Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе / glava1-2(1)

Тарасов А.А. Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе: правовые и социально-психологические проблемы a { font-family: Georgia, Times; color: blue; text-decoration: none; font-weight:bold; } a:hover { color: blue; text-decoration: none; font-weight:bold; background-color:silver;} #box { position:absolute; visibility:hidden; layer-background-color:silver } #blackbox { font-family: Georgia, Times; font-size:8pt; color: white; background-color:yellow; text-decoration: none } #mnubar { font-family: Georgia, Times; font-size:10pt; color: white; font-weight:bold; text-decoration: none } ns=window.navigator.appName == "Netscape" ie=window.navigator.appName == "Microsoft Internet Explorer" function openIt(x) { if(ns) { showbox= document.layers[x+1] showbox.visibility = "show" showbox.top=154 var items = 7 for (i=1; i Главная Библиотека Студентам Юридическая клиника Грант Обратная связь Поиск  

Тарасов А. А. Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе: правовые и социально-психологические проблемы

Глава I. Правовые проблемы сочетания единоличных и коллегиальных начал в уголовном процессе

_________________________________________________________________

26  §2. Единоличный и коллегиальный представитель власти как субъект уголовно-процессуальных правоотношений

Выбор законодателем единоличного либо коллегиального порядка осуществления различных видов уголовно-процессуальной деятельно­сти определяется спецификой задач, решаемых конкретными участни­ками этой деятельности. Единоличный порядок обеспечивает оператив­ность и быстроту действий соответствующего участника процесса и принятия им юридически значимых решений, а также предельно кон­кретную персонификацию ответственности за эффективность и закон­ность таких действий и решений (поэтому, например, для предвари-

27  

тельного следствия избрана единоличная форма его производства). Коллегиальная деятельность позволяет привлечь для решения особо сложных мыслительных и практических задач нескольких лиц, повысив тем самым не только их совокупный потенциал интеллектуальных спо­собностей, знаний, профессионального и житейского опыта, практиче­ских навыков, но и объективность принимаемых ими решений (поэтому, например, рассмотрение уголовных дел в кассационной и надзорной инстанциях осуществляется только коллегиально). После­довательная реализация в каждом из видов правоприменительной дея­тельности единоличного либо коллегиального начала - это непремен­ное условие решения общих задач уголовного процесса, обеспечиваю­щее возможность эффективного контроля за законностью конкретных процессуальных действий, выявления и предотвращения коррупции в каждом звене судебной и правоохранительной систем, исключения или ограничения непроцессуального вмешательства в правоприменительную деятельность отдельных должностных лиц.

Любая уголовно-процессуальная деятельность реализуется только в форме правоотношений, содержащих фактические отношения между её участниками1. Т.Н.Добровольская и П.С.Элькинд верно отмечали: "Уголовно-процессуальные отношения представляют собой правовую форму деятельности органов, следствия, прокуратуры и суда, осуще­ствляющих возложенные на них задачи в области борьбы с преступно­стью, а сама эта деятельность есть содержание уголовно-процессуальных отношений2". Следовательно, и единоличная, и колле­гиальная уголовно-процессуальная деятельность могут быть рассмот­рены как содержание комплексов правоотношений3, одним из обяза­тельных участников которых выступает, соответственно, единоличный или коллегиальный субъект уголовно-процессуального права.

___________

1 Это также считается в науке общепризнанным (См., например: Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л.: ЛГУ. 1963. С.8; Строгович М С Курс советского уголовного процесса. T.I. C.34; Шпилев В.Н Содержание и формы уголовного судопроизводства. Минск: Изд-во БГУ, 1974. С.68-69, 235-236).

2 Добровольская Т.Н., Элькинд П.С.. Уголовно-процессуальная форма, про­цессуальные нормы и производства // Юридическая процессуальная форма: теория и практика. С.234.

3 Говорить о комплексах правоотношений в данном случае позволяет при­сущее им свойство системности, благодаря которому порождающие друг друга процессуальные действия и решения выстраиваются в непрерывную цепь (См.: Элькинд П.С. Указ. соч. С.21; Божьев В.П.. Уголовно-процессуальные правоот­ношения. - М.: Юрид. лит., 1975.С.156.)

28  

Фактические отношения, участниками которых являются названные субъекты в уголовном процессе существуют лишь постольку, поскольку они облечены законодателем в форму процессуального правоотноше­ния, либо эти отношения складываются вне рамок процесса. Эта схема проста и общеизвестна, как общеизвестно и то, что степень эффектив­ности правового регулирования любой человеческой деятельности пря­мо зависит от степени адекватности отражения в правовых нормах ре­альных условий, в которых эта деятельность протекает. Иными слова­ми, придавая правовую форму фактическим отношениям между людь­ми, законодатель должен предвидеть, насколько эта форма жизненна, в противном случае соответствующие нормативные предписания просто не будут действовать.

Сравнение субъектного состава правоотношений, содержанием ко­торых является единоличная либо коллегиальная уголовно-процессуальная деятельность, представляется полезным для уяснения правовой сущности обоих названных её типов в сравнении, для оценки эффективности её правовой регламентации. Особенности субъектов правоотношений (в частности, действует ли он единолично или колле­гиально) порождают особенности самой этой деятельности, а значит -должны порождать и специфику соответствующих правоотношений, что, на наш взгляд, законодателем учтено далеко не всегда.

Прежде всего, для удобства анализа необходимо ограничить круг рассматриваемых здесь комплексов правоотношений с учётом сформу­лированных ранее определений единоличной и коллегиальной уголовно-процессуальной деятельности.

Как известно, в сферу уголовного судопроизводства вовлекаются, многие физические лица (свидетели, потерпевшие, обвиняемые, подоз­реваемые, защитники, представители, эксперты, специалисты и т.д.) и юридические лица (экспертные учреждения, коммерческие и неком­мерческие организации, государственные органы, не уполномоченные на производство по уголовному делу и т.д.). Кроме того, деятельность отдельных её субъектов осуществляется на основе взаимодействия двух и более лиц: защитник и его подзащитный (обвиняемый или подозре­ваемый), потерпевший, гражданский истец или гражданский ответчик и их представители и т.д. В деле могут также участвовать несколько го­сударственных обвинителей, несколько защитников одного обвиняемо­го или подозреваемого, несколько представителей одного потерпевше­го, гражданского истца или гражданского ответчика, несколько экспер­тов при производстве комиссионных экспертиз и т.д. Между всеми на­званными лицами также возникают отношения, отчасти регулируемые правовыми нормами (как правило, гражданско-правовыми - как между

29  

адвокатом-защитником и клиентом-обвиняемым или административно-правовыми - как между проводящими комиссионную экспертизу со­трудниками одного экспертного учреждения и его начальником). Дея­тельность, которую они осуществляют в рамках процесса, (в качестве обвиняемых, защитников, экспертов и т.д.) - протекает в форме уголовно-процессуальных отношений, поскольку каждый из названных участ­ников реализует в этих отношениях свой процессуальный статус, вне которого соответствующее лицо в уголовном процессе не существует. Но здесь эти виды взаимодействия в качестве единоличной или колле­гиальной уголовно-процессуальной деятельности не рассматриваются.

