Глава 1.

Данная глава будет целиком посвящена освещению проблемы становления именного состава на территории нашей страны (естественно учитывая, что данная территория менялась с течением времени). Второй пункт главы следует посвятить терминологической составляющей данной темы.

1. История русского имени или начало антропонимики в России.

АНТРОПОНИМИКА (греч. 'человек' + 'имя'), раздел ономастики, изучающий имена людей (антропонимы); их происхождение, эволюцию, закономерности их функционирования. Антропонимом называется любое имя собственное, которым зовется человек: имя личное (Иван, Мария /Марья, Ваня, Маня) отчество (Иванович / Иваныч, Савельевич / Савельич,Ивановна / Иванна); фамилия (Иванов, Ивановский, Ивановских); прозвище (Хомяк, Кувшинное Рыло, Тетя Лошадь, Косолапый); псевдоним (Иегудиил Хламида – М.Горький, Казак Луганский – В.Даль); клички (Коняга, Коба).

Концепция личного имени, т.е. отношение членов языкового коллектива к своим именам, постепенно меняется, и это ведет к перестройкам антропонимических систем. Для современного русского человека наиболее естественно двухкомпонентное именование. Это может быть: имя + отчество (Иван Петрович, Мария Ивановна); имя + фамилия (Василий Кудрявцев или Вася Кудрявцев, Татьяна Смирнова или Таня Смирнова);имя + прозвище: Ольга Рыжая, Жора Хомяк. С 1990-х годов в России в деловых и политических кругах стало распространяться двухкомпонентное именование, состоящее из полной формы имени и фамилии: Галина Старовойтова, Сергей Ковалев. В предшествующие эпохи такой способ именования использовался лишь в артистической среде: Изабелла Юрьева, Аркадий Райкин.

В древнейший период, до принятия христианства, русские люди воспринимали свои имена как «второе я» (alter ego). Они думали, что произнесение со злым умыслом чьего-то имени чужим, недобрым человеком может привести к болезни и даже смерти именуемого. Как следствие этого возникла двуименность: «настоящее» имя человека держалось в тайне (его знали только некоторые самые близкие к нему люди). Но человека надо было как-то звать. Для этого создавались явные, обиходные имена. Среди них были имена «обманные», данные по названиям малоценных предметов, например Горшок, Ложка, – подобные предметы были в каждом доме и не вызывали ни у кого зависти. Среди обиходных имен выделяются «защитные», или «охранные», призванные защитить ребенка от невзгод. Иногда их называют именами-оберегами, т.е. «оберегающими» от сглаза и всяких напастей. Такие имена образованы от слов с отрицательной семантикой: Пьяный, Дурень, Дурняга, Вырод. Среди них было много слов с отрицательными приставками не, без: Некрас, Неклюд, Нерат, Безобраз, Безум. Но были и другие принципы номинации.

Система имен создается незаметно для именующих, вследствие отражения в антропонимах взаимоотношений людей в семье, внутри общественной группы, в селении. Основной способ достижения этого – соименование, т.е. именование новых членов данной социальной ячейки (семьи) так, чтобы их имена перекликались с именами, уже существующими в данном языковом коллективе. Так экстралингвистическое требование показа родства влечет за собой лингвистическое следствие – подобие имен в семье и в более крупных социальных ячейках. Вследствие этого создаются ряды имен с одинаковыми или похожими начальными или конечными элементами, что способствует их системности. Соименование может быть вертикальным и горизонтальным, семантическим и структурным.

Древнерусские имена.

В древнейшие времена человек воспринимал себя как частицу Вселенной и пытался найти в ней свое место. Люди верили в свое происхождение от растений, животных, стихийных явлений, и это отразилось на их именах. Древнейшие системы личных имен базировались на семантическом принципе, и для именования родственников использовались слова, обозначающие одни и те же или близкие понятия. Следы древнерусской антропонимической системы просматриваются в документах 14–17 вв.

Вертикальное семантическое соименование.

Дед: Данило Васильевич Блин Монастырев; Отец: Лев Данилович Оладья Блинов-Монастырев; Сын: Пирог Оладьин (15–16 вв.; все имена связаны с названиями хлебных изделий). В наименовании Михаил Ягныш Баранов сын Овцын (1500) представлены имена трех поколений, все они образованы от разных обозначений овец.

Горизонтальное семантическое соименование.

Редька, Капуста и Горох Андреевичи Семичевы (1582, Новгород). Все имена образованы от названий овощей.

Вертикальное структурное соименование.

