Глава I.
Методология анализа проблем информационной безопасности государства.
Размышляя о наступившем новом веке, ученые, политики, журналисты чаще всего говорят об информационном обществе, подчеркивая при этом, что речь идет о новой ступени общественного развития, где информационные технологии кардинально меняют характер организации социально-производственных процессов. Появляется так называемое двадцатичетырехчасовое общество - глобальная коммуникация заставляет работать мировую экономику без перерыва. Меняется, непрерывно возрастая, роль массовой коммуникации и информации. В связи с этим появляются и новые критерии оценки уровня цивилизационного развития общества', возможности и объем информации, передаваемой с помощью электронной почты, количество персональных компьютеров, мобильных и фиксированных телефонов и специалистов с высшим образованием, пользующихся ими, количество подключений к Интернет... Иными словами, XXI век в своих поисках ресурсов развития общества устремлен к новым информационно-коммуникативным технологиям, обеспечивающим быстрый и универсальный доступ к информации^ В возникновении и развитии центрального для исследования понятия «информация» можно проследить ее функционально меняющуюся роль на различных этапах исторической эволюции человеческой цивилизации.
1.1. Новая роль информации в современном мире.
Начнем с примера. Представим себе ситуацию обсуждения какого-либо важного законопроекта в Государственной Думе с широкими дебатами и отстаиванием своих принципиальных позиций депутатами-представителями различных фракций. На следующий день средства массовой информации на страницах своих газет и в телевизионных информационных программах сообщают всем об этом законопроекте. Эти материалы читают и слушают вместе со всем населением и сами депутаты Государственной Думы. Вопрос:
является ли это сообщение для них информацией? А для основной массы населения?...
Смысл вопроса заключается в акцентировании внимания на том, что одни и те же сведения несут в данном случае разную со
держательную нагрузку, будучи известными для одних и неизвестными для других. Можно ли считать, что помещенные в средствах массовой информации материалы для всех являются информацией о состоявшемся в Государственной Думе обсуждении указанного законопроекта? Вероятно, однозначно ответить на этот вопрос нельзя. И здесь мы подходим к главному - что есть информация?
Этимологически латинское informatio означает разъяснение, изложение. Однако трактовалось оно раньше и трактуется сейчас по-разному. Первоначально оно было вовлечено в научный оборот теорией журналистики, затем начало продуктивно использоваться техническими дисциплинами. В официальной науке с конца 70-х годов под ней понимался обмен сведениями между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом, обмен сигналами в животном и растительном мире, передача признаков от клетки к клетке, от организма к организму (СМ. Сноску 1). В неофициальных точках зрения одни полагали, что термин «информация» применим только в социальном мире; другие считали, что она вообще выступает как определенная сторона взаимодействия вещей в мире, оставляющая свой след-воздействие одной системы на другую. И сегодня разброс мнений по поводу сущности информации достаточно широк: от абстрактного определения ее как «некоей физической сущности» до ее субстанционального значения как «первоосновы всей Вселенной».
Автор не ставит своей целью ответить на вопрос, какая из этих точек зрения наиболее верна, чтобы поставить свою - «последнюю точку» в этой научной дискуссии. Всякий ученый может ошибаться. Но наиболее ценно в этих рассуждениях то, что ошибки становятся тем плодородным слоем, который стимулирует рост и развитие знания в дальнейшем, поскольку всякий новый шаг раздвигает границы непознанного. Для нас же в данном случае принципиально важным является то, что в социальном смысле информация (сведения, знания) есть необходимое условие человеческого бытия (СМ. Сноску 2).
------
Сноска 1. См.: Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. - 1983. - С.489. Сноска 2. В настоящее время ученые говорят о том, что на смену механической и энергетической картинам мира пришла информационная картина действительности. Предпринимаются серьезные попытки пересмотра традиционных законов естествознания на базе знаний об информации. С позиций современных знаний об информации по-новому трактуется ряд положений теории относительности Эйнштейна; на смену традиционному системному подходу приходит принцип информационного подхода в научных исследованиях; выделяется информационная сущность периодического закона химических элементов Менделева, которая до настоящего времени полностью еще не осмыслена и т.д.
-----------
Вернемся, однако, к нашему примеру и попробуем ответить на заданный вопрос: что есть информация? Официальная наука говорит, что это - «обмен сведениями». А если такого обмена нет? Значит, нет и информации? Может быть, более верным будет утверждение, что это не обмен сведениями, а сами сведения? Но какие?
Авторская точка зрения такова, что под информацией мы понимаем не просто сведения и знания, передаваемые от одного объекта к другому, а именно новые сведения и новые знания. Известное не несет приращения (не несет информации). Если от одного объекта другому передаются данные, которые не носят характер новизны, они являют собой не информацию, а процесс нулевого информационного обмена. Только элемент новизны превращает сведения, знания в информацию.
Сегодня информация превратилась в одну из ключевых социальных категорий. Если раньше, к примеру, термин «экономика» ассоциировался, прежде всего, с переработкой больших объемов вещества и использованием растущего количества энергии, а информационный компонент мог рассматриваться как вспомогательный, то теперь ситуация качественно изменилась. Современная экономика все с большим основанием может характеризоваться как информационная, в частности, благодаря непосредственному включению компьютеризацию разнообразных видов информации в процесс производства: его эффективность во многом теперь определяется именно уровнем развития информационного компонента.
Обратимся к простому примеру. Предположим, что нам необходимо перевезти определенный груз из одного города в другой. Чтобы успешно решить эту задачу, нужны сведения: об имеющихся в наличии транспортных средствах, характере и весе груза; расстоянии между городами и предполагаемыми энерго- и трудозатратами; стоимости перевозки для отправителя с использованием различных видов транспорта; имеющемся лимите времени многом другом, что в совокупности можно определить через понятие «информационный продукт». Труд по созданию «информационного продукта» становится производительным, а сам «информационный продукт» - производительной силой, от доброкачественности которого в конечном итоге зависит производственная эффективность.
