Zhukov
.pdfУ нас же происходило следующее. В течение всего марта и апреля 1941 года в Генеральном штабе шла усиленная работа по уточнению плана прикрытия западных границ и мобилизационного плана на случай войны. Уточняя план прикрытия, мы докладывали И. В. Сталину о том, что, по расчетам, наличных войск Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов будет недостаточно для отражения удара немецких войск. Необходимо срочно отмобилизовать несколько армий за счет войск внутренних округов и на всякий случай в начале мая передвинуть их на территорию Прибалтики, Белоруссии и Украины.
После долгих и достаточно острых разговоров И. В. Сталин разрешил под видом подвижных лагерных сборов перебросить на Украину и в Белоруссию по две общевойсковые армии сокращенного состава Мы были строго предупреждены о необходимости чрезвычайной осторожности и мерах оперативной скрытности.
Тогда же И. В. Сталин дал указание НКВД всемерно усилить работы по строительству основной и полевой аэродромной сети. Но рабочую силу было разрешено взять только по окончании весенне полевых работ.
Однажды в конце нашего очередного разговора И. В. Сталин спросил, как идет призыв приписного состава из запаса.
Нарком обороны ответил, что призыв запаса проходит нормально, приписной состав в конце апреля будет в приграничных округах. В начале мая начнется его переподготовка в частях.
13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. С Урала шла в район Великих Лук 22 я армия; из Приволжского военного округа в район Гомеля— 21 я армия: из Северо Кавказского округа в район Белой Церкви — 19 я армия; из Харьковского округа на рубеж Западной Двины — 25 й стрелковый корпус; из Забайкалья на Украину в район Шепетовки — 16 я армия.
Всего в мае перебрасывалось из внутренних военных округов ближе к западным границам 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления. К сожалению, эти дивизии насчитывали в своем составе по 8—9 тысяч человек и не располагали полностью предусмотренной по штату боевой техникой.
В конце мая Генеральный штаб дал указание командующим приграничными округами срочно приступить к подготовке командных пунктов, а в середине июня приказывалось вывести на них фронтовые управления: Северо Западный фронт — в район Паневежиса; Западный — в район Обуз Лесны; Юго Западный — в Тернополь; Одесский округ в качестве армейского управления — в Тирасполь. В эти районы полевые управления фронтов и армий должны были выйти к 21—25 июня.
На государственной границе находились 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных пограничных комендатур, 11 полков оперативных войск НКВД, а также расположенные вблизи границы, но не развернутые в боевые порядки стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия от военных округов.
Всего в западных приграничных округах и флотах насчитывалось 2,9 миллиона человек, более полутора тысяч самолетов новых типов и довольно много самолетов устаревших
конструкций, около 38 тысяч орудий и минометов, 1475 новых танков КБ и Т 34 и значительное число легких танков устаревшей конструкции с крайне ограниченными моторесурсами, часть которых требовала ремонта{42}.
Боевая подготовка в приграничных округах была различна и зависела от многих факторов. Сейчас трудно восстановить в деталях все, что происходило тогда в этих округах, передать атмосферу, в которой их застала война.
Помню, меня, особенно в первое время работы в Генштабе, не покидали мысли о только что оставленном мною Киевском особом военном округе. Как и что там?
В этой связи я хотел бы привести здесь несколько отрывков из воспоминаний Маршала Советского Союза И. X. Баграмяна, тогда полковника, начальника оперативного отдела Киевского особого военного округа. Мне кажется, эти страницы верно отражают положение дел непосредственно в армии со всеми трудностями последних предвоенных месяцев. Вот что он пишет:
“Едва мы успели проводить своего командующего на XVIII партийную конференцию, как из Генерального штаба последовало распоряжение: начальнику штаба округа с группой генералов и офицеров, принимавших участие в разработке плана прикрытия государственной границы, срочно прибыть в Москву...
В Москве все наконец прояснилось: все мы должны были принять участие в рассмотрении мероприятий оперативного порядка для округа.
...Наша работа продолжалась, как вдруг нам приказали немедленно возвратиться в Киев для выполнения своих непосредственных должностных обязанностей. Здесь прежде всего пришлось заняться рассмотрением армейских планов прикрытия государственной границы, разработанных штабами армий на основе указаний кемандования округа. К большому нашему удовольствию, армейские планы не потребовали серьезной доработки. В них пришлось внести лишь незначительные коррективы.