Здесь термины "единоличная и коллегиальная уголовно-процессуальная деятельность" употребляются исключительно к правоприменительной деятельности, то есть к властной деятельности той классификационной группы участников уголовного процесса, которые представляют в нём государство (органы дознания, следствия, прокура­туры, суда)1. Основанием для такого ограничения послужило то, что собственно уголовно-процессуальный закон (без "поддержки" норм других отраслей права) дифференцирует единоличную и коллегиальную деятельность только в отношении субъектов, наделенных государствен­но-властными полномочиями.

Государственный орган, уполномоченный на производство по уго­ловному делу2, правоприменитель3 - это обязательный участник любого уголовно-процессуального отношения. Участие этого субъекта, кото­рому принадлежит ведущая роль в процессуальных действиях и в при­нятии процессуальных решений4 - непременное условие того, чтобы любой другой субъект уголовного процесса имел в данной правовой связи собственный процессуальный статус и своё процессуальное каче­ство. Например, эксперт или специалист становятся таковыми в уголовно-процессуальном смысле исключительно в силу того, что они привле­чены следователем или судом в этом качестве к производству следст­венных (ст. 133-1 УПК РСФСР, ст.ст. 58, 168 проекта УПК РФ) или су-

___________

1 В отечественной науке по поводу круга этих субъектов (государственных органов) никогда не возникало разногласий (См., например: Р.Д.Рахунов Уча­стники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. М.: Го-сюриздат, 1961. С.23-24; Шпилёв В.Н. Содержание и формы уголовного судо­производства. Минск: Изд-во БГУ, 1974. С.238 и др.).

2 См.: Элькинд П.С. Указ.соч. С.9.

3 См.: Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. Дис. ... д-ра юрид. наук в форме научного доклада, выполняющего также функции авторе­ферата. М.: Акад. МВД РФ, 1994. С.25.

4 Божьев В.П. Указ.соч. С. 146, 153 и др.

30  

дебных (ст.253-1 УПК РСФСР, ст.ст. 58, 251 проекта УПК РФ) действий или экспертизы (ст.ст.70, 184, 288 УПК РСФСР, ст.ст. 57, 80 проекта УПК РФ). И в этой части для уголовно-процессуального закона безраз­лично, сколько именно экспертов или специалистов вступают в единое правоотношение со следователем или судом.

При всей кажущейся тривиальности сказанного, лишний раз обра­тить внимание на властный характер уголовно-процессуальных отно­шений представляется необходимым в связи с двумя обстоятельствами: во-первых, рассматриваемые здесь правоотношения различаются между собой именно по особенностям властвующего субъекта, во-вторых, в литературе в последнее время встречаются суждения, в которых бес­спорно принятый в теории постулат об обязательном участии такого субъекта в любом уголовно-процессуальном отношении явно не учиты­вается, хотя в открытой форме и не оспаривается.

Так, А.В.Смирнов, рассуждая о сущности состязательного уголовно­го  процесса  и  о  характерном для  диспозитивного  начала,  пишет: "Участники процесса в своих требованиях подчиняются не один друго­му, но лишь правовым нормам. Значит в основе взаимоотношений, в том числе "обвинитель - обвиняемый", лежит в данном случае не ме­тод власти-подчинения, а нечто иное1". Данное утверждение неверно в принципе: использованные автором наименования сторон в уголов­ном процессе относят его рассуждения к стадии предварительного рас­следования, то  есть  к досудебной  стадии,  и  здесь  правовая  связь "обвинитель - обвиняемый" - это именно отношения власти и подчине­ния (во всяком случае, в большей своей части). Например, прокурор из­бирает меру пресечения, а обвиняемый  обязан этому подчиниться, в противном случае, он будет подвергнут санкции: изменению меры пресечения на более строгую. Что касается судебных стадий процесса (судя по авторскому контексту, речь идёт о суде первой инстанции) то, во-первых, здесь обвиняемый уже именуется подсудимым, а во-вторых, между ним и обвинителем (как сторонами) уже не существует непосред­ственных уголовно-процессуальных отношений, ибо роль властвующе­го субъекта в этих стадиях на себя принял суд.

Столь же некорректным выглядит противопоставление А.В.Смирновым подчинение власти подчинению правовым нормам, обязательным, как известно, и для властвующего субъекта, и для всех остальных участни­ков процесса. В уголовно-процессуальных отношениях одно не сущест­вует без другого: власть предопределена правовыми нормами, и сам этот факт отнюдь не подрывает демократических основ правосудия

___________

1 Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. - СПб.: Наука, 2000. С.21.

31  

и вполне уживается с расширением диспозитивных начал в процессе. Иной подход чреват ликвидацией государственного правосудия как та­кового, что едва ли на пользу хоть кому-то, и прежде всего - лицам, об­виняемым в совершении преступлений. П.С.Элькинд, рассматривая ту же, что и А.В.Смирнов, систему правоотношений ("обвинитель <-» об­виняемый") пришла к противоположному выводу: "Даже тогда, когда правоотношения возникают между процессуально равноправными субъектами (например, между подсудимым и обвинителем), они не мо­гут быть поняты лишь в пределах процессуального равенства (ст.245 УПК), так как равенство точно установленных законом процессуаль­ных прав, во-первых, не исключает существенных различий в правовом и фактическом положении субъекта, а во-вторых, это равенство само по себе есть результат государственно-властного веления1". Соглашаясь с последним высказыванием по существу, считаем необходимым под­черкнуть, что в суде (то есть там, где есть подсудимый) нет правоотно­шений, в которых не участвует суд. Выразителем государственно-властного начала здесь выступает именно он, а не кто-то из равноправ­ных субъектов (в данном случае - сторон) и даже не просто "результат государственно-властного веления", состоявшегося в прошлом.