В теории управления существует эмпирическая закономерность квадратичной зависимости объема релевантной информации от интегрального технологического уровня полного производственного цикла (НИОКР, производство, продвижение). Особенно четко это можно проследить при анализе основных эпох экономического
развития ведущих стран мирового сообщества. Так, эпоха массового сбыта (30-е - 50-е гг. XX в.) характеризуется, прежде всего, стремлением производителей оказывать влияние на потребителей, используя расширение номенклатуры производимой продукции, усовершенствования в организации сбыта, интенсификацию рекламных усилий. Именно на эту эпоху приходится зарождение маркетинга как философии бизнеса, во главу угла которой была поставлена необходимость выявления, предсказания, формирования и удовлетворения потребностей клиентов. Главными характерными чертами «постиндустриальной эпохи» (с середины 50-х гг. XX в.) являются ускорение темпов научно-технического прогресса и новый уровень благосостояния, породившие изменение структуры экономики и до некоторой степени ее идеологию (рост доли услуг в ВНП, высокая степень дифференцированности продукции), а также увеличение темпов протекания экономических процессов. Особая роль при этом принадлежит инновациям, которые можно классифицировать в две группы: «улучшающие» и «радикальные». Первые составляют примерно 75% от общего числа, а их удельный вес в увеличении прибыли - 70%. Вторые составляют примерно 15%, а их удельный вес в увеличении прибыли - 30%. Улучшающие инновации позволяют относительно монотонно повышать производительность (эффективность) технологии:
Радикальные инновации можно представить в виде графика
монотонной функции, делающей скачок:
С другой стороны, объем информации тоже постоянно растет. Ее удвоение в 90-х годах XX века происходило в среднем каждые десять лет, а в отдельных отраслях научного знания - каждые два-четыре года. Не случайно поэтому многие производственные просчеты, зачастую, возникают не потому, что не хватает каких-то ресурсов, а потому, что мы не всегда знаем (владеем информацией), как правильно распорядиться имеющимися возможностями и достаточно верно спрогнозировать последствия принимаемых решений. Доброкачественная и полная информация - вот тот ресурс, которого нам заметно не хватает не только в экономике, но и во всех других сферах общественной жизни.
Исключительно велика сегодня роль информации в управлении общественными процессами. Проиллюстрируем это на таком примере, как развал СССР.
Сегодня мало говорят о том, что во всех развитых странах мира примерно 25-30 лет назад была произведена коренная перестройка государственных аппаратов и крупнейших компаний. Потребность в ней возникла главным образом по причине ускорения темпов протекания экономических процессов. В результате этой перестройки эффективность деятельности компаний возросла примерно на 30-50%. Так, если цикл обновления производства в тяжелом машиностроении составлял тогда 10 лет, то потом он сократился до 7 лет и сегодня равен примерно 4 годам. В этом сказалась жесткая конкуренция за мировые рынки. Главная задача, которая тогда решалась, состояла в улучшении качества принятия управленческих решений. Именно тогда начался бум бизнес-образования: в развитых странах созрело понимание того. что эффективному управлению в новых условиях производства необходимо обучать от 5 до 8 лет и что обычного, скажем, технического или гуманитарного образования
специалисту явно недостаточно, чтобы быть эффективным руководителем. В результате без степени бакалавра или мастера делового администрирования руководителю стало все труднее занимать руководящую позицию и продвигаться по службе. На Западе уже давно говорят, что качественно подготовленный магистр бизнеса - стратегический государственный ресурс, без которого ни о какой эффективной экономике не может идти речи. (В России реальное бизнес-образование начало развиваться 10 лет назад - с огромным опозданием и находится сегодня на недопустимо низком уровне).
К сожалению, в СССР эти тенденции были недооценены, и необходимая перестройка хозяйственного механизма не была произведена. Именно в этот период в стране была выбрана в корне неверная стратегия промышленной и аграрной политики. Руководство страны решило, что лучше закупать оборудование и продовольствие (особенно пшеницу) за границей за нефтедоллары, чем развивать на новой основе производство и сельское хозяйство внутри страны, что явилось фатальной ошибкой, за которую всем нам, нашим детям и внукам придется еще очень долго расплачиваться. Трагедия состояла и в том, что весь наш научно-оборонный потенциал, который в целом существенно превосходил тогда таковой у США или Японии, не был использован для нужд народнохозяйственного производства. Предпринимавшиеся отдельные попытки такого рода оказались безуспешными по причине неэффективности государственного управленческого аппарата.
Сегодня в научном мире информация вполне обоснованно считается стратегическим национальным ресурсом. Политический вес страны, ее возможности влиять на мировые события зависят не только от вещественно-силовых факторов (военной и экономической мощи) - все большее значение приобретают информационные факторы: возможности эксплуатировать интеллектуальный потенциал других стран, распространять и внедрять свои духовные ценности, культуру, язык, а также тормозить духовно-культурную экспансию других народов, трансформировать и даже подрывать их духовно-нравственные устои. В соперничестве и противоборстве государств, в реализации их политических планов происходит явное смещение центра тяжести с открытых силовых методов и средств к скрытым и более «тонким» информационным методам и средствам.
