18. Проблемы культурного синтеза современной России

Философ говорит о «разумном и творческом патриотизме», основанном на вере, которая преодолевает» соблазны безудержного, безграничного самолюбования» и тем самым возвышает, облагораживает национальное чувство (5. С. 214). Арсеньев вводит понятие динамической традиции. «Это есть единый поток жизни духа, вытекающий из глуби прошлого, делающий столь много в нем – казалось бы и отдаленное – и близким, и ценным, и дорогим для нас, и текущий через нас дальше и творящий жизнь – настоящее и будущее. Он освящает и просветляет быт, но он же должен быть готовым и духовно преодолевать его и, не останавливаясь окончательно на нем, освобождать, когда нужно, от внешних пут его и вести нас дальше, в борении и подвиге. И конечный, решающий источник его – не прошлое само по себе, не «традиция предков», а питающие глубины Духа, не связанные с хронологией, но питавшие и творческую, духовную жизнь предков. Прикасаясь к этому потоку, мы сами можем стать участниками его, струями в нем, носителями духовных сокровищ.

Это возможно лишь при условии жизни «из корней духовных и физических, как и дерево растет из корней». Этими корнями являются традиции. «Без традиции нет истории, нет жизни народа, но традиция эта динамична…Смысл культуры в ее динамическом росте. «Не может поток течь вперед, если он отрезан от своих истоков, и не может расти ввысь дерево, лишенное корней» (1–с.9). «Жизнь есть одно органическое нераздельное целое: нельзя его разрезать на куски и удовольствоваться отрезком настоящего, ибо получится кусок трупа» (1.с.9). «Ткань жизни» – по Арсеньеву - насыщенна творческими воздействиями, она передатчица духовной традиции, она не менее интересна и важна для изучения, чем отдельные великие памятники и творения культуры, выросшие на основе этой ткани, напитанные скрытым в ней потоком жизни и без нее невозможные. «Ткань жизни» мыслитель понимает как поток духовной преемственности, насыщенной творческой энергией, соединяющей прошлое с настоящим. Могут меняться формы творчества, но остается дух творческой преемственности.

И основной проблемой является тесная связь с западной культурой вследствии чего русская культура теряет свою самобытность

19. Проблемы развития в культуре. Прогресс в культуре

Задачи, которые стоят перед духовной культурой, многообразны. Это хорошо видно на примере искусства и литературы, о назначении которых велись жаркие споры. Так, в России в XIX-начале XX вв. одни считали их общественной трибуной, а другие полагали, что искусство существует для искусства, то есть для узкого круга посвящённых. Отметим, что в искусстве и прочих областях духовной культуры все задачи решаются одновременно. Но из многих выделяются наиболее важные, как бы подчиняющие себе остальные. Иногда духовная культура несёт, прежде всего, идеологическую (пропагандистскую) и воспитательную нагрузку (так было, например, у нас в СССР), в некоторые периоды такую роль выполняли религия и религиозное искусство. Но в настоящее время в развитых странах на первый план вышли такие задачи, как развлекательная и информативная. Это связано как с общим подъёмом роли информации и многообразия способов её преподнесения, так и с тем, что культурная продукция всё больше становится делом коммерции. Какие же проблемы современной культуры волнуют передовых людей нашего времени больше всего?

1. Через средства массовой информации она теперь распространяется не в узком кругу, а на миллионы, десятки и сотни миллионов людей. Таким образом, казалось бы, ответственность тех, кто её создаёт, вырастает неимоверно. Но, напротив, она снижается чуть не до нуля. Если хулиган в передаче позволяет себе на всю страну произносить безобразные слова, миллионы зрителей могут воспринимать это как норму.

2. Коммерциализация культуры и направленность на самых малообразованных и некультурных людей ведёт к понижению её уровня, антиморальности (секс, ужасы, насилие, суеверие и т.п.). При этом произведения высокохудожественные не в состоянии экономически конкурировать с низкопробными: их нельзя поставить на поток, а создание требует значительного времени и аудитория меньше. Это же в большой мере касается и науки. Какие-нибудь прикладные вещи, полезные для практики, но с научной точки зрения незначительные ценятся гораздо больше, чем серьёзные открытия. Талантливые люди могут порой нищенствовать, не находя применения шедеврам. А какая-нибудь бездарная певичка, все достоинства которой в наглости и в том, что она демонстрирует свои прелести, баснословно богата. В результате происходит отток способных людей от высокой культуры и растрачивание таланта впустую.

3. Развлекательность убивает воспитательную и моральную сторону культуры. Но без них она становится антигуманной, опасной для общества и психики людей. Вытеснение эстрадой, телевидением прежних форм культурных каналов (театров, даже кинотеатров, книг и пр) ведёт к оскуднению культурного багажа, к духовной неразвитости

4. Общая проблема всех стран - сложность поддержки одарённых деятелей культуры (их трудно отыскать и определить, а коммерческая отдача от них слаба) - в нашей стране усугубляется вообще нищенским положением работников культуры.

Прогресс- Процесс поступат. развития, движения вперед, истор. эволюции культуры. В антропологии и социологии наиболее значит. разработки по теории социокультурного П. были сделаны представителями школы эволюционизма (Спенсер, Тайлор), определившими это явление как процесс последоват. усложнения структуры социокультурных систем с одновременным усилением дифференцированности и специализированности ее отд. функциональных подсистем и элементов.

20. Идея катастрофического прогресса в русской культурологии( Почитать дополнительно)

Все теории прогресса XVIII и XIX веков выросли из христианства, как из своей исторической основы. Христианство самым коренным и принципиальнейшим образом отличается от этих представлений, но не потому, что оно отрицает их, а потому, что, принимая их целиком, оно требует слишком много другого, чего нет в этих теориях и что между тем является наиглавнейшим и существеннейшим.

Христианство отрицает только их отрицания, а то, что они утверждают, оно возводит на новую ступень высшего абсолютного утверждения.

Я проанализирую сейчас ряд отрицаний, производимых обычными теориями прогресса, и тогда станет ясным, чем прежде всего отличаются христианские представления о прогрессе от обычных. Отрицать то, что логически нельзя отрицать, — это значит только сознательно не допускать в теоретические воззрения те утверждения, которые в той или иной форме все же делаются, но уже не сознательно, а бессознательно, а потому отрицание это облекается в скромные формы предпосылок, в наличности которых не хотят признаться те, кто легким путем несознавания их получает мнимое право смотреть на все глубочайшие проблемы религиозной жизни свысока, заложив руки в карманы.

Я ограничусь выяснением только главных предпосылок всякой теории прогресса.

Спрашивается: если того, что в этих предпосылках утверждается, — нет, если допущения эти произвольны и иллюзорны, что тогда получается?

Прогресс знаний есть простое верчение в беличьем колесе. Из знаний не вырастает познания. Приближения к Истине быть не может, ибо истины нет; значит, в развитии знаний развивается только самообман. Прогрессивный рост знаний есть прогрессивный рост заблуждения.

Прогресс морали есть самая жестокая клевета на действительность. Эмпирия вся, во всех частях своих громко свидетельствует, что только самодовольство и сытость, только безжизненный отвлеченный ум могут говорить о каком-то мнимом уменьшении страданий на земном шаре.

Наконец, субъект прогресса, — человечество обращается в жалкий рассыпающийся комочек преющих личинок. Личинка сегодня есть, живет, "преет", копошится вместе с другими личинками в общем комочке, а завтра оторвется от него, исчезнет, и всякие связи с комочком прекращаются, а комочек в целом будет копошиться и преть немного больше, чем отдельная личинка, не 5-6 десятков, а 5-6 тысяч лет. Но перед лицом Вечности и этот срок — ничтожность. И тысячи лет пробегут в свое время, и все человечество так же бессильно должно будет исчезнуть с лица земли, как бессильно исчезнет и исчезает отдельная человеческая особь. А если субъект прогресса так неустойчив, так тленен, так бессилен и только феноменален, то о каком же прогрессе может быть речь? Прогресс, если бы он был реален, то при отсутствии устойчивости в субъекте становится совершенно безрезультатным. Можно ли даже самою драгоценною влагой наполнить сосуды, в которых нет дна?

Таким образом, или сознательное принятие всех предпосылок и допущений — тогда признание прав Абсолютного, или же мы подходим вплотную к стене. Нет абсолютного, так нет и прогресса. Без объективной основы вера в прогресс есть самая плоская и мерзкая вера, ибо игнорирует трагедию мира, и в то же время самая некритичная, самая наивная и самая фантастическая вера, ибо не принимает во внимание действительности.

Нужно или отказаться от этих идей, или посмотреть Абсолютному прямо в глаза. Христианское представление о прогрессе тем больше всего отличается от обычного, что христианство дышит и живет Абсолютным. Оно все Им проникнуто. Бог есть начало, середина и конец христианства. Все в Нем, все для Него и все через Него. И потому то, что в обычных представлениях о прогрессе является только догматическими предпосылками, в которых стыдятся и боятся сознаться, — то в христианстве ставится во главу угла, осмысливается целостным миросозерцанием и ставится в теснейшую связь со всеми сторонами жизни.