Evraziyskie_issledovania_2009__4

анализ позиции мусульманской группы, выражавшей мнение многомиллионного мусульманского населения по тем или иным вопросам дальнейшего развития страны,

представляет известную значимость.

Мусульманская фракция: состав

Мусульманская фракция в Государственной Думе III-го созыва не была многочисленной. В начале работы Думы фракция состояла лишь из восьми членов [3,

с. 5]. В Таблице 1 приведены данные об изменении численного состава группы, а также о процентном соотношении числа ее членов к общему числу депутатов Думы [3, с. 98–99].

Таким образом, на протяжении первой и второй сессий число депутатов мусульманской группы оставалось неизменным, а в преддверии третьей сессии к фракции присоединился еще один депутат. В составе девяти членов группа просуществовала до завершения работы Думы.

В Таблице 2 содержится информация, касающаяся национальности членов мусульманской фракции, избирательных округов и разряда, по которому они были избраны [3, с. 2–65, 72–93]

21

22

Четверо из девяти вышеперечисленных депутатов принимали участие в работе II-

ой Государственной Думы (Максудов, Тевкелев, Тукаев и Хас-Мамедов), а депутат Тевкелев – не только II-ой, но и I-ой Государственной Думы. Депутат Гайдаров в начале работы Думы состоял членом социал-демократической фракции, а в начале третьей сессии присоединился к мусульманской группе.

Данных о самих депутатах мусульманской фракции немного. В основном, они весьма поверхностны. Вся обнаруженная в источниках информация, касающаяся личности депутатов, изложена в Таблице 3 [1].

Таблица 3

23

Ниже мы приведем некоторые биографические данные депутатов мусульманской фракции.

Максудов С.Н., крестьянин Студино-Ключинской волости Казанской губернии,

сын муллы, окончил татарскую учительскую школу и юридический факультет Парижского университета. Выступал в Париже в качестве лектора, знакомив французов с жизнью мусульманских народов. Организатор фракции мусульманских конституционалистов. Как уже было сказано ранее, член II-ой Государственной Думы [1,

с. 109].

Еникеев Г.Х. 15 лет служил учителем, по ведовству Государственного банка состоял директором суконной фабрики в Симбирской губернии [1, с. 104].

Сыртланов А.А., присяжный поверенный, окончил курс кадетского военного училища и военно-юридическую академию (с медалью). Служил офицером в лейб-

гвардии Литовского полка и военно-судебном ведомстве. Будучи назначенным помощником военного прокурора, вышел в запас и вступил в ряды петербургской адвокатуры. Крупный землевладелец. Защитник генерала Стесселя по делу сдачи Порт-

Артура [1, с. 359].

Тевкелев К.Б., отставной гвардии полковник, учился в Пажеском корпусе. Был офицером в гвардии (1870–1885 гг.), принимал участии в русско-турецкой войне при

24

обороне Плевны. Состоял гласным белебеевского уездного земства, а также уфимского губернского земства. Гласный городской думы. Почетный мировой судья [1, с. 360].

Тукаев М.М. был родом из деревни Стерлибашевой Стерлитамакского уезда.

Учился в татарской учительской школе, но курса не окончил. Занимался сельским хозяйством. Служил по земству [1, с. 362].

Хас-Мамедов Х., присяжный поверенный и бывший товарищ прокурора екатеринодарского окружного суда, окончил елисаветпольскую гимназию и юридический факультет Московского университета. Состоял членом Государственной Думы II-го созыва [1, с. 419].

Более подробной информации об остальных членах мусульманской фракции найти не удалось.

Что касается активности деятельности членов группы в Думе, то в «Обзоре деятельности» приведены данные, касающиеся выступлений членов Думы в общем собрании в качестве докладчиков, причем за основу подсчета приняты не отдельные выступления, а дела, вызвавшие эти выступления. Таким образом, выступления несколько раз по одному и тому же делу в качестве докладчика сосчитаны за одно. Согласно вышеуказанным данным, из общего числа дел, доложенных в течение пятилетия работы Думы, мусульманской фракцией было доложено только десять [3, с. 12]. Более того, шесть из девяти членов мусульманской группы ни разу не выступали в качестве докладчиков [3,

с. 12]. Удалений из группы не случалось [3, с. 15].