Исследование конкретных единоличных или коллегиальных видов уголовно-процессуальной деятельности в нашем контексте предполага­ет сравнительный анализ тех комплексов правоотношений, в которых в качестве носителя права властного веления выступают, соответствен­но, единоличный либо коллегиальный представитель государства. В единоличной деятельности это единолично действующее должностное лицо, в коллегиальной - это коллегия, то есть несколько равноправных субъектов, каждый из которых, участвуя в принятии коллегиального властного решения, не вправе принимать властное решение единолично. При употреблении термина "коллегиальное" в литературе иногда допускается путаница, основанная на неправильной оценке реализации властного начала в уголовно-процессуальных правоотношениях. Так П.Н.Мазуренко называет "коллегиальными" следственные действия, в производстве которых наряду со следователем принимают участие "другие работники правоохранительных органов"2. Между тем произ­водство следственного действия, каким бы ни был состав его участни-

___________

1 Элькиид П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. М: Юрид. лит., 1967. С.36.

2 Мазуренко П.Н. Относимость и допустимость объектов криминалистиче­ской значимости, используемых при расследовании преступлений. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 1999. С. 18.

32  

ков - это разновидность единоличной уголовно-процессуальной дея­тельности. Носителем государственно-властного начала здесь всегда выступает одно должностное лицо, уполномоченное на производство данного следственного действия в силу принятия дела к производству, либо в силу включения в следственную группу, либо в силу отдельного поручения. Встречающиеся на практике попытки произвести следствен­ные действия коллегиально (особенно это характерно для следственных и следственно-оперативных групп) - это грубое нарушение закона (ч.1 ст. 127 УПК РСФСР), и они справедливо критиковались в литературе1.

К числу единоличных видов уголовно-процессуальной деятельности в современном уголовном процессе России относятся:

1. Производство предварительного расследования следователем (ст. 125 УПК РСФСР, ст. 38, ч.2 ст.151 проекта УПК РФ), лицом, произ­водящим дознание (ст. 120 УПК РСФСР, в проекте УПК РФ в этом же значении употребляется термин "дознаватель" - ст.41, ч.3 ст.151 и др.)2.

2. Производство отдельных следственных действий следователем, не принявшим уголовное дело к своему производству (ч.3 ст. 132 УПК РСФСР), или уполномоченным на это сотрудником органа дознания (ч.4 ст. 127, ч.3 ст. 132 УПК РСФСР, п.4 ч.2 ст.38 проекта УПК РФ) по отдельному поручению, начальником следственного отдела (ч.2 ст. 127-1 УПК РСФСР, ч.2 ст.39 проекта УПК РФ) или прокурором по собствен­ной инициативе (п.5 ч.1 ст.211 УПК РСФСР, п.3 ч.2 ст.37 проекта УПК РФ), участником следственной группы (ч.3 ст. 129 УПК РСФСР, ст. 163 проекта УПК РФ).

3. Процессуальное руководство предварительным расследованием со стороны прокурора, действующего в пределах своей компетенции (ст.211 УПК РСФСР, ст.37 проекта УПК РФ).

4. Процессуальное руководство расследованием со стороны на­чальника следственного отдела (ст. 127-1 УПК РСФСР, ст.39 проекта УПК РФ).

5. Судебная проверка законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей (ст.220-2 УПК РСФСР, ст. 125 проекта УПК РФ).

___________

1 Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе: методологические и правовые проблемы. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1986. С.32-33.

2 Объединение этих видов деятельности в одну группу оправдано почти пол­ным сходством реализуемых властных полномочий, а имеющееся расхождение (в части обжалования указаний прокурора - ч.2 ст. 127 УПК РСФСР, ч.3 ст.38, ч.4 ст.41 проекта УПК РФ) на процессуальную природу деятельности не влияет.

33  

6. Единоличное назначение судебного заседания по уголовному де­лу судьёй в обычном порядке судопроизводства (ст.221 УПК РСФСР, ст.227 проекта УПК РФ), или в порядке предварительного слушания (ч.1 ст.432 УПК РСФСР ( только по делам, рассматриваемым судом присяжных), ст.325 проекта УПК РФ).

7. Единоличное рассмотрение мировым судьёй (ст.467 УПК РСФСР, п.4 ч.2 ст. 30, ч.1 ст.31 проекта УПК РФ) или федеральным судьёй районного звена судебной системы уголовного дела по первой инстанции (ч.2 ст.35 УПК РСФСР, п.1 ч.2 ст. 30 проекта УПК РФ).

8. Единоличное рассмотрение уголовного дела федеральным судьёй районного звена судебной системы уголовного дела в апелляционной инстанции (ст.488 УПК РСФСР, ч.3 ст.30 проекта УПК РФ).

9. Разрешение судьёй (мировым судьёй) вопросов, связанных с ис­полнением приговора (ст.369 УПК РСФСР, ч.5 ст.396 проекта УПК РФ).

10. Разрешение судьёй жалоб на незаконные и необоснованные дей­ствия и решения следователя в порядке судебного контроля (ст.220-1 и 220-2 УПК РСФСР, ст. 125 проекта УПК РФ).

Выделяя по такому же принципу (то есть по субъекту уголовно-процессуальных отношений - носителю властного начала) коллегиаль­ные виды уголовно-процессуальной деятельности, заметим, что в со­временном уголовном процессе России коллегиальная уголовно-процессуальная деятельность осуществляется только в судах, а именно:

1. Рассмотрение уголовного дела по первой инстанции коллегией в составе одного профессионального судьи и двух народных заседате­лей1 (ч. 1 ст. 15, ч.3 ст.35 УПК РСФСР).

2. Рассмотрение уголовного дела по первой инстанции коллегией в составе трёх профессиональных судей (ч.2 ст.35 УПК РСФСР, п.3 ч.2 ст.30 проекта УПК РФ2).

3. Рассмотрение уголовного дела судом кассационной инстанции в составе трёх членов суда и судом надзорной инстанции в составе не менее трёх членов суда (ч.б ст. 15 УПК РСФСР, ч.4 ст.30 проекта УПК РФ) или президиумом суда (ч.4 ст.30 проекта УПК РФ).

4. Рассмотрение уголовного дела судом с участием присяжных за­седателей (ч.3 ст. 15 УПК РСФСР, п.2 ч. ст.30 проекта УПК РФ).

___________

1 Здесь вновь необходимо сделать оговорку, обусловленную решением Госу­дарственной Думы Федерального Собрания РФ по результатам второго чтения по проекту УПК РФ о ликвидации института народных заседателей.

2 В настоящее время действие данной нормы приостановлено, а сроки введе­ния её в действие в новом УПК РФ до сих пор не ясны.