Здесь следует упомянуть еще один важный аспект новой роли информации - в военно-стратегической и разведывательной областях. Наиболее полно эта сторона раскрыта в последней книге известного американского футуролога О. Тоффлера «Война и антивой
на» (СМ. Сноску 3). Информация, по Тоффлеру, становится важнейшим военно-стратегическим ресурсом, не менее, а то и более важным, чем традиционные виды вооружений и военной техники. Так как получение информации, ее обработка и использование относятся к области разведки, то для выработки победоносных стратегий в будущих войнах или для предотвращения войн новые информационные условия требуют изменения концепции и реструктуризации разведывательной деятельности и функций, включая и военную разведку.
Предлагая новую концепцию и пути реструктуризации разведки, продиктованные информатизацией, Тоффлер утверждает, что именно открытые источники информации в условиях глобального развития сетевых информационных технологий могут обеспечить подавляющее большинство сведений, необходимых для лиц, принимающих решения. Значительная доля разведывательных данных даже военного характера может быть получена из общедоступных источников, игнорировать потенциал которых и основывать анализ только на закрытых источниках в новых информационных условиях было бы грубейшей стратегической ошибкой. Необходимо преодолеть существующий «культ секретности», когда к несекретной информации относятся с пренебрежением, считая ее маловажной или недостоверной.
С изменением характера войн большое значение приобретает мониторинг таких характеристик личного состава войск противника, как религиозные убеждения служащих, особенности и уровень их культуры, образования, профессиональных навыков, а также знание того, какими источниками информации они пользуются, какие средства массовой информации предпочитают в свободное время. Эти сведения становятся такими же важными, какими ранее были знания географических и топографических данных театра военных действий и полей сражения (СМ. Сноску 4).
------
Сноска 3. Toffler A. War and Anti-War. - N.Y.: Bantam. - 1994.
Сноска 4. Современные средства электронного мониторинга и автоматизированного сбора информации, например, разведывательные спутники или системы сканирования телефонных разговоров с реакцией на заданные ключевые слова, способны производить огромные объемы информации, которые в значительной мере остаются мертвым грузом. Только Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США (NASA) ежедневно получает из запущенных им космических аппаратов информацию, на обработку которой требуется не менее месяца (Подробнее см.: Арский Ю.М., Гиляровский Р.С, Туров И.С., Черный А.И. Инфосфера: Информационные структуры, системы и процессы в науке и обществе. -
М.: ВИНИТИ. - 1996.
-----------
Выводы О.Тоффлера имеют очень важное значение, так как высвечивают одну из сторон новой роли открытой «серой» литературы и подчеркивают необходимость проведения широкомасштабной интеллектуальной аналитической обработки электронных информационных массивов.
Последнее десятилетие XX века в сфере информации и связи отмечено как период гипермедиатизации. Политическая и экономическая системы в значительной степени основываются на коммуникационных сетях и доступных информационных системах. Действие против этих систем, манипулирование информацией или нейтрализация сетей показывают, что рост информационной борьбы объективно ведет к снижению существовавшей ранее границы между войной и миром. По мере развития средств массовой информации, информационной техники и технологии «холодные войны» оживают в новом качестве («информационные войны») и становятся все более масштабными и политически результативными Эти войны все чаще используются вместо «горячих» войн для достижения политических целей, в результате чего без выстрела исчезают многие мощные государства и радикально изменяется политическая картина мира.
Сторонники «информационных войн» охотно признают, что победа в политическом, в то числе военном, конфликте посредством манипуляции знанием не является новой концепцией. «Великие полководцы достигают успеха, раскрывая тайную игру противника, разрушая его планы, поселяя разлад в его войске, постоянно держа его в возбужденном состоянии, отнимая возможность предпринять что-либо выгодное», - писал известный древнекитайский полководец, военный теоретик и философ Сунь-цзы. История полна примеров, когда меньшие силы наносили поражение противникам, используя информационные стратегии. Монгольские орды, например, часто были значительно меньше, чем противостоящие им армии, но монгольские руководители обращали особое внимание на необходимость иметь исчерпывающие сведения о противнике, его намерениях с целью введения его в заблуждение относительно своих намерений и действий.
Данная закономерность ярко проявилась и при обстоятельствах, непосредственно предшествовавших развязыванию Германией агрессии против СССР. Известно, что первое предупреждение о готовящемся нападении разведгруппа Рихарда Зорге передала в Центр за четыре месяца до начала войны. Впоследствии эта информация уточнялась и подтверждалась из различных источников. Однако
комплекс мер противодействия, проведенных спецслужбами Германии, оказался результативнее. Так, летом 1940 года Гитлер обязал главный штаб вермахта и руководителей секретных служб обеспечить маскировку продвижения немецких войск на восток. В изданной 15 февраля 1941 года директиве по дезинформации определялись цели, задачи, этапы и содержание кампании, направленной на дезинформирование советского руководства относительно намерений Германии. Первоначально перегруппировка немецких войск преподносилась как обычная планомерная замена войск, затем как маневр с целью усыпить бдительность командования английских вооруженных сил перед вторжением на Британские острова. Важную роль сыграло и личное письмо Гитлера Сталину, где он ручался своей честью главы государства за строгое соблюдение пакта о ненападении (СМ. Сноску 5). Все это в сочетании с достаточной полнотой и достоверной информацией о боевой готовности, составе, дислокации и возможностях Красной Армии позволило германскому командованию за счет информационного превосходства обеспечить внезапность вторжения и получить большие преимущества в начальный период войны.
