Архив ИГИЗП / Доплитература / Афины / ТумансРождениеАфины

Другим свидетельством является приводимый Геродотом текст предсказания, которое получил Писистрат перед битвой при Пал­ лене, во время своего последнего прихода к власти. Согласно Ге­ родоту, перед Писистратом предстал тогда предсказатель Амфи­ лит и по божественному внушению (!) изрек ему в стихах следующее пророчество:

Брошен уж невод широкий, и сети раскинуты в море, Кинутся в сети тунцы среди блеска лунного ночи.

(Hdt., I, 62)

Оба текста хронологически удалены один от другого, формаль­ но никак между собой не связаны, не включены ни в какие тео­ ретические спекуляции и поэтому могут быть признаны аутентич­ ными и независимыми друг от друга32. Нет оснований подозревать Геродота в фальсификации, тем более что увлечение Писистра­ тидов предсказаниями хорошо известно33. По всей видимости, Геродот цитировал один такой сборник оракулов, имевший хож­ дение при афинских тиранах. Для нас приведенные тексты инте­ ресны тем, что в них обоих содержится одна и та же поэтическая модель тиранической власти. Конкретно, получение этой власти представляется как богатый улов счастливого рыбака, т. е. как добыча, дарованная непосредственно божеством. Требуется только немного сноровки и мужества, чтобы этот улов вытащить и завла­ деть им. Следовательно, захват тиранической власти представля­ ется крупным везением удачливого человека, которому благово­ лит божество. Здесь нет ни тени негативного отношения к тирании, как раз наоборот — она воспринимается как достойный зависти удел счастливчика. Понятно, что при таком восприятии тирании многим современникам могло казаться, будто у Солона «пому­ тился разум», раз он не воспользовался счастливой возможностью, дарованной ему самой судьбой.

Очевидно, что данный стереотип тиранической власти существо­ вал в Афинах достаточно долгое время, по крайней мере от архонт­ ства Солона (594 г. до н. э.) и до прихода к власти Писистрата (приблизительно 560 г. до н. э.). Скорее всего, что он был выра-

32 Аутентичность данного оракула не оспаривается специалиста­

ми. См.: Kirchberg J. Die Funktion der Orakel im Werke Herodots. Göttingen,

1965. S. 70 f.; How W., Wells I. Α Commentary on Herodotus. Oxford, 1967. V. 1. P. 84 f.

33 How W., Wells I. 1967. P. 85.

302

ботан уже задолго до Солона. Как бы то ни было, можно констати­ ровать позитивное отношении к тирании в архаических Афинах. Поэтому неудивительно, что в Аттике время от времени находи­ лись «рыболовы», желающие получить заветный «улов». Двоим не повезло, а Солон сам отказался от такого «улова». Однако опыт неудачников имел известную ценность: они разведали возможные пути к тирании. Килон избрал харизматический путь, а Дамасий политический, т. е. один стартовал от идеи своей богоизбранности, а другой — с занимаемой им должности архонта. Со всей очевид­ ностью теперь вырисовывался третий путь — объединение хариз­ мы и политики. Его-то как раз и выбрал Писистрат. Главные пред­ посылки для этого уже имелись: афиняне большей частью хорошо относились к самой идее тиранической власти и были готовы при­ нять ее. Они требовали ее сначала от Солона, а теперь выжидали, кто из лидеров трех партий победит и станет тираном в Афинах. Больше всего шансов имел Писистрат как лидер самой многочис­ ленной «народной» партии.

Завершая этот краткий обзор, отметим два основных момента в оценке тирании современниками. С одной стороны, тирания слу­ жила позитивной моделью, своего рода идеалом, пределом мечта­ ний честолюбивых аристократов. Это объясняется тем, что от го­ меровских времен аристократия унаследовала непреодолимую тягу к личному первенству, подвигу и славе, а тирания как раз сулила наивысший почет и славу, достойную настоящего героя. С другой стороны, тирания порицалась конкурентами тирана за то, что он, тиран, перешагнул грань допустимого первенства и чрезмерно воз­ несся, став не «первым среди равных», а господином над всеми; а также за то, что он изменил традициям «лучших», обернул про­ тив них свое оружие и опору себе нашел среди простолюдинов, т. е. среди «дурных». На основании этого можно сделать некото­ рые общие выводы. Во-первых, само понятие «тирания» было ам­ бивалентным и наделялось позитивным или негативным смыслом в зависимости от точки зрения, с которой ее оценивали современни­ ки34. Во-вторых, большая масса населения греческих городов при­ ветствовала тиранию и поддерживала ее приход к власти, в то вре­ мя как негативное отношение к ней происходило из узкой среды аристократии, которая при тирании теряла свое влияние. В-треть­ их, тиранию можно определить как харизматическую власть, за­ хваченную с помощью силы и при поддержке широких слоев насе-

34 De Libero L. 1996. S. 37 f.

303

ления, легитимированную божественной волей и оформленную как возрожденная древняя царская власть. В-четвертых, в Афинах в первой половине VI в. до н. э. господствовала позитивная модель тирании и сложились все условия для ее установления.