Однако уже вскоре — сразу же после начала оккупации фашистами Югославии — Генеральный штаб дал указание внести в план прикрытия государственной границы ряд существенных поправок. Командованию округа было приказано значительно увеличить состав войск, выделяемых на непосредственное прикрытие государственной границы...
Генерал Кирпонос был огорчен явным, по его мнению, ослаблением резервной группировки своих войск и назначением в “пассивную оборону” значительно больших сил, чем он считал нужным. Но приказ есть приказ: 18 апреля мы отдали армиям соответствующие распоряжения о внесении в план этих изменений...
Снова были вызваны в штаб округа начальники штабов армий вместе с участниками разработки планов. Все закрутилось сначала. Большая трудность, затягивавшая работу, заключалась в том, что разрабатывавшие планы генералы и офицеры должны были все от первой до последней бумажки исполнять собственноручно...
До 10 мая переделка планов должна была завершиться. К счастью, это были последние серьезные дополнения, иначе планы так и остались бы незаконченными к началу вторжения фашистских полчищ.
Во второй половине апреля руководство Красной Армии стало заметно форсировать осуществление мер по усилению приграничных округов. Помнится, 26 апреля в наш округ поступил приказ из Москвы к 1 июня сформировать пять подвижных артиллерийско противотанковых бригад и один воздушно десантный корпус. Четыре наши стрелковые дивизии реорганизовывались в горнострелковые. Командование округа было поставлено в известность, что к 25 мая в состав его войск с Дальнего Востока прибудет еще и управление 31 го стрелкового корпуса.
Последний весенний месяц отнюдь не принес потепления в атмосфере международных отношений. Неожиданное назначение И.В. Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров расценивалось всеми в штабе округа как свидетельство осложнения международной обстановки. Впервые за годы существования советской власти высшее партийное и государственное руководство сосредоточивалось в одних руках. Были и другие сигналы быстро растущей угрозы.
Во второй половине мая мы получили директиву Генерального штаба, в которой командованию округа предписывалось принять из Северо Кавказского военного округа и разместить в лагерях управление 34 го стрелкового корпуса с корпусными частями, четыре 12 тысячные стрелковые и одну горнострелковую дивизии.
Для командования этими войсками должна была прибыть из Северо Кавказского военного округа оперативная группа во главе с первым заместителем командующего округом генерал лейтенантом М. А. Рейтером... Из этой же директивы стало известно, что войска начнут прибывать 20 мая. Директива хотя, видимо, для командования и не была неожиданной, все же весьма озаботила его: ведь предстояло в короткий срок разместить почти целую армию. В связи с внезапно свалившимися на наши головы новыми срочными мероприятиями пришлось отложить проведение командно штабного учения с армиями, которое было запланировано на вторую половину мая.
В конце мая в округ стали прибывать эшелоны за эшелонами. Оперативный отдел превратился в подобие диспетчерского пункта, куда стекалась вся информация о движении и состоянии поступавших войск из Северо Кавказского военного округа.
Припоминается такой характерный факт. Посланные в эти войска командиры, докладывая об их боеспособности, подчеркивали, что все соединения укомплектованы по штатам мирного времени, что в связи с этим в них недостает не только значительного числа бойцов и командиров, но и техники, в первую очередь транспортных средств и средств связи, которые дивизии должны получить с момента объявления мобилизации.
Видимо, стремление строжайше соблюдать условия договора с Германией и в этом вопросе сыграло немаловажную роль.
Забегая вперед, должен заметить, что, когда началась война, эти дивизии срочно начали перебрасываться на западное стратегическое направление и с ходу вынуждены были вступить в сражение.
Не успели пять дивизий из Северо Кавказского военного округа закончить сосредоточение на территории нашего округа, как в первых числах июня Генеральный штаб сообщил, что директивой народного комиссара обороны сформировано управление 19 й армии, которое к 10 июня прибудет в Черкассы. В состав армии войдут все пять дивизий 34 го стрелкового корпуса и три дивизии 25 го стрелкового корпуса Северо
Кавказского военного округа... Во главе ее поставлен командующий войсками Северо Кавказского военного округа генерал лейтенант И. С. Конев.
