МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФГБОУ ВПО «НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Н.Я. БОЛЬШУНОВА, М.В. ИНЧИНА

РАЗВИТИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ И СУБЪЕКТНОСТИ В ФОРМАХ ДЕТСКОЙ СУБКУЛЬТУРЫ

Учебное пособие для магистрантов факультета психологии

НОВОСИБИРСК 2013

Печатается по решению редакционно-издательского совета НГПУ

УДК

ББК

Б

Р е ц е н з е н т ы:

доктор психологических наук, профессор, зав. каф. педагогики и психологии НГТУ Л. В. Меньшикова;

Доктор педагогических наук, профессор кафедры профессионального обучения, педагогики и психологии СГУПС Н.В. Силкина

Б Большунова, Н. Я. Инчина М.В.

Развитие индивидуальности и субъектности в формах детской субкультуры: учебное пособие / Н. Я. Большунова, М.В. Инчина. – Новосибирск: Изд. НГПУ, 2012. – с.

Издание представляет собой учебное пособие по дисциплине «Развитие индивидуальности и субъектности в формах детской субкультуры» магистратуры «Психология развития». В работе представлена авторская концепция организации образования, наиболее подробно описана концепция и технология образования дошкольников, апробированная в дошкольных учреждениях в течение более 20 лет; представлены программы развития математических представлений у дошкольников, развития речи, сенсорного и социокультурного развития, даны примерные сценарии занятий для дошкольников.

Настоящее издание представляет интерес для магистрантов, студентов и преподавателей психологических и педагогических специальностей, воспитателей дошкольных учреждений, практических психологов.

УДК

ББК

© ФГБОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет», 2012

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Проблема индивидуальности и субъектности.

1.1. Категории индивидуальность, личность, субъект и отношения между ними

1.2. Понимание индивидуальности в русской религиозной психологии и православной антропологии.

1.3. Проблема развития детской индивидуальности и субъектности

2. Развитие индивидуальности и субъектности как ведущая задача организации образования

2.1.Современные образовательные концепции

2.2. Развитие индивидуальности и субъектности как смысл образования

2.3 Детское и взрослое общество. Пути разрешения конфликта

3. Организация образования дошкольников в формах детской субкультуры

3.1 Специфика детской субкультуры

3.2 Социокультурное развитие дошкольников в формах детской субкультуры

3.3. Технология обучения и развития дошкольников в формах игры средствами сказки

3.4. Итоги и перспективы организации образования дошкольников в форме игры средствами сказки

4. Образовательные программы для дошкольников

4.1. Программа развития элементарных математических представлений для детей от 3 до 7 лет (по программе «Жар – Птица» - организация образования дошкольников в формах игры средствами сказки)

4.2. Программа развития речи (по программе «Жар – Птица» - организация образования дошкольников в формах игры средствами сказки)

4.3. Программа сенсорного развития (по программе «Жар – Птица» - организация образования дошкольников в формах игры средствами сказки)

4.4. Программа социокультурного развития (по программе «Жар – Птица» - организация образования дошкольников в формах игры средствами сказки)

4.5. Примеры сценариев занятий

Введение

Пособие представляет собой результат более чем двадцатипятилетней работы по разработке, апробации и внедрению концепции организации образования в формах детской субкультуры. Поскольку большая часть исследования осуществлялась в дошкольных учреждениях, то в пособии представлены в большей мере материалы по организации образования дошкольников.

История наших исследований такова. Много лет тому назад, еще в 80-годы, мы, не удовлетворенные способом и результатами обучения дошкольников математике, решили попробовать изменить ситуацию. Вызывало сомнение несоответствие ведущей деятельности дошкольников – игры – способу организации их обучения в формах, по существу, учебной деятельности, «разбавленной» игровыми моментами. Такое несоответствие формы обучения ведущей деятельности вынуждало педагогов обращаться к использованию методических приемов, оборачивающихся «дрессурой» навыков счета, измерения, различения пространственных отношений и пр., низким уровнем мотивации, недостаточным развитием познавательных интересов, «принижением» возможностей детского мышления.

Уже первые занятия, проведенные в форме игры, показали нам перспективность нашего подхода. А еще через полгода мы обнаружили, что стандартная программа, рассчитанная на младшую группу, фактически нашими детьми уже освоена, причем освоена весело, творчески. Это побудило нас пересмотреть саму программу развития элементарных математических представлений и способ ее организации, ее логику. В основу ее логики нами был заложен исторический подход, который предполагал воспроизведение основных, ключевых моментов развития математических представлений в человеческой истории.

