Evraziyskie_issledovania_2009__4

доступ к новейшим работам в области китаеведения и общих проблем историографии и философии истории.

2. В.А. Рубин не успел создать работ, в которых анализировались бы общие подходы к синологической историографии, однако, в общем, его подходы соответствовали следующим положениям:

а) история не может не быть субъективной, так как она изучает человека – субъекта истории, и пишется людьми – субъектами истории. Как писал П. Рикёр: «Мы ждем от историка определенной субъективности, не субъективности вообще, а такой субъективности, которая могла бы в точности соответствовать объективности, в свою очередь соответствующей истории. Таким образом, речь идет о вовлеченной субъективности, вовлеченной благодаря ожидаемой объективности. Следовательно, мы предполагаем, что существует хорошая и плохая субъективность, и мы ждем, что историк,

занимаясь своим ремеслом, отделит хорошую субъективность от плохой» [4, с. 35–36];

б) В.А. Рубин, не занимаясь теоретической рефлексией, по сути дела,

единолично совершил в СССР (на китайском материале) «феноменологический переворот», выражающийся в том, что на место осмысления структур «мира в целом»

(термин П. Рикёра) он поставил осмысление феномена «человека в целом»;

в) В.А. Рубин вплотную подошел к магистральному пути постнеклассической философии истории. Логика рассуждений в этом случае такова: человек осуществляет деятельность в обществе, приобретает опыт, фиксирует его в памяти. Люди в своей практике руководствуются не столько четко осознанными экономическими и социальными интересами, сколько образами, запечатленными в памяти. Изменения общества связаны в первую очередь с изменениями социально-исторического опыта, а

именно памяти. Опыт интегрирует результаты всех видов человеческой деятельности.

Этот опыт может осознаваться или не осознаваться, существуя, как объективная основа поведения социальных групп и отдельных личностей. Таким образом, произошел отход от теоретических установок типичных для позитивизма, марксизма и структурализма,

объяснявших причины общественных изменений влиянием объективных факторов исторического процесса. Для В.А. Рубина в истории философской и социальной мысли центром всех рассуждений об обществе и человеке становится человек, обладающий способностью к творчеству. «Фокусом» этого осмысления становятся фигуры основателей важнейших школ древнекитайской идеологии.

3. Программные установки теории В.А. Рубина в значительной степени сближаются с таковыми, выдвинутыми французскими персоналистами. Требование свободы личности стало краеугольным камнем многих философских учений XX века.

111

Центральным положением персонализма было утверждение, что суть истории – это существование свободных творческих личностей, что история предполагает наличие в своих структурах принципа непредсказуемости, а это в свою очередь «ограждает от жесткой систематизации» [2, с. 461].

4. Будучи по своей специальности историком, В.А. Рубин подходил к разрешению ряда философских проблем с применением исторических методов, в результате чего пришел от «холизма тотальности» к «холизму моделей», не претендующих на охват всех элементов, аспектов и отношений предмета исследования. Таким образом, вопрос об уровнях обобщения в истории решался В.А. Рубиным, исходя не из глобальных конструкций, а из конкретно-исторических моделей развития общества. Следовательно,

он пошел по пути создания теорий среднего уровня. В отечественной историографии эти вопросы были поставлены только в 1990-е гг.

5. Важным аспектом, сближающим позицию В.А. Рубина с позицией французских персоналистов, является следующий: всемирная история свидетельствует о возникновении творческой личности в результате борьбы двух противоположных тенденций, а именно,

постоянной тенденции к деперсонализации, отведения жизненных потоков в безопасные зоны и движения к персонализации, отдельных бросков к вершине, открывающих путь массовому восхождению [2, с. 472]. Личность нельзя рассматривать как объект, ибо она обособлена от природы (это В.А. Рубин показывал на примере даосизма). Материальное не может стать внутренним содержанием сознания. Можно говорить об объекте только по отношению к воспринимающему их сознанию. Человек, сведенный к своей производственной или социальной функции, – всего лишь винтик в системе [2, с. 473–475].

6. Итак, В.А. Рубин, судя по всему, совершенно самостоятельно пришел к следующему выводу: вместо попыток создания единой универсальной теории,

необходимо признать множественность версий истории, основанием для которых служит ценностный плюрализм. Принцип историзма, требующий рассмотрения объекта в конкретных исторических условиях и связях при сохранении им неизменной сущности,

сменяется принципом историчности, в соответствии с которым история есть способ существования всего сущего, и, прежде всего, человека [1, с. 7–9].

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:

1. Мартынов Д.Е., Калимонов И.К. Фазовая теория И.М. Дьяконова: востоковедение и осмысление хода мировой истории // Учёные записки Казанского государственного университета. – Т. 148, кн. 4: Серия: «Гуманитарные науки». – Казань, 2006. – С. 7–23.