В современных условиях «информационные войны» ведутся как в военное, так и в мирное время. При этом способы действий для достижения их результатов могут быть самыми различными, но большая часть из них связана с функционированием средств массовой информации - печать, радио, телевидение, Интернет. Так, при планировании операции «Буря в пустыне» несколькими директивами президента США было регламентировано объединение усилий в этом направлении всех СМИ, разведслужб, научно-исследовательских институтов, психологов и органов психологических операций, что позволило в короткие сроки на очень высоком уровне подготовки распространить материалы, содержащие ложные сведения о деятельности войск, их дислокации, морально-психологическом состоянии. Основным источником распространения являлись СМИ. Небольшим, но красноречивым примером этой работы явилась «случайная» утечка данных о продлении сроков воздушных налетов на 30 суток «ввиду недостаточной готовности переброшенных в Саудовскую Аравию американских войск».
Немаловажную роль сыграла дезинформация и в манипулировании общественным мнением с целью формирования выгодной
------
Сноска 5. См.: Сергеев Ф.М. Тайные операции нацистской разведки, 1933-1945. - М.: Политиздат. - 1991. - С. 161-170.
-----------
для США «официальной» точки зрения на этот конфликт у населения стран, участвующих вместе с США в многонациональных силах. Опираясь, главным образом, на доминирующее положение своих информационных агентств, поставляющих миру до 70% международной информации, и благодаря тому, что военная цензура не пропускала другие материалы, официальная точка зрения на ход событий одинаково успешно пролилась и на полосы газет, и в умы людей. Никто, кстати, не жаловался на попирание прав СМИ. Основной тезис дезинформации был прост и доходчив: Ирак имеет огромное количество запасов оружия, имеются планы его применения, завышалась численность личного состава войск Ирака и его техники. В результате 82% населения США выступило в поддержку вооруженного вторжения в Ирак.
Отработанный вариант манипуляции общественным мнением был использован США и в Югославии. После серии попыток захвата югославской территории и изменения политического и экономического строя посредством экономических, политических, дипломатических санкций и давления, последовавшей за ними вооруженной агрессии, был разыгран классический сценарий «информационной войны», которая велась через глобальные медиаструктуры: средства массовой информации, находящиеся под контролем правительств стран НАТО и их союзников, а также некоторые СМИ нашей страны, представляющие собой организованную и оплачиваемую медийную «пятую колонну». Руководители этой медийной войны, прежде всего правительства США и Великобритании, создали специальные штабы для организации и финансирования югославских СМИ и проведения психологических операций. Основными информационными ударами глобальных медиа (Си-Эн-Эн, Би-би-си, Скай, Эй-би-си и др.), сочетаемыми с воздушными ударами НАТО, явилось одурманивание населения, манипуляция общественным сознанием, дестабилизация и вмешательство во внутренние дела Югославии. Использовались самые различные методы: перехват информационной и психологической инициативы, регулярные заседания оппозиционных структур для координации действий, раздача брошюр в общественных местах и на улицах, расклеивание афиш в населенных пунктах, создание так называемых «независимых» газет, радио- и телевизионных станций, вещание на сербском языке через спутники и коротковолновое радио с территорий соседних стран и еще целый ряд действий, проводимых успешно и согласованно.
Перед началом информационно-военного вторжения в Югославию Североатлантический альянс проводил учения под кодовым наименованием «Дисплей Детерминейшн», а также пятнадцатидневные учения (совсем как Германия накануне войны с СССР!) у берегов Боснии «DYNAMIC RESPONSE-98», на которых имитировалась высадка морской пехоты на побережье Черногории. Стандартный подход США перед военным вторжением в любую точку мира - обязательное проведение учений под миротворческой, гуманитарной окраской. В процессе учений отрабатывался весь комплекс активных и специальных информационных мероприятий психологического подавления сербской армии, населения, военного и политического руководства страны. Суть операций сводилась к следующему:
после начала ракетно-бомбовых ударов американские и натовские агентурные сети, заблаговременно созданные на территории страны, активизировали свою подрывную деятельность, распространяя мнение о непобедимости НАТО, ошибочности политики президента С.Милошевича и пагубности сопротивления, деморализуя, таким образом, население и блокируя систему управления государством, постепенно достигая эффекта волевого торможения (СМ. Сноску 6).
Можно только удивляться тому, что этот опыт формирования общественного мнения не был использован во время первой и второй военных кампаний нашей армии в Чечне. Мы не претендуем на какой-либо анализ работы сил психологической борьбы Вооруженных Сил Российской Федерации и просто сопоставляем некоторые примеры, характеризующие поведение, свойственное высшему политическому руководству страны. Вспомните, сам президент США издавал директивы перед началом операции «Буря в пустыне», открывая тем самым возможность широкомасштабных действий сил специальных операций ВС США. У нас было все наоборот. Необходимые подразделения уже прибыли в районы предстоящих боевых действий и были готовы начать работу, но ни планов, ни задач перед ними никто не поставил - все ждали «политического решения руководства страны», официальная линия которого состояла... в отсутствии такой линии. Информационный вакуум, сложившийся вокруг федеральных сил, в полной мере заполнялся противоборствующей стороной. Вновь вспомним американский опыт:
выдаваемая пресс-центром ВС США информация была строго проверена цензурой и умело подбиралась, что журналистов вполне устраивало. Не было никакого хаотичного брожения журналистов на сторону Ирака. Да это было и невозможно. А у нас? Войска вели
------
Сноска 6. Подробнее см.: Рудаков А.Б., Яковлев А.А. НАТО против Югославии. - М. - 2000. - С. 9-11.
---------
боевые действия, а из Вислана или Моздока за определенную плату можно было проехать на «частнике» до Грозного, встретиться, практически, с любым полевым командиром боевиков, взять у него интервью и через «независимые» средства массовой информации сделать его достоянием всего населения страны, а через него добиться того, чтобы за спинами наших солдат, ежедневно и ежечасно рисковавших своей жизнью, создать шумные дискуссии в парламенте, довести до истерии жен и матерей военнослужащих, начать подрубать те корни, которые всегда питали и связывали воющих солдат и офицеров с их «тылом».
Все вышесказанное позволяет нам утверждать, что сегодня в гораздо более сильной степени, чем это было раньше, информация начинает нести в себе как созидательную, так и разрушительную силу, что во все возрастающей степени используется в информационном противоборстве, выступающем в качестве доминирующего способа достижения экономических, социальных и иных целей не только в мировой, но и внутренней политике.
Большинство развитых государств располагают в настоящее время мощным информационным потенциалом, способным при определенных условиях обеспечить любому из них достижение своих политических целей, тем более, что отсутствуют международные юридические нормы ведения «информационной войны». Да и вообще на современном этапе исторического развития тенденция к разрешению внешнеполитических конфликтов путем вооруженного насилия перестает быть единственно преобладающей. Снова вспомним слова известного китайского полководца и военного теоретика Сунь-цзы, который в трактате о военном искусстве писал о целесообразности именно такого варианта действий противоборствующих сторон: «Самая лучшая война - разбить замыслы противника; на следующем месте - разбить его союзы; на следующем месте - разбить его войска» (СМ. Сноску 7).
Таким образом, сегодня понятие информации включает совокупность нетрадиционных мировоззренческих и методологических позиций исследователей - от прикладных трактовок ее как сведений, знаний, обладающих элементом неожиданности и новизны, до «первоосновы Вселенной», что обусловлено, главным образом, ее новой ролью в социальной действительности. Эта новая роль информации заключается в превращении ее в главный ресурс общеци
------
Сноска 7. Цит. по: Конрад Н.И. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. - М., Л.: АН СССР - 1990. - С. 36.
-----------
вилизационного развития, который по своему значению призван осуществить такие же преобразования в общественной жизни, какие в свое время осуществили, к примеру, электрификация, телефонизация, радио и телевидение вместе взятые.
Использование понятия информации позволяет существенным образом конкретизировать представления и выйти на обобщающую характеристику информационной безопасности государства.
1.2. Информационная безопасность государства: как ее понимать?
Наступивший XXI век уже имеет множество самых различных, порой исключающих друг друга, эпитетов: «век торжества человеческого разума», «век обострения глобальных проблем и кризиса гуманистических ценностей», «век столкновения цивилизаций», «век информационной цивилизации», «век индустрии знаний» и т.д. Это не случайно. Ушедший в историю XX век принес человечеству невиданные ранее революционные потрясения и кровавые войны, геноцид и экологический кризис, природные катаклизмы и ядерные катастрофы, поставившие народы и каждого человека на грань выживания. В век грядущий человечество стремится войти с обретением новой надежды, с возрождением идеи гуманизма, дающей возможность продолжения жизни и движения истории, но уже не как колесницы Вишну, безжалостно уничтожающей все на своем пути, а как поля реализации феномена человека в духовно и социально изменяющемся мире.
Диалектика социального и научно-технического прогресса такова, что новые горизонты НТП порождают социальные проблемы такого характера и масштаба, которые в максимальной степени будут определять будущее развитие человечества. Сейчас уже для всех стало очевидным, что специфика нынешнего этапа развития человеческой цивилизации заключается в переходе от индустриального к информационному обществу. Информатизация - объективная стадия всемирно-исторического процесса, означающая выход человечества на качественно новые рубежи развития производительных сил, являющихся одним из важнейших критериев общественного прогресса. Ей нет альтернативы. Решать задачи информатизации, предполагающей глобальный процесс производства и повсеместного использования информации как главного общественного ресурса, предстоит и России, если она желает сохранить свое место в числе передовых государств. В соответствии с принятой странами
«Большой восьмерки» Окинавской хартии глобального информационного сообщества (22 июля 2000 года) Россия стала полноправным членом мирового информационного сообщества. В связи с этим проблемы обеспечения социальной эффективности использования информации и, в первую очередь, информационной безопасности личности, общества и государства, приобретают жизненно важное значение.
Информационная безопасность не существует сама по себе и не является самоцелью - всякое использование этого понятия имеет смысл только в субъектно-объектном преломлении. Поэтому прежде всего следует разобраться с важнейшими субъектно-объектными единицами информационной безопасности - личностью, обществом и государством. Начнем с последнего. Понятие «государство» имеет как минимум двоякий смысл: как суверенного национально-территориального образования, объединяющего население на основе общности экономической жизни, языка и социокультурных традиций; и как правовой формы организации публичной власти в обществе. Поскольку предметом нашего исследования является информационная безопасность российского государства, необходимо изначально определиться в смысловом его содержании.
На первый взгляд кажется, что в подобной расстановке акцентов нет необходимости: коль скоро речь идет о российском государстве, то само собой разумеется, что имеется в виду наше Отечество - Российская Федерация, самостоятельный субъект международных отношений. Такая логика не только вполне оправдана, но и закономерна, так как в этом случае подразумевается информационная безопасность всех субъектно-объектных единиц, в том числе и конкретной личности, и всего российского общества. Тем не менее, автор сознательно решил сосредоточить свое внимание на информационной безопасности государства в его втором смысловом значении. Эта принципиальная позиция имеет свое объяснение.
Дело в том, что, как справедливо отмечает В.Н.Лопатин, (СМ. Сноску 8) в национальном отношении Россия представляет собой уникальную общность. С одной стороны, ее можно считать многонациональной, поскольку более четырех пятых населения - русские. С другой стороны, в ней насчитывается более 100 народностей, проживающих в основном компактно на своих исторических землях и сохранивших, несмотря на мощное притяжение русского языка и куль
-------
Сноска 8. Лопатин В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство. - СПб.: Фонд «Университет». - 2000. - С. 48.
