Фокусировка на когнитивных структурах.

В отличие от интервью, сфокусированных на эмоциональных реакциях респондентов, методические принципы которых за неимением личного опыта заимствованы нами из зарубежной литературы, принципы ведения интервью, сфокусированных на знаниях, представляют собой собственную разработку автора данной книги, основанную на обобщении его практического опыта. Работая в социологии с 1976 г., автор уже в самом начале своей исследовательской деятельности, наряду с анкетными опросами, широко использовал метод фокусированного интервью, следуя в этом совету своего научного руководителя Валентины Федоровны Чесноковой. Основная сфера, в которой довелось работать автору до начала 90-х годов – это социология промышленных предприятий, в более широком плане – экономическая социология. Результаты конкретных исследований были опубликованы в книге «Факторы эффективности управленческого труда в промышленности» и в ряде статей. В методических целях были опубликованы также тексты самих интервью в виде сборников под общим названием «Производственные интервью». В 1988 г. совместно с С. Марзеевой автором было проведено исследование армейской «дедовщины», результаты которого были опубликованы в сборнике «Дедовщина в армии», а также в журнальной статье.

В данном разделе автор не ставит своей целью изложить результаты, которые описаны в перечисленных выше источниках. Подобно Р. Мертону и его соавторам, наша цель состоит в описании методического опыта, накопленного в ходе указанных исследований. В связи с тем, что предметная направленность наших исследований сильно отличалась от направленности исследований Р. Мертона и его коллег, методические принципы ведения интервью также оказались существенно иными.

Структура обыденного сознания.

Методика интервью, сфокусированного на эмоциональных реакциях, учитывает тот факт, что эти реакции обычно пребывают за пределами сознания, и для их изучения должен быть найден способ их актуализации. В противоположность этому изучение выработанных сознанием когнитивных структур не ставит задачи их актуализации, но зато выдвигает проблему их поиска и развертывания.

Социолог, ориентированный на изучение тех или иных элементов сознания респондента, обычно имеет дело с так называемым обыденным сознанием (исключение составляют определенные разновидности экспертных опросов, о которых будет сказано ниже). В соответствии с определением, имеющимся в социологическом словаре, «обыденное сознание совпадает со спонтанными, непрофессиональными, базирующимися исключительно на непосредственном опыте практической деятельности людей способами освоения мира. Имея дело с будничными, привычными, изо дня в день повторяющимися отношениями между вещами и людьми, ближайшим образом связанное с практикой, и, следовательно, обладающее возможностью постоянно проверять свою эффективность, обыденное сознание может обладать значительной познавательной ценностью».

Как любой сложный объект, обыденное сознание обладает определенной структурой, включая в себя элементы, существенно различающиеся по своим свойствам и происхождению. При этом, в зависимости от того, на каких элементах обыденного сознания фокусируется интервью, должны меняться и принципы его фокусировки (сохраняется упомянутый выше принцип отражения в методике свойств объекта и характера познавательных задач). В связи с этим описание методических принципов фокусировки должно быть предварено описанием структуры обыденного сознания. Предлагаемое нами описание не является единственно возможным, но оно заимствовано из опыта и позволяет ввести некоторые методические разграничения.

Прежде всего отметим, что содержание обыденного сознания не исчерпывается существующими в нем элементами знания. Наряду с совокупностью представлений, образующих знание, в сознании человека существуют ценностные и оценочные компоненты. Совокупность последних может быть названа «обыденной онтологией». Эта онтология включает в себя ценностные элементы, заимствованные из традиционной культуры, идеологий, транслируемых через систему обучения и по каналам пропаганды, а также ценности и оценки, выработанные людьми индивидуально либо коллективно в первичных группах или сообществах. Изучение обыденной онтологии методами качественной, а по мере углубления понимания – и количественной социологии представляет очень важную и с научной, и с практической точки зрения задачу. Однако в связи с отсутствием у автора данной книги эмпирических наработок по этой проблеме данный вопрос в дальнейшем изложении затрагиваться не будет. К изучению этой группы проблем, возможно, применимы методики типа той, что предложена Р. Мертоном, П. Фиске и П. Кендалл, однако названные авторы не переводили данный вопрос в такую теоретическую плоскость. В связи с неразработанностью этой проблемы анализ обыденного сознания будет ограничен в дальнейшем анализом структуры обыденного знания.

Насколько можно судить, компоненты обыденного знания могут различаться по степени своей концептуализации. Иными словами, в составе обыденного знания могут быть обнаружены неконцептуализированные, слабоконцептуализированные и высококонцептуализированные компоненты. В этом заключается одно из его коренных отличий от научного знания, которое, если и не является целиком высококонцептуализированным, то, во всяком случае, стремится к этому идеалу.