112

2.Мунье Э. Манифест персонализма. Пер. с фр. / Мыслители ХХ века. – М.: Республика, 1999. – 559 с.

3.Переломов Л.С. Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу). Пер. с кит., вступит. ст. Л.С. Переломова. 2-е изд., доп. / Памятники письменности Востока, ХХ в. – М.: Ладомир, 1993. – 392 с.

4.Рикёр П. История и истина. Пер. с фр. / Gallicinium. СПб.: Алетейя, 2002. – 400 с.

5.Рубин Виталий. Дневники. Письма / Науч. ред. Л. Дымерская-Цигельман. – В 2 тт. – Т. 1. – Иерусалим: Библиотека-Алия 1989. – 286 с.

6.Рубин, Виталий. Дневники. Письма / Научный ред. Л. Дымерская-Цигельман. – В 2 тт. – Т. 2. – Иерусалим: Библиотека-Алия, 1989. – 411 с.

7.Рубин В.А. Два истока китайской политической мысли // Вопросы истории. – 1967. – №3. – С. 70–81.

ГРВЛ, 1985. – 245 с.

113

РЕЦЕНЗИИ

УДК 297 (082)

ТАТЬЯНА КРИХТОВА

ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ: ОПЫТ ШИИТСКОГО ЛИВАНА

(Рецензия на книгу: Муса Садр. «Религии на службе человека» /

Пер. с фарси И.Р. Гибадуллина – М.: «Восточная книга», 2009. – 176 с.+вкл. )

Ключевые слова: Ливан, шиизм, религии, ислам, Иран, христиане, диалог.

Книга имама Мусы Садра «Религия на службе человека» представляет собой сборник статей, лекций и публичных выступлений, написанных и прочитанных им в период с 1966 по 1977 годы на различный по своей направленности мероприятиях и с различной аудиторией. Это первое русскоязычное издание его речей, что имеет большое значение как для отечественных исламоведов, так и для представителей мусульманской общины, в частности шиитов, поскольку эта книга – одно из первых изданий,

выражающий их позицию на русском языке.

Данное издание было подготовлено не самим автором (поскольку он пропал без вести в 1978 году), а Институтом имама Мусы Садра, действующего сегодня в Ливане и Иране. В предисловии, написанном редакторами из этого института, говорится о том, что основная задача книги – это показать русскоязычным читателям деятельность автора,

которая была направлена на развитие конструктивного диалога между мусульманами и христианами.

Все тексты, содержащиеся в книге, представляют собой достаточно разные по содержанию и целям выступления. Тем не менее, все они проникнуты общей идеей,

которую, как можно судить по самим текстам, имам Муса Садр пронес через всю свою жизнь. Кроме того, знакомство со всеми частями книги дает достаточно широкое представление и теологии, социальной и экономической концепции ислама сегодня.

Несмотря на однозначную религиозную позицию, понимание содержания этой книги важно для всех исследователей религии и особенно изучающих данный аспект на современном этапе.

114

В книге присутствует объемное предисловие (50 страниц из 176), в котором рассказываются основные факты биографии имама Мусы Садра и особое внимание уделяется его похищению, произошедшему в 1978 году.

Позволю себе предположить, что принцип составления сборника схож с принципом составления Корана, при котором части (в Коране суры, а в случае рассматриваемой книги – статьи и лекции) располагаются по принципу величины, от более длинных к более коротким, а первая часть представляет собой исключение в этом порядке, поскольку в ней содержится главная мысль всего сборника. Кроме того, по названию первой лекции названа и вся книга что подтверждает мою догадку.

Первое выступление «Религия на службе человека», давшее название книге является текстом лекции, прочитанной перед христианской аудиторией. Основные ее идеи, высказываемые в речи, – это обоснование общности происхождения религий,

гуманизма, как основы всех религий, и свободы, основанной на вере, как высокой ценности, которая существует в сегодняшнем исламе. Так же говорится о причине конфликтов, которая заключается в «превращении себялюбия в себяпоклонение», при котором происходит превращение патриотизма в расизм. О Ливане говорится как о государстве, где соблюдаются все гуманистические принципы, изложенные в выступлении. И именно это является причиной, по которой ливанцы должны оборонять свою страну от нападения Израиля. Как видим, солидарность, о которой говорится в начале, в статье выражается только с христианством, другие религии не упоминаются, а

иудаизм и вовсе категорически критикуется, в чем, собственно, и состоит основная мысль выступления.

Другие части книги рассматривают отдельные аспекты идей Мусы Садра,

касательно различных вопросов, связанных с религией, социальным и политическим устройством.

Наиболее интересна статья «Ислам и благородство человека», поскольку в ней основательно излагается концепция исламской антропологии, с приведением оригинальных цитат из Корана. В ней подробно рассматриваются вопросы:

происхождение человека, способность человека к познанию, свобода воли и действие,

категория счастья, а так же различные социальные вопросы.

