труды на персидский язык.

В научных трудах таджикских ученых, изданных за последнее время, отмечается влияние исламской революции в Иране на религиозную ситуацию в Таджикистане, значение концепции «Диалога цивилизаций», разработанная С. М. Хотами для стабилизации политической ситуации, межконфессиональной толерантности в государствах Центральной Азии.

Вместе с тем, следует отметить отсутствие в них, вывода о том, что главной причиной активизации исламского фактора в регионе Центральной Азии, особенно в Таджикистане, явился ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979г, который был эффективно использован определенными иностранными государствами для дискридитации советского строя и господствующей идеологии, влияния исламской революции в Иране и образования в Афганистане исламского государства.

Мало изучено пока экономическое сотрудничество Ирана и Таджикистана. Работы в основном носят фрагментарный характер, охватывают только часть многосторонних ирано- таджикских отношений. К примеру, исследования Назарова Т.Н «Рыночная экономика и международное сотрудничество» («Ирфон» 2007..Душанбе.); Умарова Х.У «Таджикистан и глобальная торговля» «.2006, Душанбе; Каюмова Н.К, Умарова Х У «Глобализация и внешнеэкономические связи Таджикистана» («Ирфон» 2005, Душанбе); Мирзоева Н.М «Экономическое и культурное сотрудничество Таджикистана с зарубежными странами» «Ирфон» 1998, Душанбе и др. освещают общую тенденцию формирования внешнеэкономических связей Таджикистана в формате региональных союзов, в них не отражены имеющиеся характерные тенденции, противоречия и трудности в отношениях двух государств.

Большой вклад в исследовании современного периода сотрудничества Ирана с Таджикистаном и государствами Центральной Азии вносят иранские ученые

Анализ опубликованных за последнее время статей ученых Таджикистана свидетельствует об ограниченности доступ им материалов по сотрудничеству Таджикистана и Ирана в политической сфере, внешней политике Ирана, центрально-азиатский ее вектор. Данным проблемам были посвящены статьи Абулхаева Р А., Латифова Д.Л, Рахматова И.Р.

В специальной главе под заголовком «Республика Таджикистан и исламский мир» книги Талбака Назарова и Абдунаби Сатторзода «Дипломатияи муосири точик» вообще не анализируются проблемы современного состояния таджикско-иранских отношений.

Необходимость исследования данной темы детерминирована не только с целью выработки подходов для улучшения двустороннего сотрудничества между указанными государствами, но и для предотвращения глобальной дестабилизации ситуации в субрегионе в будущем.

Одним из главных источников исследования стали документы, подписанные между государствами Ирана и Таджикистана, выступления глав государств указанных стран.

В качестве основных источников были использованы научные статьи иранских журналов «Центральная Азия и Кавказ»,издание МИД ИРИ «Внешняя политика», «Политические науки», иностранных журналов, исследования российских ученых записи бесед с дипломатами. материалы информационных агентств., периодическая печать Ирана, России и других иностранных государств, материалы международных саммитов.

В силу изолированности указанных государств в советское время, ученые – востоковеды, литераторы, историки Таджикистана исследовали в основном творческое наследие писателей, поэтов – классиков, исторические события досоветского периода в регионе Центральной Азии.

После обретения независимости, с началом налаживания многосторонних политического, экономического и культурного сотрудничества Ирана с Республикой Таджикистана таджикские ученые получили возможность заниматься изучением и разработкой проблем сотрудничества со своими южными соседними государствами, в том числе с Ираном.

Объектом исследования являются содержание и характер ирано - таджикских отношений, политическая оценка и анализ предпосылок и современного состояния их взаимоотношений в политической, экономической и культурной областях (1992-2009гг).

Предметом исследования в представляемой диссертации стал процесс формирования взаимоотношений иранского и таджикского народов, оценка геостратегического положения Республики Таджикистана после распада СССР, общность исторических, культурно-духовных, языковых корней народов Ирана и Таджикистана, проблемы формирования геополитики Ирана в Таджикистане после обретения им политической независимости, позиция и вклад Ирана в урегулировании межтаджикского конфликта, роль исламского фактора в отношениях двух государств, общие стратегические цели Ирана и России в обеспечении безопасности Таджикистана, и региона Центральной Азии, анализ состояния и прогноз перспектив сотрудничества Исламской республики Иран и Республики Таджикистан в форматах двусторонних и региональных союзов.

Главная цель исследования состоит в комплексном анализе сущности, содержания и тенденций формирования взаимоотношений между Ираном и Таджикистаном в процессе сложной трансформации политики бывшего постсоветского государства, находящегося на путях суверенизации, независимости и поиска вектора внешней политики.

Для реализации этой цели автор поставил перед собой следующие задачи:

1. отслеживание процесса генезиса и восстановления исторических основ традиционных культурно-духовных экономических связей двух родственных по языку, традициям и религии народов Ирана и Таджикистана по возрождаемому маршруту Великого Шелкового пути;

2. исследование процесса формирования и развития политических отношений двух государств

3. определение стратегических интересов и целей Ирана в Таджикистане в русле его центрально – азиатской региональной политики, анализ перемен в политике Ирана, эволюции исламского правления и утверждения новых тенденций в ней.

4. определение роли исламского фактора в отношениях между Ираном и Таджикистаном.

5. Исследование состояния и перспектив двустороннего сотрудничества Ирана и Таджикистана в областях экономики, культуры, науки, просвещения.

Методическая основа исследования.

Основными методологическими принципами исследования были выбраны историзм, объективность и системность.

Определяя свои методические позиции автор стремился использовать теоретические труды известных ученых Ирана, России и Таджикистана, результаты работы историков, этнографов, философов , политологов. Он изучил мемуарные произведения политических деятелей для системного анализа политических процессов, развернувшихся в начале XXI века. в обоих государствах.

Применяя метод конкретно- исторического подхода к исследованию политических событий в государствах с различными общественно- политическими системами в Иране – исламском государстве с теократическим правлением, господствующей консервативной идеологией и Таджикистана- сформировавшегося в недрах социалистического строя, светского, демократического государства приходилось также использовать сравнительный метод в оценке разнообразных явлений в политической жизни указанных государств, их подходов к решению политических задач.

С учетом реального состояния региональных подсистем международных отношений (Среднего Восточного и Центрально-азиатского) автор применяет системный подход при характеристики взаимоотношений государств, в более широком географическом диапазоне, рассматривая исследуемую тему в контексте интересов и позиций России, присутствия в регионе США и с учетом обстановки в Афганистане.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно посвящено еще недостаточно изученной и разработанной теме, является одной из первых попыток комплексного исследования истории двустороннего политического, культурного и экономического сотрудничества Ирана и Таджикистана, четко отмечая общее, особенное и отличное в них:

- в исследовании реально оценивается позиция и роль Ирана в ходе гражданской войны в Таджикистане, его вклад в урегулирование политического, экономического кризисов, последовавших после распада СССР в молодой независимой республике ;

- впервые исследуются национальные интересы и общие скоординированные действия Ирана и России в стабилизации политической обстановки в Таджикистане, их заинтересованность в обеспечении мира и стабильности как в юге России, так и на севере Ирана;

- аргументировано и убедительно обосновано наличие благоприятных возможностей для связей - географической близости, удачных естественно-климатических и природных возможностей для разностороннего политического, экономического и культурного сотрудничества Ирана и Таджикистана;

- впервые введены в научный оборот множество материалов, ранее не использованных в научных исследованиях, как записи бесед с дипломатами, политическими и общественными деятелями. Максимально использована информация из бесед с известными учеными Таджикистана, политологами, с лидерами Исламской партии возрождения Таджикистана;

Научная и практическая значимость диссертации. Исследование предпосылок и процессов современного периода ирано - таджикских отношений, взаимовлияния политических событий в регионе (Афганистан, цветные революции Центральной Азии и на Южном Кавказе), выявление интересов и целей каждой из этих стран, поиск и нахождение общих точек зрения в интересах взаимовыгодного сотрудничества позволяют не только наметить горизонты перспективного сотрудничества в условиях наступившего мирового кризиса, но и наладить многосторонние связи в областях политики, экономики и культуры в форматах двусторонних и региональных союзов – ШОС, ЭКО, ОИК.

Результаты исследования могут быть использованы для моделирования целесообразной внутренней и внешней политики Таджикистана и других государств Центральной Азии, с исламскими государствами, выработки согласованной политики в рамках региональных союзов.

Выводы и оценки диссертации могут быть использованы в учебном процессе как пособие спецкурсов по истории международных отношений, геополитики, разработки трудов по истории Ирана и Таджикистана, для создания обобщающих работ по истории международных отношений и внешней политики государств региона и Ирана, прогнозирования тенденций последующего развития политических процессов в них.

Заключения диссертации могут быть полезны в работе внешнеполитических ведомств, центров стратегических исследований, при издании различной справочной литературы обобщающих трудов по геополитике государств Среднего Востока.

Область практического применения результатов диссертации, выводы и заключения диссертанта могут быть также использованы при разработке проектов системы безопасности региона. .

Географические рамки диссертации.

Диапазоны исследуемых автором проблем ирано-таджикских отношений широк, так как он, оценивая политические процессы настоящие, заглядывает в гносеологические корни, объективные начала, уходящие своими корнями в глубину веков, когда современные государства находились в границах иной конфигурации масштабов. В данной диссертации отслеживаются политические процессы Ирана и Таджикистана на фоне России, других государств Центральной Азии, США, Индии, арабских государств.

Основные положения, выносимые на защиту:

1.Развал СССР и отмена господства КПСС, отмена ее идеологии в одночасье привели не только, к разрыву экономических связей, но и к размежеванию бывших постсоветских республик друг от друга, системному политическому, экономическому и культурному кризису. Все это способствовало возникновению хаоса и образованию политического и идеологического вакуума власти. В этих условиях произошла эрозия и реанимация старых, досоциалистических, культурных, религиозных ценностей, поиск собственной национальной идентичности истоков национальных идей, выход из общего кризиса.

2. Оставленные после распада СССР на произвол судьбы суверенные республики Центральной Азии, в том числе Таджикистан оказались в фокусе геополитических интересов других государств. Период консолидации обществ в постсоветских республиках на пути к независимости проходил слишком сложно и противоречиво. Они, привыкшие работать под централизованным руководством, нуждались в советах извне.

3. Естественным было обращение Исламской Республики Иран к исторически связанному языковой, культурной, духовной общностью Таджикистану. Известно, что в прошлые исторические эпохи представители некогда единой общности персо-таджикские народы внесли выдающийся вклад в мировую цивилизацию.

4. Иран и Россию объединяли общие стратегические цели: Россия желала иметь в лице Таджикистана своеобразной защитный буфер от проникновения на южные свои границы радикального исламского фундаментализма. Иран же, изолированный и окруженный с юга (со стороны Персидского залива) американскими военными базами, естественно искал выход на торговые рынки своих северных соседей для экспорта своих топливных ресурсов и других товаров. Стабильные режимы в них, благоприятствовали разносторонним политическим, экономическим и культурным связям.

5. Нестабильная политическая обстановка в Таджикистане, в купе с его соседством неспокойным Афганистаном, исходящие угрозы и вызовы которого испытывают на себя как Россия, так и Иран является общей проблемой безопасности обеих государств. Ибо Иран и Россия тесно сотрудничали при установлении мира в Таджикистане, так и ,! поддержке Северного Альянса в борьбе с талибами в Афганистане. Их объединяют общие цели борьбы против международного терроризма и религиозного экстремизма в регионе Центральной Азии.

Россия, имеющая 30 миллионное население, исповедующее исламскую религию, реально ощутила, что дуга политической нестабильности из Афганистана вогнулась на южный фланг СНГ. Об этом свидетельствуют гражданская война в Таджикистане, Чечне, события в Андижане, цветная революция в Киргизии, нестабильная ситуация в Дагестане, Ингушетии.

6. Надежным фактором, благоприятствующим развитию тесного сотрудничества Ирана с государствами Центральной Азии служат партнерские отношения Ирана с Российской Федерацией их согласованные: действия в регионе. В недрах российского общества стали реально понимать сколь высокий авторитет и огромное влияние имеет на исламский мир Иран. Тесное сотрудничество России с Ираном в достижении мира и стабильности в Таджикистане подтверждают верность прагматического внешнеполитического курса, взятого Ираном и Россией на координацию и согласовании усилий в борьбе с международным терроризмом и религиозным экстремизмом.

время Ирано – Иракского конфликта. Во всех арабских государствах Персидского залива присутствуют американские военные базы. Таким образом в перспективе от состояния ирано-российских отношений будет зависеть политическая обстановка в Центральной Азии,в т.ч в Таджикистане.

8. Имея изоляцию от всего юга, Иран охотно использует новые независимые государства Центральной Азии и Южного Кавказа для распространения там своего влияния. Этому позволяет его развитая экономика, богатые природные энергетические ресурсы, научно технический потенциал, транспортная инфраструктура. С другой стороны, новые независимые государства Центральной Азии, переживающие экономические трудности переходного периода нуждаются в экономической, финансовой поддержке иностранных государств, в том числе Исламской Республики Иран. Она для экономического сотрудничества с государствами Центральной Азии применяет возможности двухстороннего так и многостороннего сотрудничества в рамках ЭКО, ОИК, ШОС, где пользуется статусом наблюдателя.

9. Особо дружественные отношения отличает взаимопонимания Ирана с Таджикистаном. Этому во многом способствует общность языковая, культурно-духовная. Население обеих государств исповедуют религию ислама. Примечательно, что светский и теократический характер государственного устройства двух государств не препятствуют их тесному взаимовыгодному сотрудничеству.

Апробация результатов исследования.

Отдельные вопросы данной проблемы освещены в опубликованных автором статьях в Иране и в Таджикистане. По некоторым аспектам диссертационной темы автор выступил с докладами и сообщениями на научных конференциях в Иране и Таджикистане. Основные положения диссертации обсуждались на заседании Отдела новейшей истории Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук Республики Таджикистан.

Автором опубликовано 9 статей по теме диссертации, из которых две- в изданиях, рекомендованных ВАК Минобразования и науки Российской Федерации.

Основное содержание диссертации.

Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель и задачи исследования, научная новизна, практическая значимость, теоретические и методологические основы исследования, дается характеристика использованной литературы.·

В первой главе «История ирано-таджикских отношений в конце ХХв.: общее и особенное» анализируются исторические корни общности двух народов, имеющих языковую, культурную и религиозную общность как благоприятные предпосылки для развития многостороннего сотрудничества народов Ирана и Таджикистана.

В исследование отмечается, что таджикский язык является родственным персидскому языку.

Отслеживая летопись исторических событий, исследователь доказывает, что, несмотря на нашествие арабов и турко- монголов на территории, населенные таджиками, они сумели защитить и отстоять таджикско-персидский язык.

Результаты исследования показывают, что язык Мавераннахра (Междуречья) способствовал рождению не только персо-таджикских корифеев науки и культуры Авиценны, Джалолидина Балхи, Абдарахмона Джами, но и С. Айни, А.Лахути, М.Турсунзаде, М.Каноата, Лоика Шерали, Ширин Бунёда и других.

Автор, сопоставляя современный персидский язык с таджикским языком отмечает, что последний является восточным языком Ирана и близок к русскому и индо-европейским группам языков.

Результаты исследования исторических материалов доказывают, что жители горного Ягноба в Таджикистане до сих пор сохранили язык восточного Согда, в прошлом находящегося под управлением Ирана.

Правильная оценка персидско-таджикского языка важна не только с точки зрения выяснения истории разделения некогда единой этнической общности , но и в связи с тем, что в последнее время лидерами отдельных политических движений Афганистана(«Революционная организация трудящихся», «Союз северных провинций Афганистана») появляется ностальгия «по землям отцов», либо муссируется идея объединения в государство Хорасан таджиков, иранцев и афганцев.

В исследовании отмечается, что успехи, достигнутые Таджикистаном за годы советской власти и после обретения независимости, привлекают внимание у народов соседних стран, в частности Ирана и Афганистана.

Исследуя содержание и характер национальных праздников «Навруз», паломничество к святым местам, автор находит общее и особенное в традициях иранцев и таджиков.

Сопоставляя исторические памятники древних городов Самарканда, Бухары, Хорезма, Педжикента, Истравшана, их медресе, надгробных памятников, минареты, обсерватории с историческими памятниками Ирана автор доказывает общность архитектурного стиля и рисунков, оформительского искусства мaстеров зодчих, художников-миниатюристов, орнаменталистов, каллиграфистов (иранцев и таджиков).

Диссертант доказывает, что народы Таджикистана и Ирана имеют религиозное родство. Их религиозные обряды и ритуалы как наречение имени, бракосочетание, обрезание, церемония похорон и другие являются идентичными, несмотря на принадлежность таджиков к ветви суннитов, а иранцев - к шиитов.

Исследуя и сравнивая конфессиональную ситуацию в Иране и Таджикистане автор отмечает, что республика Таджикистан, руководствуясь светской (секулярной) формой государственной политики, свои отношения с Исламской Республикой Иран строит на принципах светско- исламского диалога.

Невмешательство Ирана в светское политическое устройство Таджикистана, aкцентирование ее политики на гуманитарное, культурное сотрудничество, бескорыстная помощь в достижении мира и урегулировании межтаджикского конфликта, по мнению автора, снискали доверие таджикского народа к нему.

В данной главе автор исследует процесс установления и развития политических отношений между Ираном и Таджикистаном за период, последовавший за обретением Таджикистаном независимости. Он отслеживает этапы от установления дипломатических отношений между ними, межгосударственные визиты на высшем уровне руководителей указанных стран, заключение соглашений по сотрудничеству в политической, экономической и культурных областях как в двустороннем, так и в формате региональных союзов-ШОС, ЭКО и ОИК, анализирует их содержание.

В данном разделе исследуются последовательные действия Ирана по урегулированию межтаджикского конфликта в русле новых тенденций в его внешней политике, эволюции исламского правления с учетом новых реалий в геополитике Центральной Азии.

Результаты исследования политических процессов в Таджикистане и участия Ирана в них показывают, что Иран строил свои отношения с Таджикистаном в результате модификации и пересмотра некоторых исламских постулатов, сдерживающих его экономическое, социальное и политическое развитие.

Автор, раскрывая прагматическую политику Ирана в процессе выстраивания отношений с Таджикистаном, обосновал его действия, детерминированные выходом из экономической и военной блокады со стороны великой державы с юга и установления торгово-экономических и культурных связей с северными своими соседями, в т.ч. с Таджикистаном. Он обосновал использование их рынков для экспорта своей нефтегазовой продукции и других товаров необходимостью обеспечения безопасности своих северных границ в тесном сотрудничестве с Россией и государствами Центральной Азии.

Анализируя кризисное состояние Таджикистана в годы вооруженного противостояния автор отмечает, что население Таджикистана испытывало гуманитарную катастрофу, нехватку продовольствия, медикаментов. В этих условиях правительство Ирана приступило к оказанию чрезвычайной, экстренной гуманитарной помощи населению Таджикистана, выступило инициатором организации переговоров между Объединенной таджикской оппозицией и легитимным правительством.

По мнению автора, мотивом данной инициативы Ирана являлась необходимость поддержания сотрудничества с единственным персоязычным государством Центральной Азии, преодоление негативного отношения Узбекистана и других государств к таджикско-иранскому сближению, вхождение в доверие правительству Рахмонова И, гуманитарная поддержка членов бывшего правительства национального примирения, нашедших убежище в Иране. .

Сближение и достижение единства в решении данной проблемы между Россией и Ираном, по мнению диссертанта, послужило основой для успеха мирного урегулирования межтаджикского конфликта.

На основе исторических фактов и документов в диссертационном исследовании доказывается, что активизация контактов законным правительством Таджикистана, поддержание связи с руководителями политических партий и исламским движением с целью склонению их к мирным переговорам, тесное сотрудничество Ирана с Россией в ходе межтаджикских переговоров послужили важным фактором мирного урегулирования межтаджикского конфликта, стабилизации политической ситуации в Таджикистане.

В данной главе автор также анализирует геополитические интересы Ирана в Центральной Азии и в Таджикистане.

Анализируя исторические процессы, происходящие в Таджикистане и соседних постсоветских республиках, диссертант приходит к выводу о том, что отсутствие выхода государств региона к морям, их нужда в энергетических ресурсах, топливе, близкое расположение к Ирану, богатому нефтью, газом, естественно, повысили значимость Ирана, превратив его в геополитический центр интересов государств Центральной Азии.

С учетом этой реальности Иран, во первых, с целью реализации своих преимуществ, сосредоточил внимание на разностороннем культурно –экономическом сотрудничестве с государствами региона в формате двухсторонних отношений и в рамках ЭКО, ШОС.

Автор в результате исследования процессов, происходящих в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, приходит к выводу, что война в Персидском заливе и в Афганистане, эскалация иностранного военного присутствия в регионе Центральной Азии, цветные революции в Кыргызстане, межэтнические и территориальные конфликты в Ферганской долине, активизация религиозного экстремизма, ослабление внешних границ новых независимых государств таили в себе опасность для поликонфессианального Ирана, реальную угрозу его безопасности.

Географическая близость, экономическое и политическое состояние, геополитическое расположение Ирана, родство культуры и языка, по мнению автора, благоприятствовали развитию разносторонних связей независимой Республики Таджикистана с Ираном, особенно в областях энергетики, нефти и газа. В этих целях Иран начал развивать свою транспортную инфраструктуру - автомобильные и железнодорожные дороги, тоннели.

Исследователь, анализируя ситуацию в Таджикистане, показал, что республика, столкнувшись один на один с системным кризисом в политической, экономической, социальной и других областях, не могла самостоятельно решать возникшее проблемы. Потребность в иностранных инвестициях, отсутствие торговой инфраструктуры вынуждали Таджикистан, ранее расположенного в крайне тупиковом географическом положении, выбирать дорогостоящие торговые пути для внешней торговли.

В диссертации отмечается, что межтаджикский конфликт весной 1992 года серьезно озаботил Россию. С приходом в Таджикистан на политическую арену исламских фундаменталистов возникла вероятность их объединения с афганскими радикальными религиозными силами, что могло создать на южных рубежах СНГ сложные проблемы сохранения безопасности.

Анализируя ход гражданской войны в Таджикистане автор отмечает объективное право присутствия России в Таджикистане и в целом регионе Центральной Азии. Ибо вновь образованные независимые государства жизненно связаны с Россией, многие свои потребности в железнодорожных перевозках, инфраструктуре, коммуникации и рабочих местах удовлетворяют в процессе сотрудничества с Россией.

Автор, используя конкретные факты и документы, показал объем помощи и содействие Ирана укреплению экономики Таджикистана путем доступа государства к мировым рынкам торгово-экономического сотрудничества, обмена технологиями, особенно в области нефти и газа с целью установления мира и стабильности не только в республике, но и других государствах региона.

Оценивая складывающуюся ситуацию в данном ареале, автор заключает, что Россия, объективно оценивая возрастание присутствия и влияния Запада в Центральной Азии, решила принять активное участие в реализации здесь экономических проектов, что требовало построения между ей и Ираном стратегических партнерских отношений.

Во второй главе «Динамика развития торгово-экономического и культурного сотрудничества Ирана и Таджикистана» исследуются история становления и развития двухстороннего и многостороннего сотрудничества Ирана и Таджикистана в двустороннем и многостороннем форматах в рамках региональных союзов.

Автор доказывает наличие благоприятных факторов для налаживания двустороннего сотрудничества Ирана и Таджикистана.

В диссертации отслеживается и анализируется постепенная трансформация партнерских отношений, характерная для первых десятилетий независимого развития Таджикистана, его культурного и экономического сотрудничества.

При выработке свой экономической стратегии Иран, по мнению автора, учитывал как наличие богатых топливно-энергетических ресурсов в Центральной Азии, так и заинтересованность государств данного региона в наличии их выхода к торговым путям через Персидский залив.

По мнению бывшего министра иностранных дел Ирана Аббас Малики, «Иран сотрудничает со странами Центральной Азии, особенно с Таджикистаном, с целью содействия их выходу из состояния отставания и превращения их в государства с самодостаточной экономикой».

Являясь крупным владельцем богатых месторождений нефти и газа Иран имеет возможность сотрудничать с государствами региона в развитии разведки и производства указанных видов топливной продукции, помогать в совместном проектировании, финансировании соответствующих объектов.

Одним из таких объектов является сооружение тоннеля Анзоб. Этому могут благоприятствовать наличие в Иране устойчивой экономики, развитой воздушной, железнодорожной, автомобильной, морской инфраструктуры.

В настоящее время в Таджикистане действуют 45 совместных ирано-таджикских предприятий, торговых отделений, банков. Достигнута договоренность о создании предприятия по монтажу тракторов

Также успешно развивается сотрудничество двух государств в области здравоохранения, фармацевтики, торговли, банковского дела, культуры и др.

Достигнуто соглашение о кредитовании (25 млн. долларов США) строительства плотины гидроэлектростанции Сангтуда 2 , сооружения автодороги Куляб - Калъаи Хумб - Хорог, завода по переработке сельскохозяйственной продукции (соглашение подписано 31 декабря 1996г.)1

Известно, что несмотря на наличие общих культурно- исторических ценностей между двумя государствами имеются и отдельные различия. Иран и Таджикистан относятся к государствам, где население исповедует ислама, но Таджикистан больше ориентирован на Запад и идентифицирует себя как светское государство. Но, несмотря на это, разностороннее, плодотворное экономическое и культурное сотрудничество двух государств может преодолеть эти препятствия, считает автор.

Сотрудничество Ирана с Таджикистаном несомненно способствует развитию экономики, региональной безопасности, срыву политики США и Запада по изоляции Ирана. Таджикистан, несмотря на тяжелые последствия гражданской войны, смог улучшить свое экономическое положение.

Анализируя историю ирано-таджикского сотрудничества в начальный период, автор отмечает приоритетность их сотрудничества в сферах культуры, науки, образования, что способствовало расширению экономических и политических связей двух государств. Только за период 1992 по 1997 годы между двумя государствами было подписано 53 документа по сотрудничеству в сфере культуры и образования.

Рассматривая сотрудничество обеих государств в области культуры, автор отмечает, что глобализация угрожает народам, которые могут утратить свою культурную самобытность, изменить национальный менталитет. Однако возрождение исторических связей народов двух стран может способствовать взаимному обогащению и их сближению.

В диссертации отмечается, что после обретения республикой Таджикистан независимости публикация произведений таджикских писателей и поэтов в иранских изданиях «Ховарон», «Ошно», «Кайхони фарханги», «Шеър», газетах «Джумхурии Исломи» и других приобрел систематический характер.

Так, научные труды таджикских ученых Бободжона Гафурова, Абдулгани Мирзоева, М. Шакури, Раджаба Амонова, Махмадулло Лутфулоева, Ахрор Мухтор, Афсохзод, Мирзо Муллоахмада, Акбар Турсуна стали достоянием иранского читателя.В свою очередь издательства Таджикистана стали регулярно публиковать стихи и прозаические произведения иранских авторов.

Гастроли творческих коллективов, обмен делегациями кинематографистов, писателей, поэтов, ученых и библиотечных работников, организация взаимных кинофестивалей, выставок книг, научных симпозиумов- вот неполный перечень совместных мероприятий, традиционно проводимых в Иране и Таджикистане.

Автор отмечает ведущую роль в развитии культурного сотрудничества двух государств посольства Ирана в Республике Таджикистан, посольства Таджикистане в Иране, института востоковедения Академии наук Таджикистана, международного книжного издательства «Ал- Худо».

Посольство Ирана открыто в Душанбе, Худжанде, Кулябе, Хороге и в других городах. Оно реставрировало мечети, предоставило безвозмездно несколько тысяч книг различным библиотекам.

Объектами совместного сотрудничества созданного в 1987 году Центра возрождения культуры стали реставрация исторических памятников, зданий Института языка и литературы, востоковедения и письменного наследия им. А. Рудаки, его хранилища восточных рукописей, библиотеки Фирдоуси, музея краеведения.

В целом исследования данной темы подводит автора к выводу, что сотрудничество Ирана с Таджикистаном служит не только интересам политической и экономической стабильности Таджикистана, но и стратегическим интересам России, достижению мира и безопасности на южном фланге СНГ в процессе преодоления угроз, исходящих из Афганистана. Автор доказывает, что в условиях военного проникновения США в регион, активизации его политического влияния и нарастания процесса вытеснения России из сфер ее прежнего военно-политического и экономического присутствия, совместные действия Ирана и России как в Таджикистане, так и в целом Центральной Азии, являются гарантом их безопасности и стабильности.

В заключении автором подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы основные выводы и практические рекомендации.

В связи с перспективами развития двустороннего сотрудничества автор предлагает учитывать то обстоятельство, что в недалеком прошлом ограниченные права субъектов бывшего СССР на ведение внещне-экономических связей, а также несовместимость экономических систем Ирана и Таджикистана ограничивали торговлю между ними. Теперь в условиях самостоятельности Республики Таджикистан, развивая рыночные отношения, имеет возможности большего использования кооперативных форм сотрудничества между частными предприятиями и фирмами в сферах бытового обслуживания, горнорудной промышленности, автомобильного и железнодорожного транспорта и др.

По мнению автора, должна повыситься роль межправительственной двусторонней комиссии по сотрудничеству Ирана и Таджикистана в реализации достигнутых соглашений, намеченных проектов сооружения энергетических транспортных объектов, более эффективного использования нефте-газового потенциала Ирана для покрытия потребностей Таджикистана особенно в зимний период, технической экспертизы завода по производству цемента, ГЭС в Айнинском районе, сооружаемых при помощи Ирана.

При налаживании сотрудничества в области культуры автор считает целесообразным для Таджикистана, в связи с интенсификацией контактов с исламскими государствами, разработать собственную модель будущего духовного развития с учетом исламского фактора, обеспечения баланса между светским и религиозным факторами.

Учет и реализация указанных и других рекомендаций, содержащихся в диссертации, по мнению автора, будут способствовать установлению стабильных, плодотворных дружественных отношений народов Ирана и Таджикистана, превращению региона Центральной Азии в зону мира и стабильности.

ТЕРРОРИЗМ КАК ФАКТОР СОВРЕМЕННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ: ДЕТЕРМИНАЦИЯ, ПРОЯВЛЕНИЯ, СТРАТЕГИЯ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В начале третьего тысячелетия человечество переживает один из наиболее сложных, противоречивых и болезненных этапов политического развития, связанных со значительным ростом угроз терроризма, ставшего одним из активных методов борьбы политических акторов за власть и влияние. Современный политический терроризм предстает как доминантный фактор дестабилизации политической ситуации в ряде стран и регионов. Он во многом отличается от терроризма предшествующих периодов истории по степени массовости жертв, разрушительному воздействию на общество. Реальной стала опасность катастрофических последствий в результате возможности применения террористами оружия массового поражения и использования ими других достижений техногенной цивилизации.

Терроризм представляет собой сложное явление политического и социального характера. Он взят на вооружение множеством разнородных политических группировок. Современная политика становится сферой взаимодействия не одних только государств, но и террористических организации, имеющих политически значимые интересы. Как преступная тактика и стратегия политической активности терроризм достиг глобальных масштабов, стал препятствовать международному сотрудничеству, породил сомнения в способности государств решать возникающие проблемы на основе принципов ненасилия и демократии.

Проблема терроризма всегда вызывала активные научные дискуссии. Но терроризма в современной политической реальности стали явлением относительно новым, чрезвычайно сложным с точки зрения теоретического осмысления. Сложилось много теорий современного терроризма. Недостижимость единого понимания феномена обусловлено многообразием причин и видов терроризма. Плюрализм оценок терроризма зависит от политических ориентаций исследователей, их методологии и методик анализа.

Несмотря на то, что террористические методы используются чаще всего в политической активности, его обстоятельному политическому анализу не уделялось должного внимания. Не теряет актуальности необходимость осмыслить теоретико-методологические аспекты терроризма. Это требует дать его определение, выяснив, каким образом интерпретируются современные трансформации терроризма.

Актуальными задачами исследования становятся также сравнительный анализ проявлений современного терроризма, его детерминант, аргументации и мотивации целей, методов и последствий. Современный терроризм корректирует стереотипные представления о субъектах и объектах насилия, о технических средствах агрессии, об их способах исполнения и методах. Сегодня, как никогда, необходимо строго научный, непредвзятый анализ всего спектра причин терроризма.

Весьма остро ощущается необходимость анализа глобализации как фактора, в значительной степени влияющего на политические системы обществ и на активизацию терроризма как формы неконвенциального участия в политических процессах. Его приверженцы часто используют аргументы и лозунги антиглобализма, этнонационализма или религиозного экстремизма. Выявление причин роста терроризма в глобализирующемся мире является неотъемлемой компонентой антитеррористических стратегий как государств, так и мирового сообщества.

Современный терроризм использует достижения глобализации и техногенной цивилизации. Как следствие, террористические акты становятся все изощреннее, растет поражающее воздействие терроризма. Он отличается значительным ростом финансовых, материальных, информационных ресурсов, совершенствованием инфраструктуры, милитаризованностью и возможностью проникновения в органы власти. Антитеррористическая стратегия неэффективна без уменьшения ресурсов влияния экстремистов. Для успеха в противостоянии терроризму нужны совместные усилия всего мирового сообщества, консолидация его действий на глобальном, региональном и национальном уровнях.

Терроризм стал использоваться акторами геополитики в целях борьбы за глобальную власть. Важное значение имеет анализ влияния на рост терроризма экспансионистских устремлений геополитических акторов, заинтересованных в ослаблении позиций своих противников и в дестабилизации мирового сообщества. Современный терроризм становится одним из методов борьбы за управление не только отдельными странами, но и миром в целом. Это делает актуальным исследование международного терроризма, активизация которого связана с геополитическим соперничеством, меняющим свои параметры после распада СССР и утраты Россией военно-стратегического паритета с НАТО.

В связи с становлением информационного общества становится актуальным анализ способов манипуляции общественным сознанием, используемых глобальными акторами для оправдания в глазах мирового сообщества своего курса экспансии.

Актуальность исследования терроризма возрастает в современной России из-за угрозы, которую представляет терроризм национальной безопасности нашего государства, его национальным интересам со стороны как террористических групп на территории страны, так и транснациональных экстремистских и террористических организаций, пытающихся влиять на политические процессы в России, прикрываясь этнополитическими и религиозными лозунгами.

От научно корректного выяснения детерминант, проявлений и стратегии противодействия терроризму во многом зависит не только политическая безопасность России, но и безопасность в глобальном масштабе. Проблема эффективности антитеррористической политики государства особенно злободневна в связи с принятием «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года».

Степень научной разработанности проблемы. Проблема современного терроризма является междисциплинарной и исследуется в ракурсах многих наук: политологии, философии, социологии, конфликтологии, юриспруденции, психологии, экономики, истории. Мы считаем необходимым выделить основные проблемные измерения темы.

Проблеме сущности политического терроризма, его места и роли в системе политической борьбы уделили внимание такие эксперты как: Ю.И. Авдеев, Ю.М. Антонян, О.А. Бельков, А.Г. Здравомыслов, В.В. Витюк, А.В. Дмитриев, А.А. Игнатенко, Н.А. Лазарев, Е.Г. Ляхов, Э.А. Паин, А.Н. Панин, И.Г. Раужин, В.Е. Петрищев, Е.И. Степанов, С. Эфиров и др. Данные авторы сосредоточили внимание на вопросах детерминации терроризма, разработке понятийного аппарата исследования. Они провели анализ терроризма как политического явления, причинно-следственных связей современного терроризма с развитием социальных систем, его зависимости от социально-демографической, политической и экономической динамики современных обществ.

В работах Н.Н. Афанасьева, А. Жалинского, А.С. Грачева, Е.П. Кожушко, А.А. Козлова, М.А. Одесского, Д.В. Ольшанского, В.А. Тишкова, М.П. Требина, Д.М. Фельдмана выявляются идеологическое обоснование терроризма и психологические мотивы действий террористов, оцениваются тенденции трансформации политического экстремизма в терроризм.

В социально-философском аспекте осмысливают терроризм Ж. Бодрийяр, Э.Ю. Баталов, Г.К. Варданянц, К.В. Жаринов, Ю.П. Кузнецов, М.М. Непесов, Э.Н. Ожиганов, Э.Г. Соловьев и др. Они устанавливают специфику основных моделей терроризма. В их работах определены предпосылки активизации терроризма в современных условиях. Исследовательский поиск связывается с осмыслением политического насилия как атрибута власти.

Правовые аспекты террористической деятельности и противодействия ей анализируют Т.С. Бояр-Созонович, Д.В. Гордиенко, В.П. Емельянов, В.Н. Лопатин, В.В. Лунеев, Е.Г. Ляхов, Б.К. Мартыненко, Л.А. Моджорян, Г.И. Морозов, В. Павловский, В.В. Устинов, О.М. Хлобустов, Е.Д. Шелковникова и др. Этими специалистами предложен ряд мер политики, которые целесообразно предпринять для профилактики и предотвращения экстремистских и террористических действий.

Глубокий историко-культурологический анализ терроризма проведен в работах О.В. Будницкого, В.Б. Петухова, С.Г. Шульгина, К.Э. Яновского и др. Авторы исследуют терроризм через призму семиотического подхода, рассматривают его в аспекте влияния на проявления этнокультурных стереотипов и традиций.

