43. Опера Моцарта «Свадьба Фигаро» - комическая опера. Le Nozze di Figaro

Опера в четырех действиях Вольфганга Амадея Моцарта на либретто (по-итальянски) Лоренцо Да Понте, основанное на одноименной комедии Пьера Огюста де Бомарше.

Действующие лица:

ГРАФ АЛЬМАВИВА (баритон) ФИГАРО, его камердинер (баритон) ГРАФИНЯ АЛЬМАВИВА (Розина) (сопрано) СЮЗАННА, ее горничная и невеста Фигаро (сопрано) Д-Р БАРТОЛО (бас) МАРЦЕЛИНА, его ключница (сопрано) КЕРУБИНО, паж (меццо-сопрано) ДОН БАЗИЛИО, учитель пения (тенор) АНТОНИО, садовник (бас) БАРБАРИНА, его дочь (сопрано) ДОН КУРЦИО, судья (тенор)

Время действия: XVIII век. Место действия: неподалеку от Севильи. Первое исполнение: Вена, «Бургтеатр», 1 мая 1786 года.

Если моцартовский «Дон Жуан» многими музыкантами признается величайшей из опер, то «Свадьба Фигаро» самая ими любимая. И не только, конечно, музыкантами. Ведь она имеет честь быть самой старой оперой из постоянно находящихся в репертуаре практически каждой определенной труппы в западном мире (шедевр Глюка дается не столь часто), вызывающей восторг миллионов слушателей, причем часто тех, которые отнюдь не сходят с ума по «Фаусту», «Аиде» или «Богеме», но от «Свадьбы Фигаро» теряют голову. Кто же, в самом деле, останется равнодушен к Керубино и Сюзанне, кого не захватит Фигаро, столь элегантный, хотя и менее энергичный, чем россиниевский цирюльник?

Далее. Трудно себе представить, что это всеми теперь любимое произведение было необычайно революционным. Изображение группы слуг, осыпающих побоями своего хозяина-аристократа, беспардонно игнорирующих его исконное, как считалось испокон веков, droit du seigneur (фр. — право господина на первую ночь со служанкой, отдаваемой замуж за своего же слугу) и в конце концов заставляющих его просить прощение, — это пугало во времена, когда назревала Французская революция. Долгое время пьеса Бомарше была запрещена для постановки на парижской сцене, а император Иозеф санкционировал постановку оперной версии только после того, как либреттист, Да Понте, уверил его в том, что наиболее скандальные бунтарские строки из либретто изъяты.

Но опера не в меньшей степени революционна по музыке, чем по политическим мотивам. Знаменитый финал второго действия (не говоря уж о финале четвертого) первый пример в оперной истории долгого и сложного развития сюжета и характеров, достигнутого целиком музыкальными средствами. В «Свадьбе Фигаро» абсолютно нет таких речитативов, таких арий, таких остановок действия и развития образов, при которых примадонна лишь демонстрирует свой товар или какой-нибудь тенор преодолевает трудности tessitura. «Свадьба Фигаро» — это, в первую очередь, музыкальный рассказ — именно такой, к какому стремился Вагнер (и достичь которого ему удавалось отнюдь не всегда). Это тот идеал, о котором мечтает практически любой современный оперный композитор. А что за музыка!

Но для того чтобы любить произведение, совершенно не обязательно понимать, сколь революционным оно было когда-то: с самого первого знакомства «Свадьба Фигаро» стала любимейшим произведением публики, которая совершенно не задумывалась и не отдавала себе отчета в новаторском характере этого шедевра. Майкл Келли, друг-ирландец Моцарта, исполнивший на премьере две теноровые роли в этой опере — Дона Базилио и Курцио (он пел под именем Окелли, выглядевшим вполне по-итальянски), свидетельствует в своих мемуарах: «Никто никогда не имел более блистательного успеха, чем Моцарт со своей „Свадьбой Фигаро“. Театр был битком набит, многие номера пришлось повторять, так что оперу играли почти вдвое дольше, чем она должна была бы идти, но публика не переставала аплодировать и вызывать Моцарта». Результатом этого триумфа было то, что государь — император Иозеф — отдал распоряжение, чтобы повторялись лишь отдельные арии, а не концертные номера. Посетив Прагу в следующем году, Моцарт писал своему отцу, что повсюду слышатся мелодии из «Фигаро». Эти мелодии занимали первые строчки хит-парада. Так это и продолжается с тех пор.