Еще через год мы обнаружили, что меняется не только уровень знаний детей, их отношение к занятиям, развивается их мышление, воображение, но происходят удивительные преобразования в их поведении, личности. Дети учились помогать друг другу в достижении результата общего дела (помощь героям сказки), договариваться, сопереживать, проявляли самостоятельность, смекалку, способность выражать свое мнение и позицию (естественно, своими детскими средствами), проявляли индивидуальность в выборе способов достижения цели. Все эти события потребовали понимания, анализа, развития, уточнения.

Таким образом рождалась наша концепция организации образования в формах детской субкультуры. В настоящее время, кроме программы развития элементарных математических представлений, разработаны, находятся на разной стадии апробации программы развития речи, сенсорного и социокультурного развития.

Конечно, было много проблем и трудностей, много времени занимала подготовка к каждому занятию, ведь все атрибуты воспитателям приходилось в то время готовить своими руками. Трудно было перейти от учебной модели взаимодействия с детьми к игровой, от нормативного общения к сотрудничеству и диалогу.

Мы искренне благодарны всем, кто помогал и поддерживал нас все это время, кто на разных этапах принимал участие в эксперименте и сейчас развивает различные направления нашего подхода.

Особая благодарность Валентине Ивановне Ростовцевой, бывшей в те годы инспектором по дошкольному воспитанию и заведующему РОНО Дзержинского р-на г. Новосибирска Юрию Савельевичу Кашину, неизменно поддерживающих нас в наших начинаниях, воспитателям, первым творческим соавторам наших сценариев: И.В. Горбачевой, И.Н. Снежко, Е.А. Нагорной, педагогам ДОУ № 2 и 21 г. Бердска (заведующие А.С. Храмцова и В.П. Кузовкова), осуществлявшим апробацию различных разделов программы, руководителям и практическим психологам МОУ ЦПМСС «ДАРС» г. Бердска, и особенно Л.Н. Родионовой, Е. И. Тырышкиной, З.С. Клинниковой, логопеду и практическому психологу ДОУ 21 и БОУ 3 Н.Ф. Балашовой и Е.В. Соколовой, апробировавшим наш подход по отношению к детям с проблемами в развитии. Мы благодарны педагогам коллективов МАБДОУ № 7, МБДОУ № 15, МАБДОУ № 22, МБОУ СОШ №12 г. Бердска, в последние годы активно сотрудничающих с нами в рамках работы лаборатории «Социокультурное развитие ребенка в едином образовательном пространстве».

Мы надеемся на дальнейшее сотрудничество с педагогами Прогимназии «Зимородок» г. Новосибирска: директором Т.А. Сотниковой, практическим психологом и заучем Е.А. Вайнбендер, воспитателями М.В. Чукановой, О.Б. Трегубовой и др., с которыми мы уже не один десяток лет работаем вместе, и, конечно, глубокая благодарность педагогам Прогимназии № 2 и сотрудникам кафедры психологии развития дошкольников и младших школьников, являющейся филиалом факультета психологии НГПУ, которые неизменно поддерживают нас: К.В. Чулимовой, Е.Ю. Томиловой, Ю.В. Востриковой, Л.В. Круговых, И.В. Микулич, Е.В. Измайловой, С.И. Веселовой и многим другим.

1. Проблема индивидуальности и субъектности.

1. Категории индивидуальность, личность, субъект и отношения между ними

Категории индивид, личность, индивидуальность, человек, субъект весьма употребительны в психологии. Однако разные авторы применяют их в разных контекстах и отношениях друг к другу. При этом понятие субъекта нередко фактически отождествляется с понятием либо личности, либо индивидуальности, понятие личности с трудом можно отличить от понятия индивидуальности, особенно когда речь идет об их структурах. Термины индивид (индивидуум) и индивидуальность нередко используются как синонимы (Хьелл, Зиглер, 1996 и др.). При всем разнообразии подходов в психологии в научных школах Б.Г. Ананьева, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, Б.М. Теплова, В.С. Мерлина и др. уже сложилась традиция определенным образом рассматривать отношения понятий индивид, индивидуальность, личность, субъект. Обычно считается, что понятие индивид используется в качестве обозначения единичного представителя человека как биологического вида, т.е. в его природной отнесенности. В понятии личность отражена социальная сущность человека. Индивидуальность чаще всего рассматривается как особое качество, характеризующее оригинальность, неповторимость личности или человека. Субъект представляет собой активное начало в личности, благодаря которому человек осуществляет саморегуляцию, делает выбор, преодолевает внутренние и внешние противоречия, осуществляет самоактуализацию и самоопределение и т.д. В этом отношении чаще всего используется формула «личность как субъект…».

Однако в отечественной психологии имеются и существенные различия в толковании этих понятий и отношений между ними, что проявляет себя в множественности структур личности и индивидуальности. Эти различия порождают ряд проблем в понимании этих категорий и отношений между ними, которые представлены следующими вопросами:

1. Что выступает в качестве сущностного основания человека: личность, индивидуальность или субъектность, т.е. человек это, прежде всего, личность или индивидуальность, или субъект? Личность имеет свойство быть индивидуальностью или индивидуальность проявляет себя на разных уровнях, в том числе личности?