Из общего числа постоянных комиссий на 1912 год депутаты мусульманской фракции входили в бюджетную (Гайдаров, избран 10 мая 1911 г.) [2, с. 9], финансовую

(Максудов, избран 10 мая 1911 г.) [2, с. 11] и комиссию по запросам (Хас-Мамедов,

избран 19 октября 1911 г.) [2, с. 15]. Что же касается временных комиссии, то из 27

подобных комиссии, работавших в Думе, члены мусульманской группы принимали участие в работе 13, проявляя заинтересованность к комиссии по вероисповедальным вопросам (Тукаев, избран 29 ноября 1907 г.) [2, с. 27], земской комиссии (Байбурин,

Тукаев, избраны 20 ноября 1907 г.) [2, с. 31–32], комиссий по переселенческому делу

(Тевкелев, дата избрания отсутствует) [2, с. 39], народному образованию (Еникеев,

Махмудов, избраны 15 ноября 1907 г.) [2, с. 41]. Особый интерес у группы вызывала вероисповедальная комиссия и комиссия по переселенческому делу. Еще во время первой сессии Думы депутаты неоднократно выступали с предложением увеличить число членов указанных комиссий с тем, чтобы как можно больше депутатов фракции смогли войти в их состав [4, с. 129].

25

Мусульманская фракция: взгляды

Анализ источников позволяет утверждать, что депутаты мусульманской фракции придерживались либеральных взглядов, утверждая, что «право неприкосновенности личности является одним из самых важных прав человека, одним из самых важных завоеваний современного человечества» [9, с. 1994–1995], а «закон о неприкосновенности личности является самым важным законом в правовом государстве» [9, с. 1988].

Полагая, что «народы развиваются, процветают, благодаря известному числу строгих принципов, на которых покоится государственность этих народов» [6, с. 2955],

депутаты фракции провозглашали принцип частной собственности одним «из главных принципов, способствующих человеческому прогрессу… Охрана и уважение к собственности обязательны для государства, под страхом падения его престижа, его авторитета» [8, с. 2955].

Что касается государственного устройства Российской империи, то ни в одном из выступлений депутатов группы не отразилась позиция фракции по этому вопросу.

Национальный вопрос

Анализ источников показал, что особый интерес у депутатов мусульманской фракции вызывал национальный вопрос. Высказывая свое возмущение по поводу малочисленного мусульманского представительства в Думе, когда «два миллиона мусульман посылают одного [депутата]» [4, с. 471–474], отстаивая свое право на защиту религиозной и национальной самобытности, представители фракции неоднократно поднимали вопрос об образовании в национальных регионах Российской империи.

Преподавание должно вестись на родном языке, «в школе не должно быть политики» [4, с. 1561] – такова была позиция мусульманской фракции. «Русификационно-

миссионерская» [5, с. 2643] политика властей в области образования, проводимая в регионах проживания национальных меньшинств, «…политика прямо-таки слепая,

задерживающая цивилизацию, просвещение, она не приведет ни к чему, кроме возбуждения чувства сепаратизма» [4, с. 1561]. На смену «курсам русского языка» [5,

с. 676], в которые превращена школа, должна прийти народная школа, «в которой дети … на родном языке могут приобретать знания, необходимые в жизни всякого человеческого существа, но знания, которые удовлетворяли бы и отвечали бы бытовым и религиозным особенностям их» [5, с. 676].

26

Школа же, где случаи оскорблений религиозных чувств учеников – обычное явление, не имеет право на существование. Так, в речи депутата Хас-Мамедова описывается случай, когда в учебниках для начальных школ встретилась фраза: «Магомет – лже-пророк». Слова эти возымели следующее действие: «Одного мальчика это привело в такое состояние, что он с плачем вышвырнул эту книгу вон» [7, с. 527].

Кроме того, весьма известным, по мнению Хас-Мамедова, являлся тот факт, что в школах не принято было называть учеников по именам, «а обычно словами «татарин, армянин…» [7, с. 527]. Понятно, какой эффект могло вызвать подобное обращение, если ученик плохо усвоил материал и его ответ не понравился учителю.

Но и в таком виде количество школ не было достаточным для того, чтобы все дети имели доступ к начальному образованию. Ситуация, когда в районах проживания мусульман на 14.000 жителей приходилась только одна школа, расценивалась фракцией как неприемлемая [7, с. 527].