В роде костромских вотчинников (владельцев родового наследуемого имения) Зубатого-Федчищевых в 16 в.: Дед – Федор Баташ; Отец – Степан Адаш; Сын – Иван Степанович Кудаш. Все нецерковные имена – тюркизмы с конечным -аш: адаш 'тезка', баташ 'верблюжонок', кудаш 'сын того же отца и другой матери'.

Вертикальное и горизонтальное, структурное и семантическое соименование.

Русин и Мещерин Федоровичи Черемисиновы (1508, Ростов) – все имена образованы от названий народов, все содержат суффикс -ин: Русин, Мещерин, Черемисин.

Помимо древнерусских, русские пользовались общеславянскими двуосновными именами: Ярослав, Мстислав, Всеволод. После 14 в. при именовании князей и их приближенных такие имена перестали употребляться. У лиц более низкого звания они сохраняются до конца 17 в. По-видимому, эти имена употреблялись преимущественно в усеченных формах, поскольку в документах засвидетельствованы именно они: Путята (Путислав или Путимир), Радим (Радимир), Селята (Селимир),Добрыня (Доброслав или Доброгость). В подборе этих имен в отдельных семьях также наблюдалось соименование: стремились, чтобы в именах всех членов семьи были общие компоненты.¹

Из нескольких тысяч древнерусских самобытных имен, созданных на основе русской и славянской бытовой лексики, широко распространенных было всего несколько десятков. Среди них Важен, Баран, Белка, Белой, Белли, Бессон, Богдан, Булгак, Бурой, Бык, Вешняк, Воин, Волк, Воробей, Ворон, Второй, Гневаш, Голова, Горяин, Губа, Девятой, Добрыня, Долгой, Дру- I жина, Красной, Курбат, Лобан, Любим, Малыш, Меньшой, Молчан, Мороз, Неклюд, Некрас, Неустрой, Нехорошей, Нечай, Онтоман, Первой, Посник (и Постник), Поспел, Путило, Пятой, Русин, Семой (седьмой), Сокол, Субота ("и Суббота), Смирной, Суморок, Сухой, Старой, Толстой, Томило, Третьяк, Ушак, Черной, Чудин, Шарап, Шестой, Ширяй, Шумило, Ярец, Ярослав. Здесь налицо почти все разряды самобытных имен, данных по внешнему виду именуемого, поведению, охранные, нежелательные, «числовые» и т. п. По всей вероятности, это были те имена, которые присваивались детям при рождении.²

Широкая распространенность именно этих имен, сохранившаяся вплоть до XVI века, дала толчок к созданию различных дополнительных к ним форм — сокращенных, уменьшительных, ласкательных, которыми было внутри семьи удобнее пользоваться, чем полными.

От перечисленных личных имен со всеми их дополнительными формами на определенном этапе развития образовались русские фамилии. Анализ этих фамилий, реконструкция их основ позволили выявить дополнительные формы древнерусских личных имен, которые существовали в те далекие времена. Они аналогичны подобным современным формам.

Приняв христианство, русские познакомились с принципиально новым типом имен – агионимами, т.е. именами святых. Агионимы составляют свою собственную систему. Они не подвергаются деминутивации (не образуют уменьшительных форм) и не должны менять своей формы – хотя иной раз наблюдаются отклонения от этой нормы. В России был принят восточный (византийский) вариант христианства – православие, имевшее ряд существенных отличий от западного – католичества, что отразилось и на формах личных имен.

Обращение в христианство повлекло за собой первое искусственное вмешательство в именование русского человека. Теперь русским рекомендовалось брать личные имена из церковного списка, т.е. обращаться к агионимам. Изменилась концепция имени. Правильными, системными (во всяком случае, по официальному предписанию) стали антропонимы, повторяющие агионимы. Основной идеей соименования стало согласование антропонимов с агионимами. Круг последних был достаточно широк – весь сонм святых. Семантика именных основ ничего не говорила русскому человеку. Прекратилось семантическое соименование (семьи с ботаническими, зоологическими, кулинарными и т.п. именами). Соименование теперь могло быть только структурным, т.е. имена детей внутри одной семьи оформлялись аналогичными суффиксами, например: Мишка, Гришка, Никишка, Ивашка, Богдашка, Климашка или:Минька, Гринька, Зинька; Танька, Манька, Кланька, Санька или: Любша, Перша, Парша, Кирша.