2. Не определившись по отношению к этой проблеме, не возможно ответить и на вопрос о том, что имеет биосоциальную природу: личность или индивидуальность, и можно ли говорить о биосоциальной природе субъекта?

3. Следующий вопрос, связанный с предыдущими, касается известных в отечественной психологии (С.Л. Рубинштейн, К.К. Платонов, А.Г. Ковалев и др.) структур личности: являются ли они структурами личности или, скорее, структурами индивидуальности?

4. Наконец, учитывая, что в последние годы в ряде психологических и философских исследований выделяется особая сфера, особое пространство жизни человека – духовное или «культуросфера» или аксиосфера (В.В. Петухов, Н. С. Розов, В. И. Слободчиков и Е.И. Исаев, Н. Я. Большунова и др.), встает вопрос о месте и значении этой сферы в структуре индивидуальности и в ее становлении.

5. И последнее – что же делает индивидуальность целостной и интегрированной, чем обусловлена ее самотождественность в течении жизни?

Можно выделить несколько тенденций в понимании индивидуальности в отечественной и зарубежной психологии.

В соответствии с традициями отечественной психологии 19 – начала 20 вв., а также тенденциями, представленными в современной отечественной дифференциальной психологии, мы полагаем именно индивидуальность как такую сущностную характеристику человека, в которой раскрывается его внутренний мир, его субъективность («душа»). Здесь можно вспомнить идеи В.С. Мерлина о том, что «индивидуальное в личности – это нечто существенное, определяющее все ее проявления» (Мерлин, 1996, с. 249), утверждение Б.Г. Ананьева о том, что именно индивидуальность представляет собой особое целое как внутреннюю взаимосвязанность свойств личности, индивида и субъекта, наконец, структуру индивидуальности Э.А. Голубевой, в которой «природное и социальное, организм и личность составляют единство» (Голубева, 2005, с.101).

Известный русский философ, богослов, психолог и педагог В.В. Зеньковский рассматривал индивидуальность как духовную сердцевину человека, личности, близкие идеи мы находим в работах С.Л. Франка, Н. О. Лосского, Б. П. Вышеславцева и др. В контексте этих традиций, свойственных русской религиозной психологии и антропологии, В.И. Слободчиков определяет индивидуальность как способ духовного бытия человека.

Следует отметить, что проблема индивидуальности привлекала внимание и естественно-научно ориентированных российских психологов, педагогов, физиологов конца девятнадцатого – начала двадцатого вв. Напомним лишь наиболее яркие открытия в области исследования индивидуальности: это и учение И.П. Павлова о типах ВНД как физиологической основе темперамента, и его же гипотеза о специально-человеческих типах как задатках способностей, и недооценённая до сих пор классификация типов характера А.Ф. Лазурского, и вполне современная по своей сути типология школьных характеров П.Ф. Лесгафта и др., и идеи Ухтомского о доминанте как объяснительном принципе индивидуального поведения человека в контексте его понимании мира, себя и отношений с другими: «Каковы доминанты человека, таков и его интегральный образ мира, а каков интегральный образ мира, таково поведение, таковы счастие и несчастие, таково и лицо его для других людей» (Ухтомский, 2002, с.388)

Индивидуальность мы пониманием как целостность, самобытность, уникальность человека, реализуемую в выборе и проектировании своего жизненного пути. С этой точки зрения отношения между личностью и индивидуальностью таковы, что личность выступает как одна из сторон индивидуальности, как социальное (эмпирическое) я. Индивидуальность представляет собой сущностную характеристику человека, это и есть то, что в обыденной жизни называют его душой.

Индивидуальность имеет сложную организацию (Э.А. Голубева, 6). В ней представлены биологический, психологический, социальный (личностный) уровни, а также, с нашей точки зрения, социокультурный. Разные уровни индивидуальности, выступают не как низшие или высшие, а именно как разные, но системно и структурно связанные; причем, связи эти характеризуются тем, что каждый последующий уровень включает в себя предыдущий и одновременно снимает ограничения предыдущего уровня, т.е. противоречия предыдущего уровня преодолеваются (при конструктивном развитии индивидуальности) образованиями последующего уровня. Так, и соматический и социальный уровни индивидуальности сами по себе ограниченны: возможностями телесной организации (задатки, свойства нервной системы, потребности), или требованиями общества (социальные роли, социальные требования, отношения в данном обществе). Однако у человека развиваются собственно психологические - социокультурные способы и пути преодоления этих ограничений, как конструктивные, так и неконструктивные. К конструктивным мы относим выбор субъектного пути развития человека.