Системный и сравнительный анализ современного терроризма в условиях глобализации реализован в работах Ю.И. Авдеева, А.М. Байчорова, Г.К. Варданянц, А.А. Галкина, И.П. Добаева, В.И. Немчиной, В. М. Замкового, М. И. Ильчикова, В.Н. Иванова, Б. Каверина, С.С. Кортунова, Ю.В. Морозова, В.И. Лутовинова, К.В. Сивкова, Г.Г. Почепцова, Е.М. Примакова, Е. Сатановского, А.А. Сергунина, Ю.Г. Романченко, А.И. Кубышкина и др.

Не оставили проблему современного терроризма без внимания и экономисты, географы, экологи: Н. Абдулгамидов, И. Валлерстайн, С. Губанов, М. Залиханов, К. Лосев, А. Шелехов, М. Коллон, В. Медведев, О. Черковец и др. Они устанавливают связи между ростом современного терроризма с структурным кризисом как в экономической сфере, так и в экологической среде общества.

Обширный комплекс работ посвящен анализу религиозного экстремизма и терроризма, в т.ч. на постсоветском пространстве. Таковы работы: В.Х. Акаева, А.К. Алиева, З.С. Арухова и К.М. Ханбабаева, Ю.М. Антоняна, Р.Г. Гаджиева, И.П. Добаева, А.А. Игнатенко, А.В. Кудрявцева, Х.Т. Курбанова, А.В. Малашенко, К.И. Полякова. В них аргументируются дискуссионные точки зрения как на сам феномен религиозного экстремизма, так и на степень влияния политических факторов на радикализацию конфессий в мире, в т.ч. - на постсоветском пространстве. Фундаментальные работы созданы Ю.И. Авдеевым, И.П. Добаевым, А.А. Игнатенко, Е.И. Степановым, А.В. Малашенко, которые всесторонне и глубоко осмысливают проблему распространения религиозно-политического экстремизма и терроризма в форме «салафизма» на территории России.

Значительный вклад в анализ терроризма вносит российская школа конфликтологии, в т.ч. работы региональных исследователей Юга России: В.А. Авксентьева, Л.В. Батиева, Г.Д. Гриценко, А.В. Дмитриева, Н.П. Медведева, З.А. Жаде, Г.В. Марченко, А.Н. Панина, В.Н. Панина, М.В. Саввы, И.М. Сампиева, В.Р. Чагилова, В.В. Черноуса, В.М. Юрченко и др. Работы названных авторов посвящены вопросам национальной безопасности России, этнополитических конфликтов на Северном Кавказе, геополитической стратегии Российской Федерации в регионе.

Страноведческий анализ проявлений терроризма в современном мире проводится на материалах Западной Европы в работах А.А. Громыко, В.А. Дворянова, М.Е. Орловой, А.И. Ландабасо Ангуло и А.М. Коновалова, Г.И. Волковой, Г.В. Казанской. Терроризм в этнополитических конфликтах на Балканах исследован усилиями В. Джуретича, Е.Ю. Гуськовой, П.Е. Канделя и др.

Наиболее обширный и актуальный для кросс-национальных сравнений комплекс работ посвящен анализу терроризма в странах Востока. Так, специфика терроризма в Южной Азии определена в работах В.Н. Москаленко, О.В. Плешова. Терроризм в арабо-израильском конфликте исследован в работах И.Д. Звягельской, Е. Сатановского, И. Шамира. Проявления терроризма в турецко-курдском конфликте изучены усилиями Ш.Х. Мгои, О.И. Жигалиной, Б.В. Поцхверия. Терроризм в арабском мире анализируется в работах В.И. Киселева, Б. Миркасымова, М.З. Ражбадинова, В.П. Юрченко и др. Основные черты терроризма в Центральной Азии и влияние на него международных экстремистских организаций установлены в публикациях М.Р. Аруновой, Д.Б. Малышевой, М. Махкамова, С.Е. Сахнева и др. Системный анализ воздействия ислама на идеологию и политику в странах Азии и Африки реализован в работе Н.И. Кирея и Ю.Г. Смертина

Особенности террористической активности на Северном Кавказе в идеологическом, социокультурном, организационном аспекте выявлены в работах З.С. Арухова, И.П. Добаева, а также в «Атласе социально-политических проблем, угроз и рисков Юга России» под редакцией Г.Г. Матишова и В.А. Авксентьева. Проблемы антитеррористической стратегии и тактики современных государств анализируются в работах А.В. Любачева, А.С. Макарычева, В.Н. Панина, В.Е. Петрищева, С.В. Сидоровой, В.В. Черноуса, В.М. Юрченко.

Анализ причин возникновения и роста политического терроризма, в том числе и международного, дается рядом зарубежных экспертов. К числу таких исследователей относятся Д. Адамс, Й. Александер, У.Бек, З. Бжезинский, Б. Гросскап, А. Дурантон-Крабол, О. Дэвис, А. Кассиз, М. Креншоу, Т. Ласатер, Д. Лонг, Х. Людвиг, М. Сетрона, И. Фетчер, М. Функе, Д. Хансен, А. Шмидт и др. Большой вклад в исследование феномена терроризма внесли работы Дж. Агуиллы, Б. Грэкхема, Г. Деникера, Б. Дженкинса, А. Иаффе, Р. Кагана, У. Лакера, И. Лессера, П.А. Олссон, Д. Приста, Д. Смока, П. Уилкинсона, Б. Хоффмана и др. Политологи фокусируют свое внимание на вопросах определения терроризма, выявлении роли государства в противодействии, влияния политических и экономических процессов на содержание и направленность международной террористической деятельности. Спецификой зарубежных работ является концентрация внимания на проблеме терроризма с позиций критики антигуманности, его противоположности базовым ценностям западной цивилизации.

Анализ докторских диссертаций по проблеме доказывает растущую актуальность проблемы терроризма. Основная часть работ защищалась с конца 1990-х г. по настоящее время. Если в 1980-х гг. основное внимание уделялось левому экстремизму (работа В.В. Витюка), то позже соискатели сосредотачиваются на религиозных и этнополитических формах терроризма (работы Д.Б. Малышевой, А.В. Малашенко, И.П. Добаева). В 2000-х гг. защищен ряд диссертаций в русле углубленного анализа аспектов терроризма: военно-стратегического (С.А. Мельков), форм политической активности (Н.А. Чичулин), методов и технологий антитеррористической политики (С.И. Грачев), международного уровня терроризма (В.И. Василенко).

Значительная часть кандидатских диссертаций выполнена на материалах России (работы С.Г. Карамяна, Д.С. Полянского, Д.В. Кротова). Вместе с тем растет внимание соискателей к идеологическим и конфессиональным детерминантам терроризма. Они изучаются на глобальном уровне проявлений в работах И.В. Кудряшовой, З.Х. Хайбуллаева, Г.И. Ясина, М.М. Лабазанова, Д.Г. Котеленко.

В силу императивов обеспечения национальной безопасности России основное внимание диссертантов все более концентрируется на терроризме в республиках Северного Кавказа и методах противодействия ему. Таковы диссертации Д.В. Новикова, Г.П. Савенко, А. Мантаева, С.Е. Бережного, Х.Т. Курбанова, А.В. Егупова, Э.Ф. Шарафутдиновой, А.В. Сухова.

Несмотря на то, что создан значительный комплекс литературы по важнейшим проблемам терроризма, уровень научного осмысления феномена остаётся недостаточным. Не создана эффективная и непротиворечивая методология его исследования. Остаётся малоизученным множество вопросов, относящихся к пониманию атрибутивных характеристик терроризма. Недостаточно полно раскрыта его политическая сущность. Не решены вопросы определения путей и методов уменьшения угроз терроризма. Крайне редко проводится сравнительный анализ террористических доктрин, организаций и форм активности как на страноведческом, так и региональном уровне. Прослеживается определенная изоляция политологической, социологической, правовой, философской и иных школ анализа терроризма. Все эти обстоятельства подтверждают актуальность исследования детерминации и проявлений терроризма в современном мире, стратегии контртеррористической политики.

Объектом исследования является терроризм как фактор современных политических процессов.

Предметом исследования выступают детерминирующие факторы, проявления современного терроризма в его глобальном и внутригосударственном измерениях, а также стратегия противодействия терроризму.

Цель и задачи диссертационного исследования.

Цель работы – выявить факторы детерминации современного терроризма, его основные проявления и на основе их осмысления предложить меры повышения эффективности антитеррористической политики.

Автор ставит перед собой следующие научные задачи:

- выявить сущность и основные характерные черты терроризма как феномена современной политической реальности;

- разработать классификацию форм и видов терроризма;

- установить соотношение современного терроризма и других видов политического насилия;

- раскрыть взаимообусловленность государственного и международного терроризма;

- провести классификацию методов современного терроризма;

- определить роль средств массовой информации и средств массовой коммуникации в распространении устрашающего эффекта терроризма;

- определить роль и проявления глобализации в качестве детерминирующего фактора современного терроризма;

- выявить методы использования терроризма для достижения политических целей субъектами геополитических процессов;

- установить тенденцию взаимодействия интересов субъектов современного терроризма, наднациональных финансово-экономических образований и транснациональных структур организованной преступности;

- провести сравнительный анализ проявлений терроризма в регионах современного мира;

- интерпретировать основные особенности проявлений современного терроризма в России, в т.ч. на Северном Кавказе;

- раскрыть ведущие внешние и внутренние условия, влияющие на сохранение угрозы терроризма на Северном Кавказе;

- провести сравнительный анализ стратегий антитеррористической политики в современном мире;

- дать оценку эффективности реализации антитеррористической политики Российской Федерации.

Теоретико-методологические основы диссертации. В соответствии с формулировкой объекта и предмета работы автор применяет совокупность принципов и методов, позволяющих реализовать цели и задачи, обеспечить достоверность полученных результатов. Исследование проведено на основе системного анализа терроризма в современных политических процессах, в соответствии с логикой восхождения от общего к частному, что предполагает осмысление политического явления в единстве его общих, особенных и уникальных качеств.

Сравнительный политический анализ позволил выявить общие черты форм политического насилия и отличительные признаки терроризма. Опираясь на сравнительный метод, автор устанавливает грань между государственным и международным терроризмом, рассматривает и уточняет классификацию терроризма по типам и видам. Реализовано сравнение национально-государственных и региональных проявлений терроризма в современном мире, сравнение основных этапов развития терроризма (кросс-национальный и кросс-темпоральный анализ). Основу методологии сравнения дали работы М. Догана и Д. Пеласси, С. Уиарды, Дж. Сартори.

На уровне общенаучных методологий применены принципы диалектики, объективности, историзма. Они дали возможность осмыслить терроризм как динамичную самоорганизованную систему, детерминируемую социально-политически. Автор опирался на диалектическую методологию в интерпретации причинной обусловленности явлений, что потребовало выявить структуру и системные качества терроризма, его внутренние противоречия, а также противоречия с иными политическими феноменами и общественной системой в целом.

Применены логические процедуры: анализ и синтез, позволяющие получить системное понятие о предмете исследования и тенденциях его развития и делать обобщающие теоретические выводы; индукция и дедукция, прежде всего - при выявлении причинной обусловленности современного терроризма; исторический метод, дающий возможность рассматривать терроризм в динамике, изучать его черты и компоненты в непрерывном развитии.

В разделе о антитеррористической политике применен процессуальный подход, что позволяет выявить модели политики, стадии принятия и реализации управленческих решений, осмыслить степень эффективности политики (работы Г. Алмонда, Дж. Пауэлла и др.). Анализ проблемы потребовал использовать ценностный подход, позволивший выявить аксиологическое «ядро» идеологем терроризма, определить влияние этнонационализма, религиозного экстремизма, социально-экономических ориентаций и установок поведения на легитимацию как терроризма, так и антитеррористической стратегии.

Выяснение социально-политических детерминант современного терроризма потребовало обращения к системному анализу, структурно-функциональному исследованию роли органов государственной власти, СМИ, общественных организаций в борьбе с терроризмом.

На уровне прикладных методик и процедур анализа применен конфликтологический подход (Р. Дарендорф, Л. Козер). Это позволило осмыслить терроризм как вид неконвенциональной, противоправной политической активности (Т. Гарр). Этнокультурные, конфессиональные и политико-идеологические механизмы аргументации терроризма осмысливаются с использованием модели мобилизованного политического участия (М. Эзман, Ч. Тилли). Процедуры и методики оценки эффективности антитеррористической политики применяются автором на основе обобщений Э.Н. Ожиганова.

Эмпирическая база диссертационной работы. В диссертации проанализированы следующие виды источников:

- нормативно-правовые акты международного права и Российской Федерации, ее субъектов, а также зарубежных государств;

- статистические материалы;

- тексты выступлений политических деятелей;

- публицистические материалы газет, журналов, интернет-сайтов;

- идеологические и религиозные тексты, излагающие взгляды террористических организаций.

В правовых актах регулируются многообразные явления, связанные с терроризмом, определяются меры и санкции мирового сообщества и государств по его предупреждению и преодолению. Значительную роль в научном анализе имеют правовые акты международных организаций: Конвенции и Декларации Генеральной Ассамблеи ООН, документы совещаний Совета Безопасности ООН, совещаний по безопасности и сотрудничеству в Европе, решения глав государств и правительств стран «восьмерки», посвященные вопросам идентификации терроризма и основным направлениям борьбы с ним. Проанализированы также документы ряда межгосударственных объединений, таких как Шанхайская Организация Сотрудничества и Содружества Независимых Государств, которые реализуют антитеррористическую политику.

Основными нормативно-правовыми актами российского законодательства, изученными в диссертации, стали: Конституция РФ, Уголовный Кодекс РФ, Федеральные Законы РФ, Указы и Послания Президента РФ Федеральному Собранию страны, Постановления Правительства РФ, информационные и отчетные материалы органов законодательной и исполнительной власти РФ, законы и нормативные акты субъектов РФ. Данные документы свидетельствуют о наличии целостной совокупности правовых актов в Российской Федерации по вопросам пресечения терроризма, а также антитеррористической политики РФ.

Автор также изучил нормативно-правовые акты стран: США, Канады, Германии, Израиля и Великобритании в целях сравнения моделей антитеррористической политики этих стран и выявления их применимости в России.

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

- впервые проведен системный политический анализ терроризма как феномена современной политической реальности, дано целостное определение современного терроризма. Выявлены сущность и основные черты терроризма как политического феномена.

- разработана классификация форм и видов современного терроризма;

- установлено соотношение современного терроризма с другими видами политического насилия;

- раскрыта взаимообусловленность государственного и международного терроризма, дано авторское определение терминов «государственный» и «международный» терроризм;

- выявлены методы современного терроризма;

- дано определение «транслитерация терроризма»;

- определены роль и проявления глобализации в качестве детерминирующего фактора современного терроризма;

- выявлены методы использования терроризма для достижения политических целей субъектами геополитических процессов;

- установлена тенденция взаимодействия интересов субъектов современного терроризма, наднациональных финансово-экономических образований и транснациональных структур организованной преступности;

- проведен сравнительный анализ проявлений терроризма в регионах современного мира;

- интерпретированы основные особенности проявлений современного терроризма на Северном Кавказе;

- раскрыты ведущие внешние и внутренние условия, влияющие на сохранение угрозы терроризма на Юге России;

- проведен сравнительный анализ стратегий антитеррористической политики в современном мире;

- дана оценка эффективности антитеррористической политики Российской Федерации на Северном Кавказе.

Положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Сущность терроризма – это стратегия и тактика политических насильственных действий, систематического преднамеренного устрашения общества путем влияния на принятие решений органами государственной власти и местного самоуправления, международными организациями. Политический терроризм является механизмом давления на общество и государство для достижения противоправных политических и иных интересов.

Основными характерными чертами терроризма как феномена политической реальности в современных обществах выступают:

- идеологически мотивированное и организованное насилие;

- метод – систематическое преднамеренное устрашение общества и государства;

- цель – достижение противоправных политических и иных интересов путем нелегитимного влияния на принятие политических решений;

- повышенный уровень опасности вследствие возросшей возможности террористов использовать достижения глобализации и техногенной цивилизации (биотехнологии, информационные технологии, современные средства вооружения и связи, транслитерация устрашения, средства массового поражения и т.д.). Современный терроризм характеризуется активным использованием суицидального терроризма, преимущественным нападением на символическую цель и стремление к массовости невинных жертв.

Современный терроризм превратился в активное средство борьбы различных политических акторов за власть и влияние, в инструмент транснациональных преступных групп для влияния и захвата власти в политико-финансовой сфере, вплоть до смещения правительств и изменения политических режимов национальных государств.

Современный терроризм приобрел ряд новых характерных черт, связанных с изменениями в субъектах и объектах террористической деятельности, в средствах и масштабах нападения, способах организации и исполнения террористических актов. Методы современного терроризма крайне разнообразны и включают в себя силовые акции, основанные не только на устрашении, но и опосредованном воздействии на противника.

2. Классификация форм и видов современного терроризма проведена по следующим критериям: пространственному масштабу, преобладающим субъектам, политической мотивации и идеологии.

По критерию пространственного масштаба выделены уровни терроризма:

- глобальный (в масштабе всего мирового сообщества);

-международный (контролируемый интернациональными террористическими организациями и проводимый на территории нескольких государств);

- транснациональный (контролируемый государством и действующий с территории одной страны в пределах других);

- национальный (осуществляемый в пределах одного государства, вызванный и реализуемый субъектами внутренней политики).

По критериям связи с государством современный терроризм целесообразно разделить на два типа (формы): внутригосударственный и внешнегосударственный, которые в свою очередь делятся на внутренний государственный и внутренний оппозиционный терроризм; внешний государственный и международный терроризм. По преобладающим субъектам терроризм классифицирован на государственный и негосударственный. По объектам и видам активности на международный, военный, индивидуальный, уголовный.

Критерии политической мотивации и идеологии позволяют выделить виды терроризма: этнический, религиозно-политический, классовый, расовый. Терроризм может использовать идеологемы как «левого» экстремизма (уравнительность доходов и статусов, интернационализм, атеизм, народовластие), так и правого экстремизма (элитарность, защиту неравенства доходов и статусов, шовинизм и расизм, религиозный фундаментализм).

3. Политический терроризм имеет сложное соотношение с другими видами политического насилия. Последнее трактуется нами как любое действие или угроза действия, направленное на физическое уничтожение человека либо социальной группы, а также на причинение намеренного ущерба. Непосредственным объектом терроризма все чаще становится мирное население, а косвенным объектом – органы государственной власти или высокопоставленные политические акторы. В отличие от революций, государственных переворотов и восстаний терроризм не предполагает непосредственный захват власти для достижения своих целей.

Видами открытого насилия являются: антиправительственные акции, политические убийства и покушения, государственные перевороты, восстания, гражданская война, революция, повстанческое движение и т.д. Терроризм является в совокупности видов политического насилия наиболее организованным видом противоправных действий, разрушительный потенциал которого возрастает пропорционально достижениям техногенной цивилизации, вследствие чего идет стирание граней между терроризмом и войной.

В глобализирующемся обществе растет роль видов скрытого (латентного) насилия: экономических, информационных, геофизических, биологических, генно-инженерных «войн», кибертерроризма, сетевых воздействий и т.д. Вместе с тем растет взаимозависимость видов политического насилия, взаимопроникновение их форм и методов, частое применение террористических методов борьбы субъектами всех видов политического насилия. Учитывая, что грань между войной и терроризмом постепенно стирается, сделан вывод о необходимости оценивать современный терроризм в «парадигме войны», а также говорить о латентных видах насилия как виде террористической войны и государственном терроризме – как инструменте террористической войны.

4. Необходимо четкое разделение понятий «государственный терроризм» и «международный терроризм», так как наиболее существенным фактором, обусловливающим рост международного терроризма в современном мире, является практика государственного терроризма в отношении ряда стран, рассматриваемых странами-лидерами глобализации в качестве зоны национальных интересов. Государственный терроризм включает следующие формы деятельности: проведение государственными органами боевых операций на территории другой страны без объявления войны, часто под предлогом борьбы с терроризмом; проведение всех форм скрытой, латентной войны, которые формами войны не признаются; проведение спецслужбами государства террористических акций на территории другого государства/государств.

Международный терроризм – это политическая практика насилия, включающая в себя совокупность насильственных уголовно-наказуемых деяний, совершаемых негосударственными субъектами политики на территории другого государства/государств, посягающими на международный правопорядок и международную безопасность путем опосредованного устрашения противника. Терроризм применяется чаще всего против мирного населения, органов власти и их представителей, т.е. против нонкомбатантов.

Промежуточной формой между государственным и международным терроризмом, их своеобразным синтезом служит терроризм транснациональных преступных группировок, субъектами которых являются транснациональные сетевые сообщества и наднациональные бизнес-структуры, поддерживаемые рядом государств мира.

5. Выявлены следующие группы методов современного терроризма:

- насильственное воздействие с целью физической ликвидации лидеров политических организаций и человеческого потенциала противоборствующей стороны;

- насильственное воздействие на материальные, экономические и информационные ресурсы, экологическую среду и др. с целью дестабилизировать политическую обстановку, принудить противника выполнить требования террористов;

- морально-психологическое давление на противоборствующую сторону (обычно проявляется после свершения теракта) с целью заставить выполнить волю террористов под угрозой эскалации насилия;

- организационные методы создания террористических группировок, среди которых сейчас преобладают сетевые методы, а не традиционный иерархический. Сети отличает: координационный принцип строения, свободное обращение информации, секретное взаимодействие по каналам массовых коммуникаций, экстерриториальность и мобильность.

Основными способами террористической деятельности в современных условиях становятся: убийства, взятие заложников, использование (либо угроза применения) оружия массового уничтожения, использование самоубийц-смертников, кибертерроризм, информационная война.

6. Феномен транслитерации терроризма определен как распространение устрашающего эффекта терроризма средствами массовой информации и массовой коммуникации. Транслитерация терроризма – это передача разрушительного психологического воздействия террористических импульсов в необходимое для террористов русло направленного воздействия устрашающего фактора на максимально возможную аудиторию социума.

7. Негативные последствия глобализации получают выражение в росте протестных настроений, отражающих неудовлетворенность многих социальных групп и стран издержками глобализации: отсутствием гуманистически ориентированных целей мирового развития, территориально несправедливым распределением прибыли и культурной экспансией Запада. Неполная реализация позитивного потенциала глобализации и направленность ее вектора не в сторону гармоничного разрешения глобальных проблем, а в сторону обеспечения имперского контроля над ресурсами планеты при равнодушии к самобытным социокультурным традициям обществ привели неравномерность развития стран и регионов мира к критической отметке, тем самым способствуя активизации терроризма.

8. Важным фактором детерминации современного терроризма являются геополитические устремления стран-лидеров к гегемонизму и доминированию, методы достижения которых могут рассматриваться как «глобальный террор». Он представляет собой большую опасность для мирового сообщества и выступает одной из причин роста национального и международного терроризма.

9. В современном мире проявляется тенденция сращивания интересов субъектов современного терроризма, наднациональных финансово-экономических образований и транснациональных структур организованной преступности. В результате происходит рост финансовых и материально-технических ресурсов терроризма, что приводит к увеличению потенциала современного терроризма, совершенствованию его инфраструктуры и информационной обеспеченности, возможностей проникновения во властные структуры, и, как результат, усилению поражающей мощности современного терроризма.

10. Сравнительный анализ проявлений терроризма в регионах современного мира подтверждает преобладание религиозно-политических и этнополитических проявлений, которые в ряде случаев (Косово, Индонезия, Таиланд, Индия) имеют высокую степень корреляции.

Субъекты этнополитического терроризма, чаще всего, преследуют сепаратистские цели, что предполагает территориальный конфликт. Борьба за территорию и повышение статуса своей общности (автономия, федерализм, независимое государство) является наиболее долгосрочным фактором террористического насилия, т.к. априорно затрудняют поиск компромиссов сторонами конфликта.

Установлено, что в процессе мобилизации сторонников терроризма нарастающую роль играет социокультурный фактор: конструирование поляризованной картины мира, создание гиперпозитивной самоидентификации и образа врага, тотальность противоборства.

Вместе с тем, на современном этапе развития этносепаратистский терроризм (ИРА (Северная Ирландия), «Фронт национального освобождения Корсики» (Франция), баскская («Эускади та аскатасуна – ЭТА»), каталонская «Терра Льюре») (Испания), чеченский (Россия) и сицилийский (Италия) не поддерживается большинством этнических групп, самоопределение которых террористы провозглашают своей целью.

На материалах данных террористических организаций показано, что современные локальные террористические сети постепенно вырождаются в профессиональную форму криминальной деятельности в нарастающей мере связанной с международным терроризмом, теневым бизнесом и интересами глобальных геополитических игроков.

11. Ряд террористических организаций в качестве мобилизующей идеологемы использует некоторые религиозные положения ислама. Установлены внутренние противоречия в современных исламских организациях, вследствие которых радикальное крыло, реформаторский и традиционный ислам находятся в конфликте. В результате возрастает политизация «радикального ислама».

Сделан вывод о том, что салафизм («ваххабизм»), внедряемый в ареалах конфликтов, в том числе и в северокавказском регионе, можно квалифицировать как политизированное сектантское движение. Движение салафитов предполагает мобилизированное политическое участие, использует в своих противоправных целях недовольство коррупцией и упадком морали. Особенностью проявлений современного терроризма на Северном Кавказе является стремление организаторов террористических актов легитимизировать свои действия как форму политического протеста, что выражается: 1) в направленности террористической активности против представителей органов государственной власти и управления, официального мусульманского духовенства; 2) в специфике социальной базы и составе террористических организаций, отражающих депрессивное состояние экономики и социальной сферы региона.

12. К основным внешним условиям, влияющим на сохранение угрозы терроризма на Северном Кавказе, следует отнести: проникновение в Российскую Федерацию представителей международных террористических организаций и их попытки воздействия на внутреннюю политику страны; активность агентов зарубежных разведслужб и радикальных идеологов; попытки ряда глобальных политических акторов реализовать сценарий цивилизационного противостояния ислама и христианства в ущерб национальным интересам России; амбиции ряда государств Ближнего и Среднего Востока превратить исламский мир в самостоятельный центр геополитического влияния.

К основным внутренним условиям, влияющим на активность международного терроризма на Юге России, и представляющим собой достаточно сложный комплекс, мы относим.

Политические условия таковы: целенаправленное внедрение идеологии экстремизма и терроризма на территории Северного Кавказа; отсутствие опыта демократической конкуренции партий и движений; распространение идей этнической исключительности и превосходства; требования независимости; противоречия между центром и регионами; коррупция в органах государственной власти; отчужденность между властью и населением.

Экономические условия терроризма: чрезмерно неравномерное распределение доходов, что приводит к распространению бездуховности и вседозволенности; рост безработицы, что обостряет конкуренцию на рынке труда; инфляционные процессы; криминализация экономики.

Социальные условия: рост преступности; отсутствие эффективной системы социальных гарантий населению; низкая эффективность взаимодействия государства с конфессиями; резкое снижение социальной защищенности населения.

Идеологические условия терроризма: крайне недостаточное использование потенциала СМИ и СМК для пропаганды патриотизма и толерантности; использование СМИ для завуалированной пропаганды этнофобии, расизма, насилия; снижение образовательного, культурного и правового уровня населения; слабость традиционных конфессий в идеологическом противостоянии религиозно-политическому экстремизму.

Данные факторы выделяются в аналитических целях, однако в действительности имеет место их синтез.

На Северном Кавказе в силу его поликультурного своеобразия происходящие в России социально-экономические и культурные трансформации, сопровождающие процесс неравномерного перераспределения собственности и политической власти, имеют повышенную конфликтогенность, в т.ч. приводящую к террористическим действиям.

13. На материалах зарубежных стран и регионов сравниваются как успешные стратегии антитеррористической политики (Северная Ирландия, Мексика, Перу), так и неэффективные стратегии (Страна Басков, Корсика, Индия, Колумбия). Раскрыт ряд проявлений рецидивирующего терроризма (Палестина, Ливан, Пакистан, Курдистан). На основе сравнительного анализа установлено, что степень успеха антитеррора зависит от интересов ведущих геополитических акторов, установок и ориентаций сознания депривированных групп населения – социальной базы терроризма, регулирования экономических и социальных проблем обществ. Вместе с тем рост религиозно-политического терроризма является проявлением неконвенционального протеста в странах «третьего мира» против экспансии Запада. Следовательно, угроза терроризма не может быть уменьшена кардинальным образом без трансформации политики постиндустриальных государств и ТНК в русле диалога цивилизаций, принятия целей устойчивого развития.

14. Антитеррористическая политика Российской Федерации может быть определена как целостная совокупность принципов, направлений, методов и мер государственных органов власти по устранению угроз терроризма, пресечению террористической деятельности. Она является неотъемлемой частью государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности, суверенитета и территориальной целостности, а также мер национальной политики (этнополитики) и внешней политики Российской Федерации (в области международного сотрудничества по борьбе с терроризмом).

Основными подсистемами антитеррористической политики выделены: нормативная, институциональная, коммуникативная, информационная. Современное состояние антитеррористической политики в РФ характеризуется повышением степени ее концептуальной завершенности и последовательности реализации.

Принятие «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации на период до 2020 года» требует усовершенствовать нормативно-правовую базу в сфере регулирования деятельности правоохранительных органов и вооруженных сил. Вместе с тем борьба с терроризмом будет неэффективна без комплекса мер по повышению качества жизни в республиках Северного Кавказа, по адресному регулированию внутренней миграции, воспитания в обществе ценностей этноконфессиональной толерантности, взаимодействия государства с конфессиями на основе принципов секулярности и свободы совести, выработки государственной стратегии идеологического противостояния религиозному радикализму. Приоритетное значение имеет создание общенациональной идеи и формирование общероссийской идентичности.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется применением положений и выводов в совершенствовании методологии, методик, понятийного аппарата анализа терроризма. Сформулированные теоретические положения позволят с позиций современных концепций политической науки более объективно осмыслить сущность терроризма, будут способствовать выработке категориального ряда и алгоритмов исследования терроризма в сравнительном аспекте.

Материалы диссертации могут быть полезны для совершенствования методологии исследований современного терроризма в рамках конфликтологии, этнополитологии, политической регионалистики, политической социологии.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования ее рекомендаций при выработке политической стратегии и тактики по вопросам организации противодействия современному терроризму на территории России органами государственной власти, общественными объединениями, СМИ.

Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе высших учебных заведений, при подготовке учебных курсов, учебных пособий по проблемам терроризма и антитеррористической политики, а также экспертно-аналитическими структурами в рамках профилактических мер, предусмотренных комплексным планом информационного противодействия терроризму в Российской Федерации на 2008 – 2012 гг.

Выводы автора могут быть полезны в сфере реализации политики национальной безопасности правоохранительными органами и при законодательной деятельности, в подготовке нормативных документов, в т.ч. при внесении изменений или дополнений в Закон РФ «О противодействии терроризму», при совершенствовании Концепции государственной национальной политики Российской Федерации, Концепций государственной национальной политики субъектов федерации, внесении изменений/дополнений в документы, регламентирующие деятельность этнокультурных и религиозных организаций и СМИ на территории России.

Апробация диссертационного исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры политологии и социологии Ставропольского государственного университета.

Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 2 монографиях и 40 опубликованных статьях и тезисах докладов общим объемом 47,9 п.л. В том числе 9 статей опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией РФ для апробации итогов диссертаций по политическим наукам.

Полученные в ходе работы над диссертацией научные результаты были представлены на «круглом столе» «Программа устойчивого развития Северного Кавказа» Государственной Думы Российской Федерации (г. Москва, 2005 г.); при обсуждении проблем терроризма на заседаниях Совета по делам национальностей при Президенте Карачаево-Черкесской Республики, членом которого являлся автор в 2006 – 2008 гг.; фрагменты диссертации используются в работе действующего политического клуба «Общественная трибуна» Карачаево-Черкесского регионального отделения партии «Единая Россия» (2006 – 2009 гг.), председателем которого является автор. По материалам диссертации подготовлена брошюра «Противодействие терроризму и религиозному экстремизму в Карачаево-Черкесии» (2006 г.). Диссертационный материал используется в преподавательской деятельности автора по чтению спецкурсов в Карачаево-Черкесском государственном университете.

Основные положения, выводы и рекомендации диссертации апробированы на 22 конференциях различного уровня: 5 международных, 5 всероссийских, 2 региональных, 10 научно-практических. Среди них: IХ научно-практическая конференция «Политические, правовые, социальные и экономические проблемы современного российского общества» (г. Ставрополь, 2003 г.); международная научная конференция «Россия и Кавказ: история и современность» (г. Владикавказ, 2004 г.); научно-практическая конференция «Социокультурные, политические и этнические проблемы современного общества» (г. Ставрополь, 2004г.); научно-практическая конференция «Состояние и развитие социально-политических процессов на Северном Кавказе в условиях модернизации современной России» (г. Ставрополь, 2004 г.); 49-я научно-практическая конференция «Университетская наука - региону» (г.Ставрополь, 2004 г.); всероссийская конференция «Программа устойчивого развития Северного Кавказа (г. Москва, 2005 г.); вторая региональная конференция «Славянские народы на Северном Кавказе: состояние и перспективы развития» (г. Ростов-на-Дону, 2005 г.); международный семинар «Культурное наследие и современные перемены» (г. Элиста, 2006 г.); научно-практическая конференция «Противодействие терроризму и обеспечение гражданского мира и согласия в регионе конфликта» (г. Ставрополь, 2006 г.); 51-я научно-методическая конференция «Общество безопасности – альтернатива обществу риска» (г. Ставрополь, 2006 г.); научно-практическая конференция «Политические, правовые, социальные и экономические проблемы современного российского общества» (г. Ставрополь, 2007 г.); всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму» (г. Махачкала, 2007 г.); всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Современный федерализм и российские проблемы в сравнительной перспективе» (г. Санкт-Петербург, ноябрь 2008 г.); международная научная конференция «Новый политический цикл: повестка дня для России» (г. Москва, 2008 г.); II Международная научно-практическая конференция «Проблемы межкультурной коммуникации в современном образовательном пространстве» (г. Тобольск, 2008); всероссийская научно-практическая конференция "Федерализм как ресурс развития российской государственности XXI века" (г. Уфа, 2008 г.); научная конференция «Евразийское пространство: цивилизационные кризисы и поиск путей гражданского согласия» (г. Казань, 2008 г.); международная научно-практическая конференция «Роль правоохранительных органов в противодействии экстремизму и терроризму» (г. Ставрополь, 2009 г.); региональная научно-практическая конференция «Молодежь в современной социокультурной среде региона» (г. Ставрополь, 2009 г.); 54-я научно-практическая конференция преподавателей и студентов Ставропольского государственного университета «Университетская наука – региону» (г. Ставрополь, 2009 г.); научно-практическая конференция «Политическая наука на Юге России: становление, современное состояние и основные направления развития» (г. Ростов-на-Дону, 2009 г.); региональная научная конференция «Национальные элиты и проблемы социально-политической и экономической стабильности» (г. Ростов-на-Дону, 2009 г.).

Структура работы. Структура диссертации определяется целью и задачами исследования, методологической основой работы. Она отражает последовательность решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, четырех глав, содержащих 12 параграфов, заключения, библиографического списка.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, анализируется степень ее научной разработанности, формулируется объект и предмет, определяются цель и задачи, теоретико-методологическая и эмпирическая база работы, характеризуется ее научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, мотивируется теоретическая и практическая значимость полученных результатов, оценивается степень апробации исследования, кратко характеризуется структура работы.

В первой главе «Терроризм как политический феномен: теоретико-методологические аспекты анализа», состоящей из трех параграфов, на основе политического анализа сравниваются концептуальные подходы к определению сущности и содержания терроризма как политического явления, выявляется содержание структурных элементов современного терроризма как вида политической активности, определяются типологические аспекты терроризма с учетом содержания, основной направленности субъектов и объектов этих посягательств.

В первом параграфе первой главы «Современный терроризм как понятие в политической науке: проблема определения, характерные черты» проведен анализ представлений о понятии и сущности терроризма как фактора современных политических процессов, так как в социально-гуманитарных науках нет единства в понимании терроризма, редко проводятся политологические исследования проблемы.

Сущность терроризма – это стратегия и тактика политических насильственных действий, систематического преднамеренного устрашения общества путем влияния на принятие решений органами государственной власти и местного самоуправления, международными организациями. Политический терроризм является механизмом давления на общество и государство для достижения противоправных политических и иных интересов.

Основными характерными чертами терроризма как феномена политической реальности в современных обществах выступают:

- идеологически мотивированное и организованное насилие;

- метод – систематическое преднамеренное устрашение общества и государства;

- цель – достижение противоправных политических и иных интересов путем нелегитимного влияния на принятие политических решений;

- повышенный уровень опасности вследствие возросшей возможности террористов использовать достижения глобализации и техногенной цивилизации (биотехнологии, информационные технологии, современные средства вооружения и связи, транслитерация устрашения, средства массового поражения и т.д.). Современный терроризм характеризуется активным использованием суицидального терроризма, преимущественным нападением на символическую цель и стремление к массовости невинных жертв.

Современный терроризм превратился в активное средство борьбы различных политических акторов за власть и влияние, в инструмент транснациональных преступных групп для влияния и захвата власти в политико-финансовой сфере, вплоть до смещения правительств и изменения политических режимов национальных государств.