Первоначальный список христианских имен включал около 80 имен, которые присоединились к хорошо разработанной системе древнерусских имен как некоторое дополнение. К 13 в. христианских имен стало около 300. Увеличение их числа происходило постепенно за счет приобретения новых книг. К 14 в. христианские имена полностью адаптировались в русскоязычной среде и стали системными благодаря некоторому изменению их форм в сторону приближения к древнерусским моделям.³

В 14 в. произошло очередное искусственное вмешательство, в установившуюся было системность русских личных имен, когда на равных правах употреблялись имена церковные и древнерусские, а именно появилось требование, чтобы в официальных случаях люди звались только церковными именами. Так произошла победа церковных имен над древнерусскими. Последние идут на убыль при личном именовании людей, но не уходят из жизни. Они оказали, по крайней мере, двойное воздействие на русскую антропонимическую систему. Во-первых, древнерусские имена (наряду с церковными именами и индивидуальными прозвищами) стали самыми массовыми основами русских фамилий; во-вторых, древнерусские имена и их модели способствовали адаптации заимствованных (церковных) имен. В частности, конечные элементы церковных имен перестроились под влиянием наиболее типичных конечных элементов древнерусских имен. Заимствованные имена обрели народные разговорные формы, не похожие на церковные, а также сокращенные, уменьшительные, ласкательные формы, которых нет у агионимов. Благодаря этому церковные имена стали ядром русской антропонимической системы.

Принятие новых имен русским населением шло весь­ма медленно. Большинство русских людей и после обря­да крещения продолжало вплоть до XVII века именовать своих детей по-своему, по обычаю, т. е. по-русски. Кре­щеное, или крестное, имя — Рекло, так тогда его назы­вали,— давали священники по святцам, в соответствий с тем, какое имя приходилось на день рождения или кре­щения ребенка по календарю (иногда — на один из дней между этими датами), чаще всего не предоставляя ро­дителям возможности выбора. Вспомним стихотворение советского поэта М. Владимова:

Был в старину такой обычай: Несли младенца в церковь. Там, В страницы святцев пальцем тыча, Поп имена давал по дням. Коль ты родился в день Ефима, То назван именем таким. Но если в день Иеронима, То — хошь не хошь — Иероним!

На протяжении XII, XIII, XIV веков шел процесс ассимиляции иноязычных имен. Уже к XIV веку многие из заимствованных имен приобрели тот вид, в котором они встречаются и сейчас в народных говорах. Постепен­но иноязычные имена стали привычными, своими для русских людей. В официальные записи стали проникать именования, состоявшие из двух компонентов — заимст­вованного и самобытного: Карп Губа, Прокопай Горбун, Амвросий Ковязин.

XIV век явился своеобразным рубежом в истории русской антропонимии. В XIV веке началось объедине­ние русских земель и сложение централизованного госу­дарства. Тогда же возросло влияние церкви на все сфе­ры государственной и общественной жизни, и в том чис­ле на именование людей. Вследствие этого русские кня­зья не могли более зваться двумя именами, так как церковными нормами это не предусматривалось, а име­новаться вопреки ее указаниям им, как лицам официаль­ным, не полагалось. Так русским князьям пришлось рас­статься со своими языческими, чаще всего двухосновны­ми, именами типа Святополк, Мстислав, Ярополк даже в домашнем быту.

У лиц низшего звания древние двухосновные имена сохранялись в течение XV и XVI веков. Об этом свиде­тельствуют современные фамилии типа Путилов, Радимое, Твердилов, образованные от сокращенных вариан­тов древних двухосновных имен Путислав, Путимир. Твердислав, Твердимир, Радимир, Радислав и т. п. По­скольку фамилии эти, видимо, появились не раньше XVI века, следует полагать, что у простого народа раз­личные варианты языческих двухосновных имен сохра­нялись до XVI века, а возможно, и несколько дольше. Сохранились они и в берестяных грамотах XIV—XVI ве­ков, найденных при археологических раскопках в Нов­городе под руководством академика А. В. Арциховского.

В XVII веке патриарх Никон решил провести ряд церковных реформ, поскольку богослужение в различ­ных епархиях (церковных округах) велось по-разному, и было связано с различными традициями, сложившимися на местах. Он хотел сделать богослужение единообраз­ным по всей стране. За эталон, в соответствие с которым приводилось отправление культа, была принята органи­зация богослужения в византийский церкви. В связи с этим осуществлялись новые переводы церковных книг с греческого языка, так как в старых богослужебных книгах в результате многократных переписываний их от руки не всегда квалифицированными переписчиками ока­залось много ошибок, описок, неясных мест, которые церковники не знали как толковать. Основной целью реформирования было приближение русских церковных книг к их греческим оригиналам.