б) Приход Писистрата к власти

Статус Писистрата опирался на два фактора: благородное про­ исхождение и военные успехи будущего тирана. Уже по рождению Писистрат был самой подходящей фигурой для тиранической вла­ сти: он происходил из рода древних афинских царей Кодридов и приходился родственником Солону (Hdt., V, 65; Plut. Sol., 1; Diog. L., I, 53)35. Как наследник древних царей он обладал ис­ ключительной харизмой своего рода и по праву наследства мог пре­ тендовать на единоличную власть. Для людей, мысливших тради­ ционными категориями, этого было достаточно, чтобы признать его власть законной. Это подтверждает текст фальшивого письма Писистрата к Солону, приводимый Диогеном Лаэртским. В нем Писистрат оправдывает свой захват тиранической власти и моти­ вирует это тем, что он, как потомок Кодра, имеет полное право на нее и что он только вернул себе то, что «афиняне обещали возда­ вать Кодру, но не сдержали обещания». Далее Писистрат утверж­ дает, что он правит исключительно в рамках древней царской вла­ сти и не пользуется сверх меры «ни званием, ни почестью, а только тем, что издревле причиталось царям» (Diog. L., I, 53). Таким образом, в этом письме содержатся два очень важных тезиса — о законности власти Писистрата по праву наследства и о том, что его тирания есть лишь восстановление древней царской власти. Само письмо, по всей видимости, является поздним риторическим упраж­ нением36, однако, кто бы ни был его автором, в нем представлен взгляд на власть Писистрата с точки зрения самого античного че­ ловека. Тот факт, что написавший это письмо человек жил много

35См.: Andrewes Α. The Greek Tyrants. London, 1956. Р. 105;

Schachermeyr F. 1979. S. 99. K-B. Вельвей без всякого основания объ­ являет эту родословную генеалогической фикцией (Welwei K.-W. 1992. S. 239), но это явно тенденциозный подход. Генеалогию Писистрата нельзя ни доказать, ни опровергнуть, но — если бы это была фальсификация, она была бы раскрыта уже в древности противниками тирана.

36Гаспаров М. Л. Примечания // Диоген Лаэртский. О жизни, уче­ ниях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 502, прим. 51.

304

времени спустя после Писистрата, еще раз показывает, насколько живучи были традиционные представления о царской власти и ха­ ризме тирана и что они надолго пережили самого Писистрата. Для неизвестного автора это могло быть уже пережитком прошлого, но для афинян VI в. до н. э. это был образ их мыслей.

Помимо принадлежности к царскому роду, происхождение Писистрата было отмечено еще и «божественным чудом». Геродот рассказывает об этом следующую легенду. Однажды отец Писи­ страта, Гиппократ, еще до рождения сына, находился в Олимпии во время спортивных состязаний. Когда он совершал жертвопри­ ношение, произошло удивительное явление: котлы с жертвенным мясом вдруг вспыхнули сами собой, без всякого огня. Присутство­ ваший при этом спартанец Хилон посоветовал Гиппократу воздер­ жаться от рождения детей. Гиппократ, конечно, не послушался совета и спустя какое-то время у него родился сын Писистрат (Hdt., I, 59). Таким образом, Писистрату уже от рождения была предназначена славная участь37. Знамение, предшествовавшее его рождению, воз­ вестило о его божественном избранничестве. По воле богов Писи­ страт должен был стать великим тираном, и это подтвердил ора­ кул, данный ему перед битвой при Паллене. Трудно сказать, когда возникла эта легенда38, но ее предназначение ясно: она должна была нести в массы идею богоизбранности афинского тирана.

Военную славу Писистрат стяжал себе во время очередной войны с Мегарами, во время которой ему удалось захватить важ­ ную для афинян гавань Нисею (Hdt., I, 59; Arist. Ath. Pol., 14, 1; Plut. Sol., 8). Датировка этой войны весьма затруднительна, осо­ бенно из-за путаницы, внесенной Плутархом, который подвиги Писистрата приписал к войне Солона за Саламин (Plut. Sol., 8). Из-за слишком юного возраста Писистрат не мог принимать уча­ стия в той войне и поэтому большинство исследователей сходится

37Ogden D. 1997. Р. 96 f.

38С одной стороны, эту легенду мог сочинить сам Писистрат или его сторонники, а с другой стороны, она могла возникнуть и позднее, в эпоху самого Геродота. Дело в том, что у Геродота знамение получает негативную интерпретацию, как предвещающее что-то плохое. Поэтому Хилон настоятельно советует Гиппократу не иметь детей. Такая интер­ претация могла возникнуть только тогда, когда отношение к тирании ста­ ло негативным, т. е. в эпоху афинской демократии. Скорее всего, что сама легенда о чуде появилась при Писистрате, а негативная интерпретация знамения была добавлена уже позднее.

на том, что была еще другая война, во время которой Писистрат завоевал Нисею, и что она могла иметь место где-то между 565 и 560 г. до н. э.39 Геродот сообщает, что Писистрат был полко­ водцем в этой войне и прославился еще другими замечательными подвигами (Hdt., I, 59).

Примеры некоторых греческих тиранов показывают, что долж­ ность военачальника часто служила для них трамплином для за­ хвата власти, а также иногда их официальным статусом40. Это как нельзя лучше отвечало модели древней царской власти, ведь леген­ дарные цари прошлого были прежде всего славными воинами и военачальниками. Тираны же, будучи полководцами, вполне упо­ доблялись им в этом смысле и, захватив власть, сами становились такими царями, воскрешая к жизни эпическую модель царской власти. На связь греческих тиранов с военным руководством ука­ зывал и Аристотель: он писал, что в древности (т. е. в эпоху ар­ хаики) народные вожди были обычно полководцами и благодаря этому быстро становились тиранами (Pol., 1305 а 8 sqq.). Как мы помним, древние герои получали царскую власть, как правило, в награду за выдающиеся военные подвиги (см. гл. 1, 3 в). Поэтому Писистрат благодаря своему происхождению и блестящим полко­ водческим успехам был уже почти готовым царем-тираном. Ему оставалось только сделать решающий шаг, чтобы взять власть в свои руки.