34  

Проанализируем подробнее схему правоотношений, складывающих­ся, соответственно, при реализации единоличной и коллегиальной уголовно-процессуальной деятельности на примере следователя, лица, производящего дознание (дознавателя), начальника следственного отдела, прокурора и суда.

Единоличное начало в названных видах уголовно-процессуальной деятельности реализуется благодаря тому, что во всех складывающихся при её осуществлении правоотношениях в качестве субъекта, обладаю­щего правом государственно-властного веления, выступает единолично действующее должностное лицо: соответственно, следователь, лицо, производящее дознание (именно оно или дознаватель, а не орган дозна­ния названо в ст.ст.70 и 71 УПК РСФСР, ст.ст.86, 87, 88 проекта УПК РФ посвященных собиранию, проверке и оценке доказательств), на­чальник следственного отдела, прокурор. Это должностное лицо упол­номочено принимать единоличные процессуальные решения по делу. Оно же в силу возложенных на него государственно-властных полномо­чий является субъектом уголовно-процессуальной ответственности за законность и результативность производства по делу. Во всяком слу­чае, нормальный ход процесса обеспечивается строгой персонификаци­ей такой ответственности1.

Если в правоотношениях, в которых осуществляется единоличная уголовно-процессуальная деятельность, наряду с должностным лицом-представителем власти, применяющим право (следователем, лицом, производящим дознание, прокурором), участвуют юридические и физи­ческие лица, не уполномоченные уголовно-процессуальным законом на ведение уголовного дела (свидетели, потерпевшие, обвиняемые, подоз­реваемые, эксперты и экспертные учреждения, контрольно-ревизионные службы, гражданские истцы и гражданские ответчики (граждане и ор­ганизации) и т.д.), единоличное начало реализуется путем наделения властвующего должностного лица полномочиями принимать единолич­ные процессуальные решения и требовать от других участников этого правоотношения надлежащего поведения (принимать решения о произ­водстве следственных и розыскных действий и производить их, требо­вать производства ревизий, истребовать предметы и документы и т.д. (ст.70 УПК РСФСР, п.3 ст.38, ст.86 проекта УПК РФ), используя дозво­ленное законом принуждение, выносить постановления, имеющие об-

___________

1 Проблемам уголовно-процессуальной ответственности (как непременной спутницы власти) субъектов единоличной и коллегиальной правоприменительной деятельности далее посвящается специальный раздел.

35  

щеобязательную силу - ч.5 ст. 127 УПК РСФСР, п.п.4,5 ст.38 проекта УПК РФ).

Единоличное начало в названных видах уголовно-процессуальной деятельности реализуется и в тех случаях, когда в ней участвует не­сколько лиц, обладающих правом властного веления (следователей, прокуроров, лиц, производящих дознание), но структура правоотноше­ния при этом несколько меняется сообразно изменению его субъектного состава. Если в правоотношениях участвуют два представителя власти, то и в этих отношениях выразителем властного начала выступает лишь один их них1. Таковым является следователь, в производстве которого находится дело, дающий поручения или указания другим следователям или органам дознания (ч.3 ст. 132, ч.4 ст. 127 УПК РСФСР, п.4 ч.2 ст.38 проекта УПК РФ), начальник следственного отдела, дающий указания подчиненному ему следователю (ч.3 ст. 127-1 УПК РСФСР, п.1 ч.1 ст.39 проекта УПК РФ), прокурор, дающий указания следователю, началь­нику следственного отдела, органу дознания или лицу, производящему дознание, в отношении которых данный прокурор наделен надзорными полномочиями (п.3 ч.1 ст.211 УПК РСФСР, ч.3 ст. 127-1 УПК РСФСР, ч.2 ст.37 проекта УПК РФ), прокурор, отменяющий постановления этих же следователей и лиц, производящих дознание, - п.2 ст.21.1 УПК РСФСР, п. 10 ч.2 ст.37 проекта УПК РФ). Последнее из названных вла­стных полномочий принадлежит только прокурору, начальник следст­венного отдела, обладающий, в целом, сходными с прокурором полно­мочиями не вправе отменить постановление следователя. Такое поло­жение в основной своей части сохраняется и в проекте УПК РФ, но с весьма уместным дополнением: согласно п.2 ч.1 ст.39 начальник след­ственного отдела вправе "отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении предварительного следствия", а в соот­ветствии с п.3 ч.1 той же статьи он уполномочен "вносить прокурору ходатайство об отмене иных незаконных или необоснованных постанов­лений следователя". Расширение властных полномочий начальника след­ственного отдела в отношении следователя логично сочетается в данном случае со значительно меньшими, в сравнении с прокурором, возможно­стями ограничивать процессуальную самостоятельность следователя2.

___________

1 См.: Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. С. 153.

2 Фигуру начальника следственного отдела (как сугубо административного начальника над следователем) по Концепции судебной реформы предполага­лось устранить из уголовного процесса. В последних законодательных решени­ях такая тенденция не просматривается, что отмечено в литературе в числе не­достатков в реализации реформы (Краснов М.А. Судебная реформа: от концепции 1991 года до сегодняшнего дня (попытка инвентаризации). Доклад. М.: Центр содействия правосудию при региональном общественном фонде ИНДЕМ, 2001.С.34).

36  

Иначе выглядит структура правоотношений, участниками которых выступает несколько представителей власти и другие субъекты уголов­ного процесса, такой властью не обладающие. В литературе такие пра­воотношения рассматривались, в частности, на примере следственного действия, в котором участвует прокурор. В этом случае прокурор, даю­щий указания следователю, реализует право властного веления в отно­шении  следователя,  а тот, выполняя  указание  прокурора,  вступает в правоотношения с другими участниками процесса, также обладая при этом правом властного веления. Характеризуя эти правоотношения именно так, В.П.Божьев делает вывод, что здесь "следователь обладает всей полнотой власти1", однако думается, что это не совсем так: лицо, обязанное подчиниться чьим-то указаниям, не может считаться облада­телем "всей полноты власти". Поэтому более верным представляется мнение С.А.Шейфера, согласно которому в данном случае возникает два типа правоотношений - внутренние (между прокурором и следова­телем как двумя представителями власти, один из которых обладает правом властного веления в отношении другого) и внешние (между сле­дователем, действительно обладающим в этих отношениях всей полно­той власти, и другими участниками процесса, такой власти не имеющи­м2). Единоличное властное начало, таким образом, реализуется здесь как бы последовательно: сначала - от прокурора к следователю, а затем -от следователя к другим участникам процесса. Именно такова структу­ра  правоотношения, возникающего  при  производстве  следственных действий,    которые    отдельными    авторами    некорректно    названы "коллегиальными", то есть с участием нескольких сотрудников право­охранительных органов: следователь, ответственный за производство следственного действия (должность и имя которого именно в этом каче­стве названы в протоколе), вправе руководить действиями всех должно­стных лиц, от которых он в соответствии с ч.4 ст. 127 или ст. 133-1 УПК РСФСР (п.4 ч.2 ст.38 или ст. 168 проекта УПК РФ) потребовал содейст­вия при производстве следственного действия. Все действия этих долж­ностных лиц в отношении иных участников процесса в ходе данного следственного действия осуществляются исключительно при посредни­честве следователя. Во всяком случае, по закону это именно так.