В отношении понимания субъектности исходным для нас является представление, развернутое в работах С.Л. Рубинштейна и его последователей (А.В. Брушлинский, К.А. Абульханова, А.Л. Журавлев, В.В. Знаков, М.И. Воловикова, Е.А. Сергиенко и др.), согласно которому субъект есть способ существования человека, выражающийся как в его отношении к миру (человек есть субъект сознания): в его позиции, мировоззрении, самоопределении; так и в его практической деятельности (в действиях, поступках). Субъектность осуществляется как «бесконечность процесса проникновения человека в мир, приобщения к нему и вместе с тем его изменения» (Рубинштейн, 1973, с.340).

На эти положения, представленные в работе С.Л. Рубинштейна «Человек и мир», мы и опираемся, разрабатывая понятие и структуру субъектности в соотношении с понятиями индивидуальность и личность. Отличие субъекта (субъектности как свойства, качества человека) от личности состоит в том, что субъект с самого начала, от рождения существует и развивается в социокультурном пространстве, тогда как личность создается сферой социального и развивается в ней. Различие здесь определяется тем, что социальность (личность) ориентирована на нормы, правила, социальные ожидания и требования, исполнение социальных ролей, а социокультурное в человеке представляет собой пространство восхождения в культуру, к абсолютным объективным ценностям, к социокультурным образцам. (Под социокультурными образцами мы понимаем свойственную определенному типу культуры композицию ценностей как мер, с которыми человек соизмеряет свои действия, поступки, мысли, переживания, которые он выбирает как позицию, как ответ на вопрос, что есть человек, что значит быть человеком.) Отношение человека к мере человеческого в человеке мы и рассматриваем как социокультурное самоопределение. Иначе говоря, социальный и социокультурный человек ответчивы разным основаниям человеческой жизни и из разных оснований осуществляют рефлексию по отношению к самому себе. Субъектность, с нашей точки зрения и представляет собой самоопределение по отношению к базовым человеческим ценностям (выбор этой меры), т.е. ответчивость им и рефлексию себя с точки зрения этой меры, субъектность это социокультурное явление.

Субъектность как особое качество человека, способ его бытия (Рубинштейн, 1946) обусловливает интегрированность и целостность индивидуальности, что выражается в стремлении к достижению своей человеческой подлинности как адекватной себе, аутентичной формы духовности. Она порождается посредством соизмерения своих действий, переживаний, мыслей с социокультурными образцами, как мерами, представляющими собой композицию ценностей, свойственных определенному типу культуры. Причем, такую меру мы рассматриваем как особую детерминанту психики и деятельности, наряду с каузальной и телеологической причинностью. Другая мера (социокультурные образцы, горизонт ценностей) изменяет самого человека, позволяя ему в контексте этой меры (мировоззрения) иначе обнаруживать и разрешать противоречия. Следует отметить также, что социокультурное измерение своей жизни (путь самоопределения) человек избирает сам, что означает востребованность достаточно высокого уровня активности в условиях встречи человека с Миром, с его проблемами и вызовами.

Субъектность, являясь квинтэссенцией индивидуальности, интегрирует в себе все уровни существования человека, все его качества, что и позволяет субъекту быть автором собственной жизни, осуществлять «домостроительство» (в христианстве - устроение своей жизни по определенному плану, ее возвышение и усовершенствование в соответствии со Словом Божием): т.е. осуществлять саморегуляцию, разрешать противоречия между личным и социальным, социально значимым и социокультурным, «дольним» и «горним» в горизонте базовых, объективных человеческих ценностей. Такая функция субъекта становится возможной, поскольку человек как субъект способен «снимать» эти противоречия из позиции «вненаходимости», в какой-то мере «остраняясь» от своего индивидного и социального функционирования, соизмеряя свою жизнь, мысли, переживания, действия с образом человеческого в человеке. Другая мера (социокультурные образцы) изменяет самого человека, поскольку мера есть в соответствии с гегелевской диалектикой, единство качественной и количественной определенности какого-либо явления, предмета.

Субъектность образуется сложным взаимодействием ответчивости человека социокультурным основаниям, ответчивости самому себе (самости, индивидуальности), своему Я и рефлексии – трансцендирования из социокультурных оснований. Результатом такого взаимодействия становится способность к выбору социокультурного пути развития. Ответчивость социокультурным основаниям и социокультурная (культуросообразная) рефлексия одновременно выступают как механизмы развития субъектности.

Субъектность проявляет себя в выборе социокультурного пути развития как череде поступков, т.е. она актуализируется (реализуется) в поступке и обнаруживается (сама для себя) для самого человека в рефлексивном действии. При этом поступок представляет собой реализацию и проявление субъектности как момента достижения человеком своей подлинности и утверждения онтологичности ценностей в контексте авторского отношения человека к своей жизни (к самому себе и к миру). Субъектность является результатом социокультурного развития и в той или иной мере представлена на всех возрастных этапах развития.