Большинство исследователей считает, что отправной точкой анализа терроризма должна служить конфликтная ситуация, когда субъект, в отношении которого проявлена мнимая или явная несправедливость со стороны контрагента, считая легальную активность неэффективной, на почве уверенности в своей правоте пытается заявить контрагенту о своем недовольстве и требованиях единственно возможным, на взгляд субъекта терроризма, способом: террористическим актом. Цель террористов – насилием в адрес другого устрашить и на основе опосредованного устрашения принудить к действию/бездействию, заставить подчиниться. Терроризм – это своего рода извращенное понятие о восстановлении справедливости. Отметим, что подход, подразумевающий терроризм именно как ответное насилие, должен касаться только условий, которые могут создать или расширить базу мотивации терроризма, являться в какой-то мере объясняющим, но не оправдывающим терроризм. На наш взгляд, современный терроризм стал проявлением политической организованной преступности в национальных и в международных масштабах.

В связи с этим терроризм, как негативный фактор современных политических процессов, приобрел ряд новых характерных черт, связанных с изменениями в субъектах и объектах террористической деятельности, в средствах и масштабах нападения, способах организации и исполнения террористических актов. Среди основных атрибутивных черт современного терроризма: возросшая интернационализация связей; диффузный характер нападений по так называемым не-комбатантам (non-combatant targets); бoльшая ориентация на зрелищный, драматический эффект с использованием СМИ и СМК; активное использование террористов-смертников («суицидный терроризм»); возможность индивида стать самостоятельным субъектом терроризма; «спекулятивный» характер современного терроризма, при котором субъекты терроризма используют как предлог социальные неурядицы в обществе; попытки идеологически глубже обосновать террористическое насилие; появление на разных точках планеты сети террористических организаций, связанных между собой; активное использование достижений в области науки и техники, высоких технологий; возможность влиять на демократические свободы в сторону их уменьшения в планетарном масштабе; возможность использовать одновременно несколько направлений воздействия.

Современный терроризм можно определить как средство реализации политических установок, как тактику борьбы субъектов политики, использующих терроризм в качестве наиболее дешевого способа решения политико-финансовых интересов, т.е. как метод разрешения общественных проблем с помощью убийств, шантажа, нагнетания страха, посягательства на жизненные интересы, права и основные свободы граждан, вплоть до нарушения дипломатической деятельности государств и их представителей, международных контактов, встреч и др.

Отметим, что устрашающий эффект терроризма возрастает благодаря преднамеренной или невольной передаче разрушительных импульсов терроризма посредством СМИ и СМК, которые непроизвольно становятся массовыми передатчиками террористических импульсов в необходимое для террористов русло направленного воздействия устрашающего фактора на максимально возможную недифференцированную аудиторию социума, что получило определение «транслитерация терроризма».

Параграф второй первой главы «Вопросы типологии современного терроризма» содержит итоги анализа дискуссионной проблемы – классификации типов (форм) и видов современного терроризма.

По критерию пространственного масштаба выделены уровни терроризма: - национальный (осуществляемый в пределах одного государства, вызванный и реализуемый субъектами внутренней политики); - транснациональный (контролируемый государством и действующий с территории одной страны в пределах других); - международный (контролируемый интернациональными террористическими организациями и/или проводимый на территории нескольких государств); - глобальный (в масштабе всего мирового сообщества) .

Терроризм представляет собой сложное явление политико-правового и социального характера. Террористические методы борьбы могут использовать субъекты, не преследующие политические цели (хотя бы на первом этапе борьбы), что делает возможным выделить следующие политически немотивированные виды терроризма: уголовно-криминальный, индивидуальный и религиозно-психологический терроризм.

Критерии политической мотивации и идеологии позволяют выделить виды терроризма: этнополитический, религиозно-политический, классовый, расовый, левый, правый и т.д.

Несмотря на то, что в научном сообществе преобладает мнение о различном содержании терминов «религиозный терроризм» и «религиозно-политический терроризм», до сих пор многие исследователи продолжают использовать понятие «религиозный терроризм», имея в виду проявления террористических группировок, одной из целей которых является изменение политической структуры общества, прикрываясь религиозными догмами.

По критериям связи с государством политически мотивированный терроризм целесообразно разделить на два типа (формы): внутригосударственный и внешнегосударственный, которые в свою очередь делятся на внутренний государственный и внутренний оппозиционный терроризм; внешний государственный и международный терроризм.

В структуре внешнегосударственного терроризма мы выделяем следующие формы:

1) Государственный терроризм. Несмотря на то, что вопрос определения государственного терроризма поможет определить круг отношений, вызывающих к жизни международный терроризм, исследовать состав действующих сил и стратегические интересы его субъектов, рассмотрение которых позволит органически соединить понятийно-теоретические и содержательно-практические проблемы, в отечественной и зарубежной науке до сих пор государственный и международный терроризм отождествляются или государственный терроризм рассматривается как форма международного терроризма. Государственный терроризм это - а) проведение государственными органами боевых операций на территории другой страны без объявления войны, часто под предлогом борьбы с терроризмом; б) проведение всех форм скрытой, латентной войны, которые формами войны не признаются; в) проведение спецслужбами государства тайных террористических акций на территории другого государства/государств.

2) Международный терроризм. Причины распространения и развития феномена международного терроризма в современном мире надо видеть в фундаментальном противоречии однополюсного мира, установившегося после распада СССР, в котором власть принадлежит узкой группе международных акторов. В эпоху глобализации все субъекты современного терроризма имеют возможность выступить на международном уровне. Субъектами современного международного терроризма являются интернациональные террористические группировки или субъекты внутреннего оппозиционного терроризма, совершающие террористические акты за пределами своей страны, на территории иностранных государств, т. е. вышедшие на международный уровень. Характерные черты международного терроризма: посягательство на мирное развитие международных отношений и основополагающие принципы международного права, когда создаются угрозы миру, жизни политических и государственных лидеров, должностных лиц и больших масс людей, которые посредством устрашения принуждаются идти на уступки. Несмотря на политический характер международного терроризма, сам по себе он не может рассматриваться как политическое преступление. В настоящее время международный терроризм все больше приобретает черты организации с единым центром управления. Международный терроризм может принимать различные формы и виды, но данный вид исследователи-террологи крайне редко классифицируют по формам (видам), а предложенные классификации имеют те же методологические погрешности, что и при классификации терроризма. На сегодняшний день отсутствует единая модель исследования международного терроризма, не выяснена четко сущность явления, нет его точного определения.

В третьем параграфе первой главы «Соотношение современного терроризма и других видов политического насилия» определено, что разработка понятийного аппарата в области изучения насильственных посягательств политического характера в настоящее время является незавершенной, достаточно явно проявилось отсутствие четких критериев дифференциации политического терроризма от других видов политического насилия. Перед учеными-террологами стоит задача отработки предельно ясных критериев классификации насильственных антиконституционных посягательств, разграничения их с учетом содержания, основной направленности, субъектов и объектов этих посягательств. Для объективного познания политического терроризма и других видов политического насилия необходима концептуальная модель для научного сравнения этих явлений. Автор предлагает следующие элементы схемы анализа:

субъекты и объекты процесса применения крайних форм политического взаимодействия;

цели насильственных проявлений;

методы и средства, применяемые для достижения поставленной цели.

Политический терроризм имеет сложное соотношение с другими видами политического насилия. Последнее трактуется нами как любое действие или угроза действия, направленное на физическое уничтожение человека либо социальной группы, а также на причинение намеренного ущерба. Видами открытого насилия являются: антиправительственные акции, политические убийства и покушения, государственные перевороты, восстания, гражданская война, революция, повстанческое движение и т.д. Терроризм является в совокупности видов политического насилия наиболее организованным видом противоправных действий.

Научный анализ позволяет выделить две категории негосударственных субъектов политики, использующих политико-мотивированное насилие. Первая – национально-освободительное движение, организующее и осуществляющее нападения на правительственные объекты колониальных режимов, представителей оккупационных властей, их военные отряды и т.п. Вторая категория – террористы, совершающие бессмысленные по жестокости акты в отношении ни в чем не повинных людей, совершаемые со стороны лиц, заявляющих о своей принадлежности к тому или иному национально–освободительному движению. О таких видах политического насилия, как массовый геноцид, репрессии, фашизм, террор и война правильнее будет говорить как о самостоятельных формах политического экстремизма на государственном и межгосударственном уровнях. И обоснованием для такой квалификации служит характер их связи с государством и уровень собственной институционализации.

Несомненный исследовательский интерес представляет рассмотрение граней соотношения современного терроризма и войны, так как оба явления существуют в сфере политики, когда и терроризм и война означают продолжение политики конкретных субъектов средствами вооруженного и других форм насилия. В глобализирующемся обществе растет роль видов скрытого (латентного) насилия: экономических, информационных, геофизических, биологических, генно-инженерных и т.д. «войн», растет взаимозависимость видов политического насилия, взаимопроникновение их форм и методов, частое применение террористических методов борьбы субъектами всех видов политического насилия. Учитывая, что грань между войной и терроризмом постепенно стирается, сделан вывод о необходимости рассматривать современный терроризм в «парадигме войны».

Вторая глава «Детерминирующие факторы современного терроризма», состоящая из трех параграфов, посвящена политическому анализу причинной обусловленности современного терроризма, так как всеобъемлющая антитеррористическая стратегия должна включать в себя долгосрочный компонент, касающийся всех условий, которые могут эксплуатироваться террористами для того, чтобы создать или расширить ту идеологическую базу, на которую они опираются. При этом ни одно из этих условий не может служить оправданием или обоснованием террористических актов.

В первом параграфе второй главы «Государственный терроризм и международный терроризм: их взаимообусловленность» дается теоретический анализ современного государственного терроризма, который является управленческим и пусковым механизмом запланированных социальных потрясений в различных государствах и регионах посредством революций и гражданских войн, перехвата стратегических коммуникаций и устранения конкурентов, провоцирования этнической и религиозной розни, латентных войн и т.д.

Страны-лидеры неоднократно демонстрировали миру примеры государственного терроризма: массированные бомбардировки англо-американской авиацией жилых кварталов Триполи, многочисленные попытки ЦРУ физически устранить лидера Кубы Ф. Кастро, целенаправленное разрушение гражданских объектов в ходе военной операции стран НАТО против Югославии и т.д. Ярким примером государственного терроризма является и военная операция Израиля «Литой свинец» декабря 2008 – января 2009 гг., когда в секторе Газа ВВС Израиля провели бомбардировки с применением всего военного потенциала.

Ряд стран Запада во главе с США используют понятие «борьба с международным терроризмом» как мотивацию, как базу для манипуляции общественным сознанием, с целью оправдать в глазах мирового сообщества проводимую политику государственного терроризма.

Формы выражения государственного терроризма таковы:

- политика насилия и/или вмешательства во внутренние дела суверенных стран в форме этики гегемонизма;

- необъявленные, латентные войны - использование которых международным правом ни инструментами войны, ни инструментами государственного терроризма не признаются: психотронные, геофизические средства (разрушение естественной метеосреды на территории противника), биологические и бактериологические, генетические, информационные, экономические и др.;

- культурная экспансия - навязывание странами Запада всему миру своей массовой культуры, способов жизни и мировоззрения;

- «цветные» революции и использование других политических технологий сетевого характера;

- открытые агрессивные действия, часто под предлогом борьбы с терроризмом. Речь идет об использовании геоидеологии – совокупности аргументов, призванных оправдать государственный терроризм.

Поле (области) воздействия проводимой политики государственного терроризма: информационное, экономическое, военное, правовое, идеологическое, экологическое и т.д.

Государственный терроризм можно охарактеризовать одновременно как процесс и как способ, при помощи которого государства, прибегающие к нему, достигают своих промежуточных и глобальных целей. Нередко ответная реакция на государственный терроризм выражается в акциях терроризма, именуемого «исламским терроризмом». Она направлена против США, Великобритании, Израиля и других постиндустриальных стран.

Во втором параграфе второй главы «Глобализация как детерминирующий фактор современного терроризма» представлен анализ глобализационных процессов, которые привели к возникновению и оформлению качественно нового мира и изменению существовавших в последние десятилетия XX века парадигм распределения и перераспределения мировых ресурсов. Глобализационные процессы на данном этапе развития характеризуются переходным периодом от одной модели мирового порядка к другой – глобалистской. Новое же глобальное общество формируется в зависимости от интересов финансово-идеологических наднациональных образований, что порождает неустойчивость и противоречивость геополитической ситуации в мире. Динамичность и неустойчивость мирового политического пространства детерминируют непредсказуемые и нелинейные эффекты, в том числе и активность современного политического терроризма, которые непосредственно определены геополитическими, информационно-технологическими и военными факторами нового мирового порядка.

Данная ситуация диктуется противоречиями однополюсного мира, установившегося более десяти лет назад, в которой власть принадлежит узкой группе международных акторов. Они не только детерминируют проявления современного терроризма, но и используют терроризм в своих интересах. На статус мирового руководства претендуют три субъекта. Первый - национально-государственный, где лидируют США. Второй субъект - транснациональный, в лице финансово-экономических наднациональных образований (ТНК), которое не имеет конкретной территориальной и национальной привязки. Довольно четко прослеживается роль ТНК в качестве средства для материального, технологического и идейного влияния на другие культуры, общества и государства, тем самым способствуя уничтожению индивидуальности национальных культур и исторических традиций, национального хозяйствования. Третий субъект - ему определение в научной литературе еще не дано - это симбиоз новейшего финансового капитала ТНК как сверхмонополий и других наднациональных центров, имеющих сверхдоходы и сверхвласть, в том числе криминально, при посредстве «сотрудничества» с транснациональной преступностью, неофашизмом и международным терроризмом. Назовем данный симбиоз транснациональными преступными организациями (ТПО). Они являют собой одну из форм избирательного вмешательства в дела отдельных государств и регионов и их ежегодная прибыль составляет от 30 млрд. до 50 млрд. долл. Данная цифра занижена, так как деятельность сверхмировых финансовых центров трудно проследить. Они регулируя финансовые потоки и используя другие рычаги создают разным странам разные возможности.

?????????j?l

9Современный терроризм выступает, во-первых, как нелегитимный ответ против главной характеристики глобализации как продукта неоимпериализма, как реакция на экономическое и политическое неравенство современного мира, когда несколько сот богатейших семей контролируют богатства, соизмеримые с доходом беднейшего миллиарда граждан планеты. Это дает возможность рассматривать терроризм как уродливый протестный противовес глобализации. С другой стороны, глобализация предоставила возможность объединиться криминальном структурам и терроризму и совместно выступить в глобальных масштабах.

Протесты антиглобалистов, выраженные в адрес глобальных игроков современной политической реальности, активно дискредитируются, чтобы движение не вызывало активную солидарность со стороны мирового сообщества.

Третий параграф второй главы «Геополитическое противостояние как фактор роста современного терроризма» посвящен рассмотрению связи проявлений нарастающего терроризма с экспансионистскими геополитическими интересами политических акторов современного политического процесса. Геополитическая карта планеты кардинально меняется после прекращения идеологического противостояния двух социальных систем, и, как отметил Президент Российской Федерации Д.А. Медведев, «фактически зафиксировано формирование качественно новой геополитической ситуации». Геополитика сегодня - это не столько борьба за обладание территорией, за расширение границ, сколько за влияние на глобальном пространстве, за возможность диктовать свои условия и добиваться своих целей, не обязательно связанных с территориальными захватами и переделами. В этом смысле синонимом геополитики является понятие экспансии, понимаемой как распространение влияния, закрепление своего присутствия, участия в решении важнейших вопросов. Имеет значение выделение в структуре геополитики кроме науки (геометодологии) и практики (геопраксиологии) еще одного слоя – геоидеологии. Геоидеология – это, по существу, совокупность аргументов, призванных оправдать геополитическую экспансию.

Решающее значение имеет то обстоятельство, что в большинстве нефтедобывающих стран Востока нефтяная промышленность национализирована. 90% мировых запасов нефти принадлежит государственным нефтяным компаниям (ГНК). Сегодня пять ближневосточных ГНК – саудовская Saudi Aramco, кувейтская Kuwait Petrolium Corporation, иранская National Iranian Oil Company, алжирская Sonatrach и Abu Dhabi National Oil Company из ОАЭ – производят четверть добываемой в мире нефти и владеют половиной мировых запасов нефти и газа. В этой ситуации геоидеологическая модель «борьба с международным терроризмом» служит не только консолидированной борьбе с терроризмом, но и удобным инструментом геополитической экспансии, играя вспомогательную роль во внешней политике сильных геополитических игроков и лидеров глобальной экономики на основе военного, финансового, информационного и технологического доминирования.

Проблема терроризма неразрывно связана с геополитической конфигурацией современного общества, когда терроризм используется как инструмент и способ перекраивания геополитической карты мира в интересах техногенной цивилизации во главе с США, что позволяет говорить не только об эндогенном (черпающим легитимность в псевдоисламских лозунгах), но и об экзогенном (внешнем) характере возникновения современного терроризма под исламским прикрытием. Следовательно, антитеррористическая политика должна опираться на геополитический синтез наук, что позволит ей быть целостной превентивной стратегией оздоровления социальной, экономической, политической и нравственной ситуации в обществах и государствах.

Третья глава «Проявления современного терроризма: сравнительный политический анализ», состоящая из трех параграфов, посвящена рассмотрению основных форм проявления современного терроризма, анализу его практики в современных условиях, тенденциям развития и изучению системных причин, которые определяют процесс радикализации ислама на Северном Кавказе.

В первом параграфе третьей главы «Типология проявлений современного терроризма в мире» отмечается, что основной тенденцией развития террористических организаций в мире в начале XXI века остается вытеснение левоэкстремистских организаций, действию которых содействовала поддержка социалистических стран, праворадикальными и религиозно-экстремистскими группировками. Среди террористических группировок, которые поддерживали левоэкстремистские идеи, наиболее известны «Фракция Красной армии» (РАФ), провозгласившая целью борьбу с «преступным фашистским режимом» ФРГ и содействие «пролетарской коммунистической» революции, итальянские «Красные бригады», «Прямое действие» во Франции, а также «Красная Армия Японии». Исследовательский интерес вызывает приверженность к ультралевым лозунгам, которые до настоящего времени декларируют Колумбийские террористические организации. В настоящее время левые идейно-политические лозунги деятельности ФАРК и ЭЛН прикрывают не только террористическую деятельность организации, которой пытаются придать революционный ореол, но и тесную связь террористов с преступностью, с наркобизнесом и наркомафией.

Сравнительный анализ проявлений терроризма в регионах современного мира подтверждает преобладание религиозно-политических и этнополитических проявлений, которые в ряде случаев (Косово, Индонезия, Таиланд, Индия) имеют высокую степень корреляции. Субъекты этнополитического терроризма чаще всего преследуют сепаратистские цели, что предполагает территориальный конфликт. Борьба за территорию и повышение статуса своей общности (автономия, федерализм, независимое государство) является наиболее долгосрочным фактором террористического насилия, так как априорно затрудняют поиск компромиссов сторонами конфликта. Этническими чувствами пользовались и будут пользоваться самые разные политические силы в целях наживы политического капитала на акцентировании межэтнических различий. Но общественно-политическая практика показывает, что национал-сепаратистский терроризм не имеет ничего общего с отстаиванием национального достоинства и тем более со спасением собственной нации. На современном этапе развития этносепаратистский терроризм (организации ИРА (Ирландия), «Фронт национального освобождения Корсики» (Франция), баскская ЭТА, каталонская «Терра Льюре») (Испания), чеченский (Россия) и сицилийский (Италия) не поддерживается большинством представителей этнических групп, самоопределение которых они провозглашают своей целью.

Ряд террористических организаций в качестве мобилизующей идеологемы используют превратно истолкованные религиозные положения ислама. Одновременно существуют внутренние противоречия в самих исламских организациях. Радикальное крыло, реформаторский и традиционный ислам находятся в конфликте. С другой стороны, рост современного религиозно-политического терроризма под лозунгами исламского радикализма - своеобразная реакция мусульманского мира на нерешенность территориального вопроса в арабо-израильском конфликте в условиях растущей экспансии США и их союзников.

Анализ деятельности ведущих террористических организаций показывает, что современные локальные террористические организации постепенно вырождаются в профессиональную форму криминальной деятельности, связанной с международным терроризмом и теневым бизнесом.

Во втором параграфе третьей главы «Особенности проявлений современного терроризма в России» исследуются внешние и внутренние условия, влияющие на развитие деятельности международных террористических организаций на территории России, включая экономические, политические и социальные условия.

Как показывает анализ, главный вектор террористической активности в Северо-Кавказском регионе направлен против сотрудников правоохранительных органов и силовых структур, представителей органов государственной власти и управления, официального мусульманского духовенства. Причина кроется в попытке террористических организаций легитимизировать в глазах общественности насилие, и, используя наличие социальных проблем, придать терроризму форму социального протеста, с целью привлечь в свои ряды новых сторонников.

К основным внешним условиям, влияющим на сохранение угрозы терроризма на Юге России, мы относим: наличие зарубежных военно-политических и финансово-экономических центров и групп, стремящихся дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе с целью отторжения его от России; проникновение в Российскую Федерацию участников международных террористических организаций и их попытки воздействия на внутреннюю политику страны; деятельность агентов зарубежных спецслужб; амбиции ряда стран Ближнего и Среднего Востока превратить мусульманский мир в самостоятельный центр политической силы.

К основным внутренним условиям, влияющим на активность международного терроризма на Юге России и представляющим собой достаточно сложный комплекс, отнесем:

1. Политические: наличие нелегальной оппозиции и различного рода преступных формирований, способствующих насаждению идеологии экстремизма и терроризма на территории Северного Кавказа; отсутствие опыта демократической политической конкуренции партий и движений; распространение идей этнонациональной исключительности и превосходства; сепаратистские настроения; противоречия между центром и регионами; коррупция во всех органах и уровнях власти; отчужденность между властью и населением.

2. Экономические: чрезмерно крайне неравномерное распределение доходов, что приводит к распространению бездуховности и вседозволенности; рост безработицы и обострение конкуренции на рынке труда; инфляционные процессы; криминализация экономики.

3. Социальные: рост преступности; отсутствие эффективной системы социальных гарантий населению; отсутствие поддержки со стороны государства и недостаточное финансирование традиционной исламской церкви; резкое снижение социальной защищенности населения.

4. Идеологические: крайне недостаточное использование потенциала СМИ и СМК для пропаганды патриотизма; использование потенциала СМИ для завуалированной пропаганды этнофобии, расизма, насилия, культа силы; снижение образовательного, культурного и правового уровня населения; слабость традиционных религий в идеологическом противостоянии религиозному экстремизму и терроризму.

Данные факторы выделяются в аналитических целях, однако в действительности имеет место их синтез. На Северном Кавказе в силу его поликультурного своеобразия происходящие в России социально-экономические и культурные трансформации, проявляющиеся в неравномерном перераспределении собственности и политической власти, приводят к конфликтам, в т.ч. – в террористических формах.

Во третьем параграфе третьей главы «Религиозный радикализм как идеологическая основа терроризма на Северном Кавказе» обобщаются причины сравнительно быстрого внедрения религиозно-политического радикализма на территории России. Многие установки ваххабизма в Афганистане, ставшего плацдармом для идеологической, политической и территориальной экспансии ваххабизма-салафизма, распространяющегося в Боснии и Герцеговине, в Косово, регионах России, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Синьцзяне (Китай), Индии и т.д., значительно отличаются от первоначальной идеологии ваххабизма в Саудовской Аравии. Сравнительный анализ распространяемого в мире ваххабизма-салафизма с религиозными сектами позволяет сделать вывод о том, что по всем формальным признакам ваххабизм, внедряемый в регионах конфликтов, в том числе и в северокавказском регионе, можно квалифицировать как политизированное сектантское движение. О политизированности его свидетельствуют важнейшие признаки: однозначно отрицательное отношение к существующей власти; стремление к власти; проповедь идеологии «правильного» теократического устройства политической системы; тактика насильственной политической активности; развитый агитационный механизм и средства пропаганды; политико-идейная аргументация.

Обозначим несколько основных положений, объясняющих довольно успешное внедрение религиозного радикализма на территории Северного Кавказа:

1) Ваххабизм-салафизм произвольно и тенденциозно трактует основные положения ислама, вырывая их контекста, делая акценты на одних догматах в ущерб другим, но незнание традиционных основ местным населением облегчает задачу каждого, кто проповедует «истинный ислам».

2) Незнание языка, на котором происходит выражение религиозности: если в мире только 20% мусульман понимают арабский язык, на котором основано проявление религиозности, то в России менее 2% мусульман владеют арабским языком. Данное положение приводит к некритичному восприятию салафитских трактовок Корана.

3) Для ваххабизма характерны гонения на разбогатевших мусульман, за что некоторые исследователи даже называют ваххабитов «коммунистами в исламе». Ваххабизм резко сокращает расходы на религиозные обряды, что делает религиозность доступной и материально необременительной для большинства населения.

4) Сложность проявлений религиозности традиционного ислама не вполне соответствует коммуникативным практикам современности, и его место довольно успешно пытается занять ваххабизм, который точно отрицает посредническую роль священства, делает акцент на политике действия и кардинально упрощает многие обряды.

5) Ваххабизм-салафизм выгодно контрастирует в массовом общественном мнении на фоне конформного традиционного ислама, терпящего всевластие бизнес-элит, продажных судов и вестернизированного образа жизни.

6) Классический ислам не политизирован, финансово не подкреплен и проигрывает в идеологическом противоборстве предлагаемым зарубежными эмиссарами идейным положениям салафизма. Свою негативную роль играет также физическое уничтожение террористами священнослужителей традиционного ислама.

Сегодня можно говорить о становлении во многих регионах России «джамаатов» - подпольных группировок, адепты которых трактуют положения ислама в радикальном ключе. Особую опасность вызывает трактовка «такфира» - обвинения в неверии, допускающая террористические методы борьбы, в том числе и против мусульман, несогласных с нововведениями в исламе. «Дуга нестабильности» салафизма-такфиризма протянулась от Северного Кавказа через все Поволжье к Уралу и Западной Сибири. Более того, базы религиозных радикалов грозят распространиться повсеместно, так как идеология салафитов основана на протестной политической активности индивида и служит эффективным средством мобилизации на борьбу против несправедливости и беззакония.

В четвертой главе «Антитеррористическая стратегия в современном мире: основные направления и практики» рассматриваются цели, приоритеты, направления и меры борьбы с современным терроризмом, обосновывается необходимость программ идеологического противодействия терроризму.

В первом параграфе четвертой главы «Цели и основные компоненты антитеррористической стратегии в современном мире» рассматриваются основополагающие компоненты антитеррористической стратегии.

На материалах зарубежных стран и регионов сравниваются как успешные стратегии антитеррористической политики (Северная Ирландия, Мексика, Перу), так и неэффективные стратегии (Страна Басков, Корсика, Индия, Колумбия). Раскрыт ряд проявлений рецидивирующего терроризма (Палестина, Ливан, Пакистан, Курдистан). На основе сравнительного анализа установлено, что степень успеха антитеррора зависит от интересов ведущих геополитических акторов, установок и ориентаций сознания депривированных групп населения – социальной базы терроризма, регулирования экономических и социальных проблем обществ. Вместе с тем рост религиозно-политического терроризма является проявлением неконвенционального протеста в странах «третьего мира» против экспансии Запада. Следовательно, угроза терроризма не может быть уменьшена кардинальным образом без трансформации политики постиндустриальных государств и ТНК в русле диалога цивилизаций, принятия целей устойчивого развития.

Стало актуальным находить на локальном, государственном и международном уровне такие решения, которые бы минимизировали возможность обращения к террору. Вместо этого многие государства в слепой вере в свою военную мощь разрабатывают всё новые виды оружия: в начале 90-х годов прошлого века страны НАТО (США, а затем Великобритания, Германия, Франция и ряд других) приступили к работам, проводившимся на базе военно-прикладных исследований. Исследовательский интерес представляет другая опасная тенденция в политике - подмена международных организаций универсального характера (ООН, Совета Безопасности, ОБСЕ, Парижское Совещание, Страсбургский Суд по правам человека и других, решения которых имеют обязательную силу для национальных правительств) инстанциями блокового типа, выражающими волю и интересы отдельных стран и группировок, претендующих на особое право вершить суд и расправляться с неугодными странами и режимами, представляя международные организации непоследовательными и недостаточно компетентными.

Современный терроризм пускает корни в различных регионах планеты, но исключительно силовое противодействие ему - только загоняет проблему внутрь, еще более усугубляя конфликт, когда заложники террористов становятся заложниками нежелания государства идти на диалог с оппозицией. Главной целью антитеррористической стратегии должна быть работа по устранению базовых причин, способствующих появлению терроризма, которыми являются западноцентричная глобализация, геополитическая экспансия и политика государственного терроризма. Наиболее опасная форма проявления современного терроризма – религиозно-политический терроризм.

Важно осознание лидерами ведущих стран факта, что глобальные проблемы человечества достигли критической точки и в противовес наднациональному властному центру, который выражает корпоративные интересы избранных. Должна быть создана независимая экспертная группа международного уровня, которая будет выражать интересы всего человечества. С этой целью необходимо создание глобальной антитеррористической организации, организованной по сетевому принципу и неподконтрольной центрам силы в однополярном мире.

Во втором параграфе четвертой главы «Приоритеты противодействия терроризму в России» акцентируется внимание на национальной безопасности России.

Антитеррористическая политика Российской Федерации может быть определена как целостная совокупность принципов, направлений, методов и мер государственных органов власти по устранению угроз терроризма, пресечению террористической деятельности. Она является неотъемлемой частью государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности, суверенитета и территориальной целостности, а также мер национальной политики (этнополитики) и внешней политики Российской Федерации (в области международного сотрудничества по борьбе с терроризмом).

Основными подсистемами антитеррористической политики выделены: нормативная, институциональная, коммуникативная, информационная. Современное состояние антитеррористической политики в РФ характеризуется повышением степени ее концептуальной завершенности и последовательности реализации.

Принятие «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации на период до 2020 года» требует усовершенствовать нормативно-правовую базу в сфере регулирования деятельности правоохранительных органов и вооруженных сил. Вместе с тем борьба с терроризмом будет неэффективна без комплекса мер по повышению качества жизни в республиках Северного Кавказа, по адресному регулированию внутренней миграции, воспитания в обществе ценностей этноконфессиональной толерантности, взаимодействия государства с конфессиями на основе принципов секулярности и свободы совести, выработки государственной стратегии идеологического противостояния религиозному радикализму. Приоритетное значение имеет создание общенациональной идеи и формирование общероссийской идентичности.

На Северном Кавказе сохраняется высокая степень террористических угроз, что было отмечено Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым на расширенной коллегии МВД по итогам 2008 г. и на заседании коллегии ФСБ в начале 2009 г. Президент объявил о намерении создать в ближайшем будущем специальное подразделение по борьбе с экстремизмом в рамках МВД и призвал все структуры работать на опережение в борьбе с сепаратизмом, национальной и религиозной нетерпимостью, которые являются вызовом стабильности и единству России как многонационального государства. Глава государства подчеркнул, что следует нейтрализовать угрозы, исходящие из Афганистана и Пакистана и активнее развивать международное сотрудничество в этой сфере на уровне форматов Организации Договора о коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества, а также СНГ. Он также призвал спецслужбы выстраивать более тесные взаимоотношения со странами Латинской Америки и группы БРИК, включающей в себя Бразилию, Россию, Индию и Китай. Политическими лидерами страны особое значение придается укреплению информационной безопасности в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Соответствующее соглашение подписано в июне 2009 г. Характеризуя ШОС, в которую входят Россия, Китай, Казахстан, Таджикистан, Киргизия и Узбекистан, секретарь Совета безопасности РФ Н. Патрушев отметил, что она играет все более активную роль в глобальной политике, превращаясь в организацию мирового масштаба.

На наш взгляд, заслуживает не менее пристального внимания рост количества терактов и пика нападений на российские войска в период военно-политического конфликта в Закавказье в августе 2008 г. Попытки целенаправленного отвлечения российских войск от участия в «пятидневной войне» свидетельствуют о наличии единого координирующего центра геополитической экспансии, воздействующей на политику в северокавказском регионе. В этот же период грузинские политики озвучили угрозы инициировать сепаратистские процессы в некоторых северокавказских республиках, а влиятельные политики США – признать их независимость. Провокаций не исключает и ФСБ РФ – достаточно вспомнить версию о «грузинском следе» теракта в ноябре 2008 г. во Владикавказе. Террористическим угрозам может быть подвержен в ближайшие годы район Большого Сочи, в связи с подготовкой и проведением зимней Олимпиады 2014 г., а также различного рода саммиты с участием России.

Причины и идеи, приводящие к «востребованности» или «живучести» терроризма, необходимо упреждать или решать на уровне, не связанном с агрессией - этого требует социально-политическая сущность терроризма. В политическом аспекте одним из приоритетных направлений в борьбе с терроризмом в российском обществе остается ликвидация разрыва между провозглашенными демократическими принципами их реальным осуществлением. Следует отнести к рискам террористической активности отсутствие тесной связи регионов и центра и пока еще недостаточную эффективность политических реформ. Актуально принятие согласованной государственной концепции Российской Федерации, регулирующей отношения государства с различными религиозными движениями.

Необходимо учитывать, что терроризм в России является деструктивной установкой, ориентированной на использование массового недовольства происходящими в мире и стране процессами в интересах определённых социально-политических групп, извлекающих из терроризма политическую или финансовую выгоду.

Третий параграф четвертой главы «Направления противодействия терроризму на Северном Кавказе» посвящен выделению основных направлений антитеррористической стратегии на Северном Кавказе. В программе профилактических мер, предусмотренных комплексным планом информационного противодействия терроризму в РФ на 2008 – 2012 годы отмечено, что одним из приоритетных направлений государственной политики в области предупреждения терроризма должна стать идеологическая компонента. Ее роль предполагается ведущей на Северном Кавказе как при формировании террористического насилия, так и при организации эффективного противодействия.

Эксперты отмечают, что на сегодняшний день во всех субъектах ЮФО сложились террористические сети «молодежных джамаатов». Если в конце 90-х – начале 2000-х гг. они были связаны друг с другом на уровне руководителей, и даже рядовых членов, то сегодня самостоятельные сетевые структуры взаимодействуют между собой опосредованно, преимущественно поставленными целями, т.е. идеологически. Сами же организационные структуры «молодых» экстремистов копируются с ближневосточных: жесткое единоначалие, сплоченность рядов, широкая внутренняя благотворительность и взаимопомощь, (как у палестинского «Движения исламского сопротивления» - ХАМАС).

Анализ материалов, связанных с деятельностью «джамаатов» (подпольных религиозно-радикальных группировок), позволяет сделать прогноз: эти сетевые структуры доказали свою жизнеспособность, автономность. Сегодня группировки боевиков объединяются на новейшей идеологической основе, разработанной в зарубежных исламистских центрах и дополненной собственными идеологическими лозунгами. Ваххабизм-салафизм как идеология представляет собой не просто совокупность идей, а систему «аргументированных» положений. На наш взгляд, речь идет об инструментальном использовании ряда положений религии как мобилизующей идеологии, о целенаправленном внедрении конфессионального фактора в идеологическое противоборство конфликтующих сторон. Запоздалая политика государства в вопросах идеологического обеспечения противодействия террористическим угрозам и отсутствие обстоятельной научно-методической проработки данной проблемы означает, что на Северном Кавказе потенциально ваххабитское движение остается серьезной угрозой национальной безопасности.

С целью противодействия информационной агрессии террористов в первую очередь следует проводить политику стимулирования единства мусульманского сообщества, поддерживать умеренные исламские организации, не отождествлять ислам с терроризмом и таким образом отторгать экстремистское движение от традиционной для российского общества мусульманской общины. Необходимо довести до широких слоев населения, что неверные представления о традиционном исламе, восприятие ислама как воинствующей религии полностью являются результатом конструирования экстремистского исламского меньшинства, пропагандируются СМИ и другими институтами, обслуживающими политические и экономические интересы Запада.

Особую тревогу вызывает использование Интернета как в пропагандистских целях, так и для распространения учебных пособий по организации террористической деятельности. По сведениям, приведенным официальным представителем Национального Антитеррористического комитета России в 2008 г., в 1998 г. в Интернете в мировом масштабе действовали только 12 сайтов, активно используемых террористами, на сегодняшний день их действует около 5 тыс. В настоящее время только в русскоязычной части сети Интернет действует до 40 сайтов откровенно экстремистской направленности, причем каждый четвертый из них располагается на ресурсах российских провайдеров. Подрывная экстремистская литература, содержащая прямые и завуалированные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации, возбуждающая межрелигиозную и межнациональную рознь, попадает в страну не только из-за рубежа, но значительная ее часть публикуется на территории России (зачастую в Москве и Московской области).

Анализ информации свидетельствует о значительном снижении среднего возраста участников бандформирований. Отметим, что отток молодежи в военные лагеря продолжается, что делает актуальным изучение как кризисного социального самочувствия молодежи, так и кризисного состояния в идеологической сфере жизни нашего общества.

В Заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные положения и выводы диссертации, определяется круг проблем, требующих дальнейшего концептуального осмысления.

Современный терроризм - это проявление политической организованной преступности как в национальных, так и в международных масштабах. Он взят на вооружение различными политическими группировками и преступными транснациональными синдикатами в качестве сравнительно дешевого и действенного метода и средства для создания определенной конфликтной ситуации с целью получения нового политического синтеза и новых реальностей, в качестве мотива и оправдания геополитической экспансии.

