Роботы приходят на помощь?

В. Вы говорите, что время старых отраслей прошло. Но разве не могут они переделать себя на основе новой технологии? Разве это не то, что некоторые крупные компании пытаются делать?

О. Роботизируя свои заводы, к примеру? Да, конечно, гибкие, изобретательные компании окажутся в состоянии перетащить себя в новую экономику, и я знаю много, очень много компаний, которые пытаются делать это как раз сейчас. Но для этого требуется значительно большее, чем просто роботы.

Это не просто технологические затруднения, потому что проблема устаревания не является просто технологической.

В принципе предприятия Второй волны могут перевести себя в жизнеспособные предприятия Третьей волны посредством снижения своей зависимости от ручного труда и увеличения использования умственного. Ведь это то, ради чего существует роботизация и автоматизация. Точно так же, как мы ранее замещали энергию физическим трудом, мы сейчас начинаем замещать и то и другое информацией (в ее самом широком смысле).

Но для того, чтобы успешно осуществить трансформацию, компании и отрасли должны делать и многое другое. Они должны переструктурироваться в организационном отношении. Они должны научиться обращаться со своими служащими как с личностями. Они должны индивидуализировать свою продукцию и процесс распределения. Они должны заключать больше контрактов, должны подвергнуть переоценке вертикальную интеграцию — она во все большей степени становится стратегией поражения. Они должны перейти к более дробной структуре, к большему участию со стороны служащих. Для выживания понадобится очень много всего, а не только роботы.

В. А как обстоит дело с теми рабочими, которых все это оставляет за бортом, с теми, кого заменяют роботы, с теми, кто непосредственно не готов встроиться в это новое общество, которое вы описываете?

О. Мне кажется, что принцип морали тут ясен. Вы являетесь большой компанией и при этом испытываете трудности? Как руководители, почему вы не предвидели трудности и не устранили их вовремя? Ведь вам платят за это.

Почему вы ждали до тех пор, пока малолитражные зарубежные машины не захватили ваш рынок? (Даже если большие машины были в ближайшей перспективе выгоднее, даже если цены на бен­зин были низкими, все равно признаки этого были видны уже много лет.) Почему вы позволили устареть вашему оборудованию, почему вы упустили технологическое лидерство? Или почему вы не начали производить новые продукты и услуги? Ваши рабочие не виноваты в ваших сегодняшних трудностях.

А на вас лежит ответственность перед ними. 50-летний рабочий в текстильной или автомобильной промышленности, проработав­ший 18 лет в компании, вложил много сил в производство. Такого нельзя просто уволить. Если компания собирается перестраивать­ся, то на ней лежит ответственность, чтобы помочь своим людям также перестроиться.

В. Это прекрасная этика, но как обстоит дело с экономикой в данной ситуации? Чем в худшем положении находится компания, тем меньше вероятность того, что она будет помогать своим служащим, даже если бы захотела сделать это.

О. Если у компании нет ресурсов для этих целей, то она является банкротом в функциональном отношении и к ней следует относиться как к таковому. Претензия служащих на переучивание должна рассматриваться как законный эквивалент претензии заимодавца на уплату долга. Это как неоплаченная заработная плата. Если компания не в состоянии платить, то она нуждается, вероятно, в общественных фондах или поддержке. Иногда эта поддержка требует не только всемерного правительственного участия. Полезными оказываются займы, страхования и другие механизмы. Но какую бы поддержку ни оказывало правительство, она не должна быть милостыней. Она должна быть частью осуществляемого плана перехода, и, если высшие исполнители не смогут это сделать, они должны понести персональную ответственность.

Я считаю омерзительным, когда президент гибнущей компаний требует у профсоюза сокращения заработной платы для того, чтобы спасти компанию, но поднимает свое собственное жалованье, несмотря на то что его доходы и без того составляют более 400 тысяч долларов в год. Я не осуждаю в принципе стремление адми­нистрации к обогащению, даже непристойному обогащению. Но она должна вознаграждаться за успех, а не за неудачи.

Наши представления о капиталовложении и реконструкции должны измениться применительно к экономике Третьей волны. На каждый доллар, который мы вкладываем в новые машины, должно приходиться несколько долларов, вкладываемых в человеческий капитал — в обучение, образование, переселение, социаль­ную реабилитацию, культурную адаптацию. Любое капиталовложение в традиционные отрасли потребует соответствующего капи­таловложения в новые отрасли.

Сколько из этих затрат придется на компании, а сколько на общественность, будет неодинаковым в разных странах и, без сомнения, будет результатом жесткой политики и экономической борьбы.