Вскоре представился удобный случай для этого. Источники сообщают, что однажды Писистрат, изранив себя, въехал на по­ возке на рыночную площадь и под предлогом, будто он подвергся нападению своих политических противников, замышлявших убить его, просил народ дать ему охрану. Народ был возмущен проис­ шедшим и тут же предоставил Писистрату отряд, вооруженный дубинами. Тогда с этим отрядом Писистрат восстал и захватил Акрополь. Так в Афинах установилась тирания (Hdt., I, 59; Arist. Ath. Pol., 14, 1-2; Plut. Sol., 30). Произошло это в 560 г. до н. э.41 Удивительным образом обычный скептицизм современных ученых вдруг куда-то полностью исчезает, когда речь заходит об этой ис-

39 Schachermeyr F. 1979. S. 100; Chambers Μ. 1990. S. 199; Wel­ wei K.-W. 1992. S. 208 f.; De Libero L. 1996. S. 52 f.

40 Лурье С. Я. История Греции. СПб., 1993. С. 153; Salmon J.

Political Hoplites? // JHS. V. 97. 1977. Р. 97; Swoboda Η. 1979. S. 26. 41 Вопросы датировки афинской тирании см.: Rhodes Р. J. 1981.

Р. 191-193; Chambers Μ. 1990. S. 2 0 0 - 2 0 5 .

306

тории. Они охотно принимают ее на веру без всякого анализа и без обычной критики. При этом почему-то забывается, что антич­ ные авторы, передающие этот рассказ, отражали явно тенденциоз­ ное отношение к тирании, характерное для последующих эпох, а не для времени самого Писистрата. Они исходили из негативного стереотипа тирании, согласно которому тиран обязательно должен быть корыстолюбцем, обманщиком, жестоким и вообще плохим человеком. Тираны обязательно должны были приходить к власти либо с помощью обмана, либо с помощью силы. Поэтому и Писи­ страта надо было сделать обманщиком. Конечно, эту негативную модель придумал не Аристотель, и даже не Геродот, — она до­ вольно рано сложилась при афинской демократии, враждебно на­ строенной против тирании как таковой. Позднейшие авторы только повторяли официальную точку зрения. Точно так же и современ­ ные, демократически мыслящие ученые исходят из своего нега­ тивного отношения к любым формам единоличной власти. Пси­ хологически это понятно: на Писистрата ложится тень мрачных диктатур двадцатого века. Однако, с точки зрения непредвзятой истории, такой подход неприемлем: нельзя подходить к истории древ­ ности с критериями двадцатого века и проецировать печальный опыт нашей эпохи на архаические Афины. Конечно, демократия уже по своей природе не приемлет любые формы единоличной власти и относится к ним резко отрицательно, но это область идеологии, а она не должна мешать научному исследованию. Поэтому, если отбросить идеологию и трезво посмотреть на вещи, то окажется, что Писистрат совсем не обязательно должен был быть обман­ щиком, что он действительно имел серьезных политических про­ тивников и подобный инцидент с нападением на самом деле мог иметь место42.

По античному преданию, с воцарением Писистрата в Афинах началось смятение: народ с самого начала поддержал тирана, а аристо­ кратия пришла в панику. Только престарелый Солон, недавно вер­ нувшийся из своих странствий, открыто выступил против Писи­ страта, порицая афинян за их потворство тирану, и даже написал по этому поводу гневные стихи (Sol., fr. 8-11 Diehl3; Arist. Ath. Pol., 14, 1—2; Plut. Sol., 30 sq.). Примечательно, что этот рас­ цвеченный деталями эпизод присутствует только у поздних авторов,

42 Такую позицию защищает М. В. Скржинская в своей статье: Устная традиция о Писистрате // ВДИ. № 4. 1969. С. 87 сл. См. так­

же: Лурье С. Я. 1993. С. 198.

307

а у Геродота нет даже упоминания о нем. Как бы то ни было, вся эта история наглядно показывает, что Писистрат стал тираном с одобрения народа и даже по его желанию. Об этом совершенно ясно сказано в стихотворении Солона:

Сами возвысили этих людей вы, им дали поддержку И через это теперь терпите рабства позор.

(Sol., fr. 8, 3 - 4 Diehl3)

В самом деле, вручение народному вождю вооруженного отря­ да уже автоматически означало его утверждение на власть. Это было обычной практикой того времени, и в других городах тираны зача­ стую приходили к власти, получив от народа охрану 43. Аристотель даже выделяет такие случаи в особый вид царской власти, кото­ рый он называет либо эсимнетией, либо выборной тиранией (Pol., 1285 а 30 sq.; 1285 b 2 sq.). В качестве примера он приводит митиленского тирана Питтака, который был избран самим наро­ дом ( A l e , 87 Diehl3). В этой связи особенно интересно, как Ари­ стотель различает тираническую и царскую власть: по его мнению, разница состоит в том, что цари властвуют над добровольно под­ чиняющимися им людьми, а тираны — над подчиняющимися им против воли; при этом одни получают охрану своей власти от граж­ дан, а другие — против граждан (Pol., 1285 а 25 sqq.). Согласно этой схеме Писистрата следует считать царем или избранным на­ родом тираном. Во всяком случае, из всего сказанного ясно, что Писистрат пришел к власти вполне законно, получив санкцию на­ родного собрания44. Собственно говоря, не на вооруженную силу, а именно на эту санкцию народа опиралась его власть. Вооружен­ ный дубинами отряд не мог противостоять гоплитскому ополчению и держать под контролем население. Это мог быть только симво­ лический отряд телохранителей, имеющий исключительно оборони­ тельный характер для защиты личности тирана. Это стало ясно совсем скоро, когда Писистрат был изгнан из страны объединен­ ными силами противников: дубинщики ему ничем помочь тут не могли. Следовательно, изначально власть Писистрата опиралась не на насилие, а на санкцию народа.