УВЕРТЮРА

Первоначально Моцарт задумал увертюру для этой оперы в традиционной итальянской форме, то есть как медленную часть, обрамленную двумя быстрыми. Но затем он отказался от медленного раздела, и даже от медленного вступления, и представил слушателю оживленную пьесу — стремительно проносящийся маленький шедевр, столь же гармоничный. как сама опера, и необычайно живой.

ДЕЙСТВИЕ I

Опера начинается с дуэта Фигаро Сюзанной («Se a caso madama» — «Как только графиня»). Это именно те, кто намереваются пожениться, согласно названию оперы. Будучи оба слугами в доме графа Альмавивы, они готовят комнату, которую собираются занять, как только поженятся. Фигаро, как кажется, комната нравится. Но Сюзанна указывает ему, что граф демонстрировал ей некие знаки своего внимания, и она опасается, что их комната будет расположена слишком близко от его апартаментов. Вызов брошен, и остроумный Фигаро поет каватину «Se vol ballare, Signor Contino» (букв.: «Если желаешь потанцевать, мой маленький графчик, давай попробуй, но я подыграю тебе мотивчик»; в принятом переводе оперы: «Если захочет барин попрыгать»).

Появляется новая пара персонажей — д-р Бартоло и Марцелина, его ключница. Доктор не любит Фигаро; он не может забыть того, как ловко тот провел его, помогая графу жениться на его бывшей воспитаннице Розине. Марцелина же, с другой стороны, мечтает женить Фигаро на себе, несмотря на то, что она годится ему в матери. Она ведь ссудила ему денег и взамен получила гарантию, что он женится на ней, если не сможет вернуть их. Диалог между ними заканчивается арией д-ра Бартоло («La vendetta» — «Месть»), в которой он клянется сквитаться с Фигаро. Но прежде чем Марцелине удалиться, она встречает свою соперницу, Сюзанну, и они с любезным видом обмениваются колкостями.

Когда побежденная в этой словесной перебранке Марцелина отступает, перед нами предстает один из самых очаровательных оперных персонажей — юный паж Керубино, постоянно влюбленный то в одну, то в другую девушку. Это привело прямо-таки к неприятностям: как раз накануне граф застал его у Барбарины, дочери садовника, и, конечно, немедленно выдворил из дома. Теперь Керубино признается в любви Сюзанне и поет свою оживленную арию «Non so piu cosa son» («Рассказать, объяснить не могу я»). Она великолепно выражает проснувшуюся в мальчишеском сердце любовь с ее лихорадочной возбужденностью и сладостным томлением.

Но вот входит граф, и Керубино должен скрыться за креслом. Любезничание графа с Сюзанной, в свою очередь, прерываются стуком в дверь дона Базилио, учителя музыки, и граф также прячется. Базилио тот еще сплетник, и то, что граф слышит, заставляет его выскочить из укрытия, так как Базилио говорил, что Керубино уделяет слишком большое внимание графине. Пока граф гневно рассказывает о недавних похождениях Керубино с Барбариной, дочерью садовника, он в кресле находит самого прячущегося юного ловеласа. Тут следует великолепный концертный номер.

Вновь появляется Фигаро — на сей раз с группой крестьян, поющих песню, прославляющую графа. Граф, конечно же, должен встретить их учтиво, так что на некоторое время восстанавливается мир. Затем, после ухода крестьян, граф отдает приказ Керубино отправляться в армию. Это, он надеется, шанс избавиться от юного повесы. Действие завершается, когда Фигаро в насмешливой военной арии «Non piu andrai» («Мальчик резвый») иронически поздравляет Керубино со свалившейся на него военной карьерой.

ДЕЙСТВИЕ II

В своей комнате графиня с сожалением поет о потере расположения графа, ее мужа. Это чудесная ария «Porgi amor» («Бог любви»). За нею следует короткий разговор между графиней, Сюзанной и Фигаро — все они желают, чтобы граф вел себя гораздо лучше, то есть оставил в покое Сюзанну и больше обращал внимания на свою жену. Сюзанна, решили они, напишет письмо графу и назначит ему свидание поздно ночью в саду. Но явиться туда вместо графини должен будет паж Керубино, переодевшись в женское платье. В этот момент в саду появится сама графиня. Вот будет сюрприз для графа! Приходит Керубино (он еще не отправился в свой полк) и поет совершенно прелестную канцону, которую сам написал. Это «Voi che sapete» («Сердце волнует») — любовная песня, в которой Сюзанна аккомпанирует ему на гитаре.