Срастание политического терроризма с организованной преступностью и организация преступных сообществ по сетевому принципу представляет огромную опасность для мирового сообщества. Разрушительный потенциал современного терроризма неизмеримо возрос вследствие возможности субъектами его применения использовать достижения техногенной цивилизации.

Современный этап развития глобализации приблизился к бифуркационной точке, когда возможны различные варианты развития событий, порой весьма близкие к состоянию хаоса и потери управляемости. Глобализационные процессы, контролируемые финансово-идеологическими наднациональными образованиями и проводимые в их интересах, ставят под сомнение компетенцию национальных государств и даже само понятие национально-государственной безопасности.

Современный глобальный политический контекст представляет собой крайне сложную нелинейную систему, эволюционирующую вдали от состояния равновесия. Неравенство в развитии стран продолжает увеличиваться пропорционально уменьшению границ пространственно-временного сжатия, которое является одной из характеристик глобализации, Дополнительной детерминантой современного политического терроризма служит государственный терроризм – когда богатство и мощь демонстративно «наказывают» непокорные страны, проводя акты насилия, прикрытой (латентной) или открытой, агрессивной формы.

Причины роста религиозно-политического терроризма с исламской риторикой оцениваются в научной литературе крайне противоречиво. Является крайне уязвимой цивилизационная теория конфликтов. Убывающие ресурсы планеты и стремление техногенной цивилизации во главе с США владеть «контрольным пакетом» на энергоносители приводит к неравной борьбе Запада и Востока (Севера и Юга). Проблема терроризма под лозунгами исламского радикализма неразрывно связана с геополитической конфигурацией современного общества и десятилетиями не решаемым палестино-израильским конфликтом, основу которого составляет территориальный спор.

Государства, недовольные проводимой политикой сильных мира сего, США однозначно относят к лагерю пособников террористов или противников демократии. Отсюда следует другая проблема – проблема существенного снижения возможностей национальных правительств в управлении обществом, когда государство перестает справляться со своими непосредственными функциями, в том числе в борьбе с преступностью, экстремизмом и терроризмом.

Динамичность и противоречивость – особенности не только общемирового, но и российского политического пространства. Большинство отечественных и зарубежных аналитиков отмечают деструктивные аспекты трансформаций в России, вызвавших проявления терроризма. Причина этого коренится в преобладании в ходе политического развития субъективного фактора, а именно неэффективностью российской политической элиты и влияния политической элиты регионального уровня на ход событий в нужном для нее направлении. Часто данный тезис связывается с ролью элит и реформами перестроечной и постперестроечной эпохи, отрицательно сказавшихся на ходе общего развития России. На наш взгляд, роль политической элиты стран, которые не относятся к лидерам глобализации, с каждым десятилетием уменьшается. На современном этапе политического развития преобладающую роль играют наднациональные элиты (финансово-идеологические группы наднационального уровня), и политические элиты сверхразвитых стран. То, с чем приходится сталкиваться сегодня России – она стала объектом влияния глобализационных мировых процессов, а именно трансформаций, вызванных названными группами и приводящих ее в нужное этим группам деструктивное состояние.

Действия наднационального властного центра, нельзя игнорировать. Глобальные элиты путем поощрения различных «правых», «левых», этнических и религиозных террористических элементов, манипулируют ими преднамеренно, с целью получения новых реальностей, максимально выгодных им. Вызывают особое беспокойство изменения геополитического положения России, которые оказались далеко не в пользу нашего государства. Россия вовлечена в фазу радикальных структурных изменений, меняющих ее качественные характеристики под влиянием внешних и внутренних факторов. Данные структурные изменения являются отправной точкой развития современного терроризма в России

Внешние факторы обусловлены влиянием мировых глобализационных процессов, когда расстановка сил в мире происходит исходя из интересов ведущих государств и наднациональных сил. Особый интерес глобальных игроков вызывает Северный Кавказ России, который еще со времен Великого Шелкового пути остается геополитическим перекрестком, «солнечным сплетением Евразии». Северный Кавказ исторически является наиболее конфликтогенным регионом российского геополитического пространства. Именно здесь современная Россия встретилась с серьезными сепаратистскими движениями, сопровождаемыми террористическими методами борьбы. Сказалось наличие противоречий между процессами глобализации в межэтнической и культурной сферах и процессами этнической мобилизации и локализации. Большое значение имела и поддержка из-за рубежа: речь идет о плюралистическом множестве креативных субъектностей, участвующих в политическом действии, направленном на развал России.

Осмысливая внутренние факторы и связывая терроризм с политическими целями тех акторов, которые его используют, можно выделить достаточно широкий спектр внутренних социальных противоречий и вытекающих из них явлений, детерминирующих возникновение и развитие современного политического терроризма на территории России. При этом инициаторы и организаторы террористических методов борьбы используют национальные и религиозные чувства в качестве тактического приема для манипулирования поведением людей и направления агрессивности в русло экстремизма и терроризма. По нашему мнению, необходимо исходить из сложного характера религии как социального явления, оказывающего многофункциональное воздействие на внутрирелигиозную и политическую обстановку в стране. Актуальные вопросы политизации религии, имманентной связи духовно-религиозных ориентаций с политическими процессами требуют дальнейшего исследования.

Неотложной задачей является создание концепции национальной идеологии в современной России, которое теснейшим образом сопряжено с масс-медиа, учитывая особую роль, которую они играют как в процессе стабилизации или дестабилизации общества, так и в становлении идеологии в обществе. Необходимо обеспечить консенсус ценностных ориентаций общества, интегрировать множество существующих социальных, конфессиональных, этнических, территориальных и иных групп в многонациональный российский народ. Выработка новых базовых идеологических принципов, в первую очередь учитывающих полиэтничный и поликонфессиональный характер Северного Кавказа и Российской Федерации в целом, должна стать составной частью государственной стратегии антитерроризма. Большую роль в этом плане может сыграть обновление Концепции государственной национальной политики Российской Федерации и ее субъектов в русле выработки общенациональной идеи и принципов противодействия экстремизму и терроризму. Актуально также принятие государственной концепции Российской Федерации, регулирующей отношения государства с различными религиозными движениями. Не менее важно осознание факта, что эффективная политика на Юге России может реализовываться лишь на основе транспарентных механизмов выравнивания уровней экономического и социального развития. Стабильность означает динамику жизненно важных для региона политических процессов и предсказуемость наиболее существенных социально-экономических и политических изменений. Все это будет играть позитивную роль, лишая терроризм его социальной и политической опоры.

Нуждаются в глубоком изучении и психологические аспекты современного терроризма. С этой точки зрения необходимо больше внимания уделять анализу микрополитики терроризма – его идеологии, характера программ, целей и задач; логики аргументации и степени осознанности собственных действий; различий в мотивации и позициях субъектов террористической деятельности. Научные исследования в данном направлении будут способствовать повышению эффективности и усовершенствованию стратегии и тактики борьбы с терроризмом.

В международных масштабах необходимо осознание мысли о том, что без духовной революции в странах-локомотивах глобализации, без глубокого переворота в мировоззрении современных элит (что маловероятно, но не исключено), - в результате которых национальные проблемы должны и станут рассматриваться сквозь призму общих (региональных и планетарных), - вопрос снижения рисков терроризма ставится под сомнение. Вновь созданный мировой порядок должен быть многополярным, также крайне важно пересмотреть международный экономический порядок.

Важно осознание лидерами ведущих стран мира, что глобальные проблемы человечества достигли критической точки и в противовес наднациональному властному центру, который выражает корпоративные интересы избранных, должна быть создана независимая экспертная группа международного уровня, которая будет выражать интересы всего человечества. С этой целью необходимо создание глобальной антитеррористической организации, организованной по сетевому принципу и неподконтрольной ведущим государствам.

В перспективе успешное противодействие терроризму в большой степени зависит от кардинальной перестройки сознания, когда для стран и народов станут главными не корпоративные, националистические или узкорелигиозные интересы, а общечеловеческие, гуманитарные ценности, исключающие экстремистскую ментальность, конфронтационный и милитаристский дух.

Таким образом, современный терроризм, как сложный политический феномен, меняя свои формы, средства и масштабы нападения, но не меняя свою античеловеческую сущность, представляет собой научную и практическую проблему, которая не потеряет своей актуальности еще многие десятилетия и будет требовать пристального внимания со стороны экспертов разных отраслей наук.

ЭТНИЧЕСКИЙ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОРЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

I. Общая характеристика исследования

Актуальность темы исследования. Этнические и религиозные факторы оказывают значительное влияние на развитие любого многонационального и поликонфессионального государства. Россия – не исключение.

Процессы стабилизации в нашей стране способствуют формированию новых политических подходов, ориентированных на создание демократических механизмов управления в рамках проводимых руководством страны реформ. Тем не менее имеются случаи проявления как антиинституциональных, так и антитрадиционалистских тенденций, определенной радикализации индивидуального сознания и поведения. У отдельных сил наблюдается стремление кардинального изменения внутригосударственной политики, сохраняется угроза вовлечения того или иного региона страны в сферу деятельности международного терроризма, связанного с религиозным фундаментализмом и этническим сепаратизмом. Внешне сильна роль национальных ориентаций, являющаяся ответом этносов на вызовы происходящих перемен.

Сегодня этнические и религиозные факторы рассматриваются не только как нациообразующие, но и способствующие формированию единства российской нации в ее поликонфессиональном множестве.

Вместе с тем национальный и религиозный факторы послужили серьезным вызовом стабилизации общественно-политических отношений в стране, использование которых в развитии этнополитических конфликтов в различных регионах постсоветского пространства общеизвестно.

В Российской Федерации Северный Кавказ в конфликтогенном отношении является особым регионом. Здесь в тугой узел связаны социальные, политические, экономические, этноконфессиональные проблемы. Их обострение создает реальную угрозу национальной безопасности страны и ее территориальной целостности. Известно, что Кавказ во все времена считался территорией, на которой сталкиваются стратегические интересы мировых держав. В начале XI в., как и в XIX – ХХ столетиях, этот ареал остается зоной острого экономического и политического соперничества, с четко просматривающимися интересами, направленными на ослабление влияния России.

С развитием событий яснее видна геополитическая, этническая и конфессиональная взаимосвязь между конфликтами. Неустойчивая ситуация в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии увязывается с событиями в соседнем Афганистане, а столкновения на Северном Кавказе находятся в определенной взаимосвязи с ситуацией в Грузии и Азербайджане. В частности, осетино-ингушские противоречия из-за Пригородного района этнически тесно соприкасаются с грузино-югоосетинским конфликтом. Дагестанская и азербайджанская коллизия лезгин объективно усложняет российско-азербайджанские отношения. А в решении карабахской проблемы одной из непосредственно заинтересованных сторон обозначилась Армения, позиция которой в немалой степени определяется обстоятельствами в Абхазии и Южной Осетии. Через эти земли проходят стратегически важные коммуникации, соединяющие Армению с внешним миром. Очевидны интересы адыгских республик России в Абхазии, а сам абхазский конфликт имел корреляции с общей ситуацией в Западной Грузии. Процесс интернационализации внутренних столкновений на территории стран СНГ приводит к общей нестабильности и дальнейшему развитию межгосударственных конфликтов (Армения — Азербайджан из-за Карабаха, Россия — Грузия из-за Южной Осетии и Абхазии).

Понимание причин воздействия этнического и религиозного факторов на политическую стабильность нашей страны возможно, прежде всего, на основе изучения предшествующего опыта. В данном случае речь идет об этнорелигиозной политике государства в южной части своей территории, начиная с XIX века. Именно в девятнадцатом столетии происходило активное проникновение Российской империи на Кавказ и в Среднюю Азию; проводились изменения в административной, межнациональной, конфессиональной сферах управления обществом. Распад СССР и возникновение новых государственных образований и их сообществ (СНГ, ГУАМ) породили новые реалии, актуализирующие изучение роли религии, этносов и государства в поиске методов и способов достижения политической стабильности ради сохранения мира.

Актуальность темы обусловлена комплексным влиянием этнического и религиозного факторов в достижении политической стабильности государства. С этой точки зрения, в диссертационной работе, рассматриваются наиболее проблемные для безопасности России территории: Северный Кавказ, Закавказье и Средняя Азия (в основном до распада СССР). Хронологически охвачен исторический период около двухсот лет.

Рост проявления экстремизма на национальной и религиозной почве в Российской Федерации и в государствах СНГ вызывает обостренную тревогу в обществе, реально угрожает основам конституционного строя, подрывает социальную стабильность и межнациональный мир в стране. Именно этим состояниме актуализируется тема диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. В отечественной литературе этническим и конфессиональным проблемам государственного строительства и развития уделяется достаточно внимания. Тем не менее, ввиду сложности и поливариативности этого аспекта социально-политической и духовной жизни страны, с учетом их трансформации требуются новые подходы к их осмыслению. Речь идет о политике государства относительно эноконфессиональных факторов в развитии страны.

При изучении литературы автор счел возможным отойти от традиции ее хронологического рассмотрения (ввиду масштабности), и выделить наиболее значимые, с точки зрения проблемы, исследования.

В научных исследованиях, посвященных анализу развития государства постоянно акцентируется внимание на этнической, культурной, исторической специфики народов. В начале ХХ в. появляются теоретические исследования по историческим и политическим процессам в многонациональной России. В советский период издавались труды, в которых политологический анализ полиэтнических и религиозных факторов в обеспечении стабильности страны проводился в основном в рамках теории марксизма-ленинизма.. Особое внимание уделялось вопросу организации управления в исследуемых нами регионах, учету этноконфессиональных компонентов в контексте государственной политики.

Таким образом, проблемы интеграции народов Кавказа получили обстоятельное отражение в работах, опубликованных еще до 1917 г., особое внимание национальным проблемам было уделено в советский период. Анализ современных событий представлен в многочисленных статьях и монографиях, вышедших в свет в 90-е гг. ХХ века и в настоящее время.

Следует отметить, что на современном историческом этапе появились обобщающие труды в области социально-политического развития страны, с анализом этнорелигиозных процессов в регионах. Это, прежде всего, аналитические работы В.А. Михайлова, Р.Г. Абдулатипова, В.А. Тишкова и др.

Значительными достижениями в изучении этноконфессиональных факторов характеризуются работы Л.М. Дробижевой. Вопросы конфликтологии, теории, истории и методологии изучения межнациональных отношений постоянно привлекает внимание ученых кафедры национальных и федеративных отношений РАГС при Президенте РФ. Не менее значимые труды написаны Д.А. Амонжоловой, А.Р. Аклаевым, Ю.В. Арутюнян, Н.Ф. Бугаем, В.И. Бушковым, А.И.Вдовиным, М.Н. Губогло, Т.С. Гузенковой, В.И. Козловым, И.С. Коном, В.В. Коротеевой, А.Г. Осиповым, Э.А. Паиным, П.И. Пучковым, С.В. Соколовским, З.П. Соколовой, А.С. Ципко, С.М. Червонной, С.В. Чешко, В.А. Шнирельманом,.

Особое внимание уделяется геополитическим процессам в южном регионе России, которые оказывают немаловажное влияние на политическую стабильность государства. Интересны работы общего плана, посвященные отдельным проблемам юга Российской Федерации.

Вместе с тем, религия и этнос во взаимосвязи с управленческими процессами как обобщающая научно-исследовательская тема требует детального комплексного изучения. Большая часть существующих трудов посвящена либо этнорелигиозным, либо административно-территориальным процессам.

Развитие управления и администрирования на Северном Кавказе в период XVI – XIX вв. рассматривались Н.А. Смирновым и Г.Н. Малаховой. Среди основных изучаемых проблем – интеграция региона в российскую систему управления, становление и функционирование таких государственных структур и учреждений, как области, губернии, наместничества, Кавказский комитет.

В последнее десятилетие в российской политологической и исторической литературе появились труды, посвященные выявлению роли религии в формировании идеологического компонента в развитии государства. При этом значительная роль отводится влиянию религии, в частности исламу. Изучаются подобные проблемы не только в России, но и в центрально-азиатских странах СНГ. К сожалению, ряд ученых занят поиском истины в давней истории, не замечая позитивного в недавнем прошлом. Вероятно, в таком случае речь должна идти о вызревании современной национальной идеи суверенных государств на постсоветском пространстве в Центральной Азии. Она существует наравне с нацией как некая система ценностей, сформированная в пределах ее культуры. Эту идею сложно освоить на теоретическом уровне сознания – скорее ее можно обозначить контурами, как исторические вехи-указатели. Неудивительно, что руководство азиатских стран СНГ, расположенных на месте прежнего Туркестана, поощряет поиск истины в прошлом, в некоем «золотом веке» в истории народов.

Односторонний подход к недавнему прошлому заставляет усомниться в принципах оценок при анализе отдельных аспектов истории. Например, в Узбекистане ключевой фигурой истории страны объявлена личность Тамерлана, а лидеры Казахстана утверждают, что нашли доказательства казахских корней Чингисхана. Значительно шире национальную идею рассмотрели в Таджикистане, где ее привязали к государству Саманидов. Со своеобразных, по-своему идеалистических позиций подошли к этому вопросу в Кыргызстане. Здесь за основу был взят эпос «Манас». В Туркменистане проводником национальной идеи, и ее же воплощением стал президент страны Ниязов, принявший титул Туркменбаши (Отец туркмен).

Возвращаясь к России, следует отметить, что серьезное внимание отечественные исследователи уделяют анализу культурных, экономических, политических аспектов безопасности государства в контексте ее современного внешне и внутриполитического развития . Ими широко рассматриваются конкретно-региональные и общие характеристики этнорелигиозных и административно-управленческих процессов в нашей стране. В ряде работ анализируется влияние на обстановку в РФ внешних факторов, связанных с глобализацией.

В отдельных публикациях плодотворной и многообещающей тенденцией является попытка увязать решение проблем с последовательным применением теории устойчивого развития. Особое место занимают вопросы взаимосвязи сохранения индивидуальности, традиций, с одной стороны, и демократического политического процесса, с другой.

На фоне исследования этнических и религиозных факторов в достижении социально-политической стабильности российские политологи должное внимание уделяют изучению причнно-следственных связей этнополитических конфликтов. В этом аспекте исследуютс вопросы политического экстремизма и международного терроризма, причин их появления, в частности, на Северном Кавказе. Немало политологических и религиоведческих исследований проводится по генезису ваххабизма как особого течения в современной северокавказской религиозно-идеологической среде.

Широко анализируются причины развития регионального терроризма. Это связано с религиозными факторами и этнонациональной природой конфликтов. Значительное внимание исследователи обращают на стратегию борьбы с терроризмом в России и других странах мира. Изучение региональных особенностей привело к появлению статей и монографий, посвященных специфике этноконфессиональных процессов в конкретных республиках.

Автор также уделяет внимание анализу литературы в отечественной сравнительной (компаративной) политологии, где культурологическая часть теоретико-методологических исследований занимает важное место. В познании детерминированности рассматриваемых процессов существенное значение имеет теоретическое развитие различных направлений политической науки. Так, А. М. Анохин отмечает: «Развитие политологии как науки все с большей очевидностью показывает важную роль философского, методологического уровня исследования политики, и в первую очередь — ее теоретического знания».

Известно, что политологическое знание должно быть объективно выверенным с соблюдением достоверности, точности и истинности отражаемого объекта. Российская научная школа выделяется своими глубинными исследованиями в области изучения проблемы общественного сознания. Она преуспела также в изучении идеологических, аксиологических, нравственных аспектов, их влияния на ценностные ориентации, самосознание, поведение народных масс, отдельных лиц и организаций. Кроме того, в современной политологии особое внимание уделяется политическим процессам, протекающим в стране, как на общегосударственном, так и на региональном уровнях.

Значительный интерес представляют публикации о политической стабильности и национальной безопасности государства. Данным вопросам посвящено немало исследований, хотя по объективным причинам их гораздо меньше, чем по этническим и религиозным проблемам. Здесь особо хотелось бы выделить работу под руководством Авксентьева В.А. В ней поднимается вопрос о сложных проблемах в сфере межнациональных отношений на юге страны, в частности на Ставрополье. Нельзя не отметить книгу Р.М. Достмухамедова, в которой экономическая безопасность и утверждение принципов этноконфессиональной политики определены как база политической стабильности общества.

В отечественной научной литературе акцентируется внимание на трех подходах к понятию политической стабильности и безопасности. В первом подразумевается обеспечение целостности и устойчивости конституционного строя и власти, т.е. практически государственно-политического устройства; во втором – обеспечение определенности и константности социально-политической системы; в третьем – обеспечение защиты демократических ценностей путем неприменения насилия в политической борьбе.

Изменения, происходящие в мире, призывают регулярно подводить итоги и определять перспективы развития политической науки. Ее современное состояние и взаимодействие с другими областями знаний в вопросах поиска путей общественно-политической стабилизации в стране находятся в центре российских историко-политических исследований. Интересны тенденции и результативность развития региональной политологии, особенно ее южно-российского сектора.

Автор диссертации опирался также на труды известных западных ученых Т. Парсонса, П. Бурдье, чьи теории оказали значительное влияние на становление новых направлений в политологии, социологии, культурологии, в прочих обществоведческих науках и были использованы политическими кругами в своих странах для достижения консенсуса и стабильности в обществе.

При сравнительном анализе социальных и общественно-управленческих процессов в их генезисе политология использует компаративный метод. Компаративистика является дисциплиной-посредником, занимающая промежуточное положение между теорией управления государством и идеографическими (описательными) дисциплинами (история, религиоведение, этнология и т.п.). Таким образом, компаративное знание выполняет функцию объединения ядра политического научного исследования (политической теории) с содержанием идеографических дисциплин, откуда черпаются эмпирических данные.

Видный российский компаративист М.В. Ильин полагает, что идеографические дисциплины создают «теории ближнего диапазона», с характерным описанием уникального предмета исследовательской практики; номотетические дисциплины конструируют «теории расширенного диапазона», содержащие целостные представления об универсальном предмете. Между ними находятся эмпирические дисциплины («теории промежуточного диапазона»), выступающие результатом соотнесения универсального видения действительности с уникальным ее описанием. В конечном счете, компаративистика продуцирует эмпирическую теорию.

Таким образом, зарубежная и отечественная политология накопила определенный опыт исторического, социокультурного и методологического анализов ситуации, условий и методов сохранения политической стабильности, что использовано при анализе исследуемой проблемы. События последних 15-20 лет заставляют нас переосмыслить знание политической науки, касающейся роли национального самосознания аккумулирующего в себе традиции этнического и религиозного, которое следует рассматривать с точки зрения по-разному проявляющихся в разные периоды исторического развития.

Объект исследования - этническая и религиозная политика российского государства при разных формах общественного устройства в период XIX - начала XXI веков.

Предмет исследования - политическая стабильность российского государства в контексте этнических и религиозных процессов.

Цель исследования – осуществить анализ роли этнического и религиозного факторов в государственном развитии России для достижения политической стабильности.

Основная гипотеза диссертационной работы: этнические и религиозные факторы традиционно определяли внутреннюю политику Российского государства. От их характера и направленности развития, взаимодействия между собой и с административно-управленческими институтами государства, зависит политическая стабильность и во многом будущее России.

Задачами исследования являются:

теоретико-методологический анализ проблемы, посвященный этносу и ее разновидности в научной литературе;

применение политологического, исторического, социологического, психологического подходов при анализе влияния этнорелигиозных факторов на политическую стабильность государства;

выявление специфики и влияния конкретных региональных особенностей, влияющих на внутреннюю политику России и анализ причин стремления государства к унификации административного управления при одновременном сохранении вариативной религиозной политики;

раскрытие проблем обеспечения социальной и политической стабильности в контексте социокультурных вызовов современности;

изучение факторов, оказывающих влияние на индивидуальное политическое действие, в условиях современной действительности;

обоснование прикладного значения концептуальных решений (в т.ч. законодательного характера) проблем поддержки демократии, толерантности, предотвращения конфликта традиционных ценностей;

анализ современных проблем безопасности, включая условия терроризма на юге России.

Источниковедческая база исследования. В диссертации использован ряд неопубликованных источников: правительственные и парламентские отчеты, отчеты и справки региональных властей, а также архивный материал, в совокупности с комплексным изучением политологических материалов. Компаративное исследование проведено с использованием методологии качественного анализа и теории системного подхода. Отбор материала осуществлялся на основе сбора статистических данных, изучения определенных источников: авторских и коллективных монографий, научных статей, материалов научных дискуссий, диссертаций по политологии, истории, религиоведению, этнологии.

В данной диссертации использованы материалы социологии, поскольку эта наука исследует всю совокупность общественных отношений. Привлечение результатов и методов философии, психологии, логики и других наук позволяет максимально систематизировать и приблизить полученные данные к потребностям правового, практического регулирования и прогнозирования событий и процессов.

Теоретико-методологические основы исследования. В 50- 60-х гг. прошлого века под влиянием западных (прежде всего американских) исследований в политической науке стало обычным применение таких методов, как наблюдение, сбор и обработка эмпирических данных (К. Райт, Д. Кокс, Д. Сингер), при широком использовании исторического подхода (Г. Моргентау, И. Клоуд, Д. Кеннан, Г. Киссинджер). В политологии начали развиваться такие направления, как бихевиоризм (наука о поведении индивидов и групп в той или иной ситуации), структурно-функциональный анализ с широким использованием методов социологической науки.

Автор диссертации опирался на системный подход, позволяя представить объект изучения в его единстве и целостности, во взаимодействии элементов. Составными частями данного подхода являются теория и анализ: благодаря теории происходит построение, описание и объяснение системы в целом, а благодаря анализу упорядочивается материал. Говоря о методологии исследования, хотелось бы отметить утверждение Иоганна Бахофена, отметившего в своей работе «Материнское право» (1861 г.): «Знание лишь тогда возвышается до понимания, когда оно способно охватить и исток, и процесс, и его завершение».

Что касается проблемы соотношения науки и идеологии, то автору ближе точка зрения «государственника», т.е. позиция интересов российского государства. Применяемые эмпирические методы анализа конкретных событий и явлений, способствовали раскрытию социальных и идеологических (религиозно-духовных) основ функционирования общества в рамках конкретных регионов – в их эволюции, противоречиях, кризисах.

В настоящей работе диссертант использовал сложившиеся в современной науке принципы анализа, методологию диалектического и системного подходов, междисциплинарную теорию. Кроме этого он широко использовал специальные конкретно-научные исторические и компаративные методы и средства исследования познаваемого объекта.

Научная новизна результатов. Автор разработал комбинированный подход изыскания, основанный на компаративном (историко-политологическом, этнорелигиозном) изучении предмета и системном анализе исследуемого объекта. Он сформировал научно-методологический аппарат: подходы, методы, принципы, процедуры исследования.

Получены следующие научные результаты теоретико-методологического и прикладного характеров:

В научный оборот введены новая служебная информация и архивные источники, касающиеся государственного управления в области политической стабильности. Кроме этого включен малоизвестный российским исследователям массив зарубежных работ по основным проблемам развития ислама, изучены теоретические и методологические подходы взаимодействия этноса и религии, общества и личности, которые могут эффективно использоваться при анализе ситуаций в таких специфических регионах, как Северный Кавказ и Центральная Азия.

Автором доказано, что в период подчинения Российской империи Средней (Центральной) Азии и Кавказа, должностные лица российского государства разработали и внедрили методики, учитывающие этноконфессиональную специфику региона, особенности местных проблем, а также действенную систему упрочения авторитета и влияния центральной власти.

В диссертации обосновывается наличие новых элементов в концепциях системы мотивации деятельности личности, его политических и аксиологических ориентаций. Разработана типология факторов влияния на поведение субъекта политического действия. Соглашаясь с мнением о влиянии ислама как религии на мировоззрение верующих, в частности, на Северном Кавказе, автор, тем не менее, выделяет новые аспекты проблемы: взаимозависимую последовательность в проводимых реформах и комплексный подход к вопросам региональной безопасности и общей политической стабильности государства.

Диссертант с новых позиций рассматривает этническую и конфессиональную политику нашего государства в период времени с XIX до начала XXI веков, полагая, что на нее важное влияние оказал особый характер российской цивилизации. Гибель царской империи и распад СССР напрямую связаны с политическими факторами, детерминированными непоследовательностью национальной и религиозной политики государства.

В работе анализируются юридические акты РФ с точки зрения их своевременности, исполнения и последующего влияния на стабильность региона и государства в целом. Делается вывод, что документы, принятые, в связи с реабилитацией депортированных народов, часто не имеют механизма реализации.

Диссертант предложил авторскую программу по исследованию и механизмам достижения региональной политической стабильности в контексте учета разрешения этнорелигиозных проблем. Подчеркивается, что в настоящее время идет усиление давления этнического и религиозного факторов на государство. Делается вывод, что угроза распада России по-прежнему не потеряла своей актуальности, поскольку, кроме позитивных тенденций (стремление к укреплению федерализма государства), сохраняется опасность всплеска экстремизма в отдельных субъектах РФ.

Особо изучены стратегия и тактика международного терроризма, этнического сепаратизма и религиозного экстремизма как антитезы демократии и стабильности. Подчеркивается, что сохранение русскоязычного населения в составе республик Северного Кавказа, является основным условием политической стабильности региона.

Положения, выносимые на защиту:

1. Достижения российских ученых показывают, что именно на низовом, региональном уровне развития науки наиболее вероятен качественный скачок в области изучения этноконфессионального мировоззрения отдельных индивидов и этносоциальных групп. Новые методы анализа общественных процессов с акцентом на конкретного человека в разных территориально-временных условиях, разработанные автором, окажут позитивное воздействие на формирование государственного управления экономической, социальной, политической и духовной сферами в целях достижения политической стабильности.

2. Впервые в историографии представлен комплексный анализ влияния исторических аспектов, личностных и общественных ценностей и ориентаций религии и этноса на политику государства в определенном регионе. Тщательное изучение взаимосвязи политической стабильности с проблемами обеспечения безопасности, демократии, социальной справедливости показывает, что во многих случаях они определяются этническим и религиозным факторами. Их актуализация, содержание и направленность зависят от политики государства.

3. Бифуркации государства и всех ее структур, переживших кризисы советской экономики, перестройки, реформы 90-х гг. прошлого века, противоречия, турбулентность глобальных процессов в нашей стране дали толчок развитию сепаратизма и терроризма с фундаменталистским оттенком. В отдельных регионах России появляется перманентная нестабильность, в том числе с помощью заинтересованных в этом иностранных держав. Борьба с вышеназванными явлениями должна проводиться шире экономических и военно-политических акций. Необходимо охватить системы воспитания и образования, построенных на утверждении единой российской идентичности населяющих ее народов. Автор уверен, что с экстремизмом, в любых его проявлениях, бороться следует только с освоением теоретической основы проблемы.

4. Диссертант переосмысливает и раскрывает недостаточно освещенные аспекты процесса достижения политической стабильности в конкретном регионе; в частности, раскрывается убедительная связь между фактором исламской религии и администрированием периода империи и советского государства. Проведение управленческой реформы в северокавказском регионе требует последовательной и многокомпонентной реализации накопленного опыта.

5. Достижение политической стабильности возможно при использовании этномобилизационного потенциала государства. Это означает присутствие национального компонента в различных социальных, экономических, культурных, политических процессах. С учетом специфики северокавказского региона и всего южнороссийского пространства, необходимы нестандартное политическое мышление и новая политическая культура, гармонизация индивидуальных и общественных интересов, политических и ценностных ориентаций отдельного человека и общества в целом.

6. Корректировка мировоззрения человека, оказавшегося в иных, незнакомых ему обстоятельствах и обстановке, достижима через создание благоприятной среды, связанной с развитием гражданского общества, толерантного по характеру и единого в своей идентичности. По мнению автора, именно такое общество способно обеспечить политическую стабильность, которая зависит от степени понимания органами власти взаимосвязи и взаимообусловленности этнических и религиозных факторов.

Практическая значимость работы. Осуществляемая в настоящее время в РФ административная реформа нуждается в дальнейшем развитии таких важных ее компонентов, как этнический и религиозный. Социально-политический и религиозно-этнический анализ развития ситуации в южных регионах России, ее влияние на политическую стабильность государства является научно аргументированным системным изложением одного из возможных вариантов реализации стратегии и тактики управления сложными административно-политическими процессами. Положения и выводы настоящей диссертации могут быть полезны как для низовых звеньев государственной власти, так и для тех, кто принимает стратегические решения.

Систематизированный политико-исторический и религиоведческий материал, теоретические обобщения являются информационной базой, позволяющей руководителям разного уровня составить объективное представление о сложном совместном прошлом, настоящем и будущем, где этнические и религиозные факторы могут служить как объединяющим, так и разъединяющим началом. Материал диссертации можно использовать для изучения перспектив отношений между народами и культурами России, СНГ и других стран. Он может способствовать теоретическому осмыслению сотрудничества или столкновения между обществами, его стратами, в пределах группы или семьи.

Наконец, различные главы диссертации могут быть использованы в научно-педагогической деятельности для чтения лекций, разработок спецкурсов и спецсеминаров по вопросам взаимодействия этноса, религии, специфики отдельных обществ и культур, по проблемам достижения политической стабильности государства.

Апробация работы. Основные положения диссертации выносились в виде докладов на научно-теоретических конференциях, на заседаниях Союза диаспор РФ. Важные аспекты, излагающиеся в диссертационной работе, обсуждались в секции межнациональных отношений Сенаторского клуба при Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. Автор выступал с сообщениями по теме диссертации на Круглых столах и совещаниях экспертных групп в Совете Федерации.

Концепция диссертации неоднократно обсуждалась на заседаниях кафедры национальных, федеративных и международных отношений Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. Основное содержание диссертации излагалось в научных публикациях автора, имеющих общий объем более 52 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

II. Содержание работы

Во Введении обоснованы выбор темы, актуальность, указаны цели и задачи диссертационного исследования, показана степень изученности вопроса, раскрыты научная новизна и практическая значимость научной работы, приведены положения, выносимые на защиту, дана информация о структуре и апробации диссертации.

Первая глава «Научно-теоретические и методологические основы взаимодействия этнических и религиозных факторов и их влияния на политическую стабильность Российского государства» посвящена изучению теоретических и методологических основ диссертации, как важных для понимания глубинных процессов, происходящих в этнической и религиозной областях общества.

Параграф «Теоретико-методологические основы изучения этнических и религиозных факторов в общественном развитии» автор начинает с рассмотрения понятий, используемых в диссертации: «нация», «народ», «этнический фактор», «этнос», «религия», «религиозный фактор», «политическая культура».

На протяжении веков религиозные и этнические факторы оказывали значительное влияние друг на друга. Взаимодействие было столь глубоко, что обусловило некоторую взаимозаменяемость их содержания. Для изучения религии необходимо исследовать ее влияние на образ жизни людей, на политику государства, культурные традиции, на всю многообразную социальную сферу.

Позитивное разрешение социальных, экономических и политических проблем России, успешный ход реформирования страны нельзя осуществить без сбережения и развития ценностей национальных культур. У каждой из них имеются свои достижения и специфика, но существуют и общие точки соприкосновения (не конкретная вера, а феномен религии, не национальная принадлежность, а этнические факторы). С этой точки зрения, значительный научный и практический интерес представляют регионы нашей страны, население (этнос) которых традиционно исповедует ислам.

Автор воспринимает «исламский фактор» как систему догм, установок и практик, стабильно воздействующих на социальную, политическую, экономическую и духовную жизнь общества в определенных регионах России. В настоящее время, в связи с событиями на Северном Кавказе, в мусульманском обществе (умме) России наблюдается раскол между «традиционалистами» и «фундаменталистами». Под традиционалистами автор понимает представителей локальной мусульманской общины, выступающих за сохранение укоренившихся традиций, не допускающих перемен в религиозной сфере и в общественной жизни. Под понятием «фундаментализм» предполагается идеология, деятельность общественно-политических течений, различных группировок объявляющих своей целью создание государства на основе принципов раннего периода истории мусульманской религии. Такому пониманию соответствуют определения «исламского радикализма» (доктрина и политическая практика, призывающие ради создания «всемирного исламского государства» к противостоянию «неверным») и «исламского экстремизма» (использование радикальными группировками крайних методов для захвата политической власти). Деятельность фундаменталистов проявляется через попытки политической дестабилизации в Российской Федерации вообще и в ряде ее регионов – в частности.

Система безопасности государства включает в себя социальную и политическую стабильность, экономическую безопасность, внешнеполитические приоритеты, целостность государства. Под политической стабильностью автор понимает управляемость обществом, поддержание порядка, необходимого для нормального функционирования социальных и государственных институтов, защиту конституционной законности, прав и свобод граждан.

Первые известные неправительственные программы по изменению государственного устройства России связаны с именами декабристов П. Пестелем, М. Бестужевым-Рюминым, Н. Муравьевым (в частности П. Пестель составил конституционный проект – «Русская Правда»). Следующий этап развития социально-политической науки в России начался с середины XIX в. Достаточно назвать такие известные фамилии, как М. Сперанский, И. Аксаков, Н. Данилевский, Н. Муравьев-Амурский, А. Хомяков, М. Катков, И. Киреевский, А. Герцен и многие другие, оставившие яркий след в истории российской общественной мысли. Следует отметить, что главной особенностью этого периода являлась идеологическая борьба между «западниками» и «славянофилами».