В этой истории заслуживает внимания еще одно обстоятель­ ство. Н а ш и источники единогласно сообщают, что, получив отряд, Писистрат сразу занял с ним Акрополь, и с этого момента они

43 Примеры см.: Лурье С. Я. 1993. С. 157, 198.

44 О легальности власти Писистрата см.: Berve Η. 1967. S. 47 f. 308

начинают отсчет правления тирании (Hdt., I, 59; Arist. Ath. Pol., 14, 4; Plut. Sol., 14, 1). Это значит, что захват Акрополя автома­ тически приравнивался к захвату власти. Некоторые современные ученые отрицают это и придумывают различные иные объяснения. Они говорят, например, что Писистрат, захватив Акрополь, хотел продемонстрировать свое превосходство или запугать противников43. Правда, непонятно, зачем захватывать Акрополь, чтобы запугать кого-то или показать силу? Для этого нужен не Акрополь, а лич­ ная гвардия и решительные меры против конкурентов. Тут не надо ничего изобретать, а нужно просто учесть специфику мышления людей того времени. Выше мы уже говорили о том, какое религи­ озно-символическое значение имел Акрополь и что для афинян он олицетворял саму власть в городе (см. гл. 3, 2 б). Сейчас мы опять видим эту идею Акрополя «в действии» Писистрат, как и Килон, был харизматическим лидером и харизма его тоже опиралась на старую религиозную традицию. Поэтому он и власть захватил ха­ ризматически, так же как и Килон, путем захвата Акрополя. Толь­ ко в отличие от Килона он сделал это уже легально, с разрешения народа. Будучи потомком древних царей, Писистрат устроил себе ре­ зиденцию на том же месте, где когда-то находился дворец микен­ ских монархов46. Он стал хозяином пританея и главой государствен­ ного культа, и это сразу придало его власти сакральный характер.

Однако процарствовал Писистрат на этот раз недолго — вскоре, когда власть еще не успела укрепиться, сторонники Мегакла и Ликурга объединились между собой и совместными усилиями из-

45 Welwei K.-W. 1992. S. 227 f.; De Libero L. 1996. S. 58.

46 Археологические свидетельства настолько скупы и фрагментарны, что не позволяют однозначно решить вопрос о местоположении резиден­ ции Писистрата и по этому поводу возникла научная дискуссия. См.: Welwei K.-W. 1992. S. 238, Anm. 258. Все же, большинство ученых сегодня признает, что резиденция Писистрата должна была находиться на Акрополе, см.: Kolb F. Die Bau-, Religionsund Kulturpolitik der Peisistratiden // JDAI. Bd. 92. 1977. S. 104 f.; De Libero L. 1996. S. 62 f.; Parker R. Athenian Religion. Α History. Oxford, 1996. P. 84. Однако все они выбор Писистрата объясняют только стратегическим значением Акрополя, ко­ торое, как справедливо отмечает К.-В. Вельвей, было не так уж велико, т. к. сын Писистрата, Гиппий, в целях безопасности укреплял не Акро­ поль, а Мунихий и оборону держал в т. н. «пеласгических стенах» (Hdt., V, 64; Arist. Ath. Pol., 19, 5) (Welwei K.-W. 1992. S. 238). Это еще раз доказывает, что занятие Акрополя Писистратом имело прежде всего символический и религиозно-политический смысл.

309

«богоравными». В классическую эпоху выделяющийся красотой че­ ловек по-прежнему вызывал всеобщее восхищение и его могли счи­ тать даже полубогом. Так, например Геродот рассказывает о неко­ ем Филиппе, который еще при жизни удостоился от сограждан религиозных почестей за свою красоту, а после его смерти ему был учрежден культ как герою (Hdt., V, 4 7 ) .

Следовательно, нет ничего удивительного в том, что прекрас­ ная Фия, обладавшая к тому же высоким ростом, — а такой рост считался атрибутом божества, — да еще и в полном облачении Афины могла произвести ошеломляющее впечатление на афинян. Тем более, что они уже заранее были подготовлены слухами о же­ лании богини вернуть своего любимца Писистрата на свой Акро­ поль. Религиозные люди, увидев блестящий кортеж и божественно красивую женщину в облачении Афины, совсем естественно могли принять ее за саму богиню. Зрелище должно было быть грандиоз­ ным: Писистрат наверняка въезжал в город особо торжественно, во главе роскошной процессии, а рядом с ним в колеснице стояла прекрасная, сияющая небесной красотой женщина, сама богиня. Увидев их, люди благоговейно падали ниц и приветствовали боги­ ню и ее избранника. Это был достойный триумф Писистрата, ведь он обладал особой царской харизмой и на его челе от рождения лежала печать избранничества. Поэтому его въезд в Афины пре­ вратился в культовую церемонию, да иначе и не могло быть. Тот факт, что уже Геродоту эта церемония показалась нелепым суеве­ рием, говорит о том, что за какие-то неполные сто лет, отделяющие его от Писистрата, афиняне основательно порастеряли свою рели­ гиозность, или же она существенно трансформировалась. Скорее всего, имело место и то и другое.

Еще один вариант истолкования истории с Фией предложил Ф. Фадингер. По его мнению, Писистрат таким образом инсце­ нировал древний ритуал иерогамии, уходящий корнями еще в микен­ скую религию бронзового века. По его мнению, Афина, которую изображала Фия, была не гомеровской богиней, а крито-микенской «Великой Матерью»55. Действительно, какие-то элементы микен­ ской религии могли сохраняться и в архаику. Исследования показы­ вают, что несмотря на тотальный регресс, некоторый религиозный континуитет в послемикенскую эпоху все же имел место56. В пользу

55Fadinger V. 1993. S. 299 ff., 304.