Сюзанна начинает обряжать его в женское платье, но ей трудно это сделать, поскольку юный нахал все время старается изъявить свою любовь графине.

Неожиданно они слышат голос приближающегося графа, и Керубино скрывается в соседней комнате и при этом запирает дверь. К несчастью, он обо что-то спотыкается — раздается шум; граф слышит его и требует, чтобы ему ответили, кто там, в спальне. Когда графиня запрещает ему открыть дверь (она ведь заперта), он отправляется за инструментами, чтобы ее взломать. Но Сюзанна в тот же миг заменяет Керубино, который выпрыгивает в окно. Таким образом, когда граф и графиня возвращаются (граф увел супругу с собой), они оказываются ошарашенными, обнаружив за дверью служанку, особенно потому, что графиня уже созналась графу, что там Керубино. Секундой позже является Фигаро, чтобы пригласить графа на свадебное торжество, но на мгновение его приводит в замешательство вопрос графа о том, кто написал ему анонимное письмо. Благодаря своей находчивости и уловкам ему удается выпутаться, но дело приобретает более сложный оборот, когда приходит Антонио, садовник графа, и жалуется, что кто-то выпрыгнул из окна графини в сад. Сообразительному Фигаро снова почти удается все объяснить с помощью сложных баек, но у графа остаются кое-какие подозрения. Наконец — кульминация всех сложностей! — приходят д-р Бартоло, дон Базилио и Марцелина. Эта уже немолодая женщина настаивает на том, что Фигаро должен жениться на ней, а не на Сюзанне, но граф, от которого все зависит, заявляет, что решит это позже. Действие завершается великолепным ансамблем, в котором все одновременно комментируют эту очень сложную ситуацию.

ДЕЙСТВИЕ III

Сцена 1. Теперь мы видим графа, крайне расстроенного всем тем, что произошло. Но вскоре входит Сюзанна и в утонченном дуэте («Crudel! Perche finora» — «Скажи, зачем же долго так томила ты меня») уверяет его, что она сделает все, как он пожелает. (Конечно, она не имеет в виду делать это на самом деле, но ведь граф не знает об этом — пока...) Затем следует комическая сцена суда. Дон Курцио, местный законник, решил, что Фигаро должен жениться на Марцелине на основании того обещания, которое Фигаро сделал в письменном виде в тот момент, когда занимал у нее деньги. Фигаро, конечно, протестует, говоря, что ему необходимо согласие на брак его родителей (неизвестных). Аргументируя свой отказ, он упоминает о родимом пятне, имеющемся на его правой руке от рождения. Суд завершается триумфом комедии, поскольку эта отметина проясняет, кто есть родители Фигаро в действительности. Его мать — это оказывается сама Марцелина. А отец? — Д-р Бартоло. Фигаро их внебрачный сын. В самый разгар воссоединения семейства входит Сюзанна (она принесла деньги — долг Фигаро Марцелине; загадкой остается, откуда она их добыла; в оркестре слышно «позвякивание монет». — А.М.). Сюзанна застает Фигаро, своего жениха, в объятиях своей подозреваемой соперницы. Поначалу она в гневе, но затем, когда ей сообщают, что Марцелина больше не соперница ей, а ее собственная будущая свекровь, присоединяется ко всем, и теперь звучит восхитительный секстет, которым завершается эта сцена.

Сцена 2 начинается с короткой и веселой дискуссии, в которой ее участники приходят к решению, что Марцелина и д-р Бартоло поженятся в тот же день, что и Фигаро и Сюзанна.

Все настроение музыки меняется, когда графиня Альмавива поет свой второй грустный монолог, в котором она вновь сожалеет об утраченных днях своей любви. Но когда входит ее служанка Сюзанна, она расцветает и начинает диктовать письмо, чтобы Сюзанна его написала. Это письмо подтверждает приглашение графу в парк, где переодетый Керубино предстанет вместо Сюзанны. Этот «дуэт письма» с двумя женскими голосами, которые поначалу вторят друг другу наподобие эха, а затем сливаются воедино, звучит столь сладостно, что композитор меньшего, чем Моцарт, таланта, непременно довел бы его до полной приторности.