Проблема развития и укрепления национально-территориальной целостности российского государства, начиная с середины XIX в., изучалась в контексте идеи укрепления национальной империи. Так, по мнению М.Н. Каткова, условиями, обеспечивающими наиболее стабильное развитие российского государства, являются: преобладание титульной национальности, право за инородными племенами сохранять свой язык, религию, культурные особенности, если все это не угрожает целостности государства, а также единство законодательства, управления, государственного языка. Благодаря его работам утвердилось положение, что только национальное государство открывает наиболее широкие возможности для развития нации.

Деструктивные события (война, революция), происходившие в России начале ХХ в., не уменьшили потребность в социально-политических изысканиях. В это время появились труды по общему анализу развития страны с углубленным изучением народов, населявших Российскую империю, их истории, культуры, быта в аспекте классического эволюционизма.

Несмотря на определенные успехи Советской власти в формировании национального самосознания, некоторые народы СССР (среднеазиатские, кавказские) в значительной степени сохранили приверженность к семейным, родовым, субэтническим интересам, что вообще присуще традиционным восточным обществам. На XX съезде КПСС межэтническим отношениям был посвящен специальный раздел доклада. После этого форума наблюдался процесс взаимодействия этнографии, социологии и областей общественных наук, занимавшихся религией (атеизм, научный коммунизм).

В советское время этнос и все, что связано с этим понятием, соотносились с «национальным вопросом», а религия идентифицировалась с атеизмом; на изучение политической системы, развитие институтов общества и государства был наложен запрет. Такое недальновидное решение руководителей компартии привело к напряженности между народами, трениям на межкультурном уровне, что сказалось на управлении единым государством и в итоге оказало отрицательное воздействие на политическую стабильность, целостность государства.

В 90-х гг. ХХ в. развитие этносоциологии и религиоведения создало базу для становления политологии с этническим и религиоведческим компонентами. Генезис новых обществоведческих и человековедческих дисциплин был обусловлен колоссальными изменениями в Евразии, падением коммунистических режимов в странах Восточной Европы, коллапсом СССР, ломкой биполярного мира, ростом глобального терроризма, этнического сепаратизма и религиозного фундаментализма.

Параграф «Личность и общество в современных зарубежных концепциях» посвящен рассмотрению соответствующих социально-политических концепций в западной науке.

На стыке XIX-XX вв. на Западе оформляются новые теоретические направления общественного развития. Одним из них становится этнополитология, занимающаяся вопросами взаимодействия между этносами и государством. У истоков этой науки стояли светила западной обществоведческой науки: М. Паренти, Дж. Ротшильд, А. Смит, Б. Уильямс, Ч. Фостер и другие.

Чтобы приступить к структурному анализу какого-либо явления или события, в нем как в сложном объекте следует найти относительно устойчивые элементы. В социальной системе любого уровня таковыми являются нормы, ценности, стандарты поведения. Структурный анализ сориентировал общественные науки на изучение стабильных, равновесных и интегрированных состояний, однако их методологическая специфика может быть неприменима к исследованию динамически меняющихся и структурно неоформленных социальных систем.

Функциональный анализ позволяет выявить разумные (стандартные) сочетания структурных элементов, допустимых с целью сохранения состояния равновесия социума. Далее обозначается (находится) совокупность функций как способов поведения, согласно которым человек исполняет свою роль в обществе.

Основные проблемы любой действующей государственной системы связаны с функциональной необходимостью, т.е. адаптацией (к окружающей среде), целеориентацией (преимущественно политическая деятельность), интеграцией (согласование действий между всеми участниками по реализации целеориентаций). Сюда же можно отнести и латентность, предполагающую устранение напряжений в мотивации участников событий как между собой, так между ними и самой системой. Мотивация реализуется посредством социализации, воспитания и внедрения требований системы в личностную структуру участвующего в ней индивида. Структура определяет факторы и позиции участия человека в данной конструкции, стандартизирует поведение индивидов в ее рамках. Таким образом, индивид становится подчиненным системы, зафиксированное состояние которой может стать первичным основанием для анализа процессов социального изменения, имманентно содержащего в себе конфликт.

Проблема конфликта изучалась, в частности, М. Вебером. Ученый акцентирует свое внимание не столько на акциях насилия, сколько на механизмах согласия с властными полномочиями. Многое зависит от различных констелляций материальных и идейных интересов. Опору стабильности для современного ему общества Вебер видел в рациональной системе права, в согласии с властью, основанной на законе, в наличии конституционных основ правопорядка и развитого гражданского самосознания.

Э. Дюркгейм больше внимания уделял проблеме взаимоотношений общества и личности. Коллективное сознание, существующее независимо от индивидуального, скрепляет всю совокупность общественных связей и институтов. Соответственно, в человеке существует одновременно как бы два сознания – общественное и индивидуальное; именно такое состояние сознания индивида дает предпосылки личностного конфликта.

Идеи Дюркгейма относительно влияния норм и ценностей на поведение личности Р. Мертоном фактически объединяет с веберовским анализом ценностного аспекта действия.

Источники социальной напряженности, по Т. Парсонсу, связаны с проблемой регулирования социального действия, разворачивающиеся на четырех уровнях: организм, личность, социальная система, культура, причем каждый из предшествующих уровней служит причиной реализации последующего. Главным механизмом, обеспечивающим социальный порядок, целостность и стабильность системы, считал Парсонс, является обеспечиваемая институциональными структурами интернационализация существующих в обществе ценностей и норм, в ходе которой индивиды усваивают то, что составляет структурные элементы системы и обеспечивает ее равновесие.

Функционализм Парсонса и Мертона оказал влияние на разработку институционального подхода, сконцентрировавшего свое внимание на процессах демократизации. При этом не всегда обращалось внимание на специфику региона, страны, конкретных народов. Ученые предлагали западным обществоведам для определения оптимального алгоритма действий и характеристики поведения народа проводить масштабные электоральные исследования. В целом же институциональный подход при рассмотрении общества без учета конкретных лиц обусловил деиндивидуализацию политического действия как объекта исследования.

Из других западных ученых, анализировавших проблемы напряжения и конфликтности в обществе, следует назвать Р. Дарендорфа. Он считает, что в формировании интересов большую роль играет отношение субъектов к власти и авторитету.

Интересный пассаж, созвучный с тематикой данной работы принадлежит К. Попперу: в трудные времена потрясений каждый стоит перед дилеммой, какую сторону занять. Даже безразличие является определенной позицией. Сделав свой выбор, каждый решает вопрос о собственной морали. До принятия основополагающего решения любой человек вообще не связан никакой системой морали, при условии освобождения от традиций своего класса.

Причины вывода социальной напряженности из уровня удовлетворения базовых потребностей людей и социальных групп характерны для работ профессора Гарвардского университета П.А. Сорокина. Определение им понятия социального пространства стало важным достижением в социологии XX в. Оно многомерно, иерархизировано горизонтально и вертикально общественными ролями и предписаниями. И если в обществоведческих трудах XIX – первой половины XX вв. внимание акцентировалось на вопросах идеологии (К. Маркс, М. Вебер), то уже с середины прошлого века проблемы власти и общества увязываются с социальным или политическим пространством (П. Бурдье, М. Фуко, Э. Гидденс, И. Валлерштейн, Ю. Хабермас).

К тому же предпосылки нового теоретического синтеза в политических исследованиях складываются не в рамках интерпретивной традиции, а на базе объективистско-позитивистской, политико-поведенческой перспективы. Разрабатывается целый ряд методологических инноваций в области компаративной микрополитики, в теории политической культуры, авторами которых стали известные ученые Г. Алмонд, С. Верба, Г. Экстейн. Теоретические основы этнометодологии сформулировал Американский социолог Г. Гарфинкел. Речь в них фактически идет о рефлективности традиций. В этом отношении этнометодологам близки утверждения Ю. Хабермаса о традиции, ставшей полностью рефлексивной. Значимость предмета или явления больше не определяется их самобытностью: все должно быть коммуникативно оправданно перед разумом, ставшим эквивалентом объединяющей силы религии.

В 80-х гг. ХХ в. начали появляться работы по теории культуры, одним из авторов которых был А. Вилдавски. Если в теории Алмонда и Верба значимое внимание обращается на национальный, а не на индивидуальный уровень культуры, то А. Вилдавски пытается определить соотношение этих аспектов. Он полагает крайне необходимым знать и рационально использовать историческое национальное прошлое при формировании социально-политической культуры.

Концепции изменения ценностей и гражданской культуры получили свое развитие в работах Г. Экстейна, сформулировавшего основанную на концепции конгруэнтности теорию политической стабильности. Он полагает, что основой для стабильной демократии может быть организованная структурная конгруэнтность социально-политической системы и общей стабильности. Политическая культура элиты и масс должна быть сбалансирована.

Теории культуры, разработанные Экстейном (макроуровень) и Вилдавски (микроуровень), вполне можно использовать для оценки ситуации, сложившейся на Юге нашей страны, и разработки парадигмы действий органов власти для достижения политической, социальной, экономической и иной стабилизации. Их структурно-функциональная (Экстейн) и интерпретивистская (Вилдавски) модели концептуального синтеза в макро- и микрополитике представляются наиболее адекватными и объективно выверенными.

К наиболее ярким представителям последнего времени следует отнести Э. Гидденса и его теорию структурации. Ученый полагал, что бессознательное воздействует на индивидуальное поведение, развивая в человеке ощущение доверия и безопасности. Он считал этот момент чрезвычайно важным, так как от него, в конечном счете, зависит стабильность и продолжительность общественных отношений в социальном пространстве.

П. Бурдье активно работавший в области политологии, наряду с понятием социального пространства, выделяет пространства экономическое, политическое и символическое. В них происходит движение соответствующих видов капитала и прибыли, достижений и потерь. Коллизии социального пространства приводят к крушению прежних авторитетов, мировоззрения. В таких условиях индивид через внутренние личностные конфликты подвергается целому ряду кризисов.

Западные теории и западный опыт должны применяться к российским условиям с учетом местных особенностей. Ученые отмечают: если на Западе за сотни лет демократических изменений выстроена стабильная система социально-политических, культурных и духовных противовесов, то в России кардинальные преобразования начались только 20 лет назад.

Содержание параграфа «Проблемы этноконфессионального развития России» посвящено анализу влияния этнического и религиозного компонентов на политические процессы в регионах и государстве в целом.

Успешная демократизация общества возможна не только благодаря изменению законодательства, институтов политической власти, но и при помощи определенной системы культуральных ценностей, способствующих развитию и поддержке свободы слова, собраний, религии, прав оппозиционных партий, прав человека. Важным моментом является толерантность – терпимость к инакомыслию и поливариативности суждений и мнений; следует обращать внимание на нравственные основы и проблемы социальных конфликтов, влияющих на политическую стабильность государства.

В изучении общественных кризисов существует несколько подходов, применяемых в различных сочетаниях. Во-первых, этнотерриториальный; в его рамках устанавливается национальная структура территории (локальные народы, численность, процентное соотношение в общей массе населения, специфика расселения), с использованием данных истории, социологии, антропологии, культурологии. Экономический подход определяет причины материального благополучия или неблагополучия отдельных этносов, групп населения; общее состояние экономики региона; экологическую ситуацию. Инфраструктурный – требует анализа обеспеченности отдельных регионов жильем, школами, больницами; состояния транспортного обслуживания, энергообеспечения. Важно изучить демографический потенциал региона: рождаемость, смертность, возрастной состав. Неблагоприятная этнодемография у отдельных народностей сказывается на межэтнических отношениях.

Целями деятельности одних групп (и не только этнических) может стать стремление к безопасности и славе, других – к расширению пространства (увеличению территории), третьих – к завоеванию человеческих душ (распространению идеологии и ценностей). Государство обязано учитывать все нюансы подобных проявлений и соответственно реагировать на них. Задача эта тем труднее для выполнения (но принципиально необходима), чем полиэтничнее и мультиконфессиональнее государство. Поэтому, применительно к России, речь может идти о национально-государственном интересе, основными элементами которого являются стабильность в развитии, безопасность и сохранение государственного суверенитета. Президент РФ В.В. Путин отметил необходимость изменения подходов к управлению новыми процессами: «На рубеже веков человечество нуждается в серьезном осмыслении мощных глобальных тенденций, проявляющихся в экономике, в сфере культуры и информации. Будущее за теми, кто научится управлять этими процессами, заставит их работать на благо людей».

В современных условиях необходима адекватная реакция политических элит на действия лидеров страны. В основу ее может быть положена объединительная идея, учитывающая все сложности интеграционных процессов; нельзя допустить, чтобы отдельная региональная модель объединения («укрупнение регионов» на востоке страны), была механически «перенесена» например, на Северный Кавказ. Кроме того, всегда следует предусматривать не комплексный характер этих мероприятий, могущих повернуться вспять, если не будут предприняты соответствующие политические действия.

Методология системного подхода к анализу взаимодействия этнических и религиозных факторов и их воздействия на политическую стабильность государства схематично может быть представлена следующим образом: определение целостных свойств и значения политической стабильности, ее различных элементов; традиционное исследование содержания упомянутых моментов с присущими им подсистемами, связи с другими факторами; выявление структуры (организации и иерархии) управления регионами. Этнический аспект является важным моментом системообразующих общественных связей и отношений, исторически сложившихся в территориальном и социальном пространстве. Характер отношений (связей) между составляющими общность элементами (субэтносы, индивидуумы) мог быть разным, в зависимости от сферы соприкасающихся интересов.

Подводя итог главе, автор подчеркивает значимость достижений отечественных ученых и политиков в деле политической стабильности России, и отмечает, что труды западных ученых могут привлекаться к разработке концепций управления обществом лишь в отдельных случаях. Востребованность современной аксиологической системы при сохранении разнообразия и нетождественности национальных культур, традиций и ценностей связана со сменой доминанты самой политики государства. Лишь тогда государство будет способно адекватно реагировать на новые риски и вызовы, когда сможет скорректировать экономические, технологические и социокультурные факторы, разработать на этой основе соответствующие стратегии управления упомянутыми рисками. Согласование разногласий при многообразии интересов – принципиальный момент для достижения стабильного общества.

Вторая глава «Этноконфессиональные аспекты в политике Российского государства» посвящена рассмотрению процессов укрупнения Российского государства и проведения им этнической и религиозной политики.

В параграфе «Религия и этнос в политико-административном устройстве (на примере южных регионов)» подчеркивается взаимосвязь административного обустройства империи с ее этническим составом в южных регионах.

Наиболее принципиальная административная реформа проводилась при Петре I. В процессе реформы 1708 – 1709 гг. вся страна была разделена на 8 губерний, различавшихся между собой размерами территории и количеством проживающих. В 1727 г. в России насчитывалось 14 губерний, 47 провинций и более 250 уездов. Через 50 лет, в 1775 г., она состояла уже из 50 губерний с населением в 200 – 300 тыс. душ. Губернии делились на 10 – 12 уездов – по 20 – 30 тыс. душ. Провинции были упразднены. Каждая губерния получала единообразное устройство.

Кавказ являлся одним из важнейших геостратегических районов, служивших барьером между Османской, Византийской, Персидской и Российской империями. За время, предшествовавшее включению в состав России, Кавказ пережил множество конфликтов, кровавых войн, обусловленных не только политическими и государственными интересами местных народов, но и столкновениями на почве хозяйственно-экономических, этнических, религиозных разногласий.

На Северный Кавказ ислам впервые проник в VII в., но окончательно, в виде суннитского направления различных толков, начал утверждаться сравнительно недавно – в последние 300 лет.

Закрепляться на Кавказе Россия начала с 70-х гг. XVIII в. Ее политика в этом регионе значительно активизировалась после присоединения Грузии в 1801 г. В 1804 – 1806 гг. в состав России вошли Гянджинское и Бакинское ханства. Согласно ряду договоров, к 30-м гг. XIX века присоединение Закавказья к России завершилось, здесь появились новые губернии и край. В 1817 г. на Северном Кавказе началась «Кавказская война», длившаяся 47 лет – до 1864 г. Одновременно на этой территории формировались управленческие институты, налаживались взаимодействия с общинными и исламскими лидерами. Принципиально важно было выработать систему взаимоотношений между государством и горцами с их традициями управления и права, поэтому российское руководство активно использовало местное право – шариат и адат. С окончанием Кавказской войны в 1864 г. власти приступили к созданию целостной административной структуры, соотносимой с внутрироссийской. Царское правительство смогло понять и в целом грамотно использовать этнические и религиозные особенности населения. К управлению активно привлекалась лояльная часть местного населения. Прилагались усилия по ограничению влияния исламских лидеров, значительный упор делался на воспитание пророссийски настроенных мулл и имамов.

Становление российской системы политического управления и администрирования в Казахстане и Средней Азии, в отличие от Кавказа, имело свои региональные и локальные особенности, обусловленные спецификой местного хозяйственно-культурного типа и традиционного уклада. Казахи в основном вели кочевой или полукочевой образ жизни, а население Средней Азии, в большинстве своем, занималось земледелием.

Ислам пришел в Среднюю Азию в период арабского нашествия в VII в. В начале XIII в. эти территории оказалась под властью монгольских ханов, чье господство не привело к падению мусульманского влияния. В ту пору данная религия проникла уже к казахам и стала исповедоваться в Золотой Орде. Настоящее утверждение ислама в Средней Азии произошло после вступления отдельных народов региона в российское подданство. Этот процесс шел наравне с утверждением на вновь обретенных территориях общероссийских стандартов управления и административной власти.

Интерес империи к Средней Азии обусловливался попытками русских властей пресечь набеги кокандцев, туркмен и других кочевников на пограничные губернии и дать простор российскому предпринимательству в этом обширном регионе. Свою роль сыграло и англо-русское соперничество. Средняя Азия входила в состав России в течение всей второй половины XIX в. Согласно Временному положению об управлении Туркестанской областью (август 1865 г.), во главе области становился военный губернатор.

????????ссии выстраивался с учетом этнорелигиозного аспекта, особо проявляющегося на Кавказе и в южно-восточных регионах империи.

Большой проблемой оказалась борьба с панисламизмом и пантюркизмом, проводимая в Средней мусульманскими странами, за спиной которых стояла Англия. В начале ХХ в. на народы Южного и Восточного регионов России большое влияние оказывали мусульманские организации джадитов.

Февральские события 1917 г. не внесли каких-либо серьезных изменений в сложившуюся политику управления территориями и местностями. На Кавказе преобразования вели к созданию теократии – форме правления с помощью законов шариата (во главе с имамом). С 1 по 10 мая во Владикавказе состоялся I Общегорский Съезд народов Северного Кавказа и Дагестана, объявивший о создании Союза объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана и учредивший должности шейх-уль-ислама (с резиденцией в Петрограде), Кавказского муфтия (с пребыванием во Владикавказе).

В середине 1917 г. в разных городах Средней Азии прошли мусульманские съезды, на которых были сформулированы основные положения и цели освободительного движения в регионе. Делегаты выступили за достижение автономии для Туркестана, позволяющей иметь равные федеративные отношения с Россией. Исламские идеологи стремились объединить новые течения с исламской теорией построения государства.

Сложность момента заключалась и в том, что оставались разногласия не только между разными этносами, но и внутри них, например, среди туркмен Закаспия. В Хивинском ханстве туркмены часто конфликтовали с узбеками и не признавали власть их хана. Казахи и киргизы были крайне разобщены. Политическая обстановка в Казахстане определялась патронально-клиентальными отношениями и была детерминирована борьбой за власть представителей трех жузов: Старшего (южный и юго-восточный Казахстан); Среднего (северный, центральный и восточный Казахстан) и Младшего (западный Казахстан).

Параграф «Генезис политики советского государства в сфере управления многонациональным и мультиконфессиональным обществом» охватывает довоенный период этноконфессиональной политики Советского государства.

В период с конца 1917 по начало 1918 гг. новое руководство страны приняло ряд законов, в том числе по национальному и религиозному вопросам. В начале ноября 1917 г. был создан Наркомат по делам национальностей РСФСР (Наркомнац) во главе с И.В. Сталиным. Появление Российской Социалистической Советской Республики, учрежденной на основе добровольного союза народов России, как федерация советских республик, позволило выстроить достаточно стройную систему унитарного государства – единую крепкую вертикаль органов власти и управления; утверждались принципы разграничения полномочий и компетенций между федеральными органами власти и субъектами.

В первой Советской Конституции РСФСР (июль 1918 г.) федеративные начала государственного устройства закладывались в основу унитарного государства, однако они, будучи продекларированы в ряде статей и положений, не стали определяющими. Большевики провозгласили лозунг самоопределения наций вплоть до отделения; вместе с тем, отделение окраин рассматривалось как следствие сепаратистских устремлений национальной буржуазии и происков империализма.

30 апреля 1918 г. было объявлено о создании Туркестанской Автономной Советской Социалистической республики в составе РСФСР. В 1920 г. Бухарский эмират и Хивинское ханство преобразованы в Бухарскую и Хорезмскую народные советские республики. В начале 1918 г. создана Закавказская Демократическая Федеративная Республика, отказавшаяся признать новое правительство в Петрограде. Однако уже в мае Федерация распалась: Грузия, Армения и Азербайджан провозгласили себя независимыми государствами. Ввиду различных внешних и внутренних причин с лета 1920 г. и до марта 1921 г. все три закавказских страны стали советскими социалистическими республиками.

Для работы среди местного населения ЦК РКП (б) создал различные органы, в частности, Центральное бюро мусульманских организаций РКП (б) (ноябрь 1918 г.), Туркестанское бюро ЦК (апрель 1920 г.), Закавказское бюро ЦК. Создание автономных республик на Северном Кавказе проходило с начала 20-х до середины 30-х гг.

В процессе государственного строительства власти сформулировали в конституционных актах основные принципы свободы совести. Первая советская Конституция (1918 г.) закрепила принцип отделения церкви от государства и школы от церкви. В 1936 г. в ней впервые появилось общее положение об определении свободы совести.

Советская власть нанесла ощутимый удар по всем конфессиям, распространенным на территории бывшей Российской империи. Но это случилось не сразу и не везде. В частности, в Средней Азии к исламским деятелям большевики относились вначале достаточно терпимо. Затем, когда активность мусульманских деятелей стала негативно воздействовать на идеологическую управляемость населения, в официальных документах (1926 г.) появляется тезис об «антисоветском характере» ислама. В 1929 г. упразднились местные мусульманские административные структуры.

В конце декабря 1922 г. РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Федерация образовали новое государство: Союз Советских Социалистических республик, с разграничением компетенции между правительственными органами Союза и органами республик. Крупная реорганизация административной системы произошла в Туркестане. Здесь, в результате нескольких слияний и поглощений, возникли Узбекская, Туркменская, Таджикская автономные республики, позже, уже в конце 1936 г., появилась Казахская ССР.

В Средней Азии и на Кавказе сформировались традиционалистски-этатистские стереотипы управления и взаимодействия систем органов власти. Их исполнительная ветвь фактически включила в свой состав представительские, демократические и другие институты самоуправления. Начавшаяся реализовываться федеративная модель позволила национальным особенностям получить определенный приоритет (например, создание Совета национальностей как части парламента СССР). Однако на деле они представляли собой лишь воссоздание автократии с унифицированной структурой и иерархической пирамидой национально-государственных образований без реального отражения этнонациональных интересов, традиций народов. С годами подвижки к унитаризму усилились. Конституция 1924 г., а позже и Конституция 1936 г. укрепили эту тенденцию, размыли суверенитет республик, и в итоге стали основой для массовых репрессий в отношении южных народов.

Великая Отечественная война изменила отношения между властью и религией. В начале 1943 г. руководство СССР пришло к окончательному решению приступить к нормализации государственно-церковных отношений. Значительные преференции были сделаны в пользу ислама и буддизма. В г. Буйнакске (Дагестан) было учреждено Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК). Восстанавливалась деятельность мечетей. Буддийским ламам в Бурятии разрешили возобновить работу двух известных храмов: Агинского и Иволгинского. Соответствующие изменения внесены в законодательные акты.

После 1945 г. политика государства по отношению к религии несколько видоизменилась. 7 июля 1954 г. ЦК КПСС было принято постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения». В соответствии с этим документом закрылись некоторые религиозные учреждения, предпринимались меры карательного характера. 28 ноября 1958 г. ЦК КПСС утвердил постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам», что больно ударило по традиционному исламу в Средней Азии и на Северном Кавказе.

С 60-х г. XX века давление на религию усилилось. Все конфессии, включая Русскую Православную Церковь, идентифицировались как идеологические противники государства. Новое руководство страны во главе с Л.И. Брежневым перешло к скрытой тактике вытеснения религиозных организаций из внутренней жизни государства. В декабре 1965 г. для работы с религиозными объединениями создается «Совет по делам религий при Совете Министров СССР» под началом А.В. Куроедова. Тенденция религиозного прессинга сохранялась до конца 80-х гг. прошлого века.

В параграфе «Реформа системы политико-административного управления СССР в 60-х – 80-х гг. ХХ в.» основное внимание уделяется теме политико-административного управления, в т.ч. в связи с депортацией ряда южнороссийских народов.

Следует отметить, что еще до массовых переселений ссылке подвергались представители ряда народов и целые слои общества («кулаки», казаки, поляки, курды, китайцы, русские («харбинцы»), иранцы, украинцы, молдаване, прибалты, греки и др.). В ноябре 1943 г. были депортированы карачаевцы, в конце декабря того же года – калмыки, затем – чеченцы и ингуши, балкарцы, крымские татары и турки-месхетинцы. Официально было объявлено, что эти народы оказывали массовое пособничество врагу. Высылке подвергались гражданские лица и военнослужащие. Одновременно с перемещением целых народов происходила ликвидация национальных государственных образований, шла перекройка существовавших границ внутри страны.

Депортированные народы Кавказа расселялись на территориях Казахстана и Средней Азии. Потеряв прежние структуры социального порядка, аксиологические ориентиры и неся невосполнимые демографические, культурные, экономические потери, спецпереселенцы всецело полагались на священнослужителей.

С середины 50-х годов прошлого века отношение к депортированным народам стало позитивно меняться. Так 24 ноября 1956 г. ЦК КПСС принял Постановление «О восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов», были приняты другие подобные постановления. Но реабилитацию получили не все народы, осталась проблема, крымских татар, несмотря на то, что в настоящее время они находятся на территории суверенной Украины.

Новый реабилитационный этап в политике государства наступил в конце 80-х гг. XX в. 14 ноября 1989 г. была принята Декларация Верховного Совета СССР «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». Особое значение имел Указ Президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20 – 50-х годов» от 13 августа 1990 г. Расширение рамок реабилитации произошло только после принятия в апреле 1991 г. Закона «О реабилитации репрессированных народов». С тех пор разработано и принято более 60 соответствующих нормативных актов по реабилитации, включая указы Президента, и распоряжения Правительства Российской Федерации.

Несмотря на сложности в национальной и идеологической политике государства, в ЦК КПСС считали, что к середине 60-х г. ХХ в. в СССР было построено развитое социалистическое общество как закономерная ступень первой фазы коммунистической формации. В начале 70-х гг. определилась новая тенденция в идеологии государства: пропагандируется идеологема о сформировавшейся новой исторической интернациональной общности людей – советском народе.

В новой Конституции СССР 1977 г. впервые вопросам административно-территориального устройства вместо одной главы посвящен целый раздел из четырех глав. Гражданам СССР гарантировалась свобода совести и право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Вражда и ненависть в связи с религиозными верованиями запрещалась. Церковь отделялась от государства и школа от церкви.

Таким образом, в настоящей главе автор при изучении генезиса управленческих институтов в Средней Азии и на Кавказе, особенностей общественно-политической ситуации в советское время в большей степени оперировал историко-политологическим материалом. Исследование этнической и религиозной политики государства показывает их многогранный и неоднозначный характер: в царское время приоритет отдавался местному, локальному и этнорелигиозному фактору, в советское – интернациональному, атеистическому. Декларативно-идеологический абрис СССР не соответствовал реальным интересам и потребностям, сложившимся в обществе. А стагнация экономики в 70-х гг. привела к развитию ее «теневой» сферы, базировавшейся на отношениях, не фиксируемых ни статистикой, ни государством, ни обществом. Система теневой клановой власти воспроизводила сама себя на основе распределения кадровых ресурсов.

В третьей главе «Взаимодействие этнической и религиозной политики в обеспечении политической стабильности в Российской Федерации» с точки зрения подержания политической стабильности рассматривается один из самых критических моментов в современной истории России – перестройка, связанные с ней трудности, и военные действия на Северном Кавказе.

Параграф «Истоки кризиса советского государства и его этнополитические последствия» посвящен в основном перестроечному периоду в истории страны, когда отношения между субъектами государства вступили в полосу системного кризиса.

С конца 1986 г. в СССР стали нарастать национально-этнические противоречия. Ее первые признаки относятся к декабрьским событиям в Алма-Ате, связанным со сменой Д. Кунаева, руководителя огромной союзной республики – Казахстан. В феврале 1988 г. произошли кровавые столкновения в Нагорном Карабахе, а весной 1989 г. в Грузии и Узбекистане.

Проблемам национальной политики был посвящен Пленум ЦК КПСС (сентябрь, 1989 г.). Специалистам и ученым поставлена задача по разработке такой конструкции устройства единого государства, которая отвечала бы основным ленинским принципам и в то же время учитывала имеющиеся тенденции развития как советских, так и мировых этноконфенсиональных процессов (этнонациональные движения, религиозный ренессанс, сепаратизм). Возобладал подход, предполагавший сохранение национальной федерации на основе договоров и соглашений.

Изменение религиозных отношений в стране в конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого века наиболее значимо отразилось на положении мусульманской уммы. За последние десять-пятнадцать лет в России сформировались несколько крупных объединений мусульман: Духовное управление мусульман Европейской части России (ДУМЕР), Центральное духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ (ЦДУМ), Духовное управление мусульман азиатской части России (ДУМАР), Совет муфтиев России, Координационный совет мусульман Северного Кавказа. Мусульманские деятели России активно участвуют в общественно-политической жизни страны, в миротворческой деятельности, особенно связанной с урегулированием межнациональных конфликтов, тем не менее, их совместное сотрудничество идет с определенными трудностями.

В начале 90-х гг. ХХ в. в российском исламе наметились несколько внутренних течений: неотрадиционализм, фундаментализм и реформаторство. К неотрадиционалистам относятся служители так называемого «официального» ислама. Наиболее ярким их лидером на сегодняшний день является муфтий Талгат Таджутдин. Фундаментализм не получил широкого распространения среди мусульман нашей страны. Суть его в возрождении религии «первозданной чистоты», осуждение попыток модернизации религиозного культа и одновременно порицание официальных духовных управлений. Самым представительным, набирающим силу движением в исламе является реформаторство. Его в известной мере можно считать продолжателем традиции джадидизма. К наиболее известным деятелям данного направления следует отнести шейха Равиля Гайнутдина.

Социологические исследования показывают, что верующих, в процентном отношении, больше всего на Северном Кавказе, причем они не формально принадлежат определенной конфессии, а активно исполняют необходимые обряды и церемонии. Высокий показатель этнорелигиозности кавказского региона, дает возможность автору сконструировать единую логическую модель этноконфессиональных факторов. Это жесткая структура, состоящая из единиц, тесно связанных между собой, с высоким уровнем общей организации по «вертикали». С точки зрения горизонтального строения (связи между различными народами), проявляется их относительная автономность, порой замкнутость и даже противопоставление. В такой ситуации возрастает угроза роста националистических настроений.

Одной из политологических особенностей развития России в 90-х гг. стало возникновение исламских общественно-политических объединений, однако парламентские выборы 1999 и 2003 гг. подтвердили тенденцию снижения роли конфессиональных и этнических объединений в политической жизни страны. Опыт показывает, что в России недопустимо формирование партий и движений по этническому или религиозному признаку.

Таким образом, в данной главе автор исследовал этнические и религиозные причины кризиса и распада Советского Союза. Кризис, охвативший государство в 90-х гг., стал результатом, не только экономической стагнации, но и отказа от достояний и достижений более чем семидесятилетнего периода существования СССР, и содержал в себе исключительно противоречивые тенденции и события реальной истории. В этом смысле идеологический кризис, охватывающий российское общество, оказался затяжным и глубоким. Отказ от славы предков ведет к упрощенным до примитивности схемам идеологического порядка. Фрустрированное сознание с трудом поддается саморефлексии, а это означает, что путь преодоления кризисов, связанный с нормализацией разрешения конфликтов на макро- и микроуровнях, окажется сложным.

В параграфе «Конфликт политики и идентичности на Северном Кавказе: геополитический аспект» автор концентрирует внимание на недавних событиях в Чечне и прилегающих регионах.

Изучение этнической составляющей общественного сознания позволяет прогнозировать параметры роста национализации общественных отношений, как на Северном Кавказе, так и в других регионах России. Без этого даже самый тщательный анализ социальных процессов, несмотря на их многостороннюю классификацию, не даст объективной картины указанного типа отношений. Изучение национальных и религиозных проблем предполагает наличие определенной методологии, вытекающей из местных условий, менталитета и традиций населения, его политической субкультуры. Дипломатия государства в национальном регионе должна основываться на гносеологические предпосылки, связанные с особенностями этноконфессионального сознания населения.

При оценке воззрений отдельных людей и целых этносов необходим комплексный и системный анализ текущих процессов и причин, их обусловивших. Стабильность в северокавказском обществе зависит от устойчивости систем обеспечения социального порядка, включающих в себя самые разнообразные институты: от устоявшихся традиций и привычек до официальных учреждений охраны правопорядка.

Исследование этнорелигиозного аспекта северокавказских процессов последних пятнадцати лет, включая военные действия в Чечне и соседствующих с ним субъектов Федерации, подтверждает мнение авторитетных ученых А. Тойнби и Э. Фромма: в кризисных ситуациях роль религии неимоверно возрастает и получает новое дыхание, иные перспективы.

Для Северного Кавказа ломка прежней социально-экономической и идеологической системы в конце ХХ в. стала принципиальной, от ее направленности зависели политический строй, уровень экономического развития региона (республики). Кризис и нестабильность макросреды оказали соответствующее воздействие на микросреду - совокупность факторов, действующих в самых мобильных группах общества (молодежь, безработные).

Нормализация межэтнической и межрелигиозной обстановки на Северном Кавказе и устойчивое развитие региона должны осуществляться в двух направлениях – политико-правовом и социально-экономическом. Необходимо предусмотреть разнообразные формы воздействия (поощрение, убеждение, принуждение) государства на него, использование как экономических, так и политических рычагов. Если же не удалось предотвратить переход противостояния из латентной стадии в открытую, следует быть готовым и к незамедлительному силовому вмешательству.

Анализ этнических и конфессиональных факторов в 90-х гг. прошлого века позволил автору прийти к убеждению, что их актуализация приводит к обусловливанию поддержания политической нестабильности в регионе, позволяющей антагонистам максимально получать всевозможные преференции, выгоду, бесконтрольность своих действий и прочие негативные явления. В активизации этих процессов бывают заинтересованы не только экстремисты, но силы (иностранные спецслужбы, отдельные российские политики, олигархи), желающие в своих интересах поддержать напряжение в регионе.

Автор пришел к выводу, что в зависимости от структуры политико-культурного пространства этносов, функциональных особенностей этнонационального менталитета и религии как отдельного проявления культуры можно выделить две основные группы межнациональных конфликтов:

1. Конфликты, вызванные стремлением этноса сохранить жизненное пространство, что подразумевает также право на собственное политико-административное устройство;

2. Конфликты ментальных структур (связанные с особенностями национальной культуры этноса) выступающие полем борьбы за умы людей в информационном пространстве российского социума.

Предложенные этнополитическая и социокультурная типологии межнациональных конфликтов направлены на выявление новых тенденций в межнациональных отношениях российского этноса. Диссертант предлагает проводить конструктивное моделирование конфликтных ситуаций в многонациональном пространстве страны с учетом ряда факторов, включая:

- геополитическое положение России в мировом сообществе;

- цивилизационные сдвиги, вызванные переходом от техногенной к постиндустриальной стадии развития;

- изменение структуры постсоветского пространства в стране и в отдельных регионах.

Современное чеченское общество представляет собой традиционный кавказский социум, с его традициями чинопочитания, преклонения перед родом, стоящим во главе, перед теми, кто обладает какой-либо властью. Неудивительно, что прежние формы поклонения перед авторитетом А. Кадырова, были перенесены на его сына, ставшего главой республики в начале 2007 г. Подобные отношения характерны и для Ингушетии, Осетии, Карачаево-Черкесии.

На развитие Северо-Кавказских событий оказали влияние исторически обусловленные и современные факторы. Среди них можно выделить:

включение в состав России Кавказа, известная степень притеснения религии и культурно-бытовых традиций;

непоследовательная кадровая, управленческая политика на Северном Кавказе;

произвольное размежевание территорий республик, игнорирование исторически сложившихся ареалов проживания народов;

сталинская политика, при которой в результате депортации ряда кавказских народов в 40-х гг. был нанесен колоссальный урон в демографическом, этнокультурном, территориальном отношениях;

проблемы, связанные с политической, социальной, экономической и территориальной реабилитацией;

экстенсивность экономических форм развития.

Обостренная историческая память – наиболее характерное свойство этнополитического самосознания кавказских народов. Новая ситуация, связанная с появлением в Закавказье независимых государств, изменением политико-правового статуса одних этносов Северного Кавказа и борьбой за улучшение своего положения другими, грузино-югоосетинский кризис, приведший к объявлению независимости двух регионов одного из ближайших союзников США и НАТО на постсоветском пространстве, достаточно наглядно демонстрирует остроту межнациональных противоречий, придающих в свою очередь этнической и региональной идентичностям крайне противоречивый характер.

В третьем параграфе «Этноконфессиональный аспект укрепления политической стабильности в Южном Федеральном округе Российской Федерации» автор анализирует возможные пути достижения политической стабильности на Северном Кавказе (части ЮФО) в контексте актуализации позитивного содержания этнических и религиозных факторов.

Ввиду объективных причин (уникальная религиозная ситуация, специфика этнического состава населения, социально-экономический, политический и межэтнический кризисы) стало возможным проникновение в среду северокавказских мусульман радикальных религиозных учений, в частности ваххабизма, наиболее укрепившегося в восточной части Северного Кавказа.

Негативное отношение большинства российских муфтиев к ваххабизму поднимает очень существенный вопрос о традиции и новации в мусульманском мире. Ведь в прошлом ваххабизм и традиционализм не были едины и противостояли друг другу. Для более углубленного изучения проблемы распространения ваххабизма в российских регионах и отношения к нему в интеллектуальной среде российского суннизма автор обращает внимание на теоретическую проработку понятий «традиционного» и «инновационного» в исламе. Среди возможных путей решения вопроса изоляции радикалистских течений в российском исламе можно выделить следующие направления:

1. повышение уровня жизни, сокращение и ликвидация безработицы, иные позитивные социальные преобразования;

2. поддержка естественного противника ваххабизма - традиционного российского (кавказского) ислама. Следует повышать его авторитет так же, как и традиционного (российского) исламского образования.

Военные действия в Чечне не раскололи российский ислам, не противопоставили его православию и другим конфессиям. Современные реалии дают нам достаточно оснований утверждать: христианство и ислам не только не являются объективной основой возникших конфликтов, но, напротив, сыграли немаловажную роль в их урегулировании.

Всплеск национального сознания, перерастание социально-политической активности людей в националистическую форму, образование этнорелигиозных мировоззренческих течений и общественно-политических организаций имеют объективную внутреннюю логику развития, ведущую к усилению политического экстремизма и насилия. Снижение роли русского населения в экономическом, социальном и духовном развитии народов России, а порой и полное отрицание этой роли, возложение на русский народ вины за трагические стороны деятельности режима Сталина, питают националистическую идеологию, создавая ей идейно-политическую основу. Аморфность национальной политики государства привела к тому, что критерием определения внутренней угрозы безопасности стали этническая принадлежность и религиозные убеждения российских граждан. Значительное распространение получили такие недопустимые для многонациональной страны явления, как ксенофобия и мигрантофобия. Традиционной для России формой ксенофобии был бытовой антисемитизм, постепенно уступающий место антикавказским настроениям. Ученые прогнозируют дальнейший рост национализма и ксенофобии.

Возрастание национальной доминанты в общественной жизни позволяет говорить об этнизации общественного сознания. Этот процесс может иметь разные качественные характеристики, в зависимости от региона. В областях с преимущественным проживанием русского населения он выражен незначительно, а в национально-территориальных образованиях формируются автоэтнические стереотипы.

Таким образом, в настоящей главе диссертант приходит к заключению, что среди предпринимавшихся на Северном Кавказе стабилизационных мер этническим и религиозным аспектам не было уделено должного внимания. Для управления обществом, в котором кризис прежних идеалов совпадает с религиозно-этническим ренессансом и резко выраженной социальной стратификацией, необходимо исходить из современных реалий. Для решения проблемы политического и этнорелигиозного экстремизма, необходимо использовать комплексный подход, предусматривающий систему мер социального, юридического, административно-правового, экономического, военного, оперативного и пропагандистского характера.

Четвертая глава «Совершенствование законодательной политики в этнической и религиозной сферах» охватывает отдельные направления законодательной политики государства, связанные с религией и этносом, затрагивает вопрос политической стабильности в современном мире.

Параграф «Совершенствование федеративных отношений: этнический и религиозный аспекты» рассматривает этнические и религиозные факторы как важные составные части процесса построения федеративного государства в России.

Для построения гражданского общества и достижения стабильности в нем автор предлагает шестиуровневую систему развития демократии. Первый – индивидуальный, когда человек осознает свои потребности и возможности участия в достижения предполагаемых результатов. Второй – межличностный; индивид учитывает мнение другого индивида, который может быть по социальному статусу равным, выше или ниже его. В отдельных случаях другим авторитетным индивидом может выступать Бог. Третий – семейный, предполагающий создание доверительных отношений в нуклеарной семье. Четвертый уровень – уровень локального сообщества. Здесь в действие вступают местные традиции, нормы, ценности. Пятый уровень – наиболее показательный: национальный или государственный уровень. Здесь сохраняется приоритет за такими фундаментальными понятиями, как права человека, органы управления, выборность и подотчетность. Шестой уровень следует скорее просто обозначить, нежели признать за необходимую ступень. Это международный уровень. Как показывают события последних лет, демократия «по-западному» и демократия «по-восточному» - это две разные демократии. Появилось даже понятие «суверенной демократии».

В 90-х гг. ХХ в. и в начале XXI столетия в России были приняты правовые акты, направленные на соблюдение интересов народов Российской Федерации, обеспечение взаимодействия федеральных органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления в области осуществления реальной национальной политики.

Анализ событий на юге страны показывает, что любая кризисная ситуация, вычлененная из общерегионального контекста, неразрешима. Остановить негативные тенденции можно лишь общими усилиями всех заинтересованных в этом сторон. Регионализации деструктивных процессов необходимо противопоставить исключительно единую региональную политику. В ее центре должна лежать проблема интеграции экономических, национально-политических сфер и интересов. Следует создать специальные правовые институты и органы взаимного согласования интересов.

В течение 90-х гг. ХХ в. власти РФ предпринимали усилия (с федеративным уклоном) по реорганизации управленческой конструкции государства. Исторический опыт России показывает, что в нашей стране превалировал лишь один путь - создание гетерогенного федеративного государства с признанием социально-политического многообразия. В современных условиях появилась необходимость построения федерации с учетом интеграционных факторов. Сейчас особое внимание уделяется регионам, занимающим промежуточное статусное положение между великорусскими областями, краями и национальными республиками. Будучи некрупными по множеству показателей (территория, население, экономика), такие субъекты вполне можно объединить в более мощные образования. В настоящее время в целом успешно продвигается процесс укрупнения регионов, особенно на востоке страны. Подобное для юга России в настоящее время представляется нецелесообразным. Это особый регион, со своей особой историей. Республики Северного Кавказа находятся в тяжелом положении; две из них как субъекты образовались совсем недавно, и новые реформы только подорвут хрупкий межнациональный мир. Здесь уже возникли трудности с определением границ муниципалитетов.

Очевидно, этнонациональный принцип российского федерализма исчерпал себя и пришел в противоречие с реальной действительностью, в том числе и по причине условной демаркации межреспубликанских границ. России, предстоит пойти по пути других федераций, существующих столетия и основанных по территориальному принципу. Для этого необходимы следующие шаги:

Уравнение в правах великорусских краев и областей с республиками;

Повсеместное обеспечение конституционными правами всех, независимо от религиозных взглядов и национальности;

Пропорциональное представительство в выборных органах власти граждан титульной и не титульной национальности.

По мнению автора, важно предпринять первоочередные меры, для стабилизации обстановки на юге России:

Отработка механизмов государственно-правового, хозяйственного, политического функционирования и развития приграничных южных территорий, развитие межрегионального сотрудничества с государствами Закавказья.

Создание правовых, организационных и иных форм взаимодействия регионов Северного Кавказа по вопросам борьбы с преступностью, терроризмом, религиозным и национальным экстремизмом.

Рассмотрение Государственной Думой Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов».

В ближайшее время необходимо решить следующие проблемы:

Финансовое обеспечение программ, принятых по республикам Северная Осетия - Алания, Ингушетия, Кабардино-Балкария и Дагестан.

Создание новых производств, специфических для каждого региона.

Стимулирование создания меж субъектных финансово-промышленных групп, ассоциаций, акционерных обществ, компаний, фондов с льготным налогообложением, а также заключение многосторонних соглашений между субъектами хозяйствования.

Принятие законодательных, материально-технических и финансовых мер по устойчивому развитию горных районов.

Выработка механизмов правового, хозяйственного и политического урегулирования всего комплекса приграничного сотрудничества с учетом специфики политико-географического положения Северного Кавказа.

Необходимые акты в сфере безопасности личности:

окончательное прекращение боевых действий в Чечне;

стабилизация ситуации на всем Северном Кавказе;

окончательная ликвидация боевиков и террористов.

Особое внимание в сфере безопасности и стабильного развития общества следует уделить:

восстановлению доверия общества к государству.

проведению соответствующей демографической политики;

возрождению патриотических взглядов;

повышению престижа воинской службы, достойного содержания военнослужащих, реабилитация лозунга защиты Отечества как священного долга всех граждан страны;

борьбе с коррупцией и организованной преступностью;

идеологическому обеспечению достижения политической устойчивости и стабильности общества. Государству и его гражданам необходима перспектива, цель, идеал ради которой они живут и работают, стремятся к его достижению.

Диссертант полагает оптимальную систему государственного управления жестко сконструированной вертикальной структурой соподчинения. Это должно предполагать, сохранение за Центром права на руководство жизненно важными для страны сферами общественной деятельности, усиление роли центральной власти.

Параграф «Глобальность этнорелигиозных процессов и пути укрепления политической стабильности на юге России» посвящен рассмотрению зарубежного опыта в связи с поддержанием политической стабильности.

Ситуация в Чечне и вообще на Северном Кавказе оказалась тесно связана с геополитическими процессами в современном мире. Достаточно вспомнить, что в послевоенный период в Европе нарастал «исламский миграционный бум», позволивший некоторым эмоциональным экспертам констатировать «исламизацию Старого света». В 70—80-е гг. ХХ в. считалось, что адаптация мусульман, мигрировавших в Европу неизбежна. Однако в их среде именно в эти годы пустили корни радикалы. В результате Запад столкнулся с этноконфессиональным экстремизмом. Так называемый «карикатурный скандал» осени 2005 г. показал, что мусульманские общины будут прилагать определенные усилия для того, чтобы стать более влиятельной силой в западноевропейском обществе. В том же году Франция оказалась лицом к лицу с проблемой межэтнических и межкультурных потрясений. Следует отметить, что население Франции сформировывалось на основе конгломерата народностей, обладавших общими устремлениями и интересами: завоевать свободу, добиться церковных изменений. Есть и другие примеры: на базе фактически одного этноса сформировались португальская, исландская, норвежская и шведская нации.

Западные ученые задаются вопросом: что означают в современной трактовке понятия «культура» и «общество». Если раньше они привязывались к определенной территории и общности, то теперь необходимы новые дефиниции.

Возникновение на Западе наук об управлении и администрировании, о взаимоотношениях между отдельными личностями и целыми народами, вообще о государстве привело к дальнейшему развитию теории и практики в вопросах сохранения стабильности. В 50-х-60-х гг. прошлого столетия в политологии получил развитие так называемый формальный легализм. Согласно ему все политические процессы имеют своим исходным основанием конституционное устройство страны, либо механизм государственного управления. В 70-х гг. того же века в политологических работах преобладало мнение о важности истории в аспекте понимания общественно-политических процессов, восприятия народами своего прошлого для последующих выводов. Дальнейшие научные изыскания на примере сопоставления процессов этнического, национального, культурно-религиозного развития в странах Азии, Африки, Ближнего и Среднего Востока, привели к критике универсальности демократии и сопутствующих ей институтов.

В компаративной политической науке утвердилась англосаксонская традиция институционального анализа, основанная на историческом конституционализме. Согласно ей под демократией понимался инструмент нравственного совершенствования человека и развитие института взаимопонимания и согласия людей. В соответствии с теориями, господствовавшими в политологии в 70-х – 80-х гг. ХХ в., демократическое государство способно стабилизировать и контролировать последствия социально-экономического роста, создает предпосылки для дальнейшего стабильного развития общества. Разработка этой теории актуализировала проблематику культурно-исторических особенностей, а также принципов и норм демократии, соответствующих конкретному народу или стране. Таким образом, акцент был перенесен с изучения института государства на исследование социальных, культуральных, этнических и близким им структур. На Западе подобный подход получил название девелопментализма. В нем сопоставлялись не только особенности социально-политических институтов, но и уровни культуры обществ.

Еще в начале 90-х годов прошлого века на Западе обозначился переход от государствоцентричной доктрины национальной безопасности к мегауровневой общемировой устойчивости. На основе этого сформулированы различные трактовки стабильности общества. М. Тейлор и Дж. Хорган отмечают: чтобы лучше понимать терроризм, нужно обратить внимание на его сложную природу, имеющую отношение и к образу жизни, и к религиозным особенностям, характеризующим сущность понятия «цивилизация». Ученые полагают, что идеология является важнейшим фактором, определяющим различия в человеческих взаимоотношениях. Поэтому для осмысления будущего интернационального террористического насилия нам необходимо обращаться не к концепциям экономических проблем, а к базовым психологическим теориям личности.

Устойчивость полиэтнических государств зависит от принципа равноправия между этносами. Эта позиция является чрезвычайно хрупкой и способна в краткие сроки изменить ситуацию в стране. Так, можно наблюдать межэтнические столкновения в различных регионах Азии, Африки, Океании. Российский опыт нациестроительства показывает определенную закономерность в развитии полиэтнических стран; в процессах, ведущих к формированию единой нации, подспудно существуют и развиваются противоположные тенденции, ведущие к ее распаду. Появление новых международных (межэтнических) объединений (исламский фундаментализм, сепаратистские и националистические организации), кризис существующих межгосударственных (ООН, НАТО), информационная революция вызывают тревогу и принуждают наличествующие государственные институты (в т.ч. государства и общества) капитулировать, или к самым решительным и порой не оправданным действиям.

В данной главе автор приходит к выводу, что в современных российских условиях на первый план выдвигаются угрозы внутреннего порядка: проблемы становления федерализма, формирования и защиты единого правового поля, укрепления вертикали власти, решения сложного комплекса политических, социальных, региональных, этнических, конфессиональных интересов. Крайне важными являются процессы, происходящие в азиатских и закавказских странах СНГ. Свое влияние на них оказывают западные государства. Так называемые «цветочные» революции в Грузии (2003 г.), на Украине (2004 г.) и в Киргизии (2005 г.) произошли не без их участия. Образование независимых Южной Осетии и Абхазии и реакция мировых лидеров на их признание со стороны России показало, что, в отсутствие прежней архитектуры безопасности и мирного разрешения конфликтов (продемонстрированного еще на примере распада Югославии), национальные государства вынуждены искать свои решения в сложных ситуациях, невзирая на намечающиеся контуры нового миропорядка. Поскольку существующие на Кавказе конфликты взаимосвязаны, необходимо формирование единого для Содружества механизма политической стабильности и безопасности. В нем должны всесторонне учитываться не только политическая природа и этноконфессиональные корни конфликтов, но и ситуации во всем регионе Закавказья, Центральной Азии и Среднего Востока, процессы глобализации и неизбежная модернизация традиционных обществ.

Заключение содержит ряд выводов, имеющих научно-теоретическое и прикладное значение. Они сделаны соискателем на основе анализа взаимодействия этнического и религиозного факторов и их влияния на укрепление политической стабильности государства.

Использование достижений западных и российских ученых позволяет подвергать максимально возможному объективному анализу ситуацию на юге России, с точки зрения ее роли в политической стабильности страны. Глубокие потрясения, переплетающиеся с трансформацией структуры управления и администрирования, позволяют с уверенностью предположить их системный характер, во многом определяемый комплексом этнорелигиозных проблем и условий.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ КАК ФАКТОР РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ: ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РАЗВИВАЮЩЕГОСЯ МИРА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Мы живем в эпоху стремительного взаимного проникновения и быстрого усиления взаимодействий государств в экономической, социальной, политической, идеологической и культурной областях. Начало XXI века ознаменовано новыми научно-техническими переворотами. Знания, интеллект, технологии становятся важнейшими экономическими активами. Информационная революция, базирующаяся на компьютеризации и глобальной сети телекоммуникаций, преобразует человеческое бытие. Она сжимает время и пространство, открывает и расширяет границы, создает возможность ускоренно передавать информацию, позволяет устанавливать контакты в любой точке земного шара и тем самым усиливает взаимозависимость участников международных отношений. Эти изменения можно выразить следующим образом: глобализация — модернизация. Безусловно, глобализация стала одним из важнейших процессов в мире и оказывает огромное влияние на дальнейшие перспективы развития человечества в целом. Она затрагивает все области общественной жизни, включая экономику, право, политику, международные отношения, социальную сферу, экологию, и вносит коррективы в развитие всего мирового сообщества.

Существенной проблемой в рамках возникающего в наши дни мирового информационного пространства является непропорциональное использование возможностей информационных средств и технологий. Сегодня политологи, социологи, экономисты согласны с утверждением, что многие развивающиеся страны вошли в XXI в. как дискриминируемая часть мирового сообщества, и им очень трудно самостоятельно переломить негативные тенденции, сложившиеся в социальном, экономическом и технологическом развитии. Причем это связано не столько с военно-политическими кризисами или неквалифицированным управлением, сколько во многом с диспропорциями в системе международных отношений в целом.

Тем не менее, влияние освободившихся стран на мировую политику и экономику сегодня возрастает. Их население все больше включается в активную социальную деятельность, все больше испытывает на себе растущую интернационализацию общественной жизни. Развитые страны Запада стремятся к тому, чтобы этот важный процесс не выпал из-под их контроля. Главным проводником такой политики выступали и выступают средства массовой информации (СМИ). Последние в условиях научно-технического развития оказывают все более глубокое влияние на жизнь общества. Коммуникационная революция, расширившая арсенал информационных средств, повысившая их эффективность, дает возможность для глобального воздействия на сознание. Сохранившаяся экономическая отсталость освободившихся стран, нехватка материальных, финансовых, технических и других ресурсов делает этот глобальный информационный поток односторонним, превращает его в орудие политического и идеологического давления на эти страны.

Степень научной разработанности темы. Проблема влияния информационных процессов на развитие международных связей развивающихся стран в условиях глобализации еще не исследована в полной мере, т.к. только в последнее время эта проблема обрисовалась достаточно отчетливо и стала представлять серьезный научно-практический интерес.

В своем исследовании автор, прежде всего, опирается на разработки в области политологии, касающиеся исследований современных политических процессов и международных отношений в условиях глобализации.

Существует также большой круг научной литературы по социально-экономическим и политическим проблемам развивающихся стран. Внимание к этим проблемам привлекает многих исследователей, в тематике работ которых - единство и многообразие развивающихся стран (М.А. Чешков), их новое место и роль в мировой политике и экономике (И.Д. Иванов, И.Н. Зорина, Э.М. Федотов), экономический рост и социальный прогресс (В.Л. Шейнис, А.Я. Эльянов, Н.З. Волчек), перспективы революционного процесса в развивающихся странах (К.Л. Майданник, А.Э. Азарх, Г.С. Акопян), их идеология и политика, противоречия в массовом сознании обществ развивающихся стран Азии и Африки (В.Г. Хорос) .

Изменившиеся условия и реальности на рубеже XX-XXI вв. поставили новый ряд проблем, связанных с глобализацией, с глобальными процессами и вызовами человечеству. Этим проблемам посвятили свои исследования и научные труды многие отечественные ученые (политологи, социологи, специалисты по международным отношениям): А.Г. Володин, Г.К. Широков (начала, тенденции и перспективы глобализации); Н.В. Загладин, В.Л. Иноземцев (глобализация в целом и перспективы исторического развития; глобализация и ее значение для устойчивого развития), М.В. Ильин (институциональные изменения), А.В. Назарчук (этические проблемы глобализации); А.В. Сеидов (проблемы международного права в условиях глобализации). Следует отметить глубокие исследования факторов развития экономики в развивающихся странах Азии, Африки и Латинской Америки с использованием анализа многочисленных статистических данных, которые проводили Л. Фридман и С. Кузнецова, П. Цветов. М.А. Чешков, Ю.В. Шишков, А.Л. Эльянов, А.Д. Саватеев, В.Л. Иноземцев, Н.В. Загладин .

Глобальные процессы и изменения на политической карте мира, а также изменения во внутренней и внешней политике развивающихся стран вызвала необходимость осмысления сущности и перспектив происходящих процессов с позиций различных общественных наук. Среди них следует отметить: теории мирового порядка, где наиболее известные - теория «конца истории» (Ф. Фукуяма) и теория «столкновения цивилизаций» (С. Хантингтон), теории межгосударственного сотрудничества (Э. Милнер - условия межгосударственного сотрудничества; Р. Пауэлл - значение состояния международной стратегической среды для межгосударственного сотрудничества). При этом, по мнению диссертанта, необходимо переводить проблематику существующих межгосударственных различий в большей степени в плоскость научных исследований коммуникационных процессов и информатизации общества, благодаря которым складываются предпосылки не только для усиления, но и, возможно, для качественного изменения такого сотрудничества.

Среди отечественных ученых-политологов, специалистов по международной отношениям, мировой экономике большой вклад в теоретическое осмысление глобальных политических процессов вносят А.Д. Богатуров, А.В. Виноградов, А.Г. Володин, Н.В. Загладин, В.Л. Иноземцев, Б.Г. Капустин, А.И. Неклесса, А.П. Цыганков, П.А. Цыганков, Н.А. Косолапов, Н.А. Костин, А.Н. Чумаков.

Исследования современных международных отношений проводятся обычно в рамках экономического, политического, в последнее время — правового анализа. Новым важным направлением исследования является изучение геополитических процессов и систем, современных тенденций геополитики (И.А. Василенко), геополитических контуров России (В.В. Барис), становления гео-политико-информационных систем (Э.К. Василевский).

В частности, А.И. Костин исследует соотношение понятий «международный порядок» и «мировой порядок», подчеркивая при этом системный характер глобальных проблем современности и политические аспекты глобализации. Особое внимание А.И. Костин уделяет исследованию политических аспектов становления глобальной информационной среды .

Другим направлением научных разработок, на которое опирается автор в данном исследовании, явились проблемы информатизации общества, информационного общества в целом, которые также приобрели глобальный характер.

Вопросы формирования информационного пространства, проблемы и

перспективы информатизации общества множатся в поле проблем развития нового миропорядка. Уже с конца XX в. по настоящее время этому посвящен ряд исследований, как зарубежных (М. Кастельс, Ф. Уэбстер, Г. Шиллер), так и отечественных (В.А. Писачкин. И.Е. Поверинов, И.Н. Панарин, А. Евтух, А.Д. Еляков, Н.В. Загладин, В.П. Макаров, И.С. Мелюхин, В. Мельянцев) специалистов.

Еще в 80-е гг. в научной литературе обсуждались проблемы информационного воздействия на массовое сознание в мировом масштабе (В.П. Агафонов, Е.Ч. Андрунас, Г.Н. Вачнадзе, Л. Доброхотов, В. С. Комаровский). Среди этих работ выделяются те, предметом исследования которых был т.н. «информационный империализм» (Ю. Магарин, Л.И. Дзэконова, Я.Н. Засурский). Изменившиеся условия и формирование новых типов международных отношений, новая расстановка сил на мировой арене привели к тому, что хотя это понятие отошло в прошлое, но появились другие однопорядковые в сущности определения, к примеру, «информационные войны».Новые понятия актуальны в условиях создания всемирного информационного пространства, когда значительно увеличиваются возможности коммуникаций с помощью современных информационных технологий и средств связи (компьютеры, Интернет, электронная почта). Средства и методы «информационной войны» рассматриваются в работах Н.Л. Волковского, И.Н. Панарина, А.Д. Елякова,

Н.А.Костина.

Все это тоже имеет большое значение для диссертационного исследования, поскольку увеличение возможностей коммуникаций часто означает возрастание вероятностей политических конфликтов, а не только позитивного развития международных отношений. В этом аспекте важное значение для систематизации способов и форм международного взаимодействия имеют работы А.Г. Задохина, А.Ю. Низовского, П.А. Цыганкова, посвященные исследованию причин и факторов современных конфликтных взаимоотношений.

Современные исследования требуют отследить эволюцию, процессы развития, истоки и факторы изучаемых явлений. В данном контексте довольно основательными и полезными для методологического обоснования настоящего исследования представляются многие концепции циклического развития, предложенные в свое время как экономистами (Н.Д. Кондратьев), так и социологами (П.А.Сорокин). Довольно удачный выход на современные глобальные процессы имеется в теории И. Валлерстайна, а также в работах В.И. Пантина (циклическо-волновой подход к анализу политического развития), В.В. Лапкина (моделирование политического развития на основе

изучения ритмов, циклов, волн), А.П. Кабаченко (исследование закономерностей мировой политики), Е.Н. Мощелкова (переходные политические процессы).

Важное значение для политологических исследований приобретает проблематика политической географии, получившая дальнейшее развитие в исследовании роли экономических и социокультурных факторов территориального характера в развитии отдельных стран и регионов. В русле подобных исследований, прежде всего, надо отметить такую важную концепцию, как идея социального равновесия (Д.Лал), созданную на основе синтеза политико-географических и политико-исторических исследований .

Из практических исследований большой вклад в эмпирические исследования современных международных отношений внесли научные проекты: «Политический атлас современности» (А.Ю. Мельвиль, М.В. Ильин, Е.Ю. Мелешкина, 2005); «Мировые цивилизации в глобализирующемся мире» (руководители – В.Г. Хорос, Е.Б. Рашковский, 2002-2007 гг.) и др.

Непосредственно к этим направлениям примыкает и политическая регионалистика. В контексте нашей диссертации можно выделить, в частности, исследования основных условий и факторов формирования государств-наций на примере Западной Европы (И.М. Бусыгина), типологии российских регионов (Н. Зубаревич); факторов, влияющих на вовлеченность регионов в международные дела (А.Г. Гранберг). Все это, а также проблемы, поднимаемые в работах Р.Ф. Туровского, Н.П. Медведева, сыграло важную роль в методологическом обосновании и создании инструментария данного исследования.

Значительный интерес у современных политологов вызывают процессы модернизации, характерные не столько для развитых, сколько для развивающихся стран. Анализ этих процессов может послужить основой для разработки сценариев развития ряда стран Азии, Африки и Латинской Америки. Такие научные проблемы являются предметом исследования в научных трудах К.С. Гаджиева, А.Ю. Мельвиля и И.Н. Тимофеева, М.А. Потапова, Э.С. Дабагяна и др.

Развитие информационных технологий в развивающихся странах, информационной инфраструктуры в них является предметом исследований для многих современных специалистов (И. Абрамова, Д. Поликанов, Л. Фридман, С. Кузнецова, Ю.В. Шишков). Можно отметить, что интерес к развитию информационной инфраструктуры уже с середины 80-х гг. был характерным для отечественных исследователей, среди работ которых можно найти исследования печати, СМИ в таких странах, как Турция, Эфиопия, страны Тропической Африки. Все это тоже имело большое значение для диссертационного исследования, т.к. позволило отследить эволюцию развивающихся стран в направлении к информационному обществу. В настоящее время необходимо исследовать, как формируется и под влиянием каких факторов, с чьим участием реализуется информационная политика.

Для диссертационного исследования важное значение имела систематизация факторов, под влиянием которых складывался и изменялся образ России в общественном сознании народов и правительств не только развивающихся, но и развитых стран. Исследованию эволюции этого образа, проявлению причин его изменения, возможным прогнозам такого изменения в будущем посвящено много работ современных отечественных политологов и других специалистов (В. Мартьянов, А.Ю. Маруев, В.О. Рукавишников, Э.Г. Соловьев и А.Н. Смирнов, И.В. Следзевский).

Развитие информационных процессов в мире привело к тому, что с середины 80-х гг. в документах ООН и ЮНЕСКО все чаще стали появляться решения по вопросам развития коммуникаций, обмена информацией, а в 2002 г. был принят такой важный документ, регулирующий международные взаимоотношения в аспекте информационного пространства, как Окинавская хартия глобального информационного общества.

Проведение сравнительного исследования с углубленным изучением специфики развивающихся стран в аспекте информатизации вызвало необходимость обратиться к философским, культурологическим, социологическим, политологическим исследованиям, раскрывающим общие закономерности системного подхода к внешнеполитическим отношениям, к расширению и усилению коммуникаций, к институциональным изменениям в мире. Наиболее полезными при этом оказались работы таких ученых, как Т.де Монбриаль (система мира), К. Уолтс (системная теория международной политики), М. Бреше (международные системы), Д. Рюэль (типы моделирования в истории) В этом же аспекте надо отметить важное значение взаимосвязи космологических концепций и политического устройства, которую глубоко исследовал Д.Лал..

Анализ степени разработанности проблемы убеждает в том, что нужен синтезированный подход, основанный на политологических методах, но, с учетом специфики предмета исследования, использующий междисциплинарные возможности.

Все это создает теоретико-методологическую базу для такой важной, но мало исследованной научной проблемы, как возможности конструирования внешней политики и международных отношений не только с учетом глобальных процессов, но и с учетом новых статусов и позиций тех стран, которые в прошлом не играли сколько-нибудь значительной роли в мировых политических взаимоотношениях и процессах, а логика их развития значительно отличалась от тех тенденций и закономерностей, что проявили себя в развитых странах. Таким образом, назрела необходимость внимательного изучения институциональных форм и тенденций развития взаимоотношений развивающихся стран со всеми другими странами, институционализации их внутренней и внешней политики, которая, возможно, призвана сыграть большую роль в решении глобальных проблем, с которыми столкнулось человечество на рубеже XX-XXI вв.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются развивающиеся страны в условиях формирования информационного общества.

Предметом исследования являются возможности и факторы влияния информационных процессов на статус развивающихся стран в системе международных отношений на современном этапе формирования информационного общества.

Цели и задачи диссертационного исследования. Цель диссертационного исследования: выявление логики развития внешнеполитических отношений развивающихся стран в условиях формирования глобального информационного общества, тех проблем и возможностей, которые создаются для них в новых обстоятельствах, в условиях движения к многополярному миру.

Для реализации данной цели автором были поставлены следующие задачи:

Конкретизировать содержание понятия информационно-политического пространства и в политологическом аспекте определить его основные измерения.

Адаптировать методологию системного подхода для политологического анализа информационных процессов.

Проанализировать возможности циклического подхода для изучения эволюции внешнеполитических отношений, сопоставленной с информационными и коммуникационными процессами.

Исследовать факторы, влияющие на уровень информационного развития стран «третьего мира».

Осуществить моделирование возможного развития внешнеполитических отношений развивающихся стран в складывающемся глобальном информационном обществе.

Исследовать влияние информационного («цифрового») неравенства развитых и развивающихся стран (и среди развивающихся стран) на формирование информационно-политического пространства.

Определить типологию развивающихся стран по характеристикам информационных процессов и по вероятности их перехода к информационному обществу.

Рабочая гипотеза исследования. В современном мире формируется информационно-политическое пространство как система, которая характеризуется качественно новыми внешнеполитическими отношениями участников. Структура участников во многом определяется различными наднациональными и внегосударственными (а не только государственными), а также региональными измерениями.

На формирование информационного общества в развивающихся странах влияют факторы научно-технического, экономического, социально-политического характера. Возникает информационно-политическая дифференциация, которая отражает разные возможности формирования информационного общества в развивающихся странах, а также разные возможности участия в международных отношениях, формирующихся в условиях развития глобальных информационных процессов. По названным признакам возможно создать классификацию различных групп развивающихся стран: страны с хорошими (перспективными), слабыми и с вариативными (переменными) возможностями развития информационной инфраструктуры и информатизации общества.

Информационные процессы влияют на развитие коммуникаций названных участников, а также воздействуют на жизненный цикл развития отдельных территорий и регионов. На основе циклического характера развития многих глобальных процессов может существенно измениться расстановка нынешних акторов на мировой арене. Ряд развивающихся стран (в Юго-Восточной Азии, в Африке – ЮАР, в Латинской Америке) займет более передовые позиции в современном мире и в международных отношениях. Сейчас создаются экономические и политические условия для формирования новых полюсов во главе с данными государствами. Возможно, это приведет к новой поляризации мира, где одним из устойчивых полюсов будут содружества (блоки) развивающихся стран Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки.

Методологические основания исследования. При разработке концепции диссертационного исследования использовались работы отечественных и зарубежных политологов, специалистов по политической социологии, по социологии международных отношений, экономистов, философов. Поскольку проблемы перехода развивающихся стран к информационному обществу в политологическом аспекте недостаточно исследованы и возможно создание информационной политологии как особого научного направления, в процессе работы были осуществлены интеграция и апробация подходов и методов общей политологии, теории международных отношений, а также методов используемых в таких научных направлениях, как геополитика, социология информационных процессов.

По некоторым направлениям данного исследования успешно применим индуктивный метод, т.е. обобщение и систематизация эмпирического материала (например, определение типологии стран в зависимости от уровней развития информационной инфраструктуры и факторов этой зависимости).

По другим направлениям целесообразно было применить дедукцию, которая выразилась в апробировании общепризнанных концепций (например, цикличности явлений и процессов) для исследования изменений во внешнеполитических отношениях развивающихся стран. Это помогает сделать научное предвидение о линиях изменения роли развивающихся стран как участников международных отношений в условиях глобализации.

Наиболее важное теоретико-методологическое значение для данного исследования получил системный метод, распространенный и в отечественной политологии, и в зарубежной (Тьерри де Монбриаль, К. Уолтс, М. Бреше, Д. Рюэль). По мнению автора данного диссертационного исследования, этот метод полезен для разработки концепции информационно-политических систем (ИПС) и информационно-политических структур, входящих в данные системы.

В непосредственной связи с системным методом автор диссертации использует процессный подход, который имеет два основных, четко выраженных направления. Во-первых, это концепция социальных результатов, которые можно объяснить большим числом самых разных процессов с соответствующим им равновесным состоянием (Д.Лал). Во-вторых, это различные теории информационных процессов и их влияния на экономическую, социальную, политическую и культурную сферы жизни общества ( М.Кастельс, Г.Шиллер, В.А Писачкин).

Для решения задач диссертационного исследования автору необходимо было проанализировать и обобщить различные подходы, применяемые к исследованию процесса глобализации и глобальных тенденций мирового развития. Среди этих подходов – социально-философский, с позиций которого можно понять изменение системы международных взаимосвязей (Н.В.Загладин, М.А.Чешков). Важное значение имеет сделанный С.Хантингтоном вариант прогноза «конфликта цивилизаций». Данный подход позволяет исследовать онтогенез информационных процессов в мире, и, в данном случае, в развивающихся странах.

Другим важным подходом является циклический, основные варианты которого также проанализированы в диссертационном исследовании. Для данного диссертационного исследования наиболее важное методологическое значение имеют: классификация общественных циклов и ритмов (П.А.Сорокин); историческая динамика развивающихся стран (М.А.Чешков); концепция волнообразных этапов глобализации (И.Валлерстайн, В.И.Пантин, А.Н.Чумаков).

Исследование взаимосвязей между развитием информационной инфраструктуры, информационными процессами, с одной стороны, и социально-экономическим развитием стран Азии, Африки и Латинской Америки (ААЛА), распределением их политических статусов в мире, их внешнеполитическими отношениями – с другой, предполагает использование политологических принципов максимального различия и максимального сходства систем (Дж. Мангейм, Р. Рич). На основе этих принципов проводилось исследование большой выборки территориально (а также экономически и политически) неоднородных государств. Результатом явилась классификация государств по уровням и показателям «цифрового» неравенства и по возможностям перехода к информационному обществу.

В данном исследовании автор также использовал институциональный подход, с позиций которого необходимо было исследовать новый мировой информационный порядок (НМИП), нормы и стандарты которого значимы для формирования современного миропорядка, связанного со многими глобальными процессами. Особенно полезными в методологическом отношении оказались принятые в современной политологии категории «международный порядок», «мировой порядок» (А.И. Костин, П.А. Цыганков, С.В. Кортунов), «мировое интегрирующее развитие» по отношению к развивающимся странам (А.С. Солоницкий).

В настоящем исследовании использованы статистические методы для оценки уровня внутреннего разнообразия групп развивающихся стран в отношении информационного («цифрового») неравенства. Оценка проводилась с использованием известных статистических функций (дисперсия, среднее квадратичное отклонение). Для классификации стран ААЛА в информационно-политическом пространстве использовались вычисления статистических коэффициентов корреляции. В качестве статистической базы использовались статистические показатели подушевых доходов, численности населения, развития информационной инфраструктуры и др.

Эмпирическая база исследования включает следующие типы источников: официальные документы, принятые на сессиях Генеральной Ассамблеи (ГА) ООН; международные аналитические документы о внедрении информационно-коммуникативных технологий (ИКТ), в том числе, в развивающихся странах; научная литература, монографии, статьи по теме исследования; материалы «круглых столов», научно-практических конференций, официальные Интернет-материалы и документы ООН; статистические данные, опубликованные в статистических сборниках и ежегодниках.