Днем позднее Генеральный штаб предупредил командование округа, чтобы оно подготовилось принять и разместить еще одну — 16 ю армию генерал лейтенанта М. Ф. Лукина, перебрасываемую из Забайкалья. Планом предусматривалось сосредоточить войска генерала Лукина на территории Киевского особого военного округа в период с 15 июня по 10 июля.
Итак, уже вторую армию мы должны были в кратчайший срок принять и разместить на территории округа. Это радовало. Опасение, что в случае войны у нас не окажется в глубине войск, отпадало само собой. Теперь стало вполне ясно, что нарком и Генеральный штаб позаботились об этом, отдавая приказ о подготовке выдвижения всех сил округа непосредственно к границе”{43}.
Теперь, пожалуй, пора сказать о существенной ошибке того времени, из которой, естественно, вытекали многие другие, — о просчете в определении сроков вероятности нападения фашистской Германии на Советский Союз.
В оперативном плане 1940 года, который после уточнения действовал в 1941 году, предусматривалось в случае угрозы войны:
—привести все вооруженные силы в полную боевую готовность;
—немедленно провести в стране войсковую мобилизацию;
—развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану;
—сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ в соответствии с планом приграничных военных округов и Главного военного командования.
Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 года, да и то не полностью. В ближайшие предвоенные месяцы руководством не предусматривалось проведение всех необходимых мер, которые нужно было принять в особо угрожаемый военный период.
Естественно, возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И. В. Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утвержденного оперативного плана?
Почему оборона страны оказалась не на должной высоте, и мы были захвачены врасплох? На эти принципиальные вопросы даются разные ответы.
В этих ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И. В. Сталина. Конечно, ошибки у И. В. Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических, политических и военных факторов.
Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент.
Всякий субъективизм в анализе причин неизбежно приведет к неправдивым, неполноценным выводам. Историкам, исследующим причины неудач вооруженной борьбы с Германией в первом периоде войны, придется тщательно разобраться в этих вопросах, чтобы правдиво объяснить истинные причины, вследствие которых советский народ и страна понесли на первом этапе войны столь тяжелые жертвы.
Современные большие войны ведутся всеми силами, средствами и достижениями страны. Германия, как известно, захватив в свои руки почти все экономические и стратегические ресурсы Европы, хорошо оснастила свои вооруженные силы современным оружием, боевой техникой и достаточным количеством материальных средств, а отсутствие активно действующих сил в Западной Европе дало возможность гитлеровцам сосредоточить против Советского Союза все свои главные силы.
Наша страна к 1941 году имела большие экономические успехи, но достигнуть превосходства над Германией, которой оказывали громадную помощь империалистические государства Запада, мы еще не успели.
Из Первой мировой и гражданской войн страна наша вышла до предела истощенной и опустошенной. Нужны были героические усилия советского народа и партии для ликвидации экономической разрухи, для создания тяжелой индустрии и всего народного хозяйства. Занятая строительством народного хозяйства, наша страна главные усилия, все основные средства направляла на развитие производительных сил, до предела ограничивая выделение средств на укрепление обороны страны, вследствие чего до конца 1939 года значительная часть Красной Армии содержалась и проходила подготовку по территориальной системе, где не было условий для полноценной подготовки войск и запаса.
С лета 1940 года, особенно после войны с Финляндией, партия и правительство уделяли большое внимание вооруженным силам и обороне страны, но экономические возможности страны не позволили в короткий предвоенный год полностью обеспечить проводимые организационные мероприятия по вооруженным силам. Война застигла страну в стадии реорганизации, перевооружения и переподготовки вооруженных сил и создания мобзапасов и государственных резервов.
Законно возникает вопрос: а нельзя ли было начать проведение этих мероприятий значительно раньше? Конечно, можно и нужно было, но сталинское руководство ошибочно считало, что времени у нас еще хватит для проведения необходимых мероприятий. Эта ошибка отягощается теми обстоятельствами, что Германия свою вооруженную агрессию и дальнейшее развертывание вооруженных сил в значительных размерах начала с 1936 года, порвав все свои международные обязательства об ограничении своих вооруженных сил.
Допустив просчет в оценке сроков надвигающейся военной опасности, мы запоздали с осуществлением срочных мероприятий по обороне страны.
Здесь я хочу коснуться еще одного очень важного, на мой взгляд, психологического фактора, оказавшего на И. В. Сталина большое влияние.
Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись И. В. Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: над ним тяготела опасность войны с фашистской Германией и все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием — избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что ему это удастся.