Теперь все, кто появляются на сцене, в том числе и хор, готовятся к свадебным торжествам, которые устраиваются вечером. Группа молодых крестьянок преподносит графине цветы, и в этой группе мальчик-паж Керубино, переодетый девушкой. Разгневанный садовник Антонио останавливает его и срывает с него его парик. Сейчас Керубино будет наказан, но в этот момент вперед выходит крестьянская девушка Барбарина. Она напоминает графу, что очень часто, когда он целовал ее, он обещал исполнить любое ее желание, и вот теперь она хочет выйти замуж за Керубино. Звучит торжественный испанский танец — единственная пьеса во всем «Фигаро», выдержанная в испанском колорите. В самый его разгар граф получает и открывает письмо Сюзанны. Фигаро, ничего не знавший об этой части заговора, замечает это, и его охватывает подозрение. Но вся сцена завершается всеобщим весельем, когда счастливые пары бракосочетаются.

ДЕЙСТВИЕ IV

В последнем действии происходит очень большое число событий, и музыкальные номера стремительно сменяют один другого. Все происходит ночью, в саду графского поместья, и первый музыкальный эпизод, который мы слышим, — каватина Барбарины по поводу потерянной ею булавки, которую граф передал через нее Сюзанне («L’ho perduta, me meschina» — «Уронила, потеряла»). Боясь гнева графа, она теперь блуждает с фонарем по саду, ища злосчастную булавку. Фигаро раскрывает ее секрет, и теперь его подозрения по поводу невесты и хозяина подтверждаются. Затем учитель музыки, дон Базилио, делает несколько ироничных реплик д-ру Бартоло по этому поводу, и далее следует большая ария Фигаро, в которой он предостерегает всех мужчин от козней женщин. Наконец звучит еще одна большая ария — «Deh vieni, non tardar» («Приди, мой милый друг»), в которой Сюзанна экстатично поет о своей истинной любви. Фигаро слышит это, и еще большее чувство ревности овладевает им.

Теперь Сюзанна и графиня поменялись платьями, и все действие развивается стремительно и неистово. Юноша-паж Керубино начинает объясняться в любви графине (думая поначалу, что это Сюзанна). Граф, пришедший сюда на свидание с Сюзанной, отсылает юношу и сам начинает объясняться в любви мнимой Сюзанне (он, конечно же, обхаживает собственную жену, но не знает этого.) Фигаро же начинает то же самое проделывать с Сюзанной (своей собственной женой, переодетой графиней), во многом к ее досаде. Он, однако, на самом деле догадался, кто скрывается за обманчивой внешностью, и, испытав удовлетворение от ее негодования (с радостью приняв град пощечин), теперь счастливо мирится с нею.

И вот наконец все выясняется. Фигаро, продолжая объясняться «графине» в любви, увлекает ее в беседку. Граф, видя это, в гневе созывает слуг. Ко всеобщему изумлению появляются Керубино, Барбарина, Марцелина и наконец мнимая графиня, которая, сняв маску, оказывается Сюзанной. Из другой беседки, где только что граф, как он полагал, объяснялся в любви Сюзанне, выходит настоящая графиня. Граф предстает в самом дурацком виде. В саду звучит веселый смех. Слышится благородный мотив — это граф просит прощения у своей госпожи, в верности которой он убедился. Опера кончается всеобщим примирением и весельем.