---------
туры, свои языки, обычаи, традиции, сознание самобытности; многие народы сохранили собственную субгосударственность или приобрели различные формы политической автономии в составе России. При доминирующей роли православного христианства около 20 процентов населения исповедуют ислам, существуют крупные общины приверженцев буддизма, иудаизма - практически всех основных конфессий. То есть, несмотря на ведущую и интегрирующую роль русского народа, Россия не является «нацией-государством», как многие другие развитые страны мира. У русского и других народов есть свои специфические потребности, которые необходимо согласовывать и учитывать во внутренней (особенно национальной) и внешней политике. Раскрыть всю совокупность проблем информационной безопасности такого государства в рамках небольшой монографии - непосильная исследовательская задача.
Но не только этой причиной объясняется авторский замысел. Речь идет о вполне осознанном акцентировании внимания уважаемого читателя на информационной безопасности российского государства как правовой форме организации публичной власти в обществе в связи с тем, что, во-первых, именно она сегодня более всего подвержена информационно-разрушающему воздействию со стороны самых различных политических субъектов (неконструктивно-оппозиционных партий, средств массовой информации и коммуникации), что не только мешает, но порой подрывает фундаментальные основы функционирования государственного аппарата, а, во-вторых, следствием этого воздействия («цепной реакцией») является как дестабилизация функционирования институтов власти, так и расшатывание социально-политической стабильности всего общества. Кроме того, постановка проблемы информационной безопасности государства в таком ключе дает возможность проецировать ее и на другие субъектно-объектные единицы, а именно личность и общество. Таким образом, в данной монографии проблема информационной безопасности рассматривается под новым углом зрения:
речь пойдет не об информационной безопасности государства -Российской Федерации (страны в целом), а об информационной безопасности государства как элемента политической системы, главного инструмента созидательно-управляющей деятельности российского общества.
Что же в этом случае следует понимать под информационной безопасностью российского государства?
Используем в наших рассуждениях метод, позволяющий выйти на определение данного понятия с помощью умозаключений, осно
ванных на логической взаимосвязи «общего» и «особенного» (единичного). В качестве «общего» рассмотрим информационную безопасность Российской Федерации как суверенного государства.
Прежде всего, отметим, что многообразие точек зрения, в том числе официальных, выявляется уже в трактовке самого понятия «информационная безопасность». Здесь можно выделить два направления: технологическое и социокультурное. Представители первого направления полагают, что основной акцент должен быть сделан на технологической стороне проблемы - совокупности аппаратных и программных средств, обеспечивающих доступ, конфиденциальность, сохранность информации в современных информационных (компьютерных) сетях. По их мнению, речь идет о специфическом социотехническом феномене, который в 70-е годы именовался «компьютерной безопасностью», в 80-е годы - «безопасностью данных», а сегодня получил название «информационной безопасности». Собственно «информационной безопасностью» они называют меры по защите информации от неавторизованного доступа, разрушения, модификации, раскрытия и задержек в доступе, в результате чего ее целью становится обеспечение безопасности функционирования информационных систем, а главным объектом защиты - сама информация. Очень близки к этому направлению научные подходы, сводящие информационную безопасность к защищенности информации и поддерживающей инфраструктуры от случайных или преднамеренных воздействий естественного или искусственного характера, выделяя, таким образом, наряду с информацией, второй объект защиты - информационную инфраструктуру.
Социокультурный подход в качестве главных объектов информационной безопасности выделяет личность, общество, государство и ориентирован на удовлетворение их информационных потребностей и интересов. Но представители этого подхода не во всем едины между собой. Одни из них трактуют информационную безопасность достаточно широко, понимая под ней защищенность потребностей граждан, отдельных групп и социальных слоев, массовых объединений людей и населения в целом в качественной (ценностно значимой) информации, необходимой для обеспечения их жизнедеятельности, образования и функционирования. При этом раскрывается информационная безопасность через обеспечение интеллектуальной, психологической, культурной, мировоззренческой, духовно-нравственной и других видов безопасности крупномасштабных систем различного государственного и межгосударственного уровней. Другие полагают, что в этой трактовке неоправданно опущены интересы государства как самостоятельного объекта защиты.
В монографии В.Н. Лопатина (СМ. Сноску 9), представляющей собой первое комплексное исследование правовых проблем формирования основ информационной безопасности России и ее законодательного обеспечения, отмечается, что в органах государственной власти сегодня сложились две тенденции в определении понятия информационной безопасности. «Гуманитарная» тенденция связывает вопросы информационной безопасности только с защитой информации, причем не всей, а лишь той, которая составляет государственную и военную тайну. Альтернативой ей служит точка зрения представителей силовых структур, особенно ФАПСИ, предлагающих распространить информационную безопасность практически на все вопросы и отношения в информационной сфере, отождествляя ее, таким образом, с последней. В частности, представитель Академии управления МВД России Ю.А.Фисун отмечает, что информационная безопасность представляет собой «состояние защищенности информационной среды, соответствующей интересам государства, при котором обеспечиваются их формирование, использование и возможности развития независимо от воздействия внутренних и внешних информационных угроз» (СМ. Сноску 10).
По мнению известного отечественного теоретика и практика ведения информационного противоборства в политической и военной сферах И.Н. Панарина, информационная безопасность - это состояние защищенности информационной среды общества и политической элиты, обеспечивающее ее формирование и развитие в интересах политической элиты, граждан и государства. В этом определении делается акцент на решающей роли политической элиты России, реально единственно способной противостоять информационному воздействию противоборствующих сторон и обеспечить достойную жизнь каждому российскому гражданину.