___________

1 Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. С. 154.

2 См.: Шейфер С.А. Указ. соч. С. 132.

37  

В связи со сказанным следует обратить внимание на те виды уголовно-процессуальной деятельности, общая единоличная законодательная конструкция которой вступает в противоречие с отдельными деталями её нормативной регламентации. К числу таковых относится, например, расследование преступлений группой следователей.

Действующий уголовно-процессуальный закон России сориентиро­ван на единоличную правоприменительную деятельность следователя (ст.ст.70, 71, 125, 126, 127 и др. УПК РСФСР). Такое правило одинаково обязательно и для ведения дела следователем, принявшим уголовное дело к своему производству, так и для действий следователя, выпол­няющего отдельное поручение в порядке ст. 132 УПК РСФСР. По логике закона это же правило должно действовать и в отношении следователя, работающего в составе следственной группы, создаваемой в соответст­вии с ч.3 ст. 129 УПК РСФСР в случае сложности дела или его большого объема. В литературе принято считать, что единоличный характер след­ственной деятельности в данном случае в полной мере обеспечивается тем, что в силу ч.3 ст. 129 УПК РСФСР "один из следователей принима­ет дело к производству и руководит действиями других следователей" (такое же положение сохраняется в ч.3 ст. 163 проекта УПК РФ), а также персональной ответственностью следователя за свои (то есть произве­денные лично им) процессуальные действия1.

Исследование проблем деятельности следственных групп даёт осно­вания утверждать, что так называемое "бригадное расследование", не опровергая признанного большинством авторов общего условия предварительного расследования - единоличного его производства2, порождает весьма существенную специфику его реализации, внося за­метные коррективы во многие традиционные теоретические представ­ления о предварительном расследовании. Так, с одной стороны, следо­ватель, включенный в группу, по общему признанию остаётся следова­телем, то есть выполняет все процессуальные функции следователя без каких-либо изъятий, но с другой стороны (что также общепризнано в литературе) следователь-член группы реализует лишь часть полномо­чий следователя (ст. 127 УПК РСФСР). Налицо явное противоречие, по­рожденное нормативной регламентацией предварительного следствия: следователь, работающий в составе группы, не перестаёт быть собст-

___________

1 См., например: Уголовный процесс. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов. Под ред. К.Ф.Гуценко. Издание 4-е, переработанное и до­полненное. М.: ИКД "Зерцало-М", 2001. С.229.

2 Сомнения на этот счёт высказывал только А.П.Гуляев (См.: Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. М.: Юрид. лит., 1981. С.43).

38  

венно следователем, но строго по закону он не вправе совершать дейст­вий, отнесённых к компетенции следователя, принявшего дело к произ­водству, то есть не вправе выносить никаких постановлений (ч.5 ст. 127 УПК РСФСР), не вправе давать поручения и указания органам дозна­ния (ч.4 ст. 127 УПК РСФСР), и, наконец, он даже не вправе вызывать лиц для допроса и для дачи экспертных заключений (ст.70 УПК РСФСР).

Действующий закон этого противоречия не разрешает. В сущест­вующих условиях практика находит собственные способы его разреше­ния, не всегда основанные на законе. Например, уже отмечавшееся "визирование" руководителем группы (как следователем, имеющим для этого бесспорные официальные полномочия) постановлений, фактиче­ски вынесенных другим следователем. В отдельных следственных под­разделениях прокуратуры Самарской области практикуется также вы­несение всеми следователями-членами группы постановлений о приня­тии дела к производству "на всякий случай", что действующему закону противоречит, но выглядит наиболее правильным по существу.

Значительный шаг вперёд в нормативном распределении властного начала в следственных группах сделан в ч.5 ст. 163 проекта УПК РФ. Здесь указано, что "руководитель и члены следственной группы вправе участвовать в следственных действиях, проводимых другими следовате­лями, лично проводить следственные действия и принимать решения по уголовному делу в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом", а положения ч.2 той же статьи фактически приравнивает следователя, которому "поручено производство предварительного следствия" к сле­дователю, принявшему дело к производству при индивидуальном рас­следовании. Кроме того, из статей о собирании и проверке доказа­тельств исключены указания на соответствующие полномочия следова­теля только "по находящимся в его производстве делам" (как в дейст­вующей ст.70 УПК РСФСР), что представляется правильным.

Уголовно-процессуальная деятельность прокурора также по закону должна осуществляться единолично. Доказательством этого служит употребление термина "прокурор" исключительно в единственном чис­ле (ст.ст.3, 70, 71, 211, 216, 217, 248, 325 и др. УПК РСФСР, ст.37-39, 41 и др. проекта УПК РФ; ст.ст.30, 36 и др. Закона о прокуратуре Россий­ской Федерации). Однако при этом известно, что обвинительная пози­ция прокурора по делу - это позиция целого коллектива сотрудников прокуратуры, которых Закон называет термином "прокурор" - замес­тителей прокуроров и их помощников, "действующих в пределах своей компетенции" (п.6 ст.34 УПК РСФСР) или "участвующих в уголовном судопроизводстве" (п.29 ст.5 проекта УПК РФ). В частности, прокурор

39  

или его заместитель утверждает обвинительное заключение, кто-то из них (или помощник прокурора) поддерживает государственное обвине­ние в суде, помощник прокурора (часто не тот, который участвовал в суде) составляет проект протеста (а по сути - собственно протест) на приговор, затем этот протест подписывает сам прокурор, принимая при этом на себя юридическую ответственность за обвинительную по­зицию по делу1.

