1.10 Основные методологические установки неклассической науки.

Четвертая научная революция. Научные открытия, окончательно подорвавшие механистически-метафизическую картину мира: явление самопроизвольного излучения урановой соли – Антуан Анри Беккерель; радиоактивности – Пьер и Мария Склодовская Кюри; электрона – Джозеф Джон Томпсон; квантовой модели атома Резерфорда-Бора; специальной и общей теории относительности – Альберт Эйнштейн; волновых свойств материи – Луи де Бройль; отношение неопределенностей – Вернер Гейзенберг. Становление неклассической науки ( первая половина ХХ в.).

Особенности развития неклассической теории обусловлены динамикой оснований науки, которые определяют “стратегию научного поиска и во многом обеспечивают включение его результатов в культуру соответствующей исторической эпохи”. Становление нового образа науки поставило перед методологами проблему критериев неклассичности и разработки логико–методологической концепции неклассической теории.

Выделяемые различными авторами признаки, отличающие неклассическую науку от классической, обобщены и приведены Н.Т.Абрамовой. Это зависимость картины мира от целенаправленной деятельности субъекта (М.Хайдеггер), динамическая неустойчивость (И.Пригожин, И.Стенгерс), замена математического эталона физическим (А.П.Огурцов), эволюционистская парадигма (Н.С.Юлина), смена описания объекта с необходимости на возможность (Ю.А.Шрейдер), самоорганизация как динамический принцип (Е.Янч) [5].

Известно, что образ классической науки основан на традиционной математике формальных объектов, построенных методом абстрактного отождествления элементов. Они характеризуются признаками определенности и точности понятий и измерений, полноты и замкнутости теории, непрерывности, что составляет критерии классического мышления. Оно наиболее ярко выражено, в частности, в характеристике фундаментализма как модели познавательной деятельности с жестко фиксированным базисным знанием, задающим осмысленность утверждений в оценках истинности — ложности. Последние привносятся в систему идеального языка науки и определяются внелогическим путем (Л.Витгенштейн), близким к априоризму (И.Кант).

Идея множественности описания одного и того же объекта в неклассической науке получает логико–методологическое обоснование при использовании такой же абстракции отождествления элементов, как и в случае классической науки. Однако эта познавательная процедура не должна накладывать ограничений на выбор признаков отождествления. Результаты взаимного приравнивания элементов будут изменяться вместе с изменениями выбранного признака [7]. Реализация такого подхода приводит к принципу множественности описания (В.И.Беляев), полилога (Г.П.Щедровицкий, С.И.Котельников), неопределенности как антропоморфной познавательной модели (А.С.Кариньяни, В.С.Лозовский), нелинейности и многозначности логик (Н.Белкап, Т.Стил), индуктивного программирования (А.Г.Ивахтенко), многоаспектности познания (К.И.Бахтияров).

Существенной чертой неклассической науки выступает изменение идеальной модели реальности при изменении ее элементов или признаков. В неклассической науке также существует зависимость теоретических конструктов от признаков, приписываемых им принципами [8]. На эту тонкость теоретического познания одним из первых обратил внимание А.Пуанкаре, который отметил, что понятие одновременности зависит от принципа постоянства скорости света [9]. Если же принцип в своем становлении проходит стадию предположения, как в частности показал А.Эйнштейн на примере принципа эквивалентности инерционной и гравитационной масс, и при этом не может быть эмпирически проверен, то он принимается в виде некоторого соглашения, конвенции.

Неклассическое мышление связано с переходом к неаприорной логике, содержательной и зависящей от своего предмета. Так, Н.Бор заметил, что понятия пространства и времени приобретают определенный смысл лишь при абстрагировании от взаимодействия со средствами измерения, а гипотеза квантов энергии М.Планка поставила физику в положение, подобное ситуации, вызванной открытием конечности скорости света: “Фактически нельзя забывать о взаимности результатов измерений при рассмотрении вопроса о причинности атомных явлений так же, как нельзя забывать об относительности наблюдений при рассмотрении вопроса об одновременности”

Попытка описывать область применимости неклассической теории (например, квантовой механики) классическим способом (механический детерминизм) приводит к проблеме скрытых параметров. Существующие подходы к решению этой проблемы в методологическом отношении носят достаточно формалистический характер.

Дальнейшее развитие неклассической теории, связанное с попытками объединения квантовой механики и СТО, начатого в 1928 году П.Дираком, было осуществлено в квантовой теории поля, содержащей общий подход к каждому из полей. Однако при вычислении некоторых квантовых эффектов были обнаружены теоретические парадоксы, состоящие в появлении бесконечных значений физических величин. Первой попыткой преодоления этих трудностей явилась квантовая электродинамика, описывающая взаимодействие электронов, позитронов и фотонов. Затем в конце 40–х годов Р.Фейнманом, Дж. Швингером и С.Томонагой были найдены методы вычислений, согласующиеся с внутренней симметрией теории, то есть метод перенормировок. Однако эта процедура применима лишь в квантовой электродинамике и теории сильных взаимодействий, где взаимодействия могут быть скомпенсированы постулативным изменением основных параметров (массы, заряда). В конце 70–х годов в работах Г.Хоофта, М.Вильсмана было показано, что единые полевые теории слабых и электромагнитных взаимодействий могут быть перенормированы, а квантовые теории гравитации еще страдали от бесконечностей. В избавлении физики от трудностей, связанных с бесконечностями, Д.Фридман и Л. ван Ньювенхейзен возлагают надежды на теорию супергравитации [19].

Развитие неклассической науки ведет к повышению степени конкретности теории. Вместе с тем восхождение к конкретному в теоретическом знании реализуется в более сложной форме, чем это изображено в гегелевской схеме триады. Развитие неклассической теории показывает, что стадия синтеза противоположных теоретических систем включает в себя многообразные формы, в частности, такие, как “метафоризм”. Однако метафоризм теории — это еще не диалектический, а эклектический синтез старых принципов, выполняющий функцию перехода от конкретных теоретических парадоксов старой теории к новым принципам как исходному абстрактному уровню (идеальной модели) новой теории.

Сохранение старых моделей и принципов приводит к изменению логики, то есть делает ее паранепротиворечивой (метафоризм), а сохранение логики предполагает переход к новой идеализированной модели и новым теоретическим принципам. Данное положение просматривается на методе введения калибровочных полей как новых конструктов теории, без которых логика старых теорий становится паранепротиворечивой. Применение принципа дополнительности в таком методологическом качестве к анализу дискуссии Бора и Эйнштейна позволяет обосновать положение о различном типе неклассичности методологий Бора, который акцентировал внимание на возможности перехода к логике типа паранепротиворечивой, порожденной корпускулярно–волновым дуализмом, и Эйнштейна, который склонялся к поиску новой теоретической модели, способной объяснить новый тип квантово–механического детерминизма. Другими сторонами методологического принципа дополнительности являются дополнительность физики и геометрии, а также логики и топологии. Таким образом, анализ современной ситуации в развитии теории позволяет, с одной стороны, обогатить представление о методе восхождения от абстрактного к конкретному положением о многообразии форм синтеза теоретического знания (метафоризм), с другой — данный диалектико–материалистический метод представляет собой стратегию синтеза теоретических принципов.

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире).