Зарубіжна література (3 курс) / 71_Kompozitsiya_i_problematika_romanu_Drayzera

Времени написания «Американской трагедии» (1925) предшествовал период дальнейшего обострения классовой борьбы в CIIIA. B 1920 – 1921 годах разразился экономический кризис.

Наряду со стабилизацией капитализма происходила и стабилизация Советского Союза.

Укрепление антиимпериалистического лагеря в США и являлось предпосылкой для создания писателем его крупнейшего произведения — «Американской трагедии». Значение этого произведения было тем более велико, что временная и частичная стабилизация капитализма означала «концентрацию всех сил контрреволюции вокруг англо-американского капитала». Сопоставляя социалистическую стабилизацию с капиталистической, Драйзер не мог не видеть, что временная стабилизация капитализма «есть стабилизация гнилая, выросшая на гнилой почве». О гнилости американского империализма, о беспочвенности его апологетов, воспевавших пресловутое «процветание», и рассказал Драйзер в своем новом романе, этом крупнейшем произведении американской реалистической литературы ХХ века.

Драйзер не только видит два мира — мир эксплуататоров и эксплуатируемых, но и ведет борьбу против эксплуататоров с позиций трудящихся и угнетенных масс. Драйзер сам назвал «Американскую трагедию» «своего рода классовым эпосом, в котором отражен современный, охватывающий весь мир, антагонизм».

В основу романа Драйзер положил историю убийства в 1906 году Честером Дшиллетом своей возлюбленной Грейс Браун. Процесс по этому делу в свое время получил широкую огласку, и в «Американской трагедии» использованы документы и факты, сообщавшиеся в газетах того времени.

Драйзер полемически направил свое произведение против апологетических бульварных романов, которые заполняли американский книжный рынок. В подобных книгах описывалась обычно история бедного юноши, который разбогател, женившись на девушке из состоятельной семьи. Такого рода романы внушали ложные идеи о возможности для каждого американца легко изменить свою судьбу и прославляли стремление к обогащению.

Драйзер, строя сюжет романа на тех же мотивах, развенчал эту идею погони за легким счастьем и создал подлинную панораму американского общества. О своем стремлении к всестороннему охвату действительности писал сам Драйзер в апреле 1927 года: «Я долго раздумывал над этим происшествием, ибо мне казалось, что оно не только отражает все стороны нашей национальной жизни — политику, общество, религию, бизнес, секс,— это была история, столь обычная для любого парня, выросшего в небольшом городе Америки. Это была исключительно правдивая история о том, что жизнь делает с личностью и как бессильна личность перед ней». Поклонение культу доллара привело к трагической гибели героев романа, двух молодых людей — Роберты Олден и Клайда Грифитса.

Жизнь простого человека, человеческая личность в Америке находится в суровой опасности – била тревогу «Американская трагедия». Центральный образ романа – Клайд Грифитс – существенно отличается от героев предыдущих романов писателя своей обыденностью, заурядностью, негероичностью.

Трагедия Клайда непохожа на трагедию других героев Драйзера. Его судьба трагично именно потому, что он усваивает законы буржуазной Америки и по мере своих сил и возможностям следует им.

В образе Клайда писатель акцентировал неустойчивость, податливость влияниям среды.

Так раскрывается социальная обусловленность поведения Клайда, который проникается стремлением попасть в мир роскоши и богатства. Эти мечтания определяют и его отношение к Роберте Олден.

Честолюбивый Клайд был словно под гипнозом: он женится на девушке из круга Грифитсов! Брак с богатой девушкой казался Клайду путем к исполнению его сокровенных желаний. Карьера для него дороже тех чувств, которые он испытывал к Роберте. Так создаются предпосылки для трагедии Клайда и Роберты.

В «Американской трагедии» достигается та удивительная художественная цельность, которая отличает истинные произведения искусства. И заглавие романа, и его композиция, и пейзаж, и авторские отступления, и логика развития характеров, и их психология в «Американской трагедии» раскрывают ответственность американского буржуазного общества за трагедию Клайда Грифитса.

Первая книга — экспозиция романа - посвящена формированию характера Клайда, вторая — трагической гибели Роберты, третья — гибели Клайда. В основу сюжета положено развитие характера и личности Клайда в его взаимоотношении с обществом. Клайда водит за нос ветреная продавщица Гортензия Бригс. Развлечения в Канзас-Сити кончаются для Клайда печально,— во время возвращения с вечеринки автомобиль, в котором находились Клайд и его друзья, сбил девочку, а потом, когда напуганные молодые люди пытались скрыться от полиции, произошла автомобильная катастрофа. До смерти перепуганный Клайд бежит из Канзас-Сити. Так заканчивается юность Клайда, который, покинув родительский дом, вступает в самостоятельную жизнь.

Во второй книге Клайд после мытарств и лишений, которые ему пришлось претерпеть во время странствий по различным городам Америки, попадает под опеку богатого дяди-фабриканта. Клайду кажется, что он может, наконец, сделать карьеру. На его пути оказывается Роберта Олден, которая работает под его началом и зависит от него, и хотя Роберта отнюдь не относится к числу девушек нестрогих правил, Клайду удается достигнуть того, чего он не смог добиться от многоопытной Гортензии Бригс ни ухаживаниями, ни щедрыми подарками.

Клайд не собирался жениться на Роберте с начала их знакомства. Встреча же с богатой Сондрой Финчли внушила Клайду мысль о возможно-сти вступить в столь желанный для него мир, и заставила искать пути отделаться от мешавшей ему Роберты. Подчеркивая расчетливость Клайда, Драйзер отмечает, что «Роберта больше нравилась ему. Если отношение Клайда к Роберте диктовала страсть, то к Сондре его влекли расчет, мысль о богатстве, преклонение перед тем, что он считал высшим светом. Страсть к Роберте была убита страстью выбиться в мир богатых.

Драйзер подчеркивает сходство характеров Клайда и Роберты. Клайд и Роберта не опытны в житейских делах, даже инфантильны. «Клайд по своему, характеру,— отмечает Драйзер,— неспособен был когда-либо стать вполне взрослым человеком». Их отношения заканчиваются трагической гибелью Роберты.

Драйзер не стремится превратить Клайда в законченного злодея, негодяя, убийцу и вместе с тем не оправдывает его. Oн хочет показать истинных виновников смерти Роберты, показать степень морального падения Клайда, который, впитывая индивидуалистический дух. американского буржуазного общества, становится преступником, еще не совершив преступления. Ведь Клайд понимает, что если он избавится от Роберты, утопив ее в озере, то превратится в убийцу. Он колеблется, размышляя о возможных последствиях своего поступка. В Клайде Грифитсе происходит внутренняя борьба, свидетельствующая о его душевном смятении. И Драйзер выносит приговор не столько Клайду, сколько тем, кто морально подготовил его к преступлению.

Из описания гибели Роберты нельзя сделать вывод, что юридически Клайд совершил убийство, или установить степень его вины. О том, насколько запутаны события на озере Большой Выпи, говорил известный американский юрист Кларенс Дарроу, заявивший, что вину Клайда определить невозможно. В американских юридических школах специально изучалось убийство Роберты как трудный случай в правовой практике.

Клайд виновен в гибели Роберты, и в то же время он не убивал ее сам,— на этом строится дальнейшее развитие сюжета «Американской трагедии». Размышления Клайда передают его внутреннее смятение и страхи, укоры совести.

Анализ мыслей и поступков Клайда делают особенно очевидной неправильность и предвзятость решений, принятых судом, который рассматривал дело Клайда Грифитса. Описание событий на озере — кульминационный пункт романа. Над сценой на озере Большой Выпи Драйзер работал особенно упорно.

В третьей, заключительной, книге идет судебное разбирательство дела Клайда. Вновь проходят перед читателем обстоятельства, при которых было совершено преступление. Вновь устанавливается виновность общества, но американское правосудие выносит приговор Клайду, вину которого трудно установить и доказать. То общество, которое толкнуло Клайда на преступление, посадило его на электрический стул.