Внутренние отношения между сотрудниками прокуратуры склады­ваются вне рамок уголовного процесса, однако в нашем контексте эти отношения также представляют интерес в связи с тем, что в ряде случаев закон создаёт условия для возникновения парадоксальной ситуации: предметом судебного рассмотрения гипотетически могут стать возмож­ные внутренние коллизии обвинительной позиции. Сразу оговоримся, что для современной практики такая ситуация не характерна, что под­тверждается данными социологических опросов работников прокура­туры, однако сам тот факт, что законодательство создаёт условия для её возникновения свидетельствует о несовершенстве закона.

Единоличное начало в уголовно-процессуальной деятельности обви­нительной власти, которую олицетворяет прокуратура в целом и каж­дый отдельный прокурор в пределах своей компетенции, может быть реализовано только в случае абсолютной персонификации ответствен­ности за индивидуальную правовую позицию каждого из участвующих в её формировании должностных лиц прокуратуры. Нормативно это обеспечивается строго вертикальным построением системы органов прокуратуры (ст.ст.1 и 4 Закона "О прокуратуре Российской Федера­ции") и связанной с этим обязательностью указаний вышестоящих про­куроров для исполнения нижестоящими (ст.ст. 17, 18, 19 того же Закона), а также тем, что в уголовно-процессуальных отношениях прокурор (в смысле ст.34 УПК РСФСР и ст.5 проекта УПК РФ) выступает как единолично действующий субъект. В реальности дело обстоит не совсем так: единоличное начало, предполагающее полную самостоятельность в выборе правовой позиции по делу юридическими средствами в этих отношениях не обеспечено.

Ещё сложнее выглядит распределение властного начала в правоот­ношениях, в которых единоличное процессуальное руководство рассле-

___________

1 А.М.Ларин справедливо обращает внимание на то, что ответственность за обвинение в этих случаях распадается, обезличивается (См.: Ларин A.M. Судеб­ная реформа: Уроки истории // Реализация уголовной ответственности: Мате­риально-правовые и процессуальные аспекты. Самара: Самарский ун-т, 1992. С. 103).

40  

дованием со стороны прокурора и начальника следственного отдела налагается на единоличное же начало следственной деятельности.

Следователь по находящемуся в его производстве делу обязан ис­полнять указания прокурора (ст.212 УПК РСФСР, ч.3 ст.37 проекта УПК РФ), но имеет право обжаловать их вышестоящему прокурору, причём в отдельных случаях, предусмотренных законом, не исполняя обжалуемых указаний (ч.2 ст. 127 УПК РСФСР; в ч.3 ст.38 проекта УПК РФ перечень этих случаев заметно расширен). Здесь уголовно-процессуальный закон "допускает" в односторонне-властные процессу­альные отношения следователя и прокурора ещё одного властвующего субъекта - вышестоящего прокурора. Вертикаль обвинительной власти в данном случае обеспечивает реализацию единоличного начала в про­цессуальном руководстве предварительным следствием: вышестоящий прокурор единолично разрешает возникшее разногласие, либо отменяя указание подчиненного ему прокурора, либо поручая исполнение этого указания другому следователю (ч.2 ст. 127 УПК РСФСР, ч.4 ст.38 проек­та УПК РФ). Отсутствие проблемы на уровне нормативного регулиро­вания и теории отнюдь не означает отсутствие её на практике: по дан­ным многочисленных исследований, в том числе и по данным проведен­ного нами опроса более 200 следователей, они предпочитают не обжа­ловать указания "своего" надзирающего прокурора вышестоящему1, а также - указания "своего" начальника следственного отдела "чужому" надзирающему прокурору.

Здесь же нельзя не упомянуть о весьма характерной для нашего кон­текста практике "визирования" начальником следственного отдела процессуальных решений подчинённых ему следователей, которая спра­ведливо критиковалась в литературе в связи с очевидным посягательст­вом на процессуальную самостоятельность следователя со стороны лиц, не обладающих в отношении него надзорными полномочиями2.

___________

1 Одни авторы объясняют это явление этико-психологическими причинами (См.: М.П.Казлаускас. О процессуальной независимости следователя// Развитие гражданского, уголовного и процессуального законодательства в Советских республиках Прибалтики (1940-1975 гг.). Уголовно-процессуальные науки. Ри­га: Латв. ун-т. 1975. С.85), другие им возражают, считая нормальным факт от­сутствия практики обжалования указаний в порядке ч.2 ст. 127 УПК РСФСР, что обеспечивается надлежащим и своевременным надзором и контролем за следствием (См.: Гуляев А.П. Указ. соч. С. 101). При этом вывод о редкости, а точнее - исключительности такой практики не оспаривает никто.

2 См.: Ларин A.M. Функция процессуального руководства и прокурорский надзор в стадии предварительного следствия // Развитие и совершенствование уголовно-процессуальной формы. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1979. С.79.

41  

Последнее среди практических работников не воспринимается ни нарушением закона, ни чем-то вредным. Напротив, подавляющее боль­шинство (без малого 98 %) опрошенных нами следователей органов внутренних дел считают такую практику полезной: принятое решение имеет вид более обоснованного в силу того, что оно выражает некую общую позицию двух подписавших соответствующий документ долж­ностных лиц. Прежде, чем прокомментировать такое суждение, отметим ещё одну деталь, представляющую интерес для нашего исследования.

В ведомственных приказах и инструкциях о создании следственно-оперативных групп иногда содержится правило о том, что в процессу­альных документах, сопровождающих деятельность таких групп, поми­мо указания должностного лица, подписывающего документ, требуется указывать следственно-оперативную группу, в которую включено это лицо1. Правило выглядит разумным, и смысл его понятен: исключить сомнения в правомочности данного должностного лица на вынесение данного решения. Но здесь возникают сомнения иного рода: кто же именно в данном случае реализовал единоличную власть - следователь (оперативный работник), следственно-оперативная группа в целом (что вообще выглядит парадоксом) или руководитель следственно-оперативной группы, принявший дело к производству и ответственный в силу этого за расследование в целом? Сомнения приобретают более осязаемые очертания, если решение окажется незаконным: кто из на­званных субъектов ответственен за беззаконие, чьи действия могут быть обжалованы в суд, в отношении кого суд примет своё решение?

Думается, что описанные "безвредные" варианты рассредоточения единоличного начала в правоприменительной деятельности (в случаях с начальником следственного отдела и со следственно-оперативной груп­пой) чреваты той самой "коллективной безответственностью", позво­ляющей представителям власти "кивать" друг на друга.