В официальных документах - Федеральном законе «Об участии в международном информационном обмене», Законе РФ «О безопасности», «Доктрине информационной безопасности Российской Федерации», утвержденной Президентом РФ 9 сентября 2000 года, «под информационной безопасностью Российской Федерации по
-------
Сноска 9. См.: Лопатин В.Н. Реальность - основа концепции информационной безопасности России. // PC Week / RE. - 1999. - № 12. - P. 19-21.
Сноска 10. См.: Проблемы внутренней безопасности России в XXI веке: Материалы конференции. - М.: Фонд «Отечество». - 2001. - С. 56.
-------------
нимается состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства» (СМ. Сноску 11)
Несмотря на то, что Доктрина информационной безопасности Российской Федерации прошла длительную и сложную процедуру обсуждения в Межведомственной комиссии Совета Безопасности Российской Федерации по информационной безопасности, на парламентских слушаниях в Государственной думе Федерального Собрания Российской Федерации, в средствах массовой информации, на всероссийских и межрегиональных научных конференциях (СМ. Сноску 12), в адрес ее самой и определения информационной безопасности сегодня высказывается немало замечаний, в том числе не всегда обоснованных. Однако думается, что в построении и содержании самого определения есть положения, требующие критического переосмысления. Остановимся на этом более подробно.
Со времен Аристотеля в формальной логике существуют незыблемые требования к определению номинальных понятий (формированию дефиниций). Наиболее распространенными являются концептуальные определения, выражающие сущность, структуру или функции определяемого понятия, в результате чего мы получаем сущностное, структурное или функциональное определения. Но при любом способе формирования дефиниции должны быть выполнены следующие требования:
• определение понятия должно быть соразмерным (т.е. не допускающим расширения или сужения объема);
• определение понятия должно быть четким, ясным, исключающим двусмысленность;
• определение понятия не должно содержать «круга» (то есть не быть тавтологичным).
Разберем данное в Доктрине определение в соответствии с этими требованиями. Выделим определяемое (содержание которого надо раскрыть) и определяющее (посредством которого определяется) понятия:
а) определяемое понятие - «Информационная безопасность Российской Федерации»;
б) определяющее понятие - «состояние защищенности ее наци
------
Сноска 11. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации.// Информационное общество. - 2000. - № 3. - С. 3.
Сноска 12. См.: Емельянов Г. В., Стрельцов А.А. О Доктрине информационной безопасности Российской Федерации. // Информационное общество. - 2000. - № 3. - С. 24.
------------
ональных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства».
В определяемом понятие все термины: «информационная», «безопасность», «Российская Федерация» являются ключевыми и должны быть полностью раскрыты внутри определяющего понятия. Проверим это.
Термин «безопасность» раскрывается через сущностное словосочетание «состояние защищенности» и не допускает двусмысленности. В идеале «безопасность» есть «отсутствие опасности» (В.Даль), но такое состояние недостижимо, поэтому можно считать определяемое и определяющее понятия равнообъемными и не содержащими «круга». Термин «Российская Федерация» (страна) раскрывается через содержательное словосочетание, представляющее собой единство компонентов - «национальные интересы в виде сбалансированных интересов личности, общества и государства», которых, увы, недостаточно для характеристики страны, и поэтому объем определяющего понятия сужен, то есть первое требование не выполнено. Термин «информационная» выражен через аналогичное словосочетание «информационная сфера», объемы определяемого и определяющего понятий равны, но сам термин, будучи тавтологичным, не раскрыт (содержит «круг«). Подтверждается этот вывод довольно легко: если отбросить в искомой дефиниции термин «информационная», останется то, что касается понятия «безопасность Российской Федерации» вообще:
«Под... безопасностью Российской Федерации понимается состояние защищенности ее национальных интересов... определяющихся совокупностью сбалансированных интересов (?) личности, общества и государства».
Далеко не самая удачная формулировка, поскольку, во-первых, неясно, от чего (или кого) эти интересы защищены, а во вторых, почему сущность безопасности выражается через защищенность интересов - нематериальных (психологических) образований, представляющих собой осознанные потребности, побуждения? Однако авторы данного определения, видимо, не задумывались над этим и потому поступили достаточно просто - определили информационную безопасность как безопасность в информационной сфере.
Несостоятельность такого «универсального» подхода именно по отношению к России (если убрать в определении Российскую Федерацию и поставить вместо нее США - ничего не изменится) обнаруживается и в структурно-содержательном плане. Дело в том,
что различная степень зрелости социально-экономических, политических, социокультурных и иных отношений в каждом конкретном государстве характеризуется и различным состоянием информационной безопасности. Последняя же в решающей степени зависит от уровня информированности (удовлетворения в какой-либо мере потребностей в информации как отдельной личности, так и государства, и всего общества) субъектов политико-экономической жизни, определяющей одновременно и степень адекватности восприятия ими окружающей действительности и, как следствие, обоснованность принимаемых решений и действий. С этой точки зрения, информационная безопасность тех же Соединенных Штатов Америки не может быть тождественной информационной безопасности России, поскольку структурные составляющие их будут разными. Следовательно, необходимо иное определение. Прежде чем его дать, сделаем несколько предварительных замечаний.
На протяжении долгого времени считалось, что для обеспечения прогрессивного развития нашей страны достаточно гарантировать предотвращение или локализацию угроз извне, вследствие чего проблемы безопасности рассматривались в жестких рамках идеологических и политических установок. Поэтому традиционно проблема информационной безопасности у нас сводилась к соблюдению режима секретности и ограничивалась сферой защиты секретов и обеспечению безопасности информационных потоков, например, в промышленности, на объектах транспорта, связи, в военной области. Зачастую неоправданная секретность наносила серьезный ущерб экономическим интересам страны, который специалисты оценивали в 30-40 млрд. руб. ежегодно (в ценах 1994 г.) (СМ. Сноску 13). По этой же причине и сегодня в значительной степени остаются не вовлеченными в экономический оборот накопленные в оборонном секторе информационные ресурсы. При сохранившейся архаичной системе у нас потерян реальный контроль за распространением опасных технологий (на что уже указывают не только отечественные специалисты, но и эксперты ООН).