56Dietrich В. С. 1) The Origins of Greek Religion. Berkeley, 1974;

2)Tradition in Greek Religion. New York, 1986.

этого говорит и тот факт, что даже во времена Аристотеля в Афи­ нах ежегодно на празднике Антестерий совершался ритуал «свя­ щенного брака», во время которого жена архонта — басилея соче­ талась в любви с богом Дионисом. (Arist. Ath. Pol., 3, 8—10). Это действительно очень древний обряд, и он мог быть унаследован непосредственно от микенской эпохи, когда его исполняли царь с царицей. После крушения микенских дворцов он мог достаться по наследству аттическим басилеям, а после упразднения царской власти эта функция естественно перешла к преемникам басилеев — к ар­ хонтам-царям и их супругам. Кажется, сами греки прекрасно осо­ знавали такую преемственность — Демосфен в одной из своих ре­ чей как-то обмолвился, что в древности жена афинского царя участвовала в культовой деятельности вместе с мужем и отправля­ ла вместе с ним публичные и тайные культы (Dem., LIX, 74 sqq.). Очевидно, что одним из таких культов и был ритуал иерогамии, который спустя несколько столетий отправляла жена архонта-царя. Скорее всего, в классическую эпоху этот ритуал выглядел уже иначе, чем во времена микенских дворцов, и его изначальный смысл был уже утрачен. Тем не менее, само его наличие в классических Афи­ нах достойно удивления и свидетельствует о поразительной преем­ ственности в религиозной сфере и о том, что идея «священного брака» была известна не только современникам Писистрата, но и целому ряду последующих поколений афинян.

Таким образом, нельзя совершенно исключать некоторую ас­ социативно-символическую связь культовой инсценировки Писис­ трата с ритуалом иерогамии, но и видеть в этом прямое возрожде­ ние микенской религии вряд ли возможно. Эта версия не находит твердой опоры в источниках и ее обоснование неизбежно ведет к натяжкам и передергиваниям фактов57. Гораздо более правдоподобно, что Писистрат опирался на официальную гомеровскую религию и уподоблял себя Гераклу, который находился под особым покрови­ тельствовом богини Афины. К тому же возникает и параллель с Одиссеем, которому Афина своим непосредственным участием помогла вернуться на родину, победить бесчинствующих в его доме женихов и вернуть себе царскую власть на Итаке. Теперь Афина точно так же явилась, чтобы вернуть власть своему любимцу Пи­ систрату. На религиозных афинян эти аналогии должны были дей­ ствовать очень убедительно. Тем более, что Афина-Фия ввела Пи­ систрата в Акрополь, т. е. в то место, где она сама обитала в храме

57 См., например: Fadinger V. 1993. S. 30 ff.

(Hdt., I, 60). Таким образом, свой второй приход к власти Писи­ страт оформил как особый религиозный акт и победу справедливо­ сти. Все видели, что Афина, главная богиня и покровительница полиса сама, лично поставила Писистрата на власть в своем горо­ де. Это была блестящая демонстрация харизмы нового царя, власть которого сразу приобрела особый сакральный статус58.

Однако и на этот раз Писистрату не довелось долго поцар­ ствовать59. По уговору он взял в жены дочь Мегакла, но выпол­ нять супружеские обязанности не желал и явно избегал своей но­ вой супруги. Видимо, это объясняется тем, что у него уже были взрослые сыновья от другой жены и он хотел передать власть именно им. Возможно также, что он не хотел запятнать себя и свой род связью с женщиной, несущей на себе наследственную родовую скверну. Как бы то ни было, но Писистрат уклонялся от близости со своей супругой с явным намерением не иметь от нее детей. Молодая женщина не могла этого вытерпеть и рассказала обо всем своим родственникам. Мегакл, узнав это, пришел в ярость, счел себя обесчещенным и решил отомстить обидчику. Он тут же по­ мирился с партией Ликурга и они замыслили снова свергнуть ти­ рана. Тогда Писистрат, не дожидаясь, пока его свергнут силой, сам удалился в изгнание (Hdt., I, 61; Arist. Ath. Pol., 15, 1). Очевидно, что и на этот раз у него не было достаточной вооруженной силы, и он опирался только на общественное признание. Поэтому теперь он решил подготовиться как следует и сделал ставку уже на сугубо профанные материальные ресурсы. Сначала Писистрат нашел убе­ жище в Эретрии и оттуда развернул кипучую деятельность: он основал поселение во Фракии, где начал разрабатывать золотые прииски, и принялся собирать помощь со своих союзников. За десять лет изгнания он накопил солидную сумму денег и стал готовиться к походу на Афины. Сам на свои средства он навербовал отряд солдат, и, кроме того, со всех сторон к нему стекалась помощь от союзников: из Фив ему прислали деньги; из Наксоса пришел его сторонник Лигдамид с деньгами и людьми; из Аргоса пришел от­ ряд воинов и, наконец, в Эретрии к нему присоединились всадни­ ки-аристократы. С этими силами Писистрат на одиннадцатом году своего изгнания вошел в Аттику и расположился в Марафонской долине, где, возможно, он имел земельные владения, и туда к нему

58См. также: Berve Η. 1967. S. 49.

59Возможные варианты датировки: 556/55 г. до н. э. (Rhodes Р. J.

1981. Р. 198) и 551/50 г. до н. э. (Chambers Μ. 1990. S. 204).