При единоличном рассмотрении уголовного дела мировой или феде­ральный судья (при осуществлении судебного контроля за законностью предварительного следствия, в стадии назначения судебного заседания, в судебном разбирательстве, в апелляционном производстве) выступает един­ственным носителем государственной (судебной) власти, то есть именно он

___________

1 См.: п.2.6 Инструкции по взаимодействию правоохранительных органов Российской Федерации при расследовании и раскрытии преступлений, связан­ных с посягательствами на культурные ценности России, утвержденной совме­стным приказом Генеральной прокуратуры РФ, Министерства внутренних дел РФ, Федеральной службы безопасности РФ и Государственного таможенного комитета РФ № 69/777/425/700 от 25 ноября 1997 г.

42  

олицетворяет собою суд, являющийся "хозяином процесса" - "dominus litis". Властное начало, в первую очередь, выражено в праве суда принять решение по любому вопросу, ставшему предметом судебного рассмотрения.

В центральной стадии процесса - судебном разбирательстве1 - суд (и только суд) своей властью постановляет главное процессуальное ре­шение по уголовному делу - приговор, разрешив в нём главный вопрос уголовного процесса - о виновности, либо невиновности лица в совер­шении преступления, либо опровергнув презумпцию невиновности это­го лица своим властным актом, либо констатировав его полную и впредь не подлежащую сомнению невиновность.

Властное начало суда проявляется не только в существе принимае­мого им итогового процессуального решения: распоряжения председа­тельствующего (в случае единоличного рассмотрения дела - единствен­ного) судьи в силу требований ст.243 УПК РСФСР (ст.243 проекта УПК РФ) обязательны для исполнения всеми участниками судебного разби­рательства, к нему обращены все их ходатайства и просьбы. Судья, еди­нолично рассматривающий дело, является обязательным участником всех уголовно-процессуальных правоотношений, складывающихся в судебном заседании, иные участники процесса в непосредственные отношения между собой (то есть без участия судьи) не вступают.

Обладая правом государтвенно-властного веления, единолично дей­ствующий судья принимает единоличные уголовно-процессуальные ре­шения по делу и несёт персональную ответственность за их законность, обоснованность и справедливость.

Введение единоличного порядка рассмотрения уголовных дел было вызвано многими причинами, не последняя из которых - стремление к удешевлению и упрощению правосудия по значительной массе уго­ловных дел о преступлениях небольшой тяжести. Правомерность такого решения законодателя в целом сомнений не вызывает. Однако обосно­ванное несогласие вызывают некоторые весьма характерные частности: не вполне оправданное расширение компетенции единолично дейст­вующих судей2, отсутствие предусмотренной законом коллегиальной

___________

1 В данном случае под судебным разбирательством понимается рассмотре­ние дел судами первой и апелляционной инстанций, как принято считать в со­ответствии с действующим законом. В проекте УПК РФ "судебным разбира­тельством" предложено считать судебные заседания судов первой, второй (апелляционной и кассационной) и надзорной инстанций (п.п.49, 51 ст.5).

2 См.: Стецовский Ю.И. Концепция судебной реформы и проблемы консти­туционной законности в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 1993. №9. С.111-112.

43  

альтернативы единоличному судебному разбирательству, единоличное разрешение судьёй ходатайства об отводе его самого, единоличное назначение судебного заседания по любому делу, повлекшее за собой другие процессуальные упрощения1, единоличное апелляционное про­изводство, не характерное ни для дореволюционной российской исто­рии аналогичного института, ни для проверочных стадий советского периода. Очевидно, что относительно новая для современной России единоличная форма судопроизводства нуждается в дальнейшей разработ­ке, о чем далее будет сказано подробно.

Коллегиальное начало в деятельности разных (не единоличных) со­ставов суда выражено в том, что носителем государственно-властного начала в уголовно-процессуальных отношениях суда с другими участ­никами процесса выступает коллегия в целом, принимающая решения большинством голосов. Это положение характерно для суда любой ин­станции, в которой дело рассматривается коллегиальным составом суда.

При всём разнообразии судейских коллегий (по количественному со­ставу и социальному статусу участников) у всех них есть общая неотъ­емлемая черта- независимость в отношениях между членами коллегии и равноправие в решении всех вопросов по делу2. Наличие в коллегии процессуальных фигур председательствующего (ст. 243 УПК РСФСР, ст. 243 проекта УПК РФ - в суде первой инстанции, ч.1 ст.338 УПК РСФСР, ст.377 проекта УПК РФ - в суде кассационной инстанции, ч.4 ст.377 УПК РСФСР - в суде надзорной инстанции) и судьи-докладчика (ч.3 ст.338 УПК РСФСР - в суде кассационной инстанции и ч.4 ст.377 УПК РСФСР, ч.1 и 2 ст.408 проекта УПК РФ - в суде надзорной ин­станции), а также старшины присяжных (ст.442 УПК РСФСР, ст.331 проекта УПК РФ) не меняет этого положения, поскольку председатель­ствующий и судья-докладчик наделены полномочиями организацион­ного характера и не обладают правом властного веления в отношении членов коллегии. Во всех отношениях с другими участниками процесса председательствующий (в суде присяжных - их старшина, вступающий во внешние сношения только с председательствующим) действует от имени коллегии в целом, реализуя судебную власть, принадлежащую не ему лично, а всей коллегии. На судье-докладчике лежит сугубо ин-

___________

1 См., например: Петрухин И.Л. Реформа судебного разбирательства // Ста­новление судебной власти в обновляющейся России. М.: ИГПРАН, 1997. С.29; Лазарева В.А. Предварительное судебное производство... С.42.

2 См., например: Нажимов В.П. Отношения между судьями в составе суда // Осуществление правосудия по уголовным делам. Калининград: Калининград­ский ун-т, 1978. С.33.

44  

формационная функция - он доводит до сведения коллегии обстоятель­ства рассматриваемого дела.

В литературе по поводу внутренних отношений в судейской колле­гии с участием народных заседателей встречался и иной взгляд. Венгер­ский исследователь А.Тамаш в 1980 году писал: "отдельные члены кол­легии суда между собой находятся в отношении соподчинения. Колле­гией руководит профессиональный судья, он направляет её деятель­ность. В вынесении решения и вообще в выполнении задач по отправле­нию правосудия судьи-заседатели с судьёй, руководящим коллегией, не находятся в соподчиненном отношении. И тем не менее на профес­сионального судью возлагается больше уже хотя бы из-за его роли, ведь совместной деятельностью руководит он, при слушании дел он спраши­вает первым и для своих коллег он резюмирует дело, а во время вынесе­ния решения голосует последним'". Это мнение представляется оши­бочным в части употребления термина "соподчинение" применительно к отношениям внутри судейской коллегии. Все названные здесь полно­мочия в совокупности - обычный способ организации совместной ра­боты нескольких людей, и считать их властными в отношении других судей нет оснований.