С другой стороны, в новых условиях, когда монополизм государства в сфере информации разрушен, оказались нерешенными многие проблемы охраны и защиты конфиденциальной информации, интеллектуальной собственности, коммерческой тайны (это, так сказать, вторая крайность), без чего невозможно эффективное управление, предотвращение негативного внешнего воздействия.
------
Сноска 13. См.: Национальная безопасность: информационная составляющая. - М. - 2000. - С. 129.
-----------
Иными словами, изменение политической обстановки в России, экономические преобразования, ориентированные на переход к рыночным отношениям объективно требуют переосмысления подходов к обеспечению информационной безопасности.
Учитывая происшедшие и происходящие в России социальные трансформации, представляется целесообразным под информационной безопасностью Российской Федерации в современных условиях понимать способность государства и гражданского общества защитить все сферы общественной жизни, сознание и психику граждан от негативного воздействия информации, обеспечить субъекты политического и военного руководства данными для успешной модернизации общества и армии, не допустить утечки закрытых, общественно ценных сведений и сохранить постоянную готовность к информационному противоборству внутри страны и на мировой арене, способствуя достижению социальной стабильности и согласия в обществе.
(Мысленно автор аплодирует читателю, который с возгласом:
«А ну-ка, посмотрим!» перевернул несколько страниц назад и начал «примерять» требования формальной логики к данному определению. Тем не менее, это - только промежуточный этап наших рассуждений). В приведенном определении главными субъектами обеспечения информационной безопасности страны являются институты государства и гражданского общества. Однако и они сами испытывают аналогичную потребность, то есть являются одновременно и объектами информационной безопасности. Поэтому теперь следует сформулировать понятие информационной безопасности российского государства в узком смысле слова.
Для этого зададимся риторическим вопросом: зачем нужно государство? Какую роль оно выполняет?
Государство - это аппарат управления, без которого не может существовать ни одно цивилизованное общество. Среди его основных функций можно выделить:
а) политическую (формирование органов государственной власти, законотворчество);
б) экономическую (выработка стратегии и тактики развития экономики, формирование производственной инфраструктуры);
в) социальную (обеспечение достойных условий для жизни всех членов общества);
г) правоохранительную (защита конституционного строя, прав и свобод граждан, обеспечение выполнения требований законов всеми членами общества);
д) обороны страны;
е) дипломатическую;
ж) экологическую (охрана окружающей среды) и другие.
Следовательно, информационная безопасность своим специфическим (информационным) обеспечением должна способствовать выполнению государством указанных функций. Исходя из этой основополагающей посылки, автор предлагает под информационной безопасностью российского государства (в узком смысле слова) понимать способность институтов публичной власти защитить и реализовать конституционные права и свободы человека и гражданина в области получения и использования информации в целях своего гармонического развития и одновременного обеспечения незыблемости конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России, политической, экономической и социальной стабильности, законности и правопорядка, развития равноправного и взаимовыгодного международного сотрудничества.
Такая трактовка соответствует основным положениям Доктрины информационной безопасности Российской Федерации и укладывается в рамки отмеченных в ней четырех составляющих национальных интересов РФ в информационной сфере, приведенных ниже.
Первая составляющая включает в себя соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения информации и ее использования, обеспечение духовного обновления России, сохранение и укрепление нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны.
Вторая составляющая - это информационное обеспечение государственной политики Российской Федерации, связанное с доведением до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике Российской Федерации, ее официальной позиции по социально значимым событиям российской и международной жизни, с обеспечением доступа граждан к открытым государственным информационным ресурсам.
Третья составляющая включает развитие современных информационных технологий, отечественной индустрии информации, в том числе индустрии средств информатизации, телекоммуникации и связи, обеспечение потребностей внутреннего рынка ее продукцией и выход этой продукции на мировой рынок, а также обеспечение накопления, сохранности и эффективного использования отечественных информационных ресурсов.
К четвертой составляющей относятся защита информационных ресурсов от несанкционированного доступа, обеспечение безопасности информационных и телекоммуникационных систем, как уже развернутых, так и создаваемых на территории России (СМ. Сноску 14).
В Доктрине подчеркивается, что обеспечению информационной безопасности Российской Федерации способствует именно государственная система защиты информации, а также система защиты государственной тайны, система лицензирования деятельности в области защиты государственной тайны и система сертификации средств защиты информации. Вместе с тем анализ состояния информационной безопасности России показывает, что ее уровень не в полной мере соответствует потребностям государства. Большую роль в этом играет противоречивость и неразвитость правового регулирования общественных отношений в информационной сфере, приводящая к серьезным негативным последствиям. К примеру, недостаточность нормативного правового регулирования отношений в области реализации возможностей конституционных ограничений свободы массовой информации в интересах защиты основ конституционного строя, нравственного здоровья, прав и законных интересов граждан, обеспечения обороноспособности страны и безопасности государства существенно затрудняет поддержание необходимого баланса интересов личности, общества и государства в информационной сфере, формирование на территории Российской Федерации конкурентоспособных информационных агентств и средств массовой информации. А необеспеченность прав граждан на доступ к информации, манипулирование информацией вызывают негативную реакцию населения, что в ряде случаев ведет к дестабилизации социально-политической обстановки в обществе.