Трагедия Клайда состоит не только в том, что он совершил преступление, но и в том, как его судят. Судьба Клайда была предрешена задолго до начала суда. Он стал игрушкой в предвыборной борьбе двух буржуазных партий. Продажность американского правосудия, его пристрастность, приверженность узкогрупповым интересам олицетворяют образы прокурора Мейсона, следователя Хейта, многочисленных адвокатов.

Среди романов Драйзера «Американская трагедия» выделяется глубиной и всесторонностью охвата явлений американской жизни. «Роман Драйзера широк и безбрежен, как Гудзон; необъятен, как сама жизнь»,— писал советский кинорежиссер С. Эйзенштейн.

Описание трудного детства и юности Клайда напоминает первые главы «Гения», посвященные мытарствам юного Витлы; образы богатых Грифитсов заставляют вспомнить о «Трилогии желания»; родители Клайда и родители Роберты вызывают в памяти образы отца и матери Дженпи Герхардт.

«Американская трагедия» развивает те глубокие гуманистические чувства и мысли, которыми были проникнуты предыдущие романы Драйзера, — это ощущение трагизма жизни простого американца, воплощенное в судьбах Герствуда и Дженни Герхардт, это осуждение духа стяжательства, составляющее пафос «Трилогии желания», это, наконец, отстаиваемое в «Гении» кредо реалистического искусства, призывающее писателя изображать и те стороны жизни, которые вследствие своей обыденности и будничности считаются темой, недостойной художника.

Реалистичны в романе и пейзаж, и те символы и сравнения, к которым прибегает писатель. Книга начинается и кончается сценой сумерек. Глубоко символична сцена гибели Роберты на озере Большой Выпи. Со встречи на озере началась их близость. И теперь все ему напоминает о той прогулке,— «над головой плывет такое же пушистое облачко, как то, что плыло над ним в тот роковой день на озере Крам». Он собирается «поискать здесь водяные лилии, чтобы убить время, прежде чем...» — эти лилии вновь напоминают ту первую, случайную встречу на озере Крам, когда счастливый Клайд «рвал цветы с длинными влажными стеблями и бросал к ее ногам». Эта деталь усугубляет драматизм ситуации, в которую попали Клайд и Роберта.

Драйзер-романист обращает пристальное внимание на психологию своего героя. С той же скрупулезностью, которая была характерна для пейзажа, портрета, для обрисовки деталей, Драйзер передает и анализирует душевные переживания Клайда в ожидании смертной казни. Драйзер специально посетил в тюрьме Синг-Синг Дом смерти, где разговаривал с приговоренными к смертной казни.

Драйзер часто использует внутренний монолог, особенно для воспроизведения смятенного состояния духа Клайда. Газетное сообщение наталкивает Клайда на мысль о возможности отделаться от Роберты. И его внутренний монолог передает всю путаницу и смятение чувств Клайда, загнанного и замученного, пытающегося выкарабкаться из пропасти, в которую его увлекают мысли об убийстве. Пристальное рассмотрение психологии Клайда неразрывно связано с раскрытием социальных причин тех потрясений, которые он переживает.

Большую смысловую нагрузку в романе несет и его заглавие, к которому Драйзер пришел не сразу. В первых вариантах книга носила название «Мираж», оттенявшее призрачность внушаемых американскому народу представлений о жизни. Тема американских иллюзий наиболее полно передана в образах родителей Клайда.

Люди, подобные родителям Клайда и Роберты, живут в иллюзорном, далеком от реальности мире, они «рождаются, живут и умирают, так ничего и не поняв в жизни. Они появляются, бредут наугад и исчезают во мгле». В этом Драйзер видит и суть американизма: «Родители Роберты были классическими представителями того исконного типа американизма, который отрицает факты и чтит иллюзии». Золотой мираж губит Клайда, губит человеческую личность, но смысл романа был шире,— за распространение и поддержание этих губительных иллюзий ответственно американское общество. Окончательное название — «Американская трагедия» — отлично передавало пафос романа, но было не по душе издателям, которые считали, что своей резкостью оно не понравится американской публике, и пытались заставить Драйзера вынести в заглавие фамилию главного героя, но Драйзер и здесь не сделал уступки.