Нормативная регламентация деятельности судейских коллегий вы­глядит достаточно чёткой и беспробельной, позволяющей обеспечить реализацию коллегиального начала в судейской деятельности в полной мере. Для этого предназначены правила о тайне совещания судей (ст.302 УПК РСФСР, ст. 298 проекта УПК РФ) и присяжных заседателей (ст.452 УПК РСФСР, ст. 341 проекта УПК РФ), о порядке их совещания, в котором председательствующий или старшина присяжных подаёт свой голос последним, ни один из судей (ст.306 УПК РСФСР, ст. 301 проекта УПК РФ) или присяжных заседателей (ст.453 УПК РСФСР) не вправе воздерживаться при голосовании (в ч.3 ст.301 проекта УПК РФ предусмотрено исключение из этого правила для судьи, голосующе­го за оправдание), а судья (за исключением суда присяжных), не соглас­ный с приговором, вправе изложить своё особое мнение, подлежащее приобщению к делу и могущее в будущем стать предметом рассмотре­ния вышестоящих судебных инстанций (ст.307 УПК РСФСР, ч.5 ст. 301 проекта УПК РФ).

Однако главная проблема коллегиального правосудия - не проце­дурная, а скорее - психолого-правовая. Это проблема реального и соз­нательного участия членов коллегии в принятии процессуальных реше­ний. В наибольшей степени это касается тех судейских коллегий, в ко-

___________

1 Тамаш Андраш. Судья и общество. М.: Юрид. лит., 1980. С.82.

45    

торых представлен непрофессиональный элемент в правосудии в лице народных и присяжных заседателей.

Полагаем, что было бы весьма полезно рассмотреть внутренние и внешние уголовно-процессуальные правоотношения, в которых реали­зуется такая коллегиальная судейская деятельность, на предмет распре­деления между её участниками права властного веления.

В судейской коллегии с участием как профессиональных, так и не­профессиональных судей правом властного веления обладает коллегия в целом, а её председательствующий - профессиональный судья, как уже отмечалось, реализуя организационно-распорядительные полномочия в отношении всех других участников процесса (не входящих в состав суда), действует от имени коллегии в целом. Специально оговориться на этот счёт применительно к суду с участием народных представителей заставило следующее обстоятельство: в литературе иногда встречаются попытки представить суд с участием народных заседателей не как еди­ное целое, облеченное государственной властью, а как раздельно суще­ствующие государственный и негосударственный элементы. Так М.А.Ковалёв, один из авторов учебника, изданного Московским госу­дарственным университетом в 2001 году, классифицируя участников уголовного процесса, называет две разные классификационные группы: "суд (судья)" в числе других "государственных органов и должностных лиц" и отдельно - "народные и присяжные заседатели" в числе других "граждан и представителей общественности"1. Ликвидация института народных заседателей не лишает актуальности критику такого подхода, ибо присяжные заседатели здесь также выводятся за рамки суда.

С точки зрения социального статуса профессиональных и непрофес­сиональных судей такая классификация выглядит приемлемой: судья -это действительно государственный служащий категории "А" согласно ст. 1 Федерального закона "Об основах государственной службы Рос­сийской Федерации" от 31 июля 1995 г. №119-3, а народный, равно как и присяжный, заседатель - действительно гражданин и представитель общественности. До уголовного процесса и вне его рамок дифферен­циация потенциальных членов судейской коллегии на "судей" и "не­судей" вполне правомерна. Но автор классифицирует участников уго­ловного процесса, в котором народный заседатель по действующему за­кону участвует не просто как гражданин, а как полноправный и само­стоятельный член состава суда "исполняющий обязанности судьи на непрофессиональной основе" (п.3 ст.1 Федерального закона "О на-

___________

1 Уголовный процесс. Учебник для студентов юридических вузов и факуль­тетов / Под ред. К.Ф.Гуценко. М.: Изд-во МГУ, 2001. С.90.

46    

родных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Россий­ской Федерации" от 2 января 2000 г. №37-ФЗ), пользующийся "всеми правами судьи" (ч.4 ст. 15 УПК РСФСР). Народный заседатель назван в ст.34 УПК РСФСР при разъяснении наименования "судья" без каких-либо оговорок, что вполне закономерно, поскольку ни в каком ином качестве народный заседатель в процессе участвовать не может.

Единственно правильным представляется выделение "суда" в единую классификационную группу участников уголовного процесса, незави­симо от состава судебной коллегии1. Иной подход лишь способствует закреплению в массовом и профессиональном юридическом сознании (и так, впрочем, весьма распространенного) взгляда на народных засе­дателей как на бессловесных "кивал", а не представителей народа в правосудии2, а на суд присяжных как на "суд толпы".

Существенной спецификой в части реализации права властного ве­ления обладают правоотношения, складывающиеся при рассмотрении уголовного дела судом присяжных. Сообразно современным научным представлениям о сущности судебной власти, её носителем выступает суд в целом3, то есть в данном случае - председательствующий профес­сиональный судья, постановляющий приговор, в совокупности со вто­рым коллегиальным субъектом - коллегией присяжных заседателей, выносящей вердикт, который в большинстве случаев определяет содер­жание этого приговора. Логично было бы предположить, что носителем государствено-властного начала во внешних уголовно-процессуальных отношениях, в которых осуществляется деятельность суда присяжных, тоже выступает суд присяжных в целом. Во внутренних же правоотно­шениях "председательствующий судья <-> коллегия присяжных заседате­лей" носителем властного начала должен выступать председательст­вующий. Однако с точки зрения основных положений теории уголовно-процессуального отношения, рассмотренных выше, это не совсем так.

Принципиальное отличие суда присяжных от любой другой колле­гиальной формы отправления правосудия обусловлена независимостью коллегии присяжных заседателей в принятии коллегиального уголовно-процессуального решения - вердикта - от профессионального судьи. Актуально сегодня звучит замечание В.К.Случевского о том, что в слу-

___________

1 Уголовный процесс. Учебник / Под ред. И.Л.Петрухина. М.: ПБОЮЛ Гра­чев С.М., 2001.С.89.

2 К сожалению, именно такой взгляд возобладал на втором чтении по проек­ту УПК РФ в Государственной Думе 20 июня 2001 г.

3 См., например: Судоустройство и правоохранительные органы в Россий­ской Федерации / Под ред В.И.Швецова. М.: Проспект, 1997. С.33.