За пределами зоны концептуальной проработанности существуют неконцептуализированные элементы знания, составляющие обыденный контекст жизнедеятельности человека. В своем повседневном поведении человек, как правило, руководствуется не концепциями, а своего рода доконцептуальными знаниями и представлениями. К примеру, знание о том, как добраться от дома до работы, за исключением каких-то особых случаев, не требует специальной рефлексии и концептуальной проработки. Повседневный контекст жизнедеятельности человека, неконцептуализируемый в силу своей привычности и «беспроблемности», может служить источником важной информации для социального исследователя, плохо знакомого с конкретными условиями на изучаемом объекте. То, что привычно и почти неосознаваемо для членов определенной социальной среды или субкультуры, для внешнего наблюдателя может быть поразительным и неожиданным. Сказанное относится, в частности, к реально существующим в нашей стране производственным отношениям на микроэкономическом уровне, образующим практически неизученные до сих пор «производственные субкультуры». Неподдельное удивление журналиста, впервые столкнувшегося с обыденными и массово распространенными явлениями в сфере производственных отношений, хорошо выразил А. Левиков в своем очерке «Калужский вариант». Освоение доконцептуального контекста повседневной деятельности людей на исследуемом социальном объекте и освоение отражающего этот контекст специфичного языка является первым этапом «вживания» исследователя в проблемную ситуацию и необходимой предпосылкой взаимодействия с обыденным знанием на более высоком концептуальном уровне. Слабость и неадекватность многих социальных исследований часто порождается незнанием этого контекста в изучаемых субкультурах, а точнее механическим переносом на эти субкультуры контекста собственной жизнедеятельности исследователя и заимствованных из прессы нормативно окрашенных неадекватных описаний. Проблема несовпадения вопросов исследователя с общим контекстом жизни и деятельности респондентов часто рассматривается как один из основных источников методических ошибок при разработке социологических анкет.

Помимо методических проблем, связанных с пилотированием и отработкой анкет, существуют, по-видимому, такие классы исследовательских проблем, в которых неконцептуализированные элементы обыденного знания могут оказаться в фокусе исследовательской проблематики, что повлечет за собой необходимость разработки сфокусированных на выявлении этих элементов методик. Думается, что это будет весьма специфичная группа методик; к сожалению, это все, что мы можем сказать по данному вопросу.

С самого начала исследовательской деятельности нами была сделана ставка на выявление концептуализированных элементов в составе обыденного знания, и именно для выполнения данной задачи были разработаны описываемые ниже методические принципы. В связи с этим в ходе дальнейшего изложения термины «знание» и «обыденное знание» будут употребляться в суженном значении, относящимся только к концептуализированному знанию.

В философии и социологии существуют две различные трактовки термина «знание». Первое из них, которое можно назвать «широким», включает в себя всю совокупность представлений, на основе которых человек осознает окружающий мир и действует в нем, без деления этих представлений на истинные и ложные. Данную широкую трактовку придал этому слову К. Мангейм в рамках созданного им подраздела социологии, который он назвал «социологией знания». Широкая трактовка термина «знание» была сформулирована К. Мангеймом в противовес идущей от философской традиции более узкой (сциентистской) трактовке, согласно которой знанием могут быть названы лишь те представления, которые по тем или иным критериям считаются истинными, научными, достоверными и т. п.

В социологических исследованиях, зачастую в неявной форме, используется как первая, так и вторая трактовки слова «знание». В частности, исследования общественного мнения опираются на широкую трактовку этого термина. Любые существующие у индивидов системы представлений рассматриваются в рамках этих исследований как «истинные» в том смысле, что люди, являющиеся носителями этих представлений, субъективно считают их истинными и действуют в соответствии с ними.

Описанная выше широкая трактовка термина «знание», по-видимому, доминирует в сознании социологов. Возможно, что такая ситуация является отголоском той поры, когда исследователям общественного мнения приходилось активно доказывать право на существование у людей тех мнений, которые с той или иной точки зрения кажутся «глупыми», «наивными», «ненаучными» или «неправильными». Другой фактор распространенности такого подхода заключается в том, что каждому социологу в ходе его профессионального обучения приходится проделывать трудный путь освоения известного социологического принципа анализа без оценочных суждений, преодолевая при этом свои собственные, порой глубоко встроенные в личность, оценочные представления.

Вместе с тем важно отметить, что указанная широкая трактовка термина «знание», релевантная в исследованиях общественного мнения, часто бывает нерелевантна в так называемых отраслевых социологических исследованиях. Под отраслями социологии в данном случае понимаются такие ее направления, как социология производства, науки, семьи, отклоняющегося поведения, военная социология и т. п. Иными словами, отраслевой социологией здесь названа совокупность исследований, направленных на изучение проблем в различных функциональных подсистемах общества. Хотя данный вопрос редко рассматривается в теоретической плоскости, в практике конкретных исследований социологи часто сталкиваются с проблемой разграничения «истинных» и «ложных» (обоснованных и необоснованных, правомочных и неправомочных, заслуживающих и не заслуживающих доверия) высказываний респондентов по критериям, аналогичным критериям, выработанным философской традицией в гносеологии для оценки истинности научных теорий.

Таким образом, при подходе к обыденному знанию как к источнику значимых для науки концептуальных наработок в составе этого знания следует различать «достоверную» и «недостоверную» области. Указанные области, как будет показано ниже, сильно различаются как по своим свойствам, так и по своему происхождению. Методические принципы ведения интервью в пределах каждой из этих областей существенно отличаются друг от друга. Если «недостоверные» элементы могут изучаться только как объект исследования или «социальные факты», то «достоверные» элементы нередко являются пригодными для непосредственного включения в систему научного знания.

Учитывая наличие существенных различий как в свойствах «достоверных» и «недостоверных» областей обыденного знания, так и в способах адаптации исследовательских методик к этим специфичным свойствам, принципы фокусировки интервью на этих элементах должны рассматриваться раздельно.