314

со всей страны собирались его сторонники. Навстречу ему высту­ пил отряд афинян. Оба войска расположились лагерем друг против друга возле святилища Афины Палленской, в местечке по дороге из Марафона в Афины. Там Писистрат получил предсказание, сулившее ему богатый улов, и повел свое войско в атаку. Как раз в это время афинские горожане отдыхали после завтрака; одни легли спать, а другие играли в кости. Нападение застало их врасплох, и они бросились бежать. Чтобы не дать им снова собраться вместе, Писистрат отправил им вдогонку своих сыновей верхом на конях, которые убеждали бегущих афинян не бояться и разойтись по до­ мам. Афиняне послушались совета и разошлись. Так, по изобра­ жению наших источников, Писистрат в третий раз пришел к вла­

сти (Hdt., I, 62-63; Arist. Ath. Pol., 15, 1-3)60.

Во всей этой истории заметно выделяется анекдотический рас­ сказ о сражении у Паллены. В нем угадывается насмешка кресть­ ян над изнеженными горожанами, которые, вместо того чтобы готовиться к бою, спали или играли в кости. На этом основании А. И. Доватур предположил, что данный рассказ возник в среде дружеского Писистрату сельского населения61. Действительно, по­ ведение афинян соответствует образу жизни аристократии и при­ вычкам состоятельных людей, а не простых тружеников. Игра в кости была типичным аристократическим развлечением — на од­ ной афинской вазе VI в. до н. э. мы как раз видим двух аристо­ кратов за игрой в кости (прил. 23). Сон после завтрака тоже был привычкой необремененной физическим трудом аристократии. Сле­ довательно, можно сделать вывод, что отряд противников Писи­ страта состоял не из простых воинов, а из аристократов. Поэтому, говоря о войске афинян, не может быть и речи о народном ополче­ нии и гоплитской фаланге, как считают некоторые ученые62. Про­ тив Писистрата выступил не народ, а конкурирующие ему группи­ ровки аристократии. Народ был как раз на стороне Писистрата. Это именно простые люди стекались к своему лидеру со всей Ат­ тики в Марафон и это они потом весело рассказывали друг другу анекдот о том, как афинские аристократы готовились к бою. Курь­ езом выглядит и концовка этой истории: трудно представить, как после битвы сыновья Писистрата скакали вслед за бегущими афи-

60Т. е. в 546/45 или в 541/40 г. до н. э.

61Доватур А. И. Повествовательный и научный стиль Геродота.

Л., 1957. С. 74.

62Welwei K.-W. 1992. S. 229.

315

нянами и уговаривали их разойтись, а те взяли да и послушались их. В случае если бы произошло настоящее сражение, что-либо подобное было бы просто немыслимо. Наконец, обращает на себя внимание тот факт, что все эти подробности рассказывает Геро­ дот, а более поздний Аристотель только сухо сообщает, что Писи­ страт победил в битве и взял город. Похоже, что во времена Геро­ дота официальная версия палленской битвы еще не оформилась окончательно. То, что передает Геродот, говорит больше в пользу Писистрата, чем его противников, которые предстают в комичес­ ком свете. Такая трактовка была явно невыгодна афинской демо­ кратии, стремившейся всячески очернить тиранию, и поэтому, воз­ можно, что позднее рассказы Геродота были изъяты из обращения, чтобы афиняне могли восхищаться мужеством сражавшихся про­ тив тирании бойцов. Уже сам Геродот представлял Палленскую битву как крупное сражение, а затем она и вовсе стала символом борьбы за свободу. Строго говоря, рассказ Геродота противоречит такой интерпретации: на битву этот эпизод очень мало похож. Скорее всего, какое-то вооруженное столкновение между Писистратом и его противниками имело место, но название сражения данный ин­ цидент вряд ли заслуживает. Была небольшая стычка, которая потом стараниями идеологов превратилась в крупную битву. Типичный пример того, как идеология из мухи делает слона.

Замечательно, что и в в этой истории религия сыграла видную роль. Во-первых, перед боем Писистрат получил благоприятное ему предсказание, а во-вторых, так называемая «битва» произошла возле храма Афины Палленской. Поэтому независимо от того, как побе­ дил Писистрат — внезапным нападением или уговорами, — не­ преложным остается факт, что он взял верх над противником именно в том месте, где «жила» Афина. Это значит, что богиня опять помогла ему своим присутствием. Все могли убедиться, что она попрежнему покровительствует своему любимцу и желает его возвра­ щения. Предсказание же должно было всем показать, что сама судьба и воля бессмертных богов на стороне Писистрата. Таким образом, и в этот раз, придя к власти с помощью силы, Писистрат имел необходимую религиозную поддержку, очередную божествен­ ную санкцию на захват власти.

Итак, Писистрату пришлось три раза завоевывать власть в Афинах и каждый раз он прибегал к новому способу легитимации. Первый раз он пришел к власти политическим путем благодаря поддержке народного собрания. Это вкупе с царской харизмой делало его власть вполне законной. Два следующих раза Писистрат пред-

ставлял захват власти как возвращение того, что ему по праву при­ надлежит. Инсценировка с Фией делала ставку на его религиоз­ ную харизму и народное одобрение. Она была рассчитана на рели­ гиозность афинян и имела большой успех. Таким образом, дважды Писистрат приходил к власти с полного одобрения народа и опирался не на военную силу, которой у него практически не было, а на добровольное согласие граждан, что, по терминологии Аристотеля, характеризуется как царская власть (Pol., 1285 а 25 sq.). Поэтому он так легко терял свою власть всякий раз, когда против него объ­ единялись его аристократические противники. В конце концов он был вынужден применить против них военную силу. Именно с ари­ стократами должен был сражаться Писистрат, а не с афинским демосом, который всегда охотно принимал его возвращение. Пото­ му-то и в третий раз афинский народ оказал ему не сопротивление, а поддержку и он легко вернулся к власти в своем городе. Следо­ вательно, Писистрат пришел к власти в Афинах не путем насилия над полисом, как обычно принято считать, а путем политической и религиозной легитимации. Он опирался на религиозную харизму и поддержку со стороны народа, а сила ему потребовалась только для победы над знатными конкурентами.