Реформированию подверглось также написание и произношение многих календарных имен. Проводилось оно в разное время, в разных местах, различными по квалификации людьми (в том числе и не знавшими гре­ческого языка) и к тому же при активной помощи деяте­лей Киевской Руси, где подобное реформирование про­шло несколько раньше. В результате произношение и на­писание многих личных имен, включенных в новые, исправленные книги, отпечатанные Никоном в Москве в 1654 году, оказались приближенными к церковным тра­дициям юго-западной Руси, а не к византийским перво­источникам. Да к тому же никоновские издания не бы­ли свободны от опечаток.

Таким образом, сложившаяся в русском языке традиция произношения и написания календарных имен была в XVII веке разрушена в законодательном поряд­ке. Проводившие реформу не считались ни с мнениями, ни с привычками и вкусами народа. Церковь упорно внедряла «улучшенное» написание и произношение ка­нонических имен.

Однако русскому человеку было трудно произносить заимствованные имена иначе, не так, как он привык: ведь прежде чем они были хорошо освоены, их под­вергли перековке «в кузнице разговорной речи» (по выражению выдающегося языковеда академика Л. В. Щербы). В результате произошло расслоение единого именника на формы неофициальные, продолжающие тенден­ции преобразования заимствованных имен в русском языке, и формы официальные, установившиеся в соот­ветствии с реформой. Официальные формы легли в ос­нову литературных вариантов имен, однако литератур­ный язык не мог не учитывать и многочисленных народ­ных вариантов тех же имен. Например, имя Георгий в этой своей книжной форме вошло в русский обиход лишь после XVII века, да и то в среде образованных людей. В народе еще и в XIX веке это имя произносилось Егорий и Егор, поскольку сочетание мягкого г с гласным е было чуждо русскому народному произношению. Форма Юрий, в которой это имя было освоено русским языком ранее, осталась в святцах после XVII века лишь как имя нескольких ранних русских князей.

Русские люди, в частности многие представители русского духовенства, протестовали против новшеств Ни­кона. Они объявили неправильным вновь установленный обряд и не признавали вновь изданных книг. Этот про­тест получил в истории название раскола. Противники никоновских нововведений, названные позднее расколь­никами, подверглись жестоким гонениям.

Сосланные в Сибирь или на север, раскольники пе­ренесли с собой на новые места старый русский уклад, жизни, специфику прежнего быта, старинные обряды и старые формы русских имен, существовавшие до никоновских реформ. Так, сложившиеся еще в XIV веке нор­мы русского произношения предусматривали отсутствие удвоенных гласных и согласных, а также двоегласных сочетаний: Филип, Исак, Аврамий, Иван, Фёдор. Исправ­ления XVII века утвердили формы Филипп, Исаак, Авраамий, Иоанн, Феодор. В рукописных календарях, ко­торые создавались старообрядцами (раскольниками), сохранились первые варианты указанных имен. Особен­но резко различаются в календарях старообрядцев и господствовавшей церкви формы тех имен, в которых в старину писалась буква «ижица», ср. Акилина и Акулина, Анфиса и Анфуса, Фирс и Фуре. Первые были «вос­становлены» господствующей церковью, вторые сохрани­лись у старообрядцев. Они также сохранялись в живом народном произношении. Официальная церковь клеймила их как «неправильные» «Восстановленные» формы долгое время оставались на положении книжных, пись­менных. Именно это способствовало известному отрыву официальных форм имен от форм народных, закрепив­шихся в деревенских и городских говорах.

Большой интерес представляют записи о крещении детей в XVIII и даже в XIX веке: ведь имя полагалось выбирать по церковным книгам с исправленной орфогра­фией. Встречаются записи вроде: нарекли младенца Фе­одор, а молебствовал поп Фёдор, или нарекли младенца Исанн, а воспреемкиком его (крестным отцом) был Иван Рыбников. Примеры эти показывают, как искусст­венны были формы имен, введенные при Никоне, и насколько они не соответствовали живым произноситель­ным нормам русского языка.

Никоновская «справа» церковных книг не могла вернуть русским именам их греческий облик, потому что они его никогда не имели. Имена бытовали у нас в «ославяненном» виде, благодаря этому они сравнительно легко проникали в живой разговорный русский язык. Никоновские реформы лишь увеличили вариантность в написании имен, отдалив официальный церковный пере­чень имен от тех форм, которые бытовали в народе.⁴

Таким образом, можно сделать следующие выводы:

1. Русские имена подвергались неоднократной смене и были достаточно разнообразны.

2. На любое изменение в именном составе влияло множество факторов, одним из самых мощных явился факт смены религии.

3. Так же, немаловажной чертой выбора имени были специфические верования, например в злой умысел, с которым можно было назвать имя.

4. В целом, реформы и разнообразные нововведения меняют и отношение к именованию ребенка.