Следующая часть «Ислам, подлинность и духовность» поднимает актуальный сегодня вопрос о взаимоотношении науки и религии. В ней Муса Садр пытается опровергнуть существующую сегодня точку зрения многих исследователей относительно того, что теология ислама была сформирована на основе существовавших до этого религиозных картин мира. Автор подчеркивает уникальность ислама, относительно всего,

115

что существовало ранее, опираясь на такие категории как подлинность, духовность и нравственность, которые, по его мнению, в исламе имеют черты, отсутствующие в других религиях. Кроме того, в статье продолжается рассмотрение основ исламской теологии, на это раз поднимаются следующие вопросы: Аллах, ангелы, шайтаны, пророки,

воскрешение и другие.

Часть «Ислам, гуманистические ценности и понятия» обращает внимание на гуманистические стороны ислама, касательно различных сфер, включая экономику,

культуру, здравоохранение и другие. Одновременно опровергая альтернативные существующие сегодня формы гуманизма.

Выступление «Социальные аспекты Ислама» рассматривает структуру и генезис общества как такового и места в нем индивида, после чего рассказывает о специфически-

исламском отношении к этим вопросам.

Выступление «Ислам, социальная и экономическая справедливость» рассматривает вопросы сущности и реализации социально-экономической справедливости.Так же в этой части приводятся предложения относительно улучшения условий жизни мусульман и решения других проблем, а, в последствии, создания более позитивного образа ислама в неисламском мире. Одним осуществлением этого предложения видимо и стала данная книга.

Две последние части книги отличаются от всех остальных, потому как в них не приводится конкретных сведений об исламской картине мира.

«На страже свободы» – это речь-некролог по случаю смерти мусульманского журналиста Камиля Маруха, а «Ливан и человеческая цивилизация» рассказывает о некоторых взглядах автора относительно места Ливана в мире и диалоге между Европой и арабскими странами.

Книга написана понятным языком и, несмотря на больше содержание сложных философских категорий, достаточно легко воспринимается читателем, чего, видимо, и

добивались издатели, ставя задачу знакомства непосвященного ранее читателя с исламской мыслью.

Кроме того, хочется поблагодарить переводчика И.Р. Гибадиллина, которому удалось передать не только основные идеи книги, но и отразить настроение тех или иных частей, что достаточно сложно, в случае перевода публичных выступлений.

Так же в книге содержится большое число фотографий автора (главным образом репортажных, непостановочных), на которых он запечатлен в различные важные моменты своей жизни, что дает читателю большее представление об имаме Мусе Садре и его деятельности.

116

Книга будет интересна исследователям и интересующимся шиизмом, современной исламской религиозной философией и ситуацией на Ближнем Востоке. Однако, для тех кто только начинает знакомиться с религиями мира, рекомендуется принять во внимание и другие точки зрения (остальных направлений ислама, других религий и абстрагированных исследователей) для составления полной и непредвзятой картины.

117

УДК 94 (65)

ЭЛЬВИРА МУСТАФИНА

ПУТЬ К НАЦИОНАЛЬНОМУ ПРИМИРЕНИЮ И ВНУТРЕННЕЙ СТАБИЛЬНОСТИ

(Рецензия на монографию:

Долгов Б.В. «Исламистский вызов и алжирское общество». –

М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. – 274 с.)

Ключевые слова: ислам, Алжир, арабский мир, исламистские движения, власть.

Исламистская доктрина государства и власти пользовалась и пользуется поддержкой в арабском мире вообще, и в алжирском обществе, в частности. Не получившие свое дальнейшее развитие концепции социалистической ориентации, и

чуждые мусульманскому обществу идеи классического западного либерализма не смогли быть реализованы в условиях традиционного исламского общества.

Исламистское движение в начале XXI века продолжает оказывать существенное влияние на социально-политическое развитие многих мусульманских стран. В качестве примера можно привести последние парламентские выборы в Арабской Республике Египет, где одну пятую часть мандатов завоевали члены запрещенной организации

«Братья-мусульмане» (идеологами которой были Хасан аль-Банна, Сейид Котб), выступив в качестве независимых кандидатов.

Монография Б.В. Долгова представляет собой масштабное исследование алжирского общества в контексте распространения исламистских идей. Автором был включен широкий круг источников как алжирских, так и западных, и российских авторов.

Структура работы традиционна, последовательна и логична, а в содержательном аспекте охватывает широкий круг вопросов. Автор подробно раскрывает общественно-

политические трансформации алжирского общества на протяжении последней трети ХХ– начала ХXI века: проблемы формирования и развития исламистского движения в конце

80-х – начале 90-х гг. ХХ в., период вооруженного противостояния радикальной исламистской оппозиции с властями в 1992–1999 гг., новый этап – этап восстановления гражданского согласия 1999–2001 гг., период после президентских выборов 2004 г.