И. В. Сталин не был трусливым человеком, но он хорошо понимал, что возглавляемое им руководство страной явно опоздало с основными мероприятиями по подготовке страны к большой войне с таким сильным и опытным врагом, как Германия.
Он понимал, что мы опоздали не только с перевооружением войск новейшей боевой техникой и с реорганизацией вооруженных сил, но и с мероприятиями по обороне страны, в частности с созданием необходимых государственных резервов и мобилизационных запасов.
И. В. Сталин прекрасно знал и то, что после 1939 года во главе частей, соединений и войсковых объединений были поставлены кадры, далеко не освоившие оперативно тактическое и стратегическое искусство.
Накануне войны в Красной Армии почти не осталось командиров полков и дивизий с академическим образованием. Более того, многие из них даже не кончали военных училищ, и основная их масса была подготовлена в объеме курсов командного состава.
Нельзя было не считаться и с моральными травмами, которые были нанесены Красной Армии и Военно Морскому Флоту массовыми репрессиями.
Опасаясь стать жертвой провокации империалистических государств, информацию У. Черчилля, Президента Чехословакии Э. Бекеша, секретаря Госдепартамента США С. Уэллеса И. В. Сталин принимал как дезинформацию, и она еще больше усилила недоверие ко всем сообщениям из за рубежа, в том числе и к сообщениям по линии нашей военной разведки.
В этих сложных условиях стремление избежать войны превратилось у И. В. Сталина в убежденность, что ему удастся ликвидировать опасность войны мирным путем. Надеясь на свою “мудрость”, он перемудрил себя и не разобрался в коварной тактике и планах гитлеровского правительства.
И. В. Сталин требовал вести осторожную политику и проводить мероприятия оперативно мобилизационного порядка так, чтобы, как он говорил, “не спровоцировать войну с Германией”.
Полагая, что ему удастся устранить назревающую угрозу войны, он считал необходимым убедить гитлеровское руководство в желании Советского правительства и в дальнейшем поддерживать деловые и хорошие добрососедские отношения с Германией.
С этой целью он требовал от Наркомата внешней торговли точно в установленные сроки осуществлять все товарные поставки в Германию, в том числе уголь, хлеб, нефтепродукты и другие стратегические материалы.
Как известно, эти поставки осуществлялись по 21 июня 1941 года включительно.
И. В. Сталин хорошо понимал, какие тяжелые бедствия может причинить народам Советского Союза война с таким сильным и опытным врагом, как фашистская Германия, и потому стремился, как и вся наша партия и правительство, выиграть время.
Сейчас у нас имеются факты, свидетельствующие о предупреждении готовящегося нападения на СССР, о сосредоточении войск на наших границах и т.д. Но в ту пору, как это показывают обнаруженные после разгрома фашистской Германии документы, на стол к И. В. Сталину попадало много донесений совсем другого рода. Вот один из примеров.
По указанию Гитлера, данному на совещании 3 февраля 1941 года, начальник штаба верховного главнокомандования фельдмаршал Кейтель издал 15 февраля 1941 года специальную “Директиву по дезинформации противника”. Чтобы скрыть подготовку к операции по плану “Барбаросса”, отделом разведки и контрразведки главного штаба были разработаны и осуществлены многочисленные акции по распространению ложных слухов и сведений. Перемещение войск на восток подавалось “в свете величайшего в истории дезинформационного маневра с целью отвлечения внимания от последних приготовлений к вторжению в Англию”.
Были напечатаны в массовом количестве топографические материалы по Англии. К войскам прикомандировывались переводчики английского языка. Подготавливалось “оцепление” некоторых районов на побережье проливов Ла Манш, Па де Кале и в Норвегии. Распространялись сведения о мнимом авиадесантном корпусе. На побережье устанавливались ложные ракетные батареи. В войсках распространялись сведения в одном варианте о том, что они идут на отдых перед вторжением в Англию, в другом — что войска будут пропущены через советскую территорию для выступления против Индии. Чтобы подкрепить версию о высадке десанта в Англию, были разработаны специальные операции под кодовыми названиями “Акула” и “Гарпун”. Пропаганда целиком обрушилась на Англию и прекратила свои обычные выпады против Советского Союза. В работу включились дипломаты и т.д.