Вышесказанное относилось и к духовным мусульманским школам. Депутаты фракции в своих выступлениях неоднократно подвергали критике тот факт, что «мечетно-

приходские конфессиональные школы» в империи были возможны «только при условии,

если учредители обяжутся содержать русские классы на свой счет и обеспечат учителей по русскому языку определенным жалованием» [6, с. 2534]. Кроме того, в школах подобного рода, не говоря уже об обычных, существовал запрет на книги и рукописи заграничного издания вне зависимости от их содержания, а также запрет на использование

«общемусульманского алфавита» (речь идет об арабском алфавите. – К.К.), благодаря которому «все мусульмане имеют общую мечетную грамоту и составляют неразрывно целую духовную единицу» [6, с. 2544].

Таким образом, депутаты мусульманской фракции полагали, что «мусульмане Российской империи не заслуживают такого пренебрежительного отношения к делам своей веры и что пора законодательным властям империи дать удовлетворение потребностям мусульман» [5, с. 2574–2575]. Их требования в области образования сводились к следующему:

-«…обрусительная ассимиляционная система» образования должна быть отменена

и«взамен … принята система, основанная на принципах науки о воспитании, педагогики,

ставящая своей целью организацию школ, согласно религиозным, бытовым и прочим особенностям мусульманского населения…» [6, с. 2545];

- должны быть ликвидированы все ограничения, касающиеся педагогического состава мусульманских школ, а также учебников и учебных пособий;

27

-мусульманские духовные школы должны быть «перечислены из ведомства Министерства народного просвещения в ведомство Министерства внутренних дел, в

ведение мусульманского духовного собрания, которое в свою очередь должно быть реорганизовано. Школы эти должны быть обеспечены из сумм государственного казначейства наравне с духовными учебными заведениями ведомства Святейшего Синода» [6, с. 2545];

-в общеобразовательных учебных заведениях, в которые захотят поступить дети мусульман, должно быть введено преподавание основ ислама в качестве обязательного предмета и за государственный счет;

-должны быть организованы педагогические учебные заведения для подготовки учителей для начальных школ нового типа, преподавание в которых будет вестись на родном языке;

-для мусульман должны быть открыты ремесленные, сельскохозяйственные,

технические и прочие профессиональные школы; - сумма, выделяемая государственным казначейством на начальное образование,

должна быть «распределена по справедливости и часть ее, приходящая на долю мусульман, соответствовать … количеству мусульманского населения» [6, с. 2546]; то же касается и женских учебных заведений, которые также должны находиться в ведении мусульманского духовного собрания;

-учителя мусульманских школ должны пользоваться правами службы и быть материально обеспечены наравне с русскими учителями;

-программы начальных общеобразовательных учебных заведений должны быть

«разработаны сообразно с потребностями местного населения местными общественными учреждениями в порядке, который имеет быть установлен законом». Кроме того,

образовательные программы должны быть составлены «согласно религиозным и бытовым особенностям местного населения при непременном участии избранных отдельными, по религиозным и другим особенностям, группами населения представителей последних» [6,

с. 2546].

Негодование членов фракции вызывал и факт отсутствия в Российской империи

исламских духовных учреждений. Таким образом, мусульманское население империи лишено возможности «…в управлении делами веры … руководствоваться необходимыми и компетентными указаниями» [5, с. 2572]. Кроме того, депутаты фракции считали оскорбительным для мусульман размер окладов, установленных для мусульманских должностей и «не соответствующих положению, занимаемому такими лицами» [5,

с. 2572]. В своей речи во время второй сессии депутат Максудов указал на то, что

28

духовный глава мусульман, населявших несколько десятков губерний, например, муфтий*

Оренбурга, получал 1.572 руб., а местный кади**– 800 руб. в год [7, с. 2372]. На первой сессии депутат Тевкелев озвучил следующие данные: на содержание духовенства римо-

католической церкви ежегодно выделялось 1.347.894 руб., на нужды лютеран – 60.080

руб. Что касается мусульман, то цифры здесь были значительно меньше – не более 1.250

руб. [7, с. 2574], хотя численность мусульман империи в начале XX века составляла около

20 млн. человек, т.е. 1/7 всего населения [7, с. 2643]. И это не считая мусульман,

проживавших на европейской территории России, «насильственно приписанных к православным» [7, с. 2643] и лишенных своего естественного права на свободу вероисповедания.

Подобная возмутительная, по мнению депутатов мусульманской фракции,

политика присутствовала не только в сфере образования, но и во всей системе управления регионами с мусульманский населением в целом и кавказскими губерниями в частности.