«Американская трагедия» завершила очень важную главу в истории борьбы за реалистическое искусство в США, против ограничений, которых требовали буржуазная критика и издатели. Эти требования в конце девятнадцатого века признавал даже такой теоретик реализма, как американский писатель и литературный критик, друг Марка Твена Уильям Дин Хоуэллс.

«Американская трагедия» стала знаменем критического реализма в американской литературе двадцатого века. Она определили основную магистраль дальнейшего развития американской литературы. С появлением «Американской трагедии» связан расцвет критического реализма в США.

Правда, «Американская трагедия» не смогла избежать стандартных для враждебной Драйзеру части американской критики обвинений в тяжеловесности стиля.

«Американская трагедия» не свободна и от недостатков. Весь анализ романа свидетельствует о переходе к новым идеям, которые еще, однако, полностью не вызрели в мировоззрении и творчестве писателя. Поэтому «Американская трагедия» — произведение переходного для Драйзера периода.

Неверно было бы, однако, считать, что в «Американской трагедии» Драйзер впервые разоблачил ложность иллюзии о возможности успеха для простого американца в капиталистической Америке. Без разоблачений этой порочной «теории» нельзя быть критическим реалистом, нельзя показать сколько-нибудь существенные, типические стороны действительности США, а Драйзер был критическим реалистом и, более того главой критического реализма в США.

Но лишь в «Американской трагедии» писатель показал не только лживость этой «теории», но и доказал ее преступность, доказал, что она намеренно вколачивается в головы простых американцев. Называя свою книгу «Американской трагедией» и обличая американских монополистов и гнилость их системы, Драйзер отобразил не только кризис американского капитализма, но и общий кризис капитализма, его распад и гниение.

В «Американской трагедии» нет положительного героя, борца, антиимпериалиста, хотя имеются наметки для создания такого образа. Как уже говорилось, и в образе Роберты, и в образе Клайда Драйзер подчеркивает их презрительное отношение к физическому труду, привитое им буржуазной Америкой. И Клайду и Роберте противостоят рабочие — люди физического труда. Драйзер говорит о них вскользь, как бы мимоходом, но писатель не оставляет у читателя сомнений относительно того, что эти люди были далеки по своим интересам от господствующих классов и не стремились к ним приблизиться. Читателю ясно, что лишь в этой среде не распространено влияние тлетворной буржуазной идеологии американского империализма, что лишь эти люди могут противостоять такому влиянию. Неслучайно Драйзер указывает, что рабочих Клайд «вряд ли когда-нибудь выбрал бы себе в товарищи».Рабочие осуждают Клайда, но не так, как его осудил суд капиталистической Америки. Они осуждают в нем стремление стать богатым, пробиться в среду капиталистов. Эти рабочие и оказываются единственными настоящими судьями американского капитализма, и его идеологии.

В «Американской трагедии» создана подлинная панорама американской жизни. Это была особенно правдивая история о том, что жизнь делает с личностью и как бессильна личность против нее.

Жизненность традиций Драйзера, открывшего новую эпоху американской литературы, отмечена крупнейшими американскими писателями двадцатого века. Это традиции реалистического искусства, благодаря которым были созданы шедевры американской литературы двадцатого века — «Американская трагедия», «Прощай, оружие!», «Гроздья гнева». Несмотря на запреты реакционной критики, они продолжают жить и в тех произведениях современной американской литературы, которые отстаивают идеалы подлинной человечности.

«Американская трагедия» остается эпохальной вехой в истории литературы США, определяющей магистральное направление ее развития. На историческую достоверность романа не раз указывали американские критики и писатели. «Ни один романист, кроме Драйзера, не насытил свои труды таким знанием американских институтов: механизма бизнеса, гнетущих ритмов фабрики, сутяжничества городских политиканов...», — отмечал один из критиков. А известный писатель Р. Уоррен писал: «Американская трагедия» может рассматриваться в качестве документального свидетельства, как личного, так и исторического... Как документ она обладает огромной силой воздействия».

«Американская трагедия» по праву вошла в золотой фонд мировой литературы.