Условием развития субъектности является организация жизни человека в формах субкультуры, соответствующей возрасту и типу культуры. В отношении возрастного развития это предполагает организацию образования в формах дошкольной, подростковой, юношеской и т.д. субкультур, что означает актуализацию соответствующих возрасту: системы ценностей, общения в формах близости (коммюнотарное по Н.А. Бердяеву), социокультурно ориентированной деятельности и картины мира (менталитета, мышления, системы представлений и т.д.), а также средств их осуществления в формах соответствующей субкультуры (с нашей точки зрения в качестве таковых выступают тексты, например, сказка для дошкольников).

Многолетний развивающий эксперимент, основанный на организации образования в формах детской субкультуры на материале дошкольного и юношеского возраста, показал более эффективное становление в этих условиях как индивидуальности, так и субъектности (Большунова, 2005).

1.2. Понимание индивидуальности в русской религиозной психологии и православной антропологии.

Весьма интересна в отношении понимания индивидуальности сформулированная еще в начале двадцатого века позиция В. В. Зеньковского, который в соответствии с традициями христианской (православной) антропологии, рассматривает индивидуальность как «духовную сердцевину» человека, его личности. Причем, «существенное и основное в духовной жизни заключено в искании Бесконечного и Абсолютного» (Зеньковский, 1996, с. 53).

Остановимся подробнее на концепции индивидуальности В.В. Зеньковского, работы которого, как и многих других отечественных психологов и религиозных сподвижников, исследующих проблемы психологии и воспитания человека в контексте православной антропологии (достаточно указать на глубоко психологичные труды Святителя Феофана Затворника, работы В.И. Несмелова, В.А. Снегирева, А.И. Введенского и др.), стали известны российским психологам лишь в девяностых годах двадцатого века, и это наследие до сих пор остается не исследованным и непонятым. В работах В.В. Зеньковского представлено живое, трепетное, глубокое, диалектичное представление об индивидуальности как основании души. В.В. Зеньковский, отвергая агностистический взгляд на индивидуальность, основанный на представлении о бесконечной неповторимости, единичности каждого человека, отвергая сведение индивидуальности к простой совокупности индивидуальных различий, а также сведение ее к различным типологиям, ограничивающим подлинное богатство человеческой неповторимости, рассматривает индивидуальность «как живую творческую силу, определяющую психическое развитие личности» (Зеньковский, 1996, с. 195). Здесь, кстати говоря, он поднимает очень важную проблему подмены в педагогике задачи воспитания индивидуальности индивидуальным подходом в воспитании, индивидуализацией воспитания. Он пишет: «Педагогический универсализм, призывающий воспитывать в детях человека вообще, неизбежно оставлял место лишь индивидуальному, но не индивидуальности во всем целом» (Зеньковский, 1996, с. 195). Для В.В. Зеньковского «индивидуальность не исчерпывается только тем, что есть, что дано» в психическом организме ребенка, она включает и то, «что может быть в нем, что невидимо зреет или до времени скрыто в душе» (Зеньковский, 1996,, с. 195). Индивидуальность «раскрывается» в процессе жизни человека, причем нередко скрытые силы индивидуальности обнаруживаются лишь в итоге переломов, страданий и других значимых событий. С точки зрения В.В. Зеньковского признание только лишь заданности индивидуальности (но не ее данности) ограничивает представления о ней набором некоторых качеств, упрощает представление о ней, тогда как индивидуальность бесконечна, и полное и гармоническое раскрытие ее возможно лишь в перспективах бессмертия. Именно вследствие сложности подлинных представлений об индивидуальности, сложности педагогической работы, направленной на ее раскрытие, требующей глубокой интуиции, любви к конкретному человеку, отвергающей шаблонные приемы работы, вследствие неповторимости каждой конкретной души человека, и появляется стремление свести индивидуальность к типам, к совокупности индивидуальных особенностей, к заданности ее каким-либо универсальным приемом ее формирования. Индивидуальное существует в человеке «в каком-то неисследимом сплетении с общим, универсальным, повторяющемся в других» (Зеньковский, 1996, с. 197). «Как целое, как психический организм личность есть не только сознающее себя существо, она есть индивидуальность, живая творческая сила, обособленное, отдельное и неповторимое бытие», «источник и причина» (Зеньковский, 1996, с. 192) психического развития. «В душе есть общее, сходное, повторяющееся, разложимое, но в душе же есть и несравнимое, своеобразное, неразложимое. Наличность последнего и вводит нас в ту систему душевной жизни, которая делает каждую психическую систему индивидуальностью: индивидуальное служит проявлением, реализацией индивидуальности» (Зеньковский, 1996, с. 197).