118

Автор совершенно справедливо отмечает, что ислам на протяжении всего периода

70–80-х гг. являясь элементом официальной идеологии, переплетался с элементами национального социализма. Подъему исламского фундаментализма способствовали исламская революция в Иране и военное противостояние исламистских сил Афганистана с просоветским режимом, а также идейно-политический вакуум, связанный с прекращением существования «социалистической идеи». Долговым Б.В. подробно рассматриваются социальный состав, целевые установки, характер выступлений радикальных и умеренных алжирских исламистских движений, и позиционирование их лидеров – Мустафы Буали,

Аббаси Мадани, Али Бенхаджа, Махфуза Нахнаха. Дан анализ концептуальной базы алжирских исламистских движений: труды Абд аль-Хамида Бен Бадиса, Абу Аля аль-

Маудуди, Малека Беннаби, Хасана аль-Банны, Сейда Кутба. Проанализированы вопросы исламской экономики, собственности, труда, профсоюзов, культуры, положения женщины с точки зрения исламистских движений.

Достаточно последовательно рассмотрена трансформация алжирского общества от авторитарной системы к распространению демократических начал и политического плюрализма: принятие нового закона о СМИ, введение многопартийной системы, роспуск чрезвычайных судов в конце 80-х гг. ХХ века. Автором дан анализ причин внушительной и неожиданной для алжирских властей победы Исламского Фронта Спасения (ИФС) на муниципальных выборах в июне 1990 года и успех в первом туре парламентских выборов,

прерванных вмешательством армии, в декабре 1991 г. По мнению Б.В. Долгова, несмотря на значительное влияние ИФС в обществе, оно не отражало позицию большинства алжирцев, в отличие от Ирана, где иранские исламисты сумели стать выразителями воли большинства. Автор верно замечает, что дальнейшая радикализация алжирского исламизма в существенной мере была обусловлена поражением ИФС, обусловленного стратегическим провалом, предполагавшим приход к власти и построение исламского государства путем политической борьбы.

Главным достоинством работы является вывод о пути решения противоречий внутри общества с помощью диалога между властью и противоборствующими группами,

что является актуальным для многих политически нестабильных государств. Для Алжира первым шагом к диалогу стала Первая конференция национального согласия,

состоявшаяся в 1994 году с участием большинства политических партий Алжира, в числе которых были представлены умеренные исламисты. Несмотря на то, что конференция не решила вопросов достижения гражданского согласия и политического урегулирования кризиса, ее решения способствовали относительной стабилизации режима.

119

Бесперспективность продолжения вооруженного противостояния должна стать очевидной для политических сил, в том числе и для исламистских лидеров. Главным достижением политики примирения является интеграция исламистского движения в политическую жизнь страны и стремление большинства исламистских лидеров внести свой вклад в процесс восстановления гражданского согласия и построения демократии в Алжире.

Автором проанализированы практические шаги алжирского руководства по стабилизации общества: официальное признание перемирия и обнародование проекта закона «О восстановлении гражданского согласия», который включал в себя положение об амнистии всех участников исламистского движения.

Долгов Б.В. объективен в своих оценках относительно реального положения дел,

когда признает, что к затягиванию разрешения кризиса, и более того, к организации некоторых покушений и терактов, имела отношение «политико-финансовая мафия», т.е.

часть коррумпированных высших государственных чиновников и бизнесменов,

обвиняющая в этом исламистские группировки.

Есть достаточно спорные моменты: автор связывает возникновение исламизма с социально-экономическими проблемами, существующими в мусульманских странах. С

этим трудно согласится, если учесть, что ислам – это не только основа мировоззрения большей части населения мусульманских стран, но и традиционный быт, пронизывающий все их существование. Скорее, исламистские движения умело пользуются кризисным моментом, когда в результате нарастания социального протеста организуются массовые антиправительственные выступления и включаются в манифестации. Трудно согласиться

ис тем, что термины «закят» и «нисаб» относятся к анахронизмам. Веками существовавшая налоговая система не вполне понятна для западной экономики, но достаточно гармонично вписывается в экономику и систему благотворительности мусульманских стран.

Ксожалению, не оправдались надежды автора на благоприятные перспективы для дальнейшего развития алжирского общества. В течение последних нескольких лет возникают столкновения между боевиками из «Аль-Каиды в странах исламского Магриба» (АКМ) и алжирскими силовиками. Террористическая организация принимает на себя ответственность за совершенные теракты против алжирских военных и сотрудников ООН с участием смертников, минирование машин, нападения на посольства

идр. АКМ, число активистов которой в Алжире достигает 400 человек, приобретает статус региональной террористической силы. Размах насилия позволяет некоторым экспертам ставить Алжир в один ряд с Ираком.

120