3 . Р Е Ж И М Т И Р А Н И И В А Ф И Н А Х

а) Правление Писистрата

Приступая к анализу эпохи тирании в Афинах, следует ска­ зать вначале несколько слов о проблеме исторической интерпрета­ ции тирании как таковой. В научной литературе сложилось несколько подходов к этой теме. Одни ученые выделяют экономический фак­ тор в явлении тирании и ее опору на широкие слои работающего населения. Они подчеркивают, что именно такая политика тиранов привела к подъему экономики тех городов, где они правили63. Другие же особенно акцентируют социальную ориентацию тирана на бед­ ные слои населения и представляют тиранов как вождей демоса в

63 Ure Р. N. 1) The Origin of Tyranny. Cambrige, 1922; 2) Der Urs­

его борьбе против аристократии64. Наконец, третьи, в противовес всем остальным, настаивают на сугубо субъективном характере тирании и видят в ней проявление только личных амбиций тира­ нов-узурпаторов65. Эти исследователи отрицают социально-эконо­ мическую подоплеку в борьбе трех партий в Афинах, отказывают­ ся признать за Писистратом какую-либо социальную ориентацию

исоциальную политику и стремятся всячески умалить достижения тирании в экономике и культуре66. В этом сказывается негативное отношение современных ученых к единоличной власти как таковой. В последнее время эта точка зрения является доминирующей: она

трактует тиранию исключительно как личную власть, опирающую­ ся только на военную силу и политическое лидерство тирана67. Очевидно, что все перечисленные подходы достаточно обоснованны

иотражают разные стороны одной и той же реальности. Мы же своей целью в данной главе ставим выяснить, как афинская тирания сама себя репрезентировала и как она воспринималась современниками.

спозиций той эпохи и без современной предвзятости.

На ш и источники сообщают, что, придя к власти, Писистрат первым делом позаботился о своей безопасности. Геродот говорит, что он взял в заложники детей своих политических противников, которые не успели бежать из страны вместе с Алкмеонидами, и

отправил их на Наксос к своему другу Лигдамиду (Hdt., I, 6 4 ) . В свою очередь, Аристотель рассказывает очередную курьезную ис-

64 Яйленко В. П. Архаическая Греция // Античная Греция. Ч. 1. М., 1983. С. 182-184; Лурье С. Я. 1993. С. 153 слл.; Oliva Р. Zur Prob­ lematik der frühen griechischen Tyrannis / / Die ältere Tyrannis bis zu den Perserkriegen / Hrsg. K. Kinzl. Darmstadt, 1979. S. 227 f., 234 f.; Diesner H.-J.

Probleme der älteren griechischen Tyrannis / / Die ältere Tyrannis bis zu den Perserkriegen / Hrsg. K. Kinzl. Darmstadt, 1979. S. 213 f.

65 Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Λ., 1988. С. 160 сл.;

Berve Η. 1) 1967. S. 9 f.; 2) Wesenzüge der Griechischen Tyrannis // Die

ältere Tyrannis bis zu den Perserkriegen / Hrsg. K. Kinzl. Darmstadt, 1979.

S. 79 f., 99 ff., 108 f.

67 Welwei K.-W. 1992. S. 242 ff.; De Libero L. 1996. S. 133 f. Есть еще концепция Φ. Фадингера, который трактует тиранию как монархию восточного образца (Fadinger V. 1993. S. 293 f., 311), но ее автор оста­ ется в одиночестве.

торию о том, как Писистрат разоружил афинян. Он, якобы собрал народ у подножия Акрополя и начал говорить тихо, а когда при­ сутствующие сказали, что не слышат его, он попросил их подойти поближе. Когда они сложили оружие и подошли ближе, люди Писистрата за их спинами незаметно подобрали оружие и заперли его в близлежащем храме. Затем, когда люди обнаружили пропажу, Писистрат успокоил их, призвав заняться своими делами, и они послушно разошлись по домам (Ath. Pol., 15, 4) . Уже сам способ проведения операции делает эту историю невероятной: невозможно представить, чтобы так незаметно можно было собрать тяжелое звенящее оружие за спинами большой массы людей. Удивляет так­ же необычная покорность народа, у которого так ловко отобрали его основное достояние. В общем, эта история выглядит явно фан­ тастически и больше похожа на анекдот, чем на факт. К тому же Аристотелю противоречат другие источники. Геродот — самый древний источник — вообще ничего не знает о разоружении наро­ да, что удивительно, ведь, будучи большим охотником до подоб­ ных историй, он непременно рассказал бы и этот анекдот, если бы он был ему известен. Ф у к и д и д же утверждает, что таким образом народ разоружил не Писистрат, а его сын Гиппий (Thuc . , VI, 58) . Похоже, что Фукидид и Аристотель поддались общему в их время негативному стереотипу тирании и перенесли на Афины один из типичных рассказов о поздних тиранах греческого Запада6 8 . В ко­ нечном счете, большинство ученых сегодня признает эту историю недостоверной69. Действительно, нельзя себе представить, чтобы в обществе, в котором самосознание и гражданский статус мужчины определялись наличием у него оружия, народ позволил бы себя разоружить70. Это было невозможно с точки зрения психологии

68 См. об этом: Endt I. Die Quellen des Aristoteles in der Beschreibung der Tyrannen // Wiener Studien. Bd. 24. 1902. S. 41 ff. Зависимость Аристотеля от данного стереотипа видна из того, что в «Политике» он утверждал, что тираны, для того чтобы упрочить свою власть, непременно должны разоружать народ (Pol., 1311 а 5, 13—15). Однако это он отно­ сил к тиранам, правящим насильно, но в его же собственном изображе­ нии Писистрат не был таким тираном — он правил мирно и пользовался поддержкой народа.