Источниковая база исследования. Основными источниками данного диссертационного исследования являются:

— научные работы современных теоретиков системного и реалистического подходов в политологических исследованиях международных отношений;

— работы отечественных и зарубежных исследователей о роли и месте развивающихся стран в современном мире;

—научная литература по проблемам глобализации, глобальных процессов, характерных для современного мира;

— работы современных специалистов (политологов, социологов, экономистов, философов), анализирующих различные аспекты формирования информационного общества и распространения информационных процессов в глобальном масштабе;

— документы и доклады, рассмотренные и принятые на заседаниях Генеральной ассамблеи Организации объединенных наций (ГА ООН), посвященные вопросам информатизации различных сфер жизни общества за последние 20 лет;

— правовые документы (российские и международные) по вопросам создания системы информационной безопасности, опубликованные в научной и публицистической литературе, а также в электронных источниках;

— информация органов российской государственной и международной статистики об динамике основных экономических показателей, а также показателей развития информационной инфраструктуры.

Положения, выносимые на защиту:

1. Существует взаимосвязь трех важных современных глобальных процессов: развития информационного общества, изменения полярной концепции мира, появления мегатрендов цивилизации. Информационные ресурсы приобретают геополитическое значение, создают основу для ускоренного взаимодействия обществ с различными политическими системами и социокультурными традициями. Это приводит к новым формам взаимодействия, в том числе к информационной зависимости, поскольку еще нет международных норм и санкций, защищающих информационную безопасность общества.

Политическое пространство приобретает новые масштабы и характеристики, а содержание формирующегося информационного пространства получает значение и смысл политического, и это тоже происходит в глобальных масштабах.

2. Развитие информационных процессов приводит к тому, что политическое пространство становится информационным, а информационное - все более политизируется, приобретает характер информационально-политической системы. Такое информационно-политическое пространство имеет свои основные три уровня: территориальный, региональный и глобальный.

Информационные процессы влияют на внешнеполитические отношения развивающихся стран в том смысле, что приобретают и заставляют последних принять новые институциональные очертания и существенно изменить внешнеполитические отношения.

3. Существуют основные измерения информационно-политического пространства:

-информационно-инфраструктурное, связанное с традиционным разделением и с внедрением ИКТ в разные сферы жизни общества на территориях конкретных государств и регионов;

-информационно-коммуникативное, образованное осями взаимоотношений не только традиционных политических акторов, таких, как государство, но и акторов, появившихся сравнительно недавно, хотя очень активных (это, в частности, новые политические и религиозные движения). Такая усиленная активность во многом становится возможной за счет того, что возникают новые информационно-политические отношения, которым на службу поставлены информационные процессы;

-коммуникативно-политическое, обусловленное теми внешнеполитическими отношениями, в которых активно участвуют (и активно вступают новые) политические акторы, среди которых - внегосударственные, межгосударственные организации и наднациональные структуры (со своими институциональными нормами, правилами, моделями поведения).

4. Благодаря взаимодействию информационного и политического пространств, происходит формирование новых информационно-политических систем (ИПС), которые образуются как сочетание информационных процессов, внутри- и внешнеполитических отношений в определенных геополитических системах. ИПС имеют свои сущностные характеристики: определенные территории (региональные и государственные); характер коммуникаций, который может различаться в зависимости от объекта коммуникаций (объектом могут быть, например, государства – развивающиеся, или качественно другие – развитые.

5. Существует определенная неоднородность в распределении информационной инфраструктуры даже среди развивающихся стран. В условиях формирования информационно-политического пространства это влечет за собой и информационно-политическую дифференциацию. Информационное неравенство в условиях экономических и социальных различий, противоречий в политических отношениях, неравных возможностей развития информационной инфраструктуры приводит к неравным возможностям политического влияния на мировые процессы и внешнеполитические отношения. Одни государства оказываются в роли активной стороны, предлагают (и даже пытаются заставить) принять те образцы политических режимов, государственного устройства, формы правления, которые считают наиболее прогрессивными со своей точки зрения. Они действуют с помощью информационных технологий, СМИ на общественное сознание, пропагандируют свои моральные ценности, значение своего образа жизни. Другие государства оказываются в роли пассивной стороны, но их группы также неоднородны (страны ААЛА).

6. Информатизация становится важным фактором поляризации мира, но эта поляризация в современных условиях приобретает новые черты. Современный мир пока еще однополярен, но различия в информационном пространстве (наряду, разумеется, с другими факторами) создают основу и необходимость для перехода к его многополярности. Речь, конечно, прежде всего, идет об объединенной Европе, Китае, России (в разных сочетаниях). Но вырисовываются контуры и для создания еще двух возможных полюсов: в Южной и Юго-Восточной Азии, и в Латинской Америке. Первый из них имеет основу в экономических возможностях, второй связан в большей мере с внешнеполитическими основаниями. Оба этих аспекта взаимосвязаны.

На основе циклического характера развития многих явлений в экономической и политической жизни может произойти существенное изменение в системе мирового порядка. Это может проявить себя в вертикальном (а не только в горизонтальном) измерении, и выразиться в том, что изменится расстановка сильных и слабых акторов. Ряд развивающихся стран перейдет на боле сильные позиции, но не одновременно и по-разному: в экономическом пространстве - ряд стран Южной и Юго-Восточной Азии, в политическом – латиноамериканские страны. Могут сложиться новые политические полюса и группировки остальных развивающихся стран вокруг этих полюсов.

7. Своеобразное «столкновение» цивилизаций приведет к тому, что мир приобретет структуру, которая внешне может проявлять себя как биполярная (например, развитые и развивающиеся страны), но эта структура будет также неоднородной, особенно среди развивающихся стран, где возможно формирование своей многополярной структуры.

В наши дни начинается группирование развивающихся стран вокруг тех, которые берут на себя роль лидеров. Это усиливается и возможностями формирования внегосударственных и наднациональных организаций и движений.

В связи с воздействием экономических, политических и социокультурных факторов на развитие информационной инфраструктуры и на информационные процессы в развивающихся странах возможно выделить следующие группы среди развивающихся стран:

- страны с благоприятными перспективами развития информационной инфраструктуры и с возможностями успешного применения средств, методов и принципов коммуникаций для становления институциональных норм, правил, кодексов внутриполитических отношений;

- страны с ограниченными возможностями развития информационной инфраструктуры, с высоким авторитетом традиций и с предпочтением этих традиций в формировании внешнеполитических отношений;

- страны с вариативными возможностями развития информационной инфраструктуры, но стремящиеся институционализировать формирующиеся внутриполитические и внешнеполитические отношения в соответствии с интересами своей государственности и своего политического развития.

Это определяет варианты прогнозов развития внешнеполитических отношений среди развивающихся стран. Возможны следующие варианты прогнозов такого развития: усиленная кооперация; скрытая конкуренция; неустойчивое партнерство.

8. Необходима новая концепция — политический конструктивизм, которая объясняет изменение поляризации современного мира через воздействие информационных процессов на международные отношения. Эти отношения сегодня становятся информационально-политическими и проявляют себя в формирующемся информационно-политическом пространстве. При этом выделяются источники, факторы, ускоряющие механизмы, формы существования и способы формирования новых взаимоотношений на мировой арене.

Научная новизна исследования:

1. Конкретизированы содержание информационно-политического пространства с учетом развития не только политических, но и информационных процессов в современном мире, возможности институционального и коммуникативного подходов к внешнеполитическим отношениям (как частному виду международных отношений). Определена структурная неоднородность развивающихся стран по возможностям их перехода к информационному обществу.

2. Уточнены основные измерения информационно-политического пространства: информационно-инфраструктурное, информационно-коммуникативное, коммуникативно-политическое. Установлено, что основой для формирования этих трех измерений являются:

- экономическое развитие и возможности внедрения информационных технологий (определяющие информационную стратификацию);

- возможности интенсивных и быстрых коммуникаций различных политических акторов, в том числе на внегосударственном и наднациональном уровне (определяющие информационно-политическую дифференциацию);

- формирование региональных внешнеполитических структур со своими принципами коммуникации, внешнеполитических отношений, статусом в мире (определяющие вероятность новой расстановки политических сил в условиях глобализации), с более активным участием развивающихся стран.

3. Для решения задач диссертационного исследования адаптирован и доработан системный подход, используемый в политологии. С позиций этого подхода предложена концепция информационно-политических систем (ИПС), образующих единое информационно-политическое пространство. Формирование таких систем связано с усилением коммуникаций, с возникновением новых политических сил и деятелей в условиях глобализации, и оно осуществляется на следующих уровнях:

а) на уровне политических движений и организаций внутри страны;

б) на уровне межгосударственном - на территории региона, в пределах континента;

в) на наднациональном и внегосударственном уровне - в глобальных масштабах.

4. Для комплексного исследования роли информационных процессов во внешнеполитических отношениях предлагаются основы теории информационно-политической дифференциации. Различия в развитии информационной инфраструктуры в разных группах развивающихся стран рассматриваются с использованием принципов максимального различия и максимального сходства стран (Дж. Мангейм).

5. Для разработки моделей и прогнозов использован циклический подход. С позиций этого подхода предложена концепция факторов, которые влияют на становление порядка поляризации и получают решающее значение сегодня в отношении развивающихся стран:

1) принцип сильной государственности,

2) утверждение системы информационной безопасности, которое переходит в требование информационно-политической безопасности для сохранения национального менталитета, культуры, государственных традиций развивающихся стран,

3) религиозная основа.

5. Предложена концепция политического конструктивизма, объясняющая возможности и направления изменений полярности мира в информационно-политическом аспекте.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Предложенные автором подходы к исследованию информационных процессов в развивающихся странах, полученные выводы составляют методологическую основу для дальнейшего анализа и прогнозирования изменений в международных (внешнеполитических) отношениях на базе выявления значения информационных процессов и возможностей перехода этих стран к информационному обществу.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней разработана и использована методология применения политологических подходов к исследованию изменений во внешней политике (на примере развивающихся стран), рождаемых условиями формирования глобального информационного пространства и активных информационных процессов, идущих неравномерно в странах с разными уровнями социально-экономического развития и с различными политическими системами.

Результаты, материалы и выводы исследования могут быть полезны для теоретико-методологического обоснования аналогичных исследований по политологии и политической социологии. Основные положения и материалы диссертации могут применяться в учебном процессе, в преподавания ряда учебных дисциплин в вузах («Политология», «Социология политики», «Методы исследования международных отношений в политологии», «Теория международных отношений» и др.).

Апробация диссертации. Диссертация обсуждена на кафедре мировой и российской политики философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова и рекомендована к защите. Итоги исследования получили апробацию на ряде международных и Всероссийских научных конференций по проблемам развития современных международных отношений, по вопросам становления и развития международных правовых норм, факторам и условиям информатизации общества: «Нации в меняющемся мире» (Тарту, 1989); (Москва, 2005); «Глобальные тенденции и развитие социальных отношений», «Тенденции и противоречия развития российского права на современном этапе», «Культура и власть» (Пенза, 2008). По теме диссертации опубликованы две монографии: «Информационные процессы в развивающихся странах» (Пенза: Пензенский государственный университет, 2006), «Информационные процессы в условиях глобализации» (Пенза: Пензенский государственный университет, 2008), статьи в научных журналах и сборниках, издания обзорной информации, учебное пособие «Информационные процессы и развитие современных международных отношений» (Пенза, Пенз. гос. ун-т, 2008).

Структура диссертации определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы. Список использованной литературы включает в себя 341 наименование.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении раскрыта актуальность темы диссертации, охарактеризована степень разработанности научной проблемы, сформулированы цель, задачи, рабочая гипотеза, представлены объект и предмет исследования, сформулированы новизна результатов и основные положения, выносимые на защиту, раскрыты теоретико-методологические основы и охарактеризована эмпирическая база исследования, а также – теоретико-практическая значимость и апробация полученных результатов на практике.

В первой главе «Теоретико-методологические основания исследования роли информатизации в современном мире» разрабатывается авторский подход к исследованию формирующегося информационно-политического пространства, с использованием существующих политологических, философских, политико-социологических концепций.

Среди таких концепций автор выделяет и структурирует те, которые имеют свою специфику в отношении предмета диссертационного исследования. В главе дана авторская классификация названных концепций и подходов:

1. Социально-философский подход, который позволяет выделить глобальные тенденции мирового развития, среди которых - тенденция к расширению и углублению взаимосвязей между народами и государствами в условиях усиления роли и значения массовых коммуникаций. Социально-философский подход помогает исследовать филогенез информационных процессов в мире, раскрыть устойчивые внутренние взаимосвязи составных частей политики, определить возможности приспособления системы к изменяющимся условиям внешней среды.

2. Подход со стороны концепций циклического развития различных сфер общественной жизни. На основе этого подхода в историческом существовании развивающихся стран можно выделить отдельные эпохи формирования, становления, трансформации, образующие большие исторические циклы. Надежную методологическую основу, по мнению автора, составляет описание исторической динамики развивающихся стран.

3. Сравнительный подход. Его сущность представлена как сопоставление однотипных политических явлений, которые развиваются в разных странах и в различных культурных средах. Предметом и материалом для сравнения служат: развитие экономики по основным показателям, развитие информационной инфраструктуры по таким же показателям, интенсивность взаимодействий в политической сфере. Результаты сравнений позволяют не только вывести классификацию и типологию развивающихся стран по возможностям их перехода к информационному обществу, но и определить тенденции информационных процессов в них, причем такие тенденции, которые указывали бы на формирование информационно-политического пространства.

4. Системный подход в применении к международным отношениям. Основными принципами являются: равновесие и динамика развития процессов в сфере международных отношений.

5. Институциональный подход. Он тоже имеет свою специфику в отношении развивающихся стран и информационных процессов в них. Этот подход обосновывает анализ модернизации международных отношений и должен помочь определить, какие новые стандарты, нормы, правила внешнеполитических взаимоотношений характерны для развивающихся стран друг с другом и с развитыми странами, где существуют более высокие уровни развития информационной инфраструктуры, интенсивность коммуникаций, другие отличные характеристики информационных процессов. С позиций этого же подхода в качестве методологического основания используется определение международного порядка, приводятся и анализируются понятия миропорядка.

Понятие миропорядка и содержание этого понятия становятся исходными при определении информационно-политического пространства.

Еще одно содержание миропорядка – в глобальном смысле – требует обратиться к процессу и условиям глобализации в их информационных аспектах.

В социально-философском плане важное значение для решения задач исследования, по мнению автора, имеет принцип единства и многообразия мира. На основе этого принципа возможно предположить, что возникшая глобальная нестабильность в настоящее время означает, что начинается формирование новых полюсов, которые образуются группами стран, отдельными регионами (а не только государствами, как это было в ХХ веке). Этот процесс пока носит скрытый характер и на данный момент времени выражается через ситуацию неопределенности в мире. Вероятнее всего, что формирование таких полюсов может охватить многие развивающиеся страны, часть которых будет активно участвовать в данном процессе.

На взгляд автора, влияние информационных процессов на развитие внешнеполитических отношений развивающихся стран можно отнести к классам интерсоциальных и антропосоциальных глобальных проблем.

В этой же главе для теоретического анализа информационных процессов и для выявления их значения в качестве методологических обоснований рассматриваются известные теории информационного общества и теории создания глобального информационного пространства как зарубежных, так и отечественных авторов. Для эмпирического исследования приводятся материалы докладов, сделанных на заседаниях руководящих органов ЮНЕСКО и ООН и посвященных анализу информационных процессов в современном мире.

В итоге делается вывод о геополитических измерениях процесса формирования и последующего развития информационного общества, что проявляется во влиянии информационных процессов на социокультурные, политические традиции общества, на функционирование всей политической системы государства.

>коммуникативных технологий (ИКТ), начиная с 60-х гг. ХХ века. Проанализированы факторы, влияющие на интенсивность массовых коммуникаций в развивающихся странах во второй половине ХХ века. Это – появление новейших информационных технологий, их проникновение во все сферы жизни общества, интенсивное формирование информационного сектора экономики, рост информационных потоков и увеличение их влияния на жизнь общества в международном масштабе. Уже в 70-80-е гг. проявляется еще одно измерение информационно-политического пространства – коммуникативно-политическое. Одновременно закладываются основы для информационного неравенства, которое существенно сказывается на переходе развивающихся стран к информационному обществу.

Далее с позиций циклического подхода рассматриваются процессы развития внешнеполитических отношений через становление и развитие глобальных связей и отношений, смена двух типов развития – от традиционалистского к техногенному. С этих позиций появилась возможность выделить большие циклические периоды в развитии внешнеполитических отношений развивающихся стран с другими и друг с другом.

Важное методологическое значение для диссертационного исследования имеют политические прогнозы И. Валлерстайна: об уменьшении способности государств поддерживать внутренний порядок и о перспективе ослабления государственности в развитых странах; о новых трудностях в соблюдении баланса интересов всех членов международного сообщества; о расширении количества и роли внегосударственных групп и организаций, в которые граждане могут обращаться при необходимости (если, например, государство не может защитить их интересы и права). То, что во внешнеполитических отношениях на смену баланса сил приходит баланс интересов, причем всех членов международного сообщества, на взгляд автора, также говорит об усилении интенсивности коммуникаций и повышении роли массовых коммуникаций в политическом пространстве, которое все более информатизируется. Происходит становление новых отношений, которые, на наш взгляд, возможно назвать информационально-политическими.

Вторая глава «Формирование единого информационного пространства: тенденции и противоречия» посвящена анализу информационных процессов и рассмотрению создающихся информационно- политических систем с позиций системного и институционального подходов. В этой главе вводится понятие информационно-политических систем (ИПС), образующих информационно-политическое пространство, и формулируются их признаки. К таким признакам относятся:

-определенные территории (региональные и государственные) со своими характеристиками экономического и социально-политического и информационного развития, со своими политическими организациями;

-характер коммуникаций, который проявляется как во внутриполитических, так и во внешнеполитических взаимосвязях и отношениях;

-развитие систем по типам жизненных циклов, которые не только не совпадают для различных ИПС, но и вообще значительно отличаются и могут оказаться противоположными (например, начало и развитие жизненных циклов для одной ИПС может по времени совпадать с окончанием жизненного цикла для другой);

-различные модели регулирования такого развития, причем возможности этого регулирования также отличаются в зависимости от информационно-коммуникативной базы, необходимой для такого регулирования.

В диссертации подчеркивается, что именно глобализация придает системные качества и соответствующую структуру взаимоотношениям всех стран, которые активно (или менее активно) проявляют себя на мировой арене в зависимости от своего международного статуса в мире.

В данной главе автор анализирует сущность глобализации, с учетом сложности, многообразия, единства и противоречий мира и приходит к выводу о том, что информационное воздействие развитых стран на мировые процессы будет преобладать благодаря их международным статусам, авторитету, более развитой информационной инфраструктуре, но оно будет приобретать новые формы. Будут усиливаться интеграционные процессы, возникать все новые международные союзы, группы, чему будет способствовать усиление интенсивности международных коммуникаций, в том числе на основе новых ИКТ.

В этой же главе анализируются возможности перехода развивающихся стран к информационному обществу. Характеризуются его признаки, на основе материалов конференций ООН по вопросам о применении ИКТ в целях устойчивого развития анализируются возможности внедрения ИКТ в развивающихся странах. Выявляется, как геополитические условия и низкий уровень социально-экономического развития мешают внедрению ИКТ в широких масштабах, Все это приводит к неравенству в доступе к новым ИКТ, известному под названием «цифровое неравенство» или «цифровой разрыв». На взгляд автора, более уместно использование другого термина - «информационное неравенство». Это понятие в наибольшей степени подходит для обозначения неравномерности информационных процессов не только в отношениях между развитыми и развивающимися странами, но и среди групп самих развивающихся стран.

В диссертации показано, что именно такое информационное неравенство является одним из важных факторов информационного воздействия и даже информационного противоборства. Это воздействие имеет однонаправленный характер со стороны более развитых стран в сторону к развивающимся. В настоящее время в науке сформулированы понятия информационного противоборства, воздействия, информационного оружия и безопасности, но пока не решена и даже еще точно не определена в отношении развивающихся стран проблема обеспечения информационной безопасности. Основное внимание в подходе к этой проблеме необходимо уделить государству с его политическими интересами и его различными информационно-инфраструктурными базами. На взгляд автора, возникает противоречие, которое определено в диссертации таким образом. В процессе становления информационного общества именно государство должно играть роль координатора деятельности различных субъектов и своей целенаправленной политикой способствовать интеграции своих граждан в информационное общество в глобальных масштабах. При этом приходится отстаивать свои интересы и в мировом информационном пространстве. Но благодаря усилению коммуникации возникает множество международных политических, экологических и других движений, которые приобретают надгосударственный характер, хотя их деятельность бывает различной. Невозможно ограничить массовые коммуникации на внегосударственном уровне, так как эти отношения между политическими, экологическими и другими организациями также приобрели международный характер. Но бесконтрольное функционирование всей системы массовых коммуникаций может создавать угрозу для информационной безопасности страны, народа, тем более, что эти коммуникации все более явно политизируются.

В третьей главе «Информационные процессы в развивающихся странах и эволюция международных отношений» анализируются этапы и факторы информационных процессов в развивающихся странах, на основе чего автором дается классификация развивающихся стран по информационно-инфраструктурным показателям. В качестве методологических принципов исследования используются принципы максимального различия систем и максимального сходства систем.

В связи с этим автором ставятся задачи: исследовать, как развивался и сейчас развивается рынок телекоммуникационных, информационных технологий, продуктов и услуг в развивающихся странах; сформированы ли государственные структуры, ответственные за создание и развитие информационных технологий; существует ли в общественном мнении понимание актуальности перехода к информационному обществу.

Поскольку становление единого информационного общества происходит в условиях формирования единой системы мирового хозяйства, то на этой основе в диссертации дается сравнение и анализ информационных процессов и их факторов за основные два периода, которые выделяют современные политологи. Это – раскол мира на две системы, находившиеся в состоянии антагонистического единства (вторая половина ХХ в.) и переход к глобализации рыночной экономики (конец ХХ – начало ХХ1 вв.). В работе анализируются экономические показатели развивающихся стран, в том числе, темпы роста валового внутреннего продукта (ВВП), объемы заграничных инвестиций и т.п. Отмечается, что уже в 70-80-х гг. имело место увеличение масштабов экономической эксплуатации, в частности, за счет роста внешней задолженности развитым странам. И, вместе с тем, в эти же годы создавалась и основа для более быстрого развития одних стран (Бразилия, Индия, Сингапур, Гонконг) по сравнению с другими. Во многом это, безусловно, происходило и за счет того, что многие западные монополии вкладывали свои капиталы не только в добывающую, но и обрабатывающую промышленность, создавая тем самым возможность использовать передовые технологии и в развивающихся странах. Но даже такое экономическое взаимодействие развитых и развивающихся стран принимало характер своеобразного экономического рычага давления Запада на страны, освободившиеся от колониальной зависимости. Со временем прежние силовые методы все в большей степени заменялись идеологическими, как правило, через пропаганду ценностей западного образа жизни. Вместе с тем, все это уже с 80-х гг. проявило себя и в теоретическом аспекте: предлагаемые развивающимся странам модели буржуазно-демократического развития, соответствующие концепции модернизации и т.п. Многие социально-философские концепции несли значительную идеологическую нагрузку и в том смысле, что по-разному объясняли роль информации в процессах социального развития. Безусловно, в них выделялась роль информации как важного ресурса и подчеркивалось, что овладение этим ресурсом имеет большое значение для общественного управления, в целом для перспектив общественного развития. Предсказывалось наступление постиндустриальной или информационной эры нашей цивилизации (Дж. Андерла), возможность формирования нового типа общества (Х.Элдридж), невиданные до сих пор социальные трансформации для всего человечества (Е. Масуда). Но вместе с тем уже в 80-е гг. становится ясным, что именно неравномерное распределение информационных средств между развитыми и развивающимися странами создает главную основу для, как это называлось в то время, «информационного империализма». Главными средствами воздействия были печать, фильмы, реже – другие СМИ, известные в то время (радио и телевидение). Производство и передача такой информации наиболее эффективно были налажены в американском агентстве ЮСИА, примеры деятельности которого в развивающихся странах приводятся в диссертации. Печать, фильмы, радио были основными информационными технологиями. Со временем к воздействию СМИ на массовое сознание добавляется воздействие рекламы. Автором подчеркивается, что время господства таких СМИ, как печать, реже – радио, еще реже – телевидение и реклама, приходилось на то время, когда мир имел биполярную структуру, а осмысление глобализации и глобальных процессов проявляло себя как научные предвидения, прогнозы и модели развития мира. Однако уже в тот период были заложены основы для значительного разрыва в развитии информационной инфраструктуры, который потом превратился в информационное неравенство (прежде всего, между развитыми и развивающимися странами). На примере взаимоотношений развитых стран с развивающимися странами Азии, Африки и Латинской Америки в сфере информационного обмена показано, что этот обмен чаще всего имел однонаправленный характер, при котором развитые страны преследовали, прежде всего, свои цели и соблюдали свои интересы, пропагандируя ценности своего образа жизни, политической системы, массовой культуры. Создание соответствующего общественного мнения у населения развивающихся стран в отношении информационных процессов преследовало следующие цели:

- создать прозападно ориентированные стереотипы сознания у той части населения, которая еще не имела достаточного социального опыта (в частности, у молодежи);

- вызвать забвение (эрозию) национальных культурных образцов, религиозных норм, моральных предписаний и правил (особенно у той части населения, которая могла быть недовольна существующими политическими режимами и социально-экономическими условиями жизни в данном государстве).

Далее в диссертации исследуется «цифровой разрыв» между развитыми и развивающимися странами, который наступил на следующем этапе, т.е в условиях глобализации. Приводятся данные по различиям в количествах пользователей Интернет, персональных компьютеров, мобильных телефонов. При этом делается вывод о том, что информационные процессы на рубеже 1990-х гг.- начала 2000-х гг. стали проявлять себя не только в количественном выражении: прежде всего, изменилось качество и скорость коммуникации. Стал возможным не только межгосударственный уровень коммуникаций на больших расстояниях, но и индивидуальный, групповой, корпоративный, что перевело информационные отношения в иные измерения. Информационные процессы продолжали выполнять традиционные функции, к которым, однако, добавились еще и новые, рожденные растущим участием граждан в разработке управленческих решений, интеграцией отдельных политических движений и организаций в межгосударственные отношения, стремлением внегосударственных организаций участвовать в решении глобальных (например, экологических) проблем. Смысл происшедшей эволюции, по мнению автора диссертации, можно выразить в следующем. Изменился, причем значительно и качественно, способ коммуникации людей, а также уровни этой коммуникации. Если еще в середине ХХ в. связи между государствами и народами в основном определялись и были ограничены территорией, местом расселения, то на новом этапе эти взаимосвязи все больше стали определяться информационной инфраструктурой, уровнем ее развития, отношением людей к ИКТ, возможностями внедрить эти ИКТ в жизнь. Поэтому, на взгляд автора, сегодня информационные процессы в конкретных странах нецелесообразно сравнивать только по показателям обеспеченностью печатью, радио, по разветвленности информационных агентств и т.п. Бесспорно то, что в наши дни с помощью компьютера, имеющего выход в Интернет, пользователь может за короткое время получить столько информации, на сбор и распространение которой ранее потребовалось бы много времени целому информационному агентству. Но это же приводит к такому усилению коммуникаций (в том числе в политической сфере), которое неизмеримо повышает ответственность перед обществом, рождает и новые сложности, поскольку в информационно-политическом пространстве объединяются многочисленные группы людей со своими политическими интересами, установками, мотивами деятельности.

Одной из важных задач данного диссертационного исследования является определение способов и моделей перехода развивающихся стран к информационному обществу, а также исследование и прогнозирование тех возможных внешнеполитических отношений, которые могут сложиться в глобальных масштабах в результате усиления и качественного изменения коммуникаций. Эти превращения, прежде всего, происходят в таком измерении информационно-политического пространства, как коммуникативно-политическое. На взгляд автора, важную роль в этом аспекте играет неоднородность развития информационных инфраструктур, информационное неравенство не только между развитыми и развивающимися странами, но и меду развивающимися странами разных регионов. Такая неоднородность является показателем внутренней вариативности информационно-инфраструктурного и информационно-коммуникативного измерений. Чтобы отследить эволюцию в названных измерениях и в тенденциях информационного неравенства, автор использует вычисление дисперсии, среднего квадратичного отклонения, коэффициента вариации по соответствующим математическим формулам. В качестве исходного материала исследуются показатели обеспеченности печатью, радио и телевидением в расчете на 1000 чел. населения в развитых и развивающихся странах, по соответствующим континентам и регионам (Африка, Америка, Азия, Европа, Океания, Северная Америка, Латинская и Центральная Америка), по данным первоначально на 1984-1985 гг., т.е. на первый этап развития информационных процессов в глобальных масштабах. По результатам вычислений оказывается, что наименьшая неоднородность наблюдалась по показателям распространения печати. Увеличение неоднородности имело место по показателям распространения радио среди населения. И наибольшая неоднородность выявлялась по показателям распространения телевидения.

Тенденция, заложенная еще в 80-е гг., сохранилась и в последующие годы. В диссертации приводятся показатели распространенности персональных компьютеров и Интернета, которые во многом успешно заменяют прессу, радио, телевидение. Из сравнения этих показателей на начало XXI века для ряда стран, расположенных в Азии, Африке и в Латинской Америке, можно видеть, что информационная инфраструктура стала значительно различаться по показателям своего развития не только для этих регионов в целом, но и для отдельных стран.

Так, можно заметить значительную неоднородность показателей, характерных для африканских стран. Следствием такой неоднородности оказывается значительный разрыв в уровне компьютерной грамотности и информационной культуры населения.

Уже по этим показателям можно предвидеть, что наиболее уязвимым в развитии информационной инфраструктуры для развивающихся стран станет распространение аппаратуры, изготовленной с применением новых микропроцессорных и других технологий. Можно предвидеть также, что цифровое (и информационное) неравенство будет не только сохраняться, но и увеличиваться за счет разницы в изобретении и внедрении новых технологий распространения информации. И более того, растет значение факторов (например, неравномерное развитие самих развивающихся стран), которые уже приводят и со временем усилят это информационное неравенство между самими развивающимися странами.

Автор сравнивает показатели распространения персональных компьютеров на 1000 чел., количества пользователей Интернет по выборочным группам африканских стран (Алжир, Ангола, Египет, Марокко, Нигерия, Судан, Танзания, Эфиопия, ЮАР) и латиноамериканских (Аргентина, Боливия, Бразилия, Чили, Мексика). Наибольшая неоднородность по этим показателям оказывается среди названных африканских стран Это указывает на неоднородность, усиленную даже по сравнению с неоднородностями развитых и развивающихся стран в 1984-1985 гг.

Такой же резкой оказывается и неоднородность по числу пользователей Интернет. Все это позволяет сделать вывод, что на африканском континенте существуют большие группы стран с неравными возможностями перехода к информационному обществу, с неодинаковыми уровнями коммуникаций и с разными формами активного участия граждан в политической жизни своих стран, а также с различными возможностями выхода на уровень международных коммуникаций.

Выяснено, что показатели неоднородности характерны для латиноамериканских стран.

В начале XXI в. такие тенденции не только сохранились, но и получили свое дальнейшее развитие. Согласно статистическим данным ООН, в современных азиатских странах прослеживается лидирующая роль кабельного и спутникового телевидения, Интернета и мобильной телефонной связи, что связано не только с ростом медиа-рынков, но и с ответами на современные «вызовы» телекоммуникационного прогресса, охватывающего разные секторы – как перемены в экономике, так и в международных отношениях.

В целом в диссертационном исследовании выявлены причины информационного неравенства, к которым относятся: высокий уровень неграмотности населения, языковой барьер, низкий уровень жизни, низкие подушевые доходы и низкие экономические показатели, характерные для экономики всей страны, которые не позволяют конкретному государству закупить и внедрить новые ИКТ в больших масштабах, а организациям и гражданам – приобрести и использовать ИКТ в своей жизнедеятельности.

В четвертой главе «Информационные процессы в мире как основа нового мирового информационного порядка и дальнейших политических изменений» исследуются факторы информационного неравенства, определяется типология развивающихся стран по возможностям их перехода к информационному обществу, анализируются проблемы создания информационной безопасности стран в условиях глобализации.

Социально-экономические особенности развивающихся стран исследуются на основе сравнения таких показателей, как валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения, доходы на душу населения. По приведённым статистическим показателям (на 2002-2003 гг.) автором выделены группы стран в таких регионах, как Азия, Ближний и Средний Восток (отдельно), Латинская Америка, Северная Африка. Сопоставление с классификацией стран, представленной в «Политическом атласе» (А.Ю. Мельвиль, 2005), приводит к выводу о том, что разные возможности развития информационного пространства обусловлены не только цифровым неравенством и экономическими различиями, но и связаны с различными политическими системами, с различными информационно-политическими отношениями.

Далее в работе выявляется характер взаимосвязей между показателями экономического развития и показателями развития информационной инфраструктуры в развивающихся странах. На основе расчета коэффициента ранговой корреляции этих показателей делаются следующие выводы.

1) Существует сильная обратная связь между показателями ВВП и численности населения (Гs=-0,83). Рост населения (особенно в африканских развивающихся странах) может играть роль фактора, ограничивающего рост ВВП. Увеличение ВВП происходит в последние годы в основном за счет экспорта сырья, ресурсов, в т.ч. человеческих в развитие страны.

2) Прослеживается аналогичная сильная обратная связь между численностью населения и подушевым ВВП развивающихся стран (Гs = -0,83), что имеет такое же объяснение. Кроме того, подушевой доход не дает представления об истинных размерах душевых доходов представителей разных слоев, и в условиях значительной социальной стратификации наблюдаются весьма значительные различия в показателях доходов для представителей разных слоев общества.

3) Обнаруживается более слабая обратная связь между ВВП и численностью населения в 1980-1990-х гг. (Гs = -0,33) и значительно усилившаяся обратная связь этих же показателей в 1990-1998 гг. (Гs = -0,9). Это указывает на то, что глобализация, может приводить к новым формам экономической зависимости. Такая зависимость может внешне приобретать вид помощи, но в условиях, когда современные информационные средства воздействия сначала ускоряют формирование коммуникаций и затем передают информацию, на основе которой формируются соответствующие стереотипы в массовом сознании, через которые возможно воздействовать на культуру общества (не всегда позитивно).

Коэффициент ранговой корреляции между значениями доходов на душу населения и числом персональных компьютеров (ПК) на 1000 чел. населения в странах Африки равен 0,86. Коэффициент ранговой корреляции для этих же показателей, вычисленный для групп стран Латинской Америки, равен 0,67. Такие значение данного коэффициента указывают на то, что существует значительная экономическая дифференциация и социальное расслоение не только внутри общества, представляющего население данных стран, но и внутри групп стран, входящих в эти две выделенные группы стран Африки и Латинской Америки.

Коэффициент ранговой корреляции значений доли доходов населения в ВВП и числа пользователей Интернет для африканских стран равен 0,05. Этот же коэффициент для аналогичных показателей в латиноамериканских странах равен -0,6.

Данные коэффициенты корреляции указывают на взаимосвязь возможностей пользования Интернет и доходов населения, что характерно для общества с существенной экономической дифференциацией и значительным социальным расслоением населения.

На этой основе в диссертации выделяются различные группы развивающихся стран по возможностям развития информационной инфраструктуры: страны с хорошими, ограниченными и вариативными возможностями. Такие различия могут влиять на внедрение информации в разные сферы жизни общества, что определяет неравные возможности самих развивающихся стран в процессе перехода к информационному обществу.

На основе результатов проведенных исследований автор представляет классификацию развивающихся стран по их возможностям перехода к информационному обществу, которую можно представить в виде таблицы 1.

Таблица 1.

Вероятности перехода к информационному обществу Информационная инфраструктура Образовательный потенциал

населения Возможности политических коммуникаций Значительная Развитая Достаточно высокий Большие

Незначительная Слаборазвитая Невысокий Малые Возрастающие Недостаточно развитая, но есть перспективы

развития Недостаточно высокий Небольшие, но есть перспективы их увеличения

Далее в диссертации показано, что различия и классификация развивающихся стран по возможностям перехода к информационному обществу создают основу и для другой классификации – группировки развивающихся стран вокруг тех, которые могут выступить вначале в качестве экономических и политических лидеров, а затем – сами могут сформировать основу для полярного перераспределения мира, причём это перераспределение произойдёт прежде всего в информационно-политическом пространстве. В качестве методологической основы для необходимого анализа использованы принципиальные положения, с помощью которых в 2005 г. А.Ю. Мельвиль и др. (МГИМО (У)) разработали многомерную типологию современных политических систем и режимов для 192 стран мира («Политический атлас современности»). К таким принципиальным положениям относятся: признание нелинейного характера современного политического развития, признание множества измерений современной политики, значение национального уровня современной политической организации, роль ключевых факторов и их влияния на национальные политии в структуре их взаимосвязей. С помощью вторичного анализа статистических данных были исследованы социально-экономические и информационные различия для групп стран, входящих в данный «Политический атлас». На основе данного анализа автором сделаны следующие выводы.

-Для стран, входящих в группу различий по проекции национального выживания и его качества, оказываются значительными различия и по развитию информационной инфраструктуры. Страны, для которых высокое качество жизни важнее, чем международное влияние, не стремятся к господству в виртуальном пространстве массовых коммуникаций (в Интернете).

-Страны, с авторитарными режимами сильны именно своей государственностью, которая позволяет им создать основу для относительно стабильного развития, их политические коммуникации, скорее, будут направлены внутрь, чем во вне, и окажутся замкнутыми.

-Небольшая группа стран (Гватемала, Колумбия, Тонга) выбирают очень сильную государственность, пренебрегая качеством жизни населения, В эту группу входят страны с почти неразвитой информационной инфраструктурой. Это затрудняет возможность массовых коммуникаций с передовыми и вообще с другими странами, политическими движениями, международными организациями.