«Как только мы становимся на точку зрения самостоятельности психической жизни, индивидуальность в ее психической стороне сразу выступает перед нами как реальный факт, как живое единство психической жизни» (Зеньковский, 1996, с. 192). «Мы должны принять наличность устойчивого ядра индивидуальности, устойчивых индивидуальных особенностей; живое единство их и образует реальную основу индивидуального развития. Только в таком понятии находит полную формулировку наше непосредственное чувство индивидуальности, которое, утверждая ее метафизическую реальность, признает и ее устойчивость» (Зеньковский, 1996, с. 192). Причем «индивидуальность отчасти нам дана, отчасти задана» (Зеньковский, 1996, с. 192). Она одновременно неизменна и изменчива. Противоречивая и многообразная система стремлений индивидуальности тем не менее представляет собой единство душевной жизни вследствие стремления к ее гармонизации, к восстановлению целостности ее природы. Из этого стремления «и возникает вся нравственная жизнь наша». «Этот факт раздвоения души, обнажение в ней высшей и низшей природы, борьба двух начал, имеет свои корни, с одной стороны, в изначальном многообразии индивидуальных задатков, а с другой стороны, очевидно, в наличности идеальной возможности для каждой индивидуальности достичь гармонической целостности в стремлениях. Поучительно то, что процесс нравственного развития приносит торжество высших, лучших задатков, что в итоге нравственного просветления не выпадает ни одна глубокая черта индивидуальности, что нравственная жизнь, основанная на борьбе, все же не подавляет индивидуальность, а лишь выпрямляет ее, дает развернуться всей полноте индивидуальных особенностей…. Душа наша вступает в жизнь словно поврежденной, нуждающейся в нравственной работе; свет идеала освещает каждой душе свой путь нравственного просветления. Индивидуальность отчасти нам дана в том неизменном, в тех основных особенностях, которые ей присущи изначально и не могут быть от нее отняты; отчасти же она нам задана как идеальная форма, в которой наличные силы индивидуальности находят свою гармонизацию» (Зеньковский, 1996, с. 191 – 192).

В чем же состоит основа, причина этой гармонизации? В.В. Зеньковский выделяет духовную сферу и «эмпирическую личность» (живущую в социальном мире и по его законам). Драматичность духовной жизни состоит в глубине ее раздвоения в силу первородного греха (а не вследствие тварности человека) на темную и светлую духовность. Именно поэтому вся духовная жизнь есть «невидимая брань». «Реальность мучительного раздвоения создает особую потребность внутренней целостности – и эта потребность является одним из существенных фактов духовного развития». Однако «в поисках духовной целостности мы очень легко можем удовольствоваться суррогатами и миражами, найти не духовное, а чисто психологическое разрешение внутреннего раздвоения нашего» (Зеньковский, 1996, с. 129). «Сама по себе, т.е. в своей субъективной стороне, духовная жизнь не заключает критерия правильности ее направления» (Зеньковский, 1996, с. 130). «Тема воспитания в исцелении духовного начала» (Зеньковский, 1996, с. 131), которое является не только делом собственно воспитания или развития психических сил (интеллекта, воли, чувств и т.д.), но может быть поставлена только в контексте темы спасения и искупления. «Соотношение духовного ядра в человеке и его эмпирии так тесно и интимно, что нельзя метафизически разрывать эти две сферы…, но интимность и глубина связи духовного с эмпирией человека не означает генетической зависимости духовной жизни от эмпирии. Духовная жизнь не созидается через рассвет эмпирии, но лишь «пробуждается» и опосредствуется ею» (Зеньковский, 1996, с. 131).

«Путь человека определяется не простой сопряженностью духа и психофизической стороны, но в нем обнаруживается своя – для каждого человека особая – закономерность, которую зовут судьбой, которая в христианстве именуется крестом. В глубине личности скрыта причина своеобразия, неповторимости ее, скрыт, однако, и ее крест, который, говоря формально, есть не что иное, как логика духовного развития данного человека» (Зеньковский, 1996, с. 56). «Тайна креста в нас есть тайна нашего своеобразия, центральной темы, стоящей перед личностью» (Зеньковский, 1996, с. 57). «Вся наша жизнь, при всей ее зависимости от физической, социальной и духовной среды, при всей реальности свободы нашей неизменно и глубоко связана с центральной темой жизни, с данным нам крестом, от которого невозможно уклониться или убежать» (Зеньковский, 1996, с. 57).

Нетрудно заметить, что представленные рассуждения В.В. Зеньковского перекликаются с проблемой жизненного пути человека, обозначенной еще в работах С.Л. Рубинштейна и развитой в работах современных авторов (К.А. Абульханова, Н.А. Логинова, А.А. Кроник и Е.И. Головаха и др.)

Особое значение для понимания позиции В.В. Зеньковского имеет проблема свободы, которая задана человеку как возможность, как задание, к свободе нужно осуществить «восхождение». Это одно из условий «внутреннего равновесия и самообновления души» (Зеньковский, 1996, с. 33). Свободу нужно завоевывать, утверждать и находить. (Соответственно, воспитание должно помочь ребенку в этом, создать условия для обретения свободы). Однако свобода ставит человека перед выбором, «дилеммой добра и зла». Поэтому развитие свободы необходимо должно быть связано со смыслами и добром. Это одна из наиболее трудных задач развития, поскольку сама по себе свобода может вести как к добру, так и к злу. Но и выбор добра невозможен без свободы, такой выбор не может быть сделан на основе воспитания, основанного на насилии или дрессуре. «Моральное воспитание есть воспитание к свободе и через свободу». Причем, задача воспитания «не приспособление ребенка к жизни, а развитие в нем сил добра, обеспечение связи добра и свободы» (Зеньковский, 1996, с. 37). Эта связь с точки зрения христианской антропологии обусловлена выбором, основанном на двух моментах, присущих духовной жизни человека: «томление о бесконечности и искание Бога» (Зеньковский, 1996, с. 80). Таким образом, свобода, как выбор между добром и злом может вести человека как к целостности и подлинности своей индивидуальности, так и к ее разрушению, и самая сложная задача воспитания связана с ответом на вопрос, как актуализировать у ребенка выбор добра. Как утверждает В.В. Зеньковский и другие православные мыслители, лишь в перспективе неконечности человеческой жизни и спасения может развертываться подлинная индивидуальность как реализация задатков и духовного дара человека в определенных для каждого человека условиях его жизни и в стремлении к осуществлению себя как образа и подобия Божия. И.А. Ильин говорит в своих глубоких философско-поэтических произведениях, что «каждый должен найти свою собственную дверь» в реальность духовной жизни, и для этого необходимо пробудить у ребенка «духовное естество инстинкта» (Ильин, 1993, 3 т., с. 411-412).

Согласно христианской антропологии (Свящ. Андрей Лоргус, Прот. Владислав Свешников и др.) человек изначально был создан по образу Божию совершенным, однако в силу падшести, зараженности грехом (грехопадения Адама и Евы), человек становится поврежденным, противоречивым. Его целостность – телесная, душевная и духовная – оказывается нарушенной. Задачей, смыслом такого падшего человека становится выстраивание своей жизни по подобию Божию, воссоздание своего целостного первоначального образа на основе свободного выбора пути спасения и бессмертия души.

Душа имеет духовно-самобытный характер, это означает, что причины, мотивы поведения, выборов человека находятся не вовне (в мире, в вещах, предметах), а в самой душе, т.е. человек свободен и ответственен в своих выборах, он сам выбирает идти к Богу, спасению, целостности, подлинности своей души (личности) или выбрать жизнь безбожную, безблагодатную, в отчуждении от Бога и от себя.

Однако противостояние греховным страстям, победа над ними зависит не только от человека, но возможна лишь при помощи Божественной благодати, открывающей человеку духовные переживания любви, красоты, радости, мира, чистой совести, милосердия, веры, кротости, воздержания. Когда человек встает в отношение к Богу, когда он стремиться наполнить свою жизнь духовными переживаниями (ценностями), у него актуализируется «энергия самооформления, стремление к высшему единству; и сами борющиеся разнородные начала обнаруживают свое внутреннее единство именно в единстве объемлющей их борьбы, направленной на гармоничное слияние их, на установление нормального равновесия между ними на почве глубочайшей объединяющих их формообразующей основы» (Франк, 2000, с.864).

Человек имеет сложное строение, он, согласно мнению большинства православных богословов, трехсоставен (дух - душа – тело). Каждая душа, сотворенная по образу Божию, является уникальной, неповторимой и потенциально бессмертной. Поскольку и тело, и душа созданы Богом, они едины и взаимосвязаны. В то же время, человеческая душа - особая сущность, она отлична от тела, от всего вещественного, она имеет не земную, а небесную природу. Согласно Феофану Затворнику душа это самостоятельная, особая, свободно-разумная личность. Она обладает особой способностью к познанию Бога, которая и есть дух, и которая отличает душевную жизнь человека от психической жизни животных. Дух это сила, которую вдохнул Бог в человека: «Душа человеческая хотя и сходна с душою животных в низшей своей части, но в высшей она несравненно превосходнее ее. Что она является такою в человеке, это зависит от сочетания ее с духом. Дух, вдохнутый Богом, сочетавшись с нею, столько возвысил ее над всякою нечеловеческою душою. Вот почему внутри себя мы замечаем, кроме того, что видится у животных, и то, что свойственно душе человека одуховленной, а выше еще - то, что свойственно собственно духу» (Свт. Феофан Затворник, 2009, с. 47). Причем, наличие Духа Феофан Затворник связывает с наличием человеческого достоинства.

Отношения между духом, душой и телом таковы, что Дух преобразует природу человека, и душа и тело становятся одухотворенными, в таком преображенном человеке тело становится храмом живущего в человеке Святого Духа.

В строении собственно души православная антропология выделяет три силы (способности) – разумную (познавательную, словесную, мыслительную), раздражительную (эмоциональную, чувствующую, сердце, способное к ревности (заботе), рвению, энергии к добру) и вожделевательную (воля к действию). Эти части находятся в постоянном взаимодействии друг с другом, однако подлинного единства они достигают в процессе созерцания и познания Бога, т.е. в подчинении Духу. Дух дарован человеку Богом. «Святой Дух сообщает в Церкви человеческим ипостасям полноту Божественности единственным, личностным образом, приспособляемым к каждому человеку как к личности, созданной по образу Божию" (Лосский, 1991, с. 125). Дух есть "душа души человеческой", "сущность души" (Свт. Феофан Затворник, 2009).

Сердце является центром духовной жизни человека. Важной категорией в православном учении о человеке является также совесть, которая, как и сердце, относится к раздражительной (духовно-эмоциональной) стороне души. Это внутренний нравственный закон, соотносимый с голосом Божиим в человеке, соизмеряя с которым свои мысли, переживания, действия, человек оценивает достоинство своих поступков.

Таким образом, в православной антропологии проблема уникальности, целостности и подлинности личности (индивидуальности) решается через ее отношения с Богом. Чем более человек отчужден от Бога, тем менее представлено в нем духовное, объединяющее все стороны его личности начало, тем более он отчужден, отдален от себя самого. И наоборот, духовное восхождение означает, что через духовное общение с Богом человек открывает, переживает, понимает самого себя, обретая тем самым и способность к выбору поступка и жизненного пути. При этом образец подлинной христианской жизни представлен жизнью Иисуса Христа как богочеловека, поскольку в личности Иисуса во всей полноте и подлинности соединено телесное, душевное и духовное.

Подлинное духовное восхождение представлено в православии практикой исихазма как практикой духовного делания. Центром исихазма является умная молитва (постоянное чтение, держание в уме Иисусовой молитвы «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго»). Этот сложно постигаемый опыт трезвения (внимания), постоянного сердечного богообщения открывает человеку возможность организации своей жизни по подобию Божию.

Итак, в православном понимании человека его природа преобразована Духом. Поэтому и личность человека, созданного по образу Божию, прежде всего, духовна и свободна. Понять личность, ее Я, ее выборы, поступки, это значит понять ее духовные основания, ее отношения с Богом, ее ценности.

Важной категорией для понимания православных представлений о человеке является соборность, которая представляет собой, в определении Д.А. Хомякова целостное сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям (О.А.Платонов, 1995; Д.А. Хомяков,1982). Причем, в основе соборности лежит явление солидарности и согласия индивидуальных «Я». В статье «Религиозные основания общественности» С. Франк пишет: «В основе всякой общественности лежит элементарный факт или начало солидарности, непосредственного единства многих, сопринадлежности отдельных людей к некоторому единому «мы». Рассматривая явление солидарности, С. Франк утверждает: «Мы» есть лоно, из которого произрастает и в котором утверждено всякое отношение между «я» и «ты». Всюду в жизни, где какое-либо «я» не имеет живой интуиции «ты» через сопринадлежность обоих к общему «мы», общение становится невозможным…. Все теории, выводящие какие-либо формы общения из сочетания индивидуальных эгоистических воль, ложны: даже типически утилитарное общение на почве экономического обмена предполагает элементарную солидарность, доверие между людьми» (1992, с. 16). И далее он продолжает: «Столь же бесспорно, однако, в основе общения лежит и другое, в известном смысле противоположное начало: начало личной свободы, самодеятельности и спонтанного самообнаружения индивидуального «я»…В последнем итоге участником общественности является все же личность, спонтанно действующая индивидуальная воля» (1992, с. 17). Понятие соборности показывает, какое место в жизни человека имеет взаимодействие с другими людьми, мир, в котором он живет (семья, школа, друзья и пр.), если это общение осуществляется в формах коммунитарности (Н.А. Бердяев), т.е. в близости (любви, дружбы, сотрудничества), при котором каждый Другой представляет собой ценность не в силу его материального положения, социального статуса, пользы, но поскольку он человек, неповторимая уникальная целостность, духовное существо.