Именно эта система явилась причиной участившихся случаев убийств, беспорядков,

побегов из тюрем и т.д. Деление всех народов Кавказа, веками мирно сосуществовавших друг с другом, на христианские и нехристианские привело к тому, что «кавказские мусульмане стали для кавказской администрации уже не сынами государства, а

пасынками: они лишь чуждый элемент для правительства и других народов, … они не христиане, к ним нет доверия, …[они] элемент, с правами которого не принято считаться…» [7, с. 523]. В подобных условиях мусульмане оказались отстранены от образования, они не допускались в средние учебные заведения для педагогической деятельности, не могли заниматься адвокатурой без министерского разрешения. По Городовому положению «число гласных думы и число членов управы из мусульманского населения не могло превышать половины общего числа гласных и членов из христиан» [7,

с. 528–529]. Мусульмане отстранялись не только от занятия «высших должностей в правительстве, но в обычном порядке они не допускались и на низшие» [7, с. 526]. Более того, 15.000.000 мусульман Туркестана и киргизских степей были лишены и избирательного права [7, с. 2375], не говоря уже о том, что среди двухсот членов Государственного Совета не было ни одного представителя многомиллионного мусульманского населения, которое «имеет бесспорное право на представительство в высшей палате страны» [7, с. 3096].

*С араб. – высказывающий мнение – высшее духовное лицо у мусульман-суннитов, дающее заключение по вопросам применения шариата, именуемое фетвой [11, с. 161].

**С араб. – мусульманский судья, назначавшийся правителем или его наместником в города и провинции мусульманского государства [11, с. 122].

29

От имени мусульманского населения депутаты фракции жаловались и на изъятие вакуфов*. «…У нас валятся мечети, рушатся минареты, и для того, чтобы получить деньги из вакуфного имущества … приходится испытывать все ужасы канцелярской переписки.

Были случаи, когда лица из религиозных чувств желали сделать вакуфные пожертвования,

но желание их не получало осуществления, так как правительство под тем или иным предлогом не утверждало такового» [7, с. 529].

Возмущение членов фракции вызывало и продолжавшееся военное положение в Закавказье, при котором были приостановлены общие законы (также несовершенные) и

введены законы «исключительные». Все это открывало широкие возможности для различного рода злоупотреблений со стороны местных властей. В качестве подтверждения вышесказанного депутатом Хас-Мамедовым был приведен в пример следующий случай, произошедший в Елисаветполе. «При городской мечети … была обыкновенная мечетная школа; детишки в то время сидели на циновках и коврах и изучали Священный Коран и учились грамоте. Нашлись в городе лица, которые пожелали придать иной вид этой школе и поставили скамейки, чтобы детишки сидели на них. Этого было достаточно для местных властей, чтобы обвинить этих лиц в приготовлении к вооруженному восстанию, взять их и содержать … под стражей. Через полтора года их выпустили и заявили «извините, случилось маленькое недоразумение» [7, с. 531]. Хас-

Мамедов отмечает, что арестовано было 254 человека, большинство их которых были уважаемыми в городе духовными лицами.

Как отмечали члены фракции, существенные недостатки имела в мусульманских районах и судебная система. За одно и то же преступление человек мог быть судим и военным, и обыкновенным судом. По словам депутатов, широко практиковалось следующее: если один житель совершил преступление и не был обнаружен, наказание, по усмотрению генерал-губернатора, могло быть наложено на всю деревню, а иногда и несколько деревень.

Депутаты неоднократно отмечали, что «в лице мировых судей слиты … функции и судебные, и следственные; они же исполняли обязанности нотариусов. … Комплект мировых судей недостаточен, … они чрезмерно обременены работой; апелляционная система централизована, то есть такой инстанцией является не съезд мировых судей, а

окружные суды. Последние по свойству своих дел относятся к апелляционным судам, как к второстепенным и навязанным им» [9, с. 1447]. Кроме того, мировые судьи часто не

* Вакф, вакуф (от араб., букв. – удержание) – в странах распространения ислама – движимое и недвижимое имущество (земли, дома, мастерские и др.), переданное или завещанное на религиозные или благотворительные цели. Вакф не облагается налогом и не отчуждается. Доходы от вакфа идут на укрепление позиций ислама, а также на благотворительность. [11, с. 50].

30