В длинном предисловии к своей комедии «Безумный день» Бомарше представляет ее в словах, которые и поныне не могут оставить равнодушными тех, кто любит театр и в особенности этот тип театра: «Что такоетеатральная благопристойность? Из желания показать себя деликатными, искушенными... и лицемерно изображать благопристойность — и это при нашей распущенности нравов — мы становимся не способными развлекаться и понимать, что же нам действительно пристало... Я подумал было и думаю так до сих пор, что в театре невозможно достичь ни высокого пафоса, ни глубокого нравственного смысла, ни подлинного, здорового комизма без ярких, неожиданных ситуаций, которые всегда складываются в результате столкновения различных слоев общества, изображаемых в пьесе... Этот глубокий нравственный смысл чувствуется во всей моей пьесе... в моей пьесе происходит веселое переплетение событий, во время которых супруг-соблазнитель, раздосадованный, обессиленный, подавленный, вечно встречающий препятствия своим намерениям, вынужден трижды в течение одного дня падать на колени перед женой, доброй, снисходительной и чувствительной, каждый раз прощающей его... Что же предосудительного в этой морали, господа?» И далее в таком же духе гениальный сатирик бьет прямо в цель, не давая критикам возможности обвинить его в «непристойности». Его слова великолепно рисуют картину общества конца XVIII века, которое само, своими руками, готовит крушение освященной веками системы фидеизма. Комедиограф клеймит подлость аристократии, но и говорит нам о смелости некоторых ее представителей, имевших силу заявить об обновлении (которое, впрочем, смогло наступить лишь благодаря мясорубке, изобретенной доктором Гильотеном). Бичуя дурные обычаи, он пытается исправить или полностью искоренить устаревшие нормы поведения не только своего времени.

Когда мы затем слушаем музыку Моцарта, то замечаем, что все не только остается по-прежнему, но обретает еще больше пыла и остроты. В его учтивости чувствуется некий подтекст, слишком часто она намеренна, подобна маске, трюку, внешне как бы слишком наивному, все сглаживающему решению. Это как раз та нравственная позиция, к которой стремился Бомарше,— нежелание наносить раны тем, кто и без того уязвлен словесной сатирой. Для Моцарта равновесие — в самой структуре оперы, в природе музыки, рассматриваемой как наркотик, глушащий боль при мучительной операции. Этот наркотик в XIX веке превратится в яд или в возбуждающее средство. В «Свадьбе Фигаро» улыбка еще свежа, хотя драматический тон проскальзывает то тут, то там, выражаясь в печальных акцентах и пронизывая волнением лихорадочное (то есть машинальное) развитие интриги, стараясь с какой-то горькой беспечностью раствориться в болтовне. Композитор словно еще принадлежит тому зальцбургскому «обществу метких стрелков», к которому была приписана его семья и которое воплощало веселый, острый ум, характерный для матери Моцарта и для всего среднего класса в целом.

Между тем комедия уже облачена в поразительную, гениальную, совершенную музыкальную ткань. Вольфганг дает уроки композиции, стараясь изо всех сил, с той же, можно сказать, дерзостью, с какой он, шестилетним мальчиком, не хотел играть, если среди его слушателей не было тех, кто мог глубоко оценить его игру: порой друзьям приходилось обманывать его, убеждая в том, что в зале находятся знатоки. Эта дерзость и обилие технических средств позволили тридцатилетнему композитору передать светский, аристократический дух и одновременно увидеть с расстояния общество, которое в замкнутом круге ребячества и лицемерия прожигало свои последние вольные дни. Музыка напоена светом, искрится сиянием: расточительная щедрость юного творческого дара почти приводит в изнеможение. Но на всех этих ухаживаниях, сопротивлениях, колкостях, легких обидах, капризах, на этих ветреных существах со звонкими голосами лежит пугающий отсвет близкого заката, который вскоре отбросит такие длинные и кровавые тени. Меланхолия все еще оказывается «даром страдать»; сверкающий музыкальный материал подчинен определенным моделям поведения, то сдержанного, то бурного, но никогда не нарушающего этикета, если не сказать моды. Следует воздать должное либретто Да Понте, его словесной энергии которая, не теряя изящества, сообщает силу критике нравов.

Премьеру оперы ожидал восторженный прием (оркестр аплодировал автору еще во время репетиции). Несмотря на это, «Свадьба Фигаро» быстро сошла с афиш, в том числе по той причине, что публика нашла музыкальную речь слишком трудной, насыщенной и тяжеловатой для вкуса, привыкшего к поверхностному языку. Однако в январе 1787 года возобновление оперы в Праге прошло с триумфом, и Моцарт так писал об этом барону фон Якину: «Здесь ни о чем другом не говорят, кроме как о „Фигаро“, ничего не играют, не хвалят, не насвистывают и не напевают, кроме как „Фигаро“, никаких других опер не слушают — только „Фигаро“». Впоследствии австро-германские театры вновь оценили оперу в немецком переводе.

Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)