-По различиям в международном влиянии выделяются очень малая группа стран, но в нее входят Индия и Китай. Можно предположить, что достаточно развитая информационная инфраструктура, большие возможности в мире массовых коммуникаций, устойчивый или возрастающий авторитет в международных отношениях создают предпосылки для новой расстановки на мировой арене и для значительного повышения политических статусов стран этой группы.

По результатам этого же вторичного анализа сделано распределение количества стран (за исключением небольших островных государств) по показателям качества жизни, внутренних и внешних угроз, потенциала международного влияния.

На основе результатов такой классификации сделан вывод о характере существующей расстановки сил на мировой арене. Две североамериканские страны (США и Канада) имеют наиболее сильные и устойчивые позиции – относительно высокое качество жизни, достаточные основания институциональных основ демократии, относительно низкие внутренние и внешние угрозы по сравнению с большинством развивающихся стран.

Но из сравнения этих же данных показателей можно видеть, что выделяется достаточно большое количество азиатских стран, которые имеют относительно высокий потенциал международного влияния, относительно низкие внутренние и внешние угрозы, относительно высокий индекс качества жизни. В Латинской Америке также выделяется ряд государств с аналогичными показателями. Можно предположить, что, если произойдёт новое изменение структуры мира, то возникнет большая вероятность того, что полюсами станут не отдельные государства, а их экономические содружества (блоки) или группы государств, объединенные рядом расположенными территориями и сходными политическими системами. И это может иметь место в регионах Азии, Латинской Америки, Северной и Южной Африки.

В диссертации охарактеризованы факторы такого перераспределения полярности в будущем: сильная государственность; необходимость объединения с целью создания системы информационной безопасности для сохранения культуры и государственных традиций развивающихся стран; религиозная основа.

Новые участники концентрируются вокруг намечающихся сейчас центров (страны ИБСА, а на уровне сообществ – НЕПАД, МЕРКОСУР, АТЭС). Баланс сил, необходимость и требование равновесия приводят к перераспределению полюсов, к переходу от однополярного (в прошлом биполярного) мира к многополярному. Образуются новые полюса, происходит перераспределение полюсов. Образование новых качественных характеристик осуществляется в процессе политического конструирования международных отношений в соответствии с новыми глобальными вызовами, т.е. воздействиями всей глобальной среды на систему созданных международных отношений. Важным условием такого конструирования становится информатизация общества. Участники – это, прежде всего, информационно-политические системы, которые проявляются на различных уровнях:

- макроуровень – в масштабах всей современной цивилизации,

- мезоуровень – отдельные географические и геоинформационные регионы,

- микроуровень – в данном случае – взаимодействия только двух стран или другого количества стран, которое остается закрытым для всех других участников.

Кроме этого, появляется еще метауровень взаимодействия. Это появляющиеся международные надгосударственные, наднациональные организации, которые при развитии современных ИКТ могут получить доступ к информационно-политическому пространству и создавать свои институциональные нормы и правила в нем.

В этой же главе исследуются проблемы информационной безопасности государств в условиях глобализации. Отмечается, что в состоянии неустойчивости сейчас находится правовая основа для регулирования политических отношений, возникших в информационной сфере, поскольку информационное пространство все больше приобретает черты политического, межгосударственного.

Дается авторское определение информационной агрессии. Это несанкционированный ввод большого объема информации в информационное пространство других государств, с использованием передовых информационных и коммуникационных технологий (ИКТ), в следующих целях:

- манипулирование общественным мнением, т.е. воздействие на него в своих интересах;

- отрицательное воздействие на общественное сознание (осуждение национальных и религиозных традиций, обычаев, правил этикета, принятых в культуре данного общества);

- отрицательное воздействие на общественное поведение населения (призывы к забастовкам, погромам, отказу от участия в выборах).

На примере разработанных документов – «Концепции формирования информационного общества в России» и «Доктрины информационной безопасности РФ» определяются принципы регулирования развивающегося информационного пространства, к которому переходят и развивающиеся страны. При этом в области внешней политики создается новый тип отношений – информационный. К таким принципам относятся:

- использование ИКТ для укрепления отношений социального партнёрства с другими государствами;

- создание условий для интеграции других стран в мировое информационное пространство с целью социокультурного развития;

- введение юридической ответственности за нарушение информационной безопасности, которая должна стать нормой международного права;

- систематический контроль управленческих решений, принятых в информационной сфере и касающихся интересов других государств в мировом сообществе.

В Заключении автор делает основные выводы и представляет прогнозную модель развития информационно-политических отношений развивающихся стран и изменения их внешнеполитических статусов в мире.

ГАРМОНИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА (ТЕОРИЯ, ПРАКТИКА, ТЕХНИКА)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Кардинальные изменения в политической и социальной инфраструктуре России на рубеже тысячелетий, активное строительство рыночной экономики, утверждение демократии и правовой государственности обернулись тем, что российское законодательство вступило в качественно новое состояние, заметной особенностью которого явилась дисгармоничность, рассогласованность, причем как межсистемная, так и внутриструктурная.

Фактически с начала социально-политических преобразований в России в начале 90-х годов прошлого столетия в условиях масштабного обновления всех сторон общественного и государственного бытия, сопровождающегося порой противоречивостью и непоследовательностью реформ, объектом пристального научного анализа с неуклонно возрастающим вниманием со стороны правотворческой и правоприменительной практики становится гармонизация российского законодательства. По справедливому замечанию Ю.А. Тихомирова, «на передний план выдвигается стратегическая задача гармонизации правовых актов».

Актуальность исследования гармонизации законодательства обусловлена потребностями поиска инновационных и одновременно эффективных средств укрепления государственности, дальнейшего развития федерализма и местного самоуправления, обеспечения взаимовыгодных отношений с зарубежными партнерами. Президент РФ Д.А. Медведев подчеркнул в связи с этим: «Соглашение между Россией и Евросоюзом «Партнерство для модернизации», мы эту идею сформулировали как раз ровно год назад, должно работать по следующим трем направлениям. Во-первых, это взаимный обмен технологиями, гармонизация технических норм и регламентов, практическое содействие Евросоюза во вступлении России в ВТО».

С позиции юридической техники гармонизация играет особую роль в механизмах предотвращения и преодоления коллизий российских законов. Закон как одна из основных разновидностей нормативного правового акта не должен выступать источником дисбаланса в правовой системе. Гармонизация законодательства позволяет не только устранить, но и, что наиболее важно, снизить степень «противостояния» или «отдаленности» юридических актов правотворческой и правоприменительной сфер как внутри каждой из них, так и в их взаимном проникновении и взаимосвязи. При этом гармонизация осуществляется как при помощи внутренних средств законодательных актов (гармонизационных норм), так и путем использования в целом закона как средства согласования.

В действующем российском законодательстве гармонизация характеризуется не только как процесс его совершенствования, но и возводится в ранг правового принципа, на котором зиждется поступательное развитие конкретного функционального направления.

Термин «гармонизация» используется в наименованиях правовых актов, употребляется в многообразных законодательных конструкционных формулах и содержательных контекстах. Введенное в научный оборот, сочетание «гармонизация законодательства» занимает прочное место в ряду важнейших политико-правовых феноменов. Не случайно в Докладе Совета Федерации Федерального Собрания РФ 2009 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» содержится специальный раздел III «Гармонизация правового пространства субъектов Российской Федерации как основа совершенствования качества законодательства и качества жизни».

Одна из сложных и актуальных практических задач – обеспечение гармоничного включения вновь принятых либо измененных законов в структуру (среду) действующего законодательства. Количественное увеличение законов, непрерывная реорганизация сложившихся между ними взаимосвязей создают эффект функционирующей неуправляемой законодательной массы, нарушающей гармонию законодательства как единого целостного, стабильного образования. «Каждый новый закон, – обоснованно замечает Т.Л. Левшина, – являясь частью законодательства, должен гармонично вписаться в его систему. Поэтому необходимо решить вопрос о сроке введения закона в действие, устранить дублирование его другими нормативными актами, их противоречия, установить порядок применения отдельных положений закона».

Гармонизация как деятельность по приведению российских законов в целостную согласованную систему необходима для обеспечения нормального функционирования всего механизма правового регулирования. Будучи юридически значимой формой деятельности, гармонизация немыслима без согласования деятельности всех участников законотворческого процесса. В постановлении Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 11 марта 2005 года № 67-СФ «О докладе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2004 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации»» справедливо подчеркивается: «Считать объединение усилий органов публичной власти и институтов гражданского общества в целях совершенствования законодательства важнейшей задачей государственной политики Российской Федерации».

Для поступательного, без разрывов, развития законодательства гармонизация обладает весомой функциональной ценностью. Ее роль подчеркивает уже тот факт, что для многих государственных и международных структур эта деятельность строго юридически регламентирована. В международно-правовой сфере гармонизация находится среди основных форм сотрудничества государств.

Гармонизация законодательства обладает гибким и при этом универсальным характером, позволяющим согласовывать порой несогласуемое. Именно согласовывать, а не подчинять, сближать, а не разводить по ступеням иерархической лестницы.

Актуализация проблематики гармонизации законодательства определяется потребностями решения стратегических внешнеполитических задач российской правовой политики. С усилением процессов глобализации, активизацией внешней торговли, становлением глобального информационного сообщества исследования процессов гармонизации национальных законодательств стали актуальными для большинства современных государств.

Проблема гармонизации законодательства может стать доктринальной базой, основой роста для новых фундаментальных и прикладных направлений развития правовой науки. Одно из них – теория гармонизации права. Весомой практической ценностью обладает теоретическая разработка проблемы действия закона, включающей вопросы введения в действие законов, отсрочки введения в действие, возобновление, продолжение, приостановление, прекращение действия.

Отмеченные обстоятельства обусловливают актуальную необходимость общетеоретического исследования обширного методологического, гносеологического и функционального потенциала феномена «гармонизация» для всей правовой сферы и в первую очередь для ее законодательной системы.

Степень научной разработанности темы. Философские, исторические, психологические, этические, эстетические аспекты бытия феномена «гармония» всегда находились и продолжают оставаться в центре внимания многих поколений отечественных и зарубежных мыслителей, философов, ученых, политиков, всех тех, для кого эта проблема представляет не только научно-познавательный, но и значимый прикладной интерес.

Однако в правоведении весомость категории «гармония» менее заметна. Имеющийся в юридической литературе спектр творческих изысканий и прикладных рекомендаций по вопросам гармонизации законодательства представлен преимущественно трудами специалистов отраслевой юриспруденции, международного частного и публичного права.

В общей теории права и государства феномен гармонизации как применительно к сугубо мировоззренческой области, так и непосредственно в контексте совершенствования законодательства, не получил самостоятельного статуса, а следовательно, и конструктивного методологического обеспечения.

Мировоззренческую базу проведенного исследования составили выводы и положения видных отечественных специалистов в области общей теории государства и права – Н.Г. Александрова, С.С. Алексеева, П.В. Анисимова, В.К. Бабаева, В.М. Баранова, М.В. Барановой, М.И. Байтина, Н.А. Власенко, Н.Н. Вопленко, Ю.Г. Галая, Р.Б. Головкина, В.М. Горшенева, Ю.И. Гревцова, А.А. Демичева, В.В. Ершова, В.Д. Зорькина, В.Б. Исакова, В.Н. Карташова, Т.В. Кашаниной, В.Я. Кикотя, Н.И. Козюбры, В.В. Лазарева, Д.И. Луковской, А.В. Малько, М.Н. Марченко, Н.И. Матузова, Л.Н. Морозовой, Г.И. Муромцева, Ю.Н. Оборотова, А.И. Овчинникова, В.В. Оксамытного, В.Д. Перевалова, С.В. Полениной, Т.Н. Радько, В.П. Реутова, В.Б. Романовской, Р.А. Ромашова, О.Ю. Рыбакова, В.А. Сапуна, И.Н. Сенякина, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых, Н.Н. Тарасова, Ю.А. Тихомирова, В.А. Толстика, А.Г. Хабибулина, Т.Я. Хабриевой, О.И. Цыбулевской, А.Ф. Черданцева, В.М. Шафирова, А.И. Экимова.

Весомый вклад в раскрытие предмета исследования внесли работы специалистов в области конституционного права и государственного управления – Е.М. Андреевой, В.Н. Иванова, О.Е. Кутафина, М.А. Оганесяна; административного права – М.А. Лапиной, А.В. Перфильева, Л.Л. Попова, Ю.Н. Старилова, И.И. Сыдорук, Г.В. Шилина; уголовного права: А.П. Кузнецова, В.Н. Кудрявцева, П.Н. Панченко, В.В. Сверчкова; международного права: И.П. Блищенко, В.Г. Буткевича, В.С. Верещетина, Г.М. Даниленко, Г.В. Игнатенко, И.И. Лукашука, Ю.М. Колосова, А.П. Мовчана, О.И. Тиунова, Е.Т. Усенко, И.А. Ушакова, С.В. Черниченко.

Объект исследования – российское законодательство в единстве внутренних и внешних взаимосвязей.

Предмет исследования – гармонизация российского законодательства как неотъемлемый, функционально ценный технико-юридический механизм развития и процесса совершенствования российского законодательства.

Цель работы – комплексно исследовать национальную концепцию гармонизации законодательства, ее сущность, статический и динамический компоненты, функции и принципы; изучить структуру внутренних и внешних взаимосвязей, разработать рекомендации по совершенствованию на внутригосударственном уровне, а также по наиболее эффективному использованию для обеспечения интересов России в международном пространстве.

Задачи работы:

– обосновать методологические основы исследования проблемы гармонизации российского законодательства;

– рассмотреть историко-правовой генезис гармонизации российского законодательства;

– разработать общетеоретическое определение понятия «гармонизация законодательства»;

– осуществить антропологический, аксиологический и гносеологический анализ гармонизации российского законодательства;

– раскрыть соотношение гармонизации законодательства со смежными юридическими явлениями;

– обосновать и разработать принципы гармонизации российского законодательства;

– выявить функциональную ценность гармонизации российского законодательства;

– раскрыть сущность, причины и следствия дисгармонии российского законодательства;

– исследовать статические и динамические составляющие концепции гармонизации российского законодательства;

– изучить технико-юридические формы и методы гармонизации российского законодательства в правотворческой и правоприменительной практике;

– определить приоритетные тенденции и перспективы гармонизации российского законодательства;

– разработать практические рекомендации по повышению эффективности гармонизации российского законодательства.

Методологическую основу исследования составляет диалектический метод. В работе используются всеобщие принципы научного познания (объективность, всесторонность, историзм, единство теории и практики), общенаучные методы (логический, анализа и синтеза, эксперимента, индукции и дедукции, моделирования, системно-структурный, функциональный, сравнительный), специальные (статистический, конкретно-социологический, психологический, метод альтернатив), частнонаучные (сравнительного правоведения, формально-юридический) методы.

Теоретическую основу диссертации составили труды мыслителей, философов, юристов, политических и государственных деятелей прошлого и современности, работы современных отечественных и зарубежных представителей философии права, теории права и государства, отраслевых и специальных правовых наук, выразивших свою позицию относительно теоретически и практически значимых аспектов гармонизации законодательства.

Нормативно-правовую базу исследования составили: Конституция РФ, федеральное конституционное законодательство, федеральное законодательство, указы Президента России, постановления Правительства и Федерального Собрания РФ, нормативные правовые акты федеральных министерств, субъектов РФ. Особое место среди источников исследования занимают международные договоры, соглашения и конвенции, участником которых является Российское государство.

В качестве эмпирического материала в работе использовались статистические данные и аналитические документы, показатели социологических опросов, анкетирования разных групп населения. В диссертации широко использованы решения органов судебной власти, материалы научно-практических конференций, публикации в периодической печати, экспертные заключения, содержащие оценку гармоничности российского законодательства.

Научная новизна работы. Диссертация представляет собой первое в современном отечественном правоведении комплексное исследование гармонизации российского законодательства в ее концептуальном обосновании и практическом освоении.

Работа включает теоретические, правовые и прикладные аспекты. Теоретические касаются раскрытия концептуальных основ гармонизации законодательства как части более общей проблемы – гармонизации права.

Правовые аспекты исследуемой проблематики – анализ юридических основ осуществления гармонизации, ее базовой цели – выявление, раскрытие и устранение многообразных форм проявления дисгармонии в российском законодательстве.

Прикладной ракурс определяется разработкой технико-юридического механизма осуществления гармонизации законодательства, определения перспектив и приоритетов данного вида юридически значимой деятельности.

Общую характеристику научной новизны конкретизируют и дополняют следующие основные положения и выводы, выносимые на защиту:

1. Гармонизация законодательства – совокупность мер организационно-правового и политического характера, осуществляемых государством по согласованию законов посредством юридически установленных форм и методов с целью приведения их в органично слаженное, равновесное статико-динамическое состояние, позволяющее рассматривать весь законодательный массив как единое, технико-юридическое стройное, функционально эффективное правовое образование.

2. В концептуальном ракурсе различаются два принципиально разных и несоподчиненных уровней гармонизации законодательства: уровень статической гармонизации (гармонизация содержания) и уровень динамической гармонизации (гармонизация действия законов). Указанные уровни (или формы) имеют разнонаправленный характер, что, с одной стороны, исключает противоречивость между ними, а с другой – допускает их одновременную или последовательную (повторяющуюся) реализацию.

3. Статическая гармонизация включает: гармонизацию в пределах содержания конкретного закона (уровень гармонизации правовых норм, согласование элементов закона между собой); межобъектную гармонизацию (двух и более российских законов); монопредметную гармонизацию (согласование законодательных актов в пределах единого для них предмета регулирования); иерархическую гармонизацию (одновременное согласование нескольких законов на базе приведения их в соответствие с актом более высокой юридической силы).

4. Подуровни динамической гармонизации: темпоральная гармонизация законодательства (преодоление противоречий законов без внесения в них содержательных коррекций путем изменения временны?х компонентов, включающих время и характер вступления в силу закона; отмена действия закона, признание фактического недействия закона; приостановление действия закона; осуществление процедуры конституционного контроля над конституционностью закона); алгоритмическая гармонизация (согласование последовательности действия законов, вступление в действие законов «друг за другом» на основании отсылки).

5. Современное развитие гармонизации законодательства протекает в координатах соотношения с такими понятийными феноменами, как систематизация законодательства, унификация законодательства, международно-правовая инкорпорация, имплементация, неправовые (неформальные) формы гармонизации, законодательная экспансия, доктринальная гармонизация, законодательное комбинирование.

6. Принципы реализации гармонизации во внутригосударственной сфере: целесообразность; пропорциональность; сбалансированность; симметричность; вариативность; универсальность; реализм; рентабельность.

7. Среди функций гармонизации законодательства выделяются: гносеологическая; инструментальная; типологической корреляции; обеспечения согласованности действий органов государства по реализации национальных проектов; достижения юридико-формальной определенности законодательства; рационализации взаимосвязей субъектов правовых отношений; синтезирующая; информационная; ориентационного воздействия; методического обеспечения процесса правоприменения; достижения стабильности развития конкретного социально-экономического сегмента (области); повышения эффективности правового регулирования; предупредительная.

8. Дисгармония законодательства – проявление нарушения определенной целостности, разрушения гармонии, согласованности законодательства как единого целого.

Предупреждение, выявление и устранение дисгармонии законодательства является основной целью гармонизации, которая детерминирует этот процесс, вызывает его необходимость и актуализирует приоритетные направления.

9. Несогласованность как явление бытия российских законов проявляется в двух измерениях: отрицательном и позитивном. Отрицательная несогласованность означает сущностно-содержательный разрыв одного закона с несколькими законодательными актами, когда отдельным законом опровергается или отвергается общепризнанная, закрепленная несколькими законодательными актами и в связи с этим, можно считать, апробированная практикой модель взаимосвязи. Здесь можно говорить о противопоставлении отдельного закона совокупности нескольких законодательных актов, согласованность которых выступает критерием общепризнанности.

Позитивная несогласованность означает конкуренцию нескольких актов, не имеющих по одному вопросу единого подхода. Как правило, подобная ситуация складывается на стыке российского и международного права и отражает закономерный процесс эволюционного развития двух систем.

10. К причинам образования дисгармонии относятся: антропологические истоки дисгармонии законодательства (недостаточная компетентность субъектов, правовой нигилизм); социально-психологические предпосылки дисгармонии законодательства (автономия личности, индивидуализм); отсутствие фактического равенства членов общества; стремление индивидуумов к самосовершенствованию; пассивная альтернативность права; интенсивность и настойчивость законодательного вмешательства; отсутствие культуры власти (властвования), преемственности политики государства по стратегическим направлениям государственно-правового строительства; юридико-техническое несовершенство права и государственно-правовых механизмов реализации принятых (действующих) правовых норм; неразвитость информационной среды; внутриструктурная разбалансированность судебной власти; асимметричность федеративного устройства.

11. Дефекты процесса гармонизации российского законодательства: нарушение формы гармонизации, в которой она должна осуществляться; неопределенность сроков введения в действие законов; рассогласованность организации гармонизации законодательства; функциональный конфликт уполномоченных субъектов по реализации гармонизации законодательства; отсутствие концептуальности и последовательности как в принятии нормативных правовых актов, так и в последующих процессах их приостановления и отмены; «стандартизация» гармонии; ошибки при определении объекта гармонизации; игнорирование гармонизации как возможной формы совершенствования законодательства; несвоевременная трансформация гармонизированного законодательства; проблемы своевременности проведения гармонизации; компромиссность содержания и неопределенность границ гармонизации законодательства; неоднозначность толкования базовых юридических категорий; количественная дисгармония законодательства; различия в динамике и объемах накопления законодательной базы на различных правотворческих уровнях.

12. Внутрисистемные формы дисгармонии российского законодательства обусловлены наличием в законодательном массиве: редко применяемых, социально необусловленных законов; законов, признанных не действующими, но при этом не лишенных юридической силы; дисгармонии преемственности законов; параллельным действием нескольких законодательных актов, регулирующих одну и ту же сферу правоотношений; дисгармонией мотивации закона; законов, имитирующих законотворческую деятельность в определенной сфере общественных отношений; пробелов первичных (базовых) правовых норм; недостаточности обеспечительных правоположений реализации законов; проявлений явного либо скрытого противоречия положениям Конституции России.

13. Дисгармония технико-юридического характера предстает в виде: «произвольного» использования в юридических текстах различного рода аббревиатур, фразеологических и лексических изъянов, метафор и образных выражений; несоответствия наименования и содержания законов; понятийной рассогласованности; дублирования правоположений, разрывов взаимосвязей элементов юридической техники; логико-смысловой и содержательной пробельности содержания закона.

14. Центральным звеном процесса гармонизации российского законодательства является Конституция РФ. Конституция России как часть российского права, реализуя собственно регулятивные функции, вместе с тем осуществляет гармонизирующую функцию, в том числе и в международно-правовом плане. Будучи основным организующим ядром правовой системы, Конституция обеспечивает сбалансированность, согласованность всех ее элементов. В целях обеспечения гармонизации законов в гуманитарной сфере в Конституцию России требуется внесение поправок в части закрепления в ней «оговорки о законе».

15. Гармонизация юридической силы законов означает согласование механизмов защиты и реализации установленных в них правоположений.

К числу типичных, наиболее распространенных факторов, оказывающих влияние на юридическую силу (повышая ее либо снижая), на которые направлена гармонизация законов, относятся: нейтрализация юридической силы закона посредством подзаконного нормотворчества; неполнота законодательного регулирования, которая в итоге заменяется подзаконными актами; конкуренция нескольких законов, приводящая к обоюдной либо односторонней парализации их юридической силы; рассогласованность либо непоследовательность интерпретации российских законов; направленность правовой позиции органов власти.

16. Среди функциональных средств нормативной гармонизации законодательства выделяются: использование гармонизационных норм в базовых законодательных актах; конструирование прямой и обратной связи норм, организация индивидуальных интегральных соединений между существующими юридическими нормами; применение аналоговых способов получения тождественных юридических конструкций и норм; создание суммативной композиции норм; селективное индивидуальное соединение юридических норм; использование норм-поправок; модельное законотворчество.

17. Гармонизация системы законодательства субъектов Федерации включает: правовую фиксацию основных характеристик системы законодательства в конституциях республик и уставах краев, областей, городов федерального значения; внедрение на региональном уровне (в рамках федеральных округов) типологии правовых актов субъектов Федерации; принятие специальных законодательных актов, посвященных закреплению соотношения законов в различных социальных сферах; законодательную фиксацию взаимосвязей регионального законодательства с актами федерального уровня и местного самоуправления; разработку и принятие модельных законодательных актов.

18. Арсенал технико-юридических приемов гармонизации российского законодательства и международно-правовых актов включает: применение в сфере внутреннего права гармонизированных в международно-правовой среде положений-стандартов; внесение однопорядковых либо взаимосогласованных изменений во внутригосударственное законодательство различных стран; отмена либо изменение дисгармонирующих норм права.

Теоретическая значимость работы. Поставленные в данном исследовании цели и задачи, их достижение и научно-квалификационная разработка представляют собой первое в отечественном правоведении комплексное общетеоретическое решение крупной концептуальной научной проблемы, состоящей во всеобъемлющем анализе и последующем синтезе аксиологической фундаментальности и гносеологической значимости категории «гармония» для всех сторон развития и совершенствования правовой сферы.

Сегодня многие подходы к раскрытию проблематики гармонизации по мере углубления и расширения знания о праве, правовой действительности испытывают определенную как теоретико-правовую, так и системно-фактологическую пробельность. Теоретическому наполнению концепции гармонизации законодательства, а в последующем всего российского права и посвящена данная работа.

Доктринальная значимость проведенного исследования состоит в применении в области права одной из базовых философских категорий – гармонии. Преломление феномена «гармония» для правовой сферы через исследование частной и более узкой проблемы «гармонизация законодательства» есть первое приближение к восстановлению общественного и научного интереса к теории солидаризма, во многом питающей себя в российском правоведении начала XX века.

Разработанные концептуальные начала гармонизации законодательства обладают фундаментальным характером не только для общей теории права и государства, но и для отраслевых направлений юриспруденции.

Практическая значимость исследования проблемы гармонизации российского законодательства состоит в том, что ее последовательное решение позитивно отразится на содержании, направлениях и технико-юридическом обеспечении правотворческой и правоприменительной деятельности.

Полученные в диссертации выводы могут использоваться при чтении курсов лекций по теории и истории права и государства, философии права, по всем отраслевым юридическим дисциплинам. Результаты исследования позволяют конкретизировать рекомендации по дальнейшей разработке фундаментальных вопросов права и государства, наметить перспективы развития отечественной юриспруденции, пути совершенствования нормотворческой, интерпретационной и правоприменительной деятельности.

Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена и одобрена на кафедре государственно-правовых дисциплин Нижегородской академии МВД России. Материалы исследования используются при подготовке лекций и проведении семинарских занятий.

Основные положения нашли отражение в 54 публикациях по теме проведенного исследования, общим объемом 83,86 п. л., из которых 17 публикаций объемом 11,39 п. л. – в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России, а также в докладах на 35 международных, общероссийских, межведомственных научных конференциях и семинарах.

Структура и содержание диссертации. Работа состоит из введения, пяти разделов, включающих 16 глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определены цель и задачи исследования, показаны теоретическая и методологическая базы, отражены научная новизна работы, положения, выносимые на защиту, научная и практическая значимость диссертации.

Раздел I. «Общетеоретическая характеристика гармонизации российского законодательства» содержит три главы.

В первой главе «Аксиологические и методологические основания исследования гармонизации российского законодательства» диссертант отмечает, что наиболее «популярным» в юридической науке взглядом на гармонизацию законодательства является ее определение как деятельности, относящейся к юридической технике. Между тем подобное отождествление справедливо отчасти. Фиксация только технико-юридической стороны гармонизации для раскрытия всей многомерности картины данного явления недостаточна.

Движение к гармонии – это устранение препятствий, рассогласованностей, психологической дискомфортности и иных дефектов и изъянов, позволяющих в своей совокупности оценивать юридическое явление как негармоничное. Законы, ввиду того что творятся человеком, людьми, обществом, наполнены многочисленными пороками, им сопутствующими. Разрыв между целью закона (реальной либо мнимой, теоретической или практической) и целью, которой пытаются достичь при его помощи, – источник дисгармонии.

Наличие дисгармонии законодательства становится основной предпосылкой его гармонизации. Гармонизация ориентирована на выявление и устранение дисгармонии закона как в аспекте взаимосвязей его внутренних элементов, так и в контексте сопряжения с иными нормативными правовыми актами.

Весомое, а порой и приоритетное, значение для гармонизации законодательства имеют международно-правовые интеграционные процессы. Процессы интеграции приводят к тому, что взаимоотношения между государствами, гражданами и организациями различных стран становятся все теснее. С одной стороны, усиливается влияние событий, происходящих в мире, на внутреннюю жизнь России. С другой стороны, ни для кого не секрет, что внутригосударственные события в России не безразличны для других государств, для всего мирового сообщества в целом.

Будучи важным звеном государственной и правовой политики, гармонизация пронизывает все без исключения отрасли российского законодательства. Диссертант придерживается широкого понимания категории «законодательство», включающей не только законы, но и все действующие в Российском государстве нормативные правовые акты. Не отрицая ценности узкой трактовки категории «законодательство», диссертант полагает, что для целей диссертационного исследования это не имеет принципиального значения.

Гармонизация предопределена потребностями согласования естественного и позитивного права. Это феномен сферы правосознания, заключающий в себе антропологическую устремленность человека к гармонии. Однако это стремление применительно к правовой сфере имеет сугубо прагматический характер. Субъект стремится не просто к «красоте» законов, идеалу, эталону, а осознанно подходит к оценке действующих правоположений. В связи с этим у гармонизации законодательства обнаруживаются глубокие «корни» в сфере правосознания, где объектом отражения является право и правовые нормы.

Между тем у отдельных индивидов, различных социальных слоев населения складывается различная (положительная или отрицательная) оценка действующих в обществе норм права, а отсюда – соответствующее отношение к ним. В конечном счете, это служит основой, побуждающей различные по уровню нормотворческие и правоприменительные органы к согласованию, гармонизации существующих норм и правил.

Во второй главе «Историко-правовой генезис гармонизации российского законодательства» анализируется эволюция идей и практики гармонизации законодательства. По убеждению диссертанта, «истоки» гармонизации законодательства обнаруживаются уже в дореволюционном правоведении и прослеживаются по пути разрешения проблем согласования международного и внутригосударственного права. Задачи расширяющегося международного общения Российской империи требовали и от государства, и от правовой науки нахождения новых гибких подходов для согласования российских внешнеполитических интересов с интересами других государств.

Первоначально гармонизация законодательства и международного права рассматривалась как часть более общей теоретико-практической проблемы – соотношения внутригосударственного и международного права.

Отечественное правоведение справедливо отмечало существование и объективную необходимость для России международного сотрудничества. Подчеркивалось прямое влияние мировых процессов на внутреннюю жизнь государства. Должное внимание обращалось и на обратный процесс – влияние внутреннего права на международное. Как следствие, в научной доктрине поднимается вопрос о соотношении, иерархии права внутригосударственного и международного.

Ряд авторов отстаивал позицию верховенства международного права. Однако идеи верховенства международного права наталкиваются на иную объективную реальность – государственный суверенитет.

Актуализация научных исследований гармонизации внутреннего и международного права имела и другую не менее существенную причину – бесконтрольность действий государства во внешнеполитической сфере. Поэтому аспекты переплетений внутригосударственного и международного права все более приобретают в научных исследованиях социально-правовой оттенок, где акцент ставится на поиске внутригосударственных эффективных правовых средств ограничения самодержавия. Логичным следствием стало обращение российских правоведов к теории конституции.

Многие научные идеи нашли отражение в проекте Основного закона Российской империи, опубликованном в сборнике «Конституционное государство», где среди авторов были известные дореволюционные правоведы: В.М. Гессен, С.А. Котляревский, Н.И. Лазаревский, Л.В. Шалланд, М.А. Рейснер.

Однако эпоха либерализма в научной среде продолжалась недолго. Революционный переход от февраля до октября 1917 года, когда должна, но не была принята конституция, не внес в существо проблем заметных перемен. Короткое время либерализма сменилось новой эпохой абсолютизма – тоталитаризма.

Советская юриспруденция также не содержит общетеоретических комплексных работ, посвященных гармонизации законодательства. Однако не по объективным причинам, что имело место в дооктябрьское время, а по субъективно-иделогическим мотивам. При формальном наличии в государстве Основного закона фактической, реальной Конституции не было.

Вместе с тем, диалектика научной мысли советского периода в аспекте рассматриваемой проблематики повторяет дореволюционный период. Вначале акцентируется внимание на проблемах соотношения международного и национального права. Затем произошла конкретизация в направлении «международное право – национальное законодательство». И, уже как следствие, вновь обозначается проблема гармонизации международного права и советского законодательства.

Анализ исторического наследия отечественного правоведения подтверждает закономерность усиливающегося ныне научного и практического интереса к вопросам гармонизации законодательства, объективной актуальности данного направления совершенствования юридической сферы, выступающего неотъемлемым компонентом цивилизованного социально-политического развития.

В третьей главе «Понятие гармонизации законодательства» выявлены и проанализированы основные признаки предмета исследования.

На данный момент российское правоведение не располагает общетеоретическим понятием «гармонизация законодательства». Встречаются фрагментарные попытки определения понятия данного феномена, которые, однако, отражают лишь отдельные аспекты бытия самого явления. В связи с этим диссертант аргументирует собственное видение наиболее существенных характеристик и признаков исследуемого явления.

С позиции этимологии понятие «гармонизация законодательства» производно и базируется на категории «гармония». Взаимосвязь названной пары есть отражение диалектики таких категорий, как процесс и состояние, средство и цель, динамика и статика. Гармонизация означает диалектическое единство процесса достижения и уже достигнутого результата – гармонии.

Гармонизация законодательства – это, прежде всего, юридически значимая деятельность, способ организации, когда можно четко выделить определенные и устойчивые особенности, обусловливающие наличие у закона тех качеств, которые позволяют ему наиболее успешно функционировать в окружающей среде, оставаясь в рамках самого себя единым целым, имеющим определенную форму и структуру.

Важный признак гармонизации – достижение стройности, внутреннего единства (законченности) законодательства. Вместе с тем, гармонизация не является механической формой соединения законов, несмотря на то, что многие ее инструменты носят сугубо технико-юридический характер. Не является она и формой объединения – это форма согласования путем установления связей (связующих элементов содержания и действия) законов между собой и в целом законодательства с социальной средой.

Гармонизация законодательства обладает собственной самостоятельной функциональной ценностью. Функция гармонизации законодательства может возлагаться и в целом на государственный механизм. Однако непосредственная реализация функции гармонизации возлагается на конкретный элемент государственного механизма.

Вместе с тем, говорить о возможности достижения абсолютной гармонии (согласованности) законодательства нельзя. Причина в том, что нельзя создать в формально-юридическом смысле соответствующие некоему идеалу законы. Поэтому гармонизация имеет длящийся, непрерывный характер.

Гармонизация базируется на принципе координации. Традиционные механизмы устранения противоречий и коллизий основаны на принципе субординации.

Объектом гармонизации выступает законодательство. Главной предпосылкой, причиной, обусловливающей гармонизацию, служит несогласованность закона, в целом законодательства.

Гармонизация законодательства обладает собственным арсеналом методов и средств, при помощи которых осуществляется согласование формы, содержания и действия законов в рамках системы законодательства, а также производится сопряжение законов с внешней функциональной средой – установление взаимосвязи с международным правом, социальная актуализация (принятие рамочных законов, разработка законодательных концепций).

По мнению диссертанта, наиболее важными признаками гармонизации законодательства являются следующие:

1. Гармонизация есть вид юридически значимой (в контексте совершенствования правовой системы) деятельности государства, осуществляемой его уполномоченными органами. Это одно из важнейших функциональных направлений современной российской правовой политики, обеспечивающих совершенствование как законотворческой, так и правоприменительной и правореализационной деятельности.

2. Гармонизация реализуется посредством правотворческих, правореализационных и интерпретационных форм и методов.

3. Объектом гармонизации выступает законодательный материал – условное собирательное понятие, означающее как конструкционную часть закона, весь закон, группу законов, законодательную отрасль, так и в целом все российское законодательство.

4. Сущность гармонизации составляет взаимное (координационное, обоюдное) либо одностороннее (приведение в соответствие, устранение противоречий, коллизий, пробелов) согласование содержания, формы и (или) функционального действия отдельных положений либо целого закона, (группы законов).

5. Цель гармонизации – приведение в органично слаженное, равновесное статико-динамическое состояние законодательного материала, позволяющее его рассматривать как единое, организационно цельное, технико-юридическое стройное, функционально эффективное правовое образование.

В порядке формирования и моделирования рабочего, операционального понятия гармонию законодательства диссертант определяет как должное (идеальное) состояние целостной упорядоченности и взаимообусловленности его структурных компонентов. А отсюда, гармонизация законодательства определяется как совокупность мер организационно-правового и политического характера, осуществляемых государством по согласованию законов посредством юридически установленных форм и методов с целью приведения их в органично слаженное, равновесное статико-динамическое состояние, позволяющее рассматривать весь законодательный массив как единое, технико-юридическое стройное, функционально эффективное правовое образование.