Подобного рода данные и сведения наряду с имевшимися недостатками общей боеготовности вооруженных сил обуславливали ту чрезмерную осторожность, которую И.В. Сталин проявлял, когда речь шла о проведении основных мероприятий, предусмотренных оперативно мобилизационными планами в связи с подготовкой к отражению возможной агрессии.
Руководствуясь решениями XVIII съезда партии и последующими указаниями ЦК партии о подборе, обучении и воспитании руководящих кадров, командование, партийные, политические органы армии к лету 1941 года проделали очень большую учебно воспитательную работу, позволившую повысить общий теоретический уровень и практические навыки кадров всех родов войск.
Однако вопрос о командных кадрах вооруженных сил в 1941 году продолжал оставаться острым. Массовое выдвижение на высшие должности молодых командиров снижало на
какое то время боеспособность армии. Накануне войны при проведении важных и больших организационных мероприятий ощущался недостаток квалифицированного командного состава, специалистов: танкистов, артиллеристов и летно технического состава — сказывалось значительное увеличение численности наших вооруженных сил. Предполагалось, что все это можно будет в основном устранить к концу 1941 года.
Желая сохранить мир как решающее условие строительства социализма в СССР, И. В. Сталин видел, что правительства Англии и других западных государств делают все, чтобы толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом, что, оказавшись в тяжелой военной обстановке и стремясь спасти себя от катастрофы, они крайне заинтересованы в нападении Германии на СССР. Вот почему он так недоверчиво воспринимал информацию западных правительств о подготовке Германии к нападению на Советский Союз.
Напомню только одну группу фактов, сведения о которых могли укрепить И. В. Сталина в его недоверии к указанной информации. Это секретные переговоры с фашистской Германией в Лондоне в том самом 1939 году, когда в СССР проводились военные переговоры с Англией и Францией, о которых я уже говорил.
Английские дипломаты предлагали гитлеровцам договориться о разграничении сфер влияния в мировом масштабе. Английский министр торговли Хадсон в переговорах с немецким тайным государственным советником Вольтатом, близким к фельдмаршалу Герингу, заявил, что перед обоими государствами находятся три обширные области, представляющие необъятное поприще для экономической деятельности: Британская империя, Китай и Россия. Обсуждались политические и военные вопросы, проблемы приобретения сырья для Германии и т.д. В переговоры включились другие лица; германский посол в Лондоне Дирксен доносил в Берлин, что подтверждает “тенденции конструктивной политики в здешних правительственных кругах”.
Попутно мне кажется уместным напомнить, что когда Гитлер вознамерился предложить Советскому Союзу вместе подумать над идеей раздела мира на сферы влияния, то встретил резкий и недвусмысленный отказ советской стороны, не пожелавшей даже говорить на эту тему. Об этом свидетельствуют документы и участники визита В. М. Молотова в ноябре 1940 года в Берлин.
Как известно, в конце апреля 1941 года У. Черчилль направил И. В. Сталину послание. В нем говорилось: “Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, что немцы, после того как они решили, что Югославия находится в их сетях, т.е. 20 марта начали переброску в южную часть Польши трех бронетанковых дивизий из пяти находящихся в Румынии. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше превосходительство легко оценит значение этих фактов”.
И. В. Сталин к этому посланию отнесся с недоверием. В 1940 году в мировой печати стали циркулировать слухи о том, что английские и французские военные силы сами готовятся предпринять нападение на Северный Кавказ, бомбить Баку, Грозный, Майкоп. Затем появились документы, подтверждающие это. Одним словом, не только никогда не скрывавшиеся У. Черчиллем антисоветские, антикоммунистические взгляды и высказывания, но и многие конкретные факты дипломатической жизни того времени
могли побуждать И. В. Сталина настороженно воспринимать информацию из западных империалистических кругов.
Весной 1941 года в западных странах усилилось распространение провокационных сведений о крупных военных приготовлениях Советского Союза против Германии. Германская печать всячески раздувала эти сведения и сетовала на то, что такие сообщения омрачают советско германские отношения.
— Вот видите, — говорил И. В. Сталин, — нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга. Это тонкая политическая игра.
Такие мысли высказывались И. В. Сталиным и раньше. Так, например, докладывая XVIII съезду партии в 1939 году, он говорил:
“Характерен шум, который подняла англо французская, североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину... немцы не далее как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов населения... похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых к тому оснований”.