69 Chambers Μ. 1990. S. 206; Welwei K.-W. 1992. S. 230 f.; De Li­ bero L. 1996. S. 64 f.

70 Даже в IV в. до н. э. Аристотель признавал гражданами только тех, кто имел тяжелое вооружение (Pol., 1265 b 35; 1279 b 1).

людей той эпохи, а насильно сделать что-то подобное никому не было по плечу. Писистрат пользовался поддержкой народа и ему не надо было его разоружать. В качестве своей охраны он имел при себе наемников (Hdt., I, 64), а если бы ему вдруг захотелось большей безопасности, то и в этом случае не надо было бы отни­ мать у народа оружие. Достаточно было бы запретить публично носить оружие и являться с ним в народное собрание, как это уже сделал когда-то Харонд в Катане (Diod., XIII, 19). В конце кон­ цов не исключено, что именно так Писистрат и поступил. Тогда в памяти следующих поколений мог остаться факт, что при тиранах граждане нигде не носили с собой оружия и, чтобы объяснить это, была выдумана история о разоружении.

Все наши источники единодушны в том, что Писистрат оста­ вил в силе все действующие законы и ничего в них не менял (Hdt., I, 53; Thuc., VI, 54, 6; Arist. Ath. Pol., 16, 8)71. Геродот пишет, что он «управлял городом по существующим законоустановлениям, руководя государственными делами справедливо и дельно» (Hdt., I, 59). Ему вторит Аристотель (Ath. Pol., 14, 3). Следовательно, если в действии осталась конституция Солона, естественно возни­ кает вопрос: какое тогда политическое основание имела власть Пи­ систрата и в чем она выражалась? Исследователи справедливо отмечают, что его власть была фактическим господством, юриди­ чески никак не оформленным, и что тиран не занимал никакой должности72. Геродот сообщает, что он опирался на своих наемни­ ков и денежные сборы как из самих Афин, так и из основанных им во Фракии золотых приисков (Hdt., I, 64). Понятно, что все эти средства были достаточны лишь в случае признания его со стороны народа. Они давали Писистрату возможность победить всех своих политических противников, но не держать в подчинении це­ лый народ. Свое «фактическое господство» он мог осуществлять только как признанный харизматический лидер. Идеологической основой для его харизматического лидерства служили, с одной сто­ роны, религия, а с другой стороны, модель древней царской влас­ ти. На этих двух основаниях и строилась легитимация его статуса, которая в глазах рядовых афинян делала его законным царем. Поэтому точно так же, как и власть гомеровских басилеев, его власть опиралась не на юридические нормы, а на личную харизму, верных

71 Вообще, это было типично для политики тиранов архаической эпохи.

См.: Swoboda Η. 1979. S. 28 f.

72 Доватур А. И. 1957. С. 45; Welwei K.-W. 1992. S. 240 ff.

320

сторонников, влияние и авторитет. Отсюда следует, что и свою политическую деятельность Писистрат должен был осуществлять, сообразуясь с моделью царской власти. Политическое мышление греков принимало только такой вид единоличной власти, и не слу­ чайно Аристотель писал, что спасительное средство для тирании состоит в том, чтобы сделать ее похожей на царскую власть (Pol., 1314 а 35). По его мнению, для долговечности своего правления тиран должен стараться хорошо исполнять роль царя и казаться для государства домоправителем и опекуном (Pol., 1314 а 40; 1315 а 41). Нам остается только рассмотреть, как Писистрат справлялся с этой задачей. Как мы помним, гомеровские басилеи выполняли три ос­ новные функции: военное руководство, судейство и культ. Поскольку Писистрат правил в мирное время, на первый план для него как для царя выдвигалась культовая сфера. Тот же Аристотель писал, что хороший тиран, чтобы заслужить уважение и доверие сограж­ дан, должен показывать особое рвение в делах культа и казаться богобоязненным (Pol., 1314 b 39 sqq.). Это тоже соответствовало древним политическим стереотипам греков. Поэтому начнем наш обзор именно с религиозной деятельности Писистрата.

Естественно, что первым делом тиран должен был позаботить­ ся о культе главной богини города, ведь это она «собственноруч­ но» привела его к власти. Поэтому культу Афины он уделял осо­ бое внимание. В Афинах уже существовал праздник Великих Панафиней в честь богини, и Писистрат постарался придать ему как можно больше блеска и пышности. В числе прочего он учредил и спортивные состязания в честь Афины, что сделало этот празд­ ник заметным явлением в жизни всей Греции73. Благодарный ти­ ран этим не ограничился и построил своей богине-покровительни­ це храм на Акрополе, а также сделал целый ряд других культовых посвящений в ее честь74. Тем самым он возвеличил культ Афины

73 Подробнее см.: Kolb F. 1977. S. 113 f.; Stahl Μ. 1987. S. 247 ff.;

Smith J. 1989. P. 57 f.; Shapiro H. Art and Cult under the Tyrants in Athens. Mainz/Rhein, 1989. P. 1 8 - 4 7 ; Parker R. 1996. P. 76 f.

74Колобова К. Μ. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961.

С.55 сл.; Kolb F. 1977. S. 109; Stahl Μ. 1987. S. 247 ff. Археологичес­

кая датировка этих построек весьма приблизительна и поэтому скепти­ чески настроенные ученые отрицают их связь с тираном: Welwei K.-W.

1992. S. 237 f.; Parker R. 1996. P. 69 f.; De Libero L. 1996. S. 95 f. В этом,

впрочем, сказывается обычная тенденция многих исследователей умалять заслуги тиранов. При ненадежности всех датировок нам остается только