Но суть дела остается прежней: последовательная трансформа­ция отрасли за отраслью. А там, где возможно, — трансформация людей, а не только машин.

В. Вы критикуете «спасающий» подход для умирающих отраслей.

О. Без какой-либо стратегии перехода он является тоской по Прошлому. Он бесполезен и расточителен.

В. А что вы думаете относительно подхода на основе принципа свободного рынка?

О. Я уже говорил, что он еще хуже. В нем отсутствует даже очарование благих намерений.

Он основывается на полностью неправильном понимании новой экономики. Он предполагает, что так как старые отрасли уми­рают и рабочие увольняются, то должны возникать новые и поглощать излишек рабочей силы.

Подход предполагает, что экономический механизм может быть использован для сохранения безработицы на современном уров­не, снижения требований повышения заработной платы по крайней мере до уровня роста производства, без одновременного создания социальных беспорядков, которые потрясут страну.

Подход предполагает также, что некоторое смещение правильной денежной, налоговой или расходной политики создаст условия, стимулирующие развитие экономики настолько, что большинство безработных получит обратно свои старые рабочие места или новые места в более новых отраслях. Но этого не случится. Многие из старых рабочих мест ушли в мир иной. И наивно предполагать, что каким-то образом все эти миллионы уволенных текстильных рабочих, литейщиков, сталеплавильщиков, рабочих автомобильной, каучуковой, швейной отраслей найдут работу в компьютерной промышленности, в коммуникациях, в генной инженерии или в какой-либо еще из отраслей экономики Третьей волны.

Политика невмешательства столь же идиотична, как и слепая политика спасения старых секторов. Обе являются выражением тоски по прошлому.

Подход, основанный на принципе невмешательства, предполагает, что рабочие взаимозаменимы. Он предполагает, что виды профессий, необходимые в секторе Третьей волны, аналогичны типам профессий в секторе Второй волны, то же самое можно сказать о типах самих рабочих, их установках, жизненных стилях и ценностях. Это представление о рабочей силе устарело.

Происходящее нуждается в содействии. Что-то должно про­изойти для того, чтобы сектор Третьей волны поглотил безработных сектора Второй волны. Даже если предположить, что чистое количество рабочих мест не уменьшается, все равно эти миллионы людей должны быть переучены и адаптированы, прежде чем они смогут быть использованы в новых отраслях. Предполагать, что процесс переоснащения произойдет сам собой, по волшебству, без дополнительных усилий в области образования, обучения и других областях, означает верить в волшебство.

В. Но согласится ли правительство, находящееся под пятой большого бизнеса на такую политику? В свете политических тенденций в США и других странах не является ли то, что вы предлагаете, возможным только в том случае, если народные движения будут за него бороться?

О. Проблема не в большом бизнесе. Конечно, политическая борьба необходима. Но проблема состоит в том, что интересы, связанные со Второй волной (включая корпоративные, правительственные и интересы рабочих профсоюзов), противостоят силам Третьей волны (которые включают некоторых членов профсоюзов³, некоторые общественные группы—протребителей, энвайронменталистов, регионалистов и т. д.). Существует основа для того, к чему может быть применено название «Коалиция Третьей волны», организованная вокруг идеи человеческой и промышленной трансформации и обновления. Конечно, проблема, которой мы должны обеспечить определенную поддержку, — это образование и обучение.

И это возвращает нас к тому, о чем я говорил ранее.

Необходимы массовые усилия по переструктурированию производительных сил через обучение, переучивание и даже более серь­езное обучение. Обучение обещает быть одной из самых крупных отраслей Третьей волны. Оно даже станет важной экспортной отраслью.

И вновь, когда я говорю «обучение», я не имею в виду только специфические механические рабочие навыки, подобные нажи­манию на клавиши. Я имею в виду то, что мы еще не знаем, как делать должным образом: помогать людям в переходе к совершенно новому образу жизни.

Назовем ли мы это обучением или образованием, или как-либо еще – не имеет особого значения, имеет значение то, что этот тип поддержки в переходе необходим, если мы не хотим разрушить общество.

Даже если мы знаем, как сделать это, я не верю, что это может быть сделано только частным сектором. Тем не менее, мы должны попробовать тысячу различных подходов и должны интенсивно субсидировать обучение в частном секторе посредством налогов и других мер. Мы должны также радикально переосмыслить нашу систему образования.

Тем не менее даже при этих условиях, судя по всему, будут серьезные проблемы социальной дезинтеграции и беспорядков.