Помню, как однажды в ответ на мой доклад о том, что немцы усилили свою воздушную агентурную и наземную разведку, И. В. Сталин сказал:
—Они боятся нас. По секрету скажу вам, наш посол имел серьезный разговор лично с Гитлером и тот ему конфиденциально сообщил:
—Не волнуйтесь, пожалуйста, когда будете получать сведения о концентрации наших войск в Польше. Наши войска будут проходить большую переподготовку для особо важных задач на Западе.
Видимо, И. В. Сталин верил в эту версию, и все мероприятия по обороне страны, по усилению наших вооруженных сил он проводил как то пассивно. Не скажу, что он отвергал наши предложения, но и не спешил с их принятием и не торопил тех, кто должен был проводить их в жизнь.
И. В. Сталин убеждал нас в том, что гитлеровская Германия надолго связала себя, ввязавшись в войну с Францией и Англией, и выйдет из нее настолько ослабленной, что ей потребуются многие годы, чтобы рискнуть развязать большую войну с Советским Союзом. Тем временем наша страна значительно окрепнет экономически, освоит воссоединенные с Советским Союзом районы Прибалтики, Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии и закончит строительство укрепленных рубежей на новых государственных границах.
— Когда же все это будет нами сделано, — говорил И. В. Сталин — Гитлер не посмеет напасть на Советский Союз.
Желая во что бы то ни стало избежать войны с Германией, Сталин строил свои расчеты на сомнительной основе.
Как известно, победитель обычно не выходит из войны ослабленным, но тогда, слушая И. В. Сталина, я как то невольно заражался его убежденностью и верил, что, вопреки всем признакам, войну с Германией удастся на какой то период оттянуть, а возможно и вовсе избежать. Как и другие, я считал его опытнейшим государственным рулевым. К сожалению, и у И. В. Сталина не хватило чувства реальности. Расчеты на то, что Германия выйдет из войны на Западе ослабленной, оказались неверными. Быстро разгромив Францию и сковав Англию, немцы получили богатейшие военно экономические ресурсы и вскоре, перегруппировав свои основные силы с запада на восток, развернули их против Советского Союза.
Что касается оценки пакта о ненападении, заключенного с Германией в 1939 году, в момент, когда наша страна могла быть атакована с двух фронтов — со стороны Германии и со стороны Японии, — нет никаких оснований утверждать, что И.В. Сталин полагался на него. ЦК ВКП(б) и Советское правительство исходили из того, что пакт не избавлял СССР от угрозы фашистской агрессии, но давал возможность выиграть время в интересах укрепления нашей обороны, препятствовал созданию единого антисоветского фронта. Во всяком случае, мне не приходилось слышать от И. В. Сталина каких либо успокоительных суждений, связанных с пактом о ненападении.
5 мая 1941 года И. В. Сталин выступил перед слушателями военных академий Красной Армии на приеме в честь выпускников.
Поздравив выпускников с окончанием учебы, И. В. Сталин остановился на тех преобразованиях, которые произошли за последнее время в армии.
— Товарищи, — говорил он, — вы покинули армию 3—4 года назад, теперь вернетесь в ее ряды и не узнаете армии. Красная Армия далеко не та, что была несколько лет назад. Мы создали новую армию, вооружили ее современной военной техникой. Наши танки, авиация, артиллерия изменили свой облик. Вы придете в армию, увидите много новинок.
Далее И. В. Стадии охарактеризовал изменения по отдельным родам и видам войск.
— Вы приедете в части из столицы, — продолжал И. В. Сталин, — вам красноармейцы и командиры зададут вопрос: что происходит сейчас? Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима?
Военная мысль германской армии движется вперед. Армия вооружилась новейшей техникой, обучилась новым приемам ведения войны, приобрела большой опыт. Факт, что у Германии лучшая армия и по технике, и по организации. Но немцы напрасно считают, что их армия идеальная, непобедимая. Непобедимых армий нет. Германия не будет иметь успеха под лозунгами захватнических, завоевательских войн, под лозунгами покорения других стран, подчинения других народов и государств.
Останавливаясь на причинах военных успехов Германии в Европе, И. В. Сталин говорил об отношении к армии в некоторых странах, когда об армии нет должной заботы, ей не оказана моральная поддержка. Так появляется новая мораль, разлагающая армию. К военным начинают относиться пренебрежительно. Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять.