- •Библиотека «Микра» http://10.17.11.94/datalife/
- •Глава 1
- •В свете последних открытий
- •Религия мира
- •Ветхий завет
- •Новый завет
- •Еврейские рукописи Мертвого моря
- •Глава 2 иисус в ранней
- •Иисус в славянском переводе из Иосифа Флавия
- •«Свидетельство Флавия»
- •«Отче наш»
- •Богатые и бедные в «нагорной проповеди»
- •Двенадцать апостолов
- •Глава 3
- •Возникновение
- •Сожжение Рима
- •Столкновение Павла и Петра (Кнфа) относительно пищевых запретов
- •Социальное учение Павла
- •Осуждение богатых
- •Глава 4
- •Как отличить ложного пророка от истинного
- •Два послания предводителя второго иудейского восстания (132—135)
- •Тысячелетнее царство согласно Папию
- •Из «секретных слов» Иисуса
- •Глава 5
- •Из «Мураториева канона»
- •Пророки в антихристианской полемике
- •Тяжкие обвинения против христианского обряда
- •Глава 6 христианство и римская империя. Гонения
- •Христиане и сожжение Рима
- •Обряд крещения в Риме в начале III в.
- •Два сертификата лояльности государственному культу
- •Глава 7
- •Политический, социальный и религиозный кризис IV века
- •Реформы Диоклетиана с точки зрения христианской оппозиции
- •Константин у Мильвийского моста: сон или видение?
- •Аскет Макарнй и комар
- •Учение Пелагия о «свободе выбора»
- •Глава 8
- •I вселенский (экуменический)
- •Послание Константина церквам после Никейского собора
- •Директивы Юлиана языческому духовенству
- •Глава 9
- •Замечания Антонио Лабриолы об истории христианства
- •Аммиан Марцеллин о выборах Дамасия
- •Глава 10 юстиниан
- •Константинополь — «новый Рим»
- •Глава1.
Осуждение богатых
в Послании Иакова (5:1—6)
Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили праведника; он не противился вам.
Дискуссии о словах и делах отражают мыслительную работу общины, которая еще не полностью освободилась от взглядов прошлого. Сами такие споры по значению и содержанию в то время опережали конкретный момент процесса этого освобождения.
В самом деле, конфликт вероучений восходит к наиболее критическому периоду истории христианства, ко временам Августина, занявшего враждебную позицию по отношению к традиционной этике монаха Пелагия. Он вновь возник с особой силой вместе с Реформацией XVI в., когда разрыв с иерархической дисциплиной стал выражением надежд на освобождение и самостоятельность новых, поднимающихся слоев буржуазии. Не случайно Лютер заявит в свое время, что послание Иакова, хоть оно и включено в число боговдохновенных писаний, это просто-напросто «пугало», «чучело».
Совсем иного рода проповедь, лишенная обычных признаков эпистолярного жанра, представлена так называемым посланием к евреям. В нем нет указаний ни на отправителя этого письма, ни на его адресата, отсутствуют всякие формулы приветствия в начале его и в конце. Оно похоже на небольшой теологический трактат, наполненный доводами талмудистского толка, в которых Иисус представлен как «великий священнодействователь» нового порядка мира, гораздо более значительный, нежели традиционный мессия: вспомним, что то были времена разрушения Иерусалимского храма, когда уже не существовало прежнего иудаистского духовенства. Жертвенная смерть Иисуса, предсказанная священным писанием, сделала его в этих условиях достойным «большей славы пред Моисеем» (Евр., 3 : 3).
Предание, отнюдь не единодушное, приписывало это послание тому же Павлу, но и по стилю и по литературному ритму, не говоря уже о его идеях, оно глубоко отличается от других посланий павловского цикла. Автор отождествлялся то с одним, то с другим более или менее мифическими персонажами истории первых двух столетий нашей эры, действовавшими в среде, которая еще была чувствительна к памяти о прошлом иудаизма, когда крушение еврейской нации стало фактом.
Было бы ошибкой видеть за всей этой литературой какую-либо однородную общественную и культурную среду, которую определяли воззрения одних только выходцев из самых униженных слоев общества. Напротив, Павел был ремесленником, делавшим шатры, Кай имел дома в Коринфе, Стефан был «первенствующим в Акко», Эраст был казначеем города. Процесс их превращения в христиан восстановить не так просто.
Можно думать о неясном ощущении упадка, экономического оскудения, духовной изоляции людей, существование которых целиком зависело от неподвластных и даже непонятных им политических событий. По сути дела, это было то же самое состояние души, которое побуждало отпавшие от господствовавших классов группы увлекаться лишенными предрассудков идеологиями — эпикуреизмом, стоицизмом, кинизмом. Нередко эти учения приобретали характер проповеди, которая дискредитировала официальный культ, причем настолько, что вызывала обвинения в атеизме сторонников этих учений. «Долой эпикурейцев и христиан»,— скажет однажды некий историк конца II в.
Эти учения тоже о принципе не одобряли рабовладение, но не шли дальше бесплодных призывов к милосердию и состраданию. Никто из их приверженцев не проповедовал идею отрицания всякого классового деления, идею всеобщего равенства, пусть даже в ином мире. По отношению к религиям мистерий, которые обещали посвященным счастье и оформляли это прорицание наивными красочными церемониями, отправлявшимися в закоулках эллинистических городов и в трущобах «красного пояса» Рима, вышеназванные учения питали чувства презрения и сострадания, которые затем обратили на христианство. Их сторонники не пренебрегали сотрудничеством с местными властями, особенно в тылах имперских армий, постоянно наносили удары группам инакомыслящих, выявляя и предавая трибуналам христианских провидцев, которые отказывались подтверждать свою лояльность властям и на тайных сборищах встречались с подозрительными заговорщиками.
В их отношении к христианству, еще до того, как его стали рассматривать как серьезную опасность для государства (это случилось только к концу II в., когда давление «варварских» народов на границах империи стало более грозным и в Галлии, и на Дунае, и в Сирии, и в северных районах Малой Азии, на Понтийском море, в Вифинии, Армении), проявлялись уже мотивы той ожесточенной полемики, которую вели во имя римского мира выразители интересов господствующего общества: Цельс, Порфирий, Иерокл, Юлиан, Симмах.
Обедневшие слои, волнующаяся масса рабов, осознававших свое подчиненное положение, дезорганизованные ремесленники и рабочие видели, напротив, в христианстве не только надежду на искупление вне зависимости от их положения, но и форму солидарности во взаимном общении, в жизни и смерти, совершенно чуждую индивидуализму странствующих философов. Призыв к созерцанию, с которым эти идеологи кризиса обращались к массам, едва маскировал суть идеологии — смирение перед лицом конкретной реальности классового господства.