- •Уладзімір Караткевич чорны замак альшанскі 1979
- •Часть I Грозные тени ночные
- •Глава I Визит встревоженного человека
- •Глава II «Подъезд кавалеров»
- •Глава III Дамы, монахи и паршивый белорусский романтизм
- •Глава IV Про женщину из прошлого, абелей в отставке и о том, как чтение евангелия не принесло никакой пользы, кроме моральной
- •Глава V Человек исчез
- •Глава VI Короткая. О седом антикваре и «барыге»
- •Глава VII Что было сказано в «Новом завете» и какую тайну запрятал в «Апокалипсисе» Иоанн Богослов
- •I половина ленты:
- •II половина ленты:
- •Глава VIII Вновь гаснет небо
- •Глава IX Кладно. Дорога. Отрешение
- •Глава X Идиллия контрастов
- •Глава XI Белая Гора
- •Глава XII Начало поисков
- •15 Июля 1944 года
- •Глава XIII Совещание двух холостяков, одного вдовца и одного женатого
- •22 Bojowników Ruchu
- •22 Байцоў Руху Супрацiўлення,
- •I.Станкевiч з Альшан.
- •Глава XIV о безумцах и мелочах, которые не стоят и выеденного яйца
- •Глава XV Про новую квартиру, сбывшиеся сны и про то, как убивают человека и легко ли другому двуногому сделать это
- •Часть II Катакомбы, мрак, огонь
- •Глава I, в которой никто из «трех мушкетеров» почти ничего не знает, а тот, кто знает, не может рассказать
- •Глава II, в которой я слишком много болтаю и, вопреки логике, жалею провокатора
- •Глава III Пред очами любви, пред очами безумья и смерти
- •Глава IV Загадки и отгадки. Полковник, лейб-медикус и прокуратор[137]
- •Рассказ бывшего окружного прокуратора ярослава мирошевского о процессе 1939 года, на котором обвинялся в убийстве мещанин крыштоф высоцкий
- •Глава V, в которой я почти складываю лапки, подвожу итоги поражения, но своевременно вспоминаю про некую оптимистическую лягушку
- •1. Визит встревоженного Марьяна. Его разговор с каким-то человеком на выставке. Предложение продать книгу. (Кто был этот человек? До сего времени неизвестно.)
- •24. Смерть Герарда Пахольчика. (Кому он мешал, этот чудак со своей киоскерной философией? Разве что был свидетелем чего-то? Чего?)
- •25. Возможно, повреждения черепа у Кухарчика смертельные. (Кто? За что?)
- •Глава VI «Где их следы, где твои следы? Кто их найдет, кто найдет тебя?»
- •Глава VIII Два призрака в лощине нечисти и дама с черным монахом, или паршивый белорусский реализм
- •Глава IX Цинизм трехсотлетний и современный, смертная кара за смерть одной души из трех и святое величие одного осквернителя праха
- •Глава X Прощай!
- •Глава XI «и герб родовой разбивают на камени том»
- •Эпилог Конец «подъезда кавалеров»
Глава XV Про новую квартиру, сбывшиеся сны и про то, как убивают человека и легко ли другому двуногому сделать это
Утром следующего дня я вторично явился со своим предложением к деду Мультану. И мне понравилось у него еще больше.
– Пожалуйста, – сказал он, – мне что? Только ночами одиноко будет. Я ночами хожу.
И вот я перебрался во вторую комнату непривычно большой дедовой «сторожки». Ту, которая была особенно уютной, несмотря на запущенность. Этот уют создавали и старинные портреты, и склад ненужных икон в одном из углов, и то, что одна дверь (вторая вела непосредственно в сторожку деда) и окно выходили прямо в тенистый уже теперь сад. Если высунуться в окно, то справа был виден «первокостел» (к которому уже потом была пристроена громада более нового) с его чудесным иконостасом мореного дуба с позолоченными фигурами (равный ему мне довелось видеть разве что в Будславе).
Первым гостем был Шаблыка. Принес большую пачку бумаги: немецкие листовки и наши газеты, в которых писали о нападениях на партизан. И о расстрелянных деятелях движения Сопротивления, и о заложниках. Было даже с десяток номеров «Нашага шляху»[109].
– Зачем ты это дерьмо хранишь?
– Надо знать, кто есть кто и кто был кто. Даже если это наглая пропаганда. Ах, Антон, сколько этой бесстыжей пропаганды в мире! Смотрел я после войны «Индийскую гробницу». Вывод: «немец ловкий парень, пройдет всюду». Какие-то там фильмы про «Агента 007» – «англичанин ловкий парень, пройдет всюду…». Тьфу! К сожалению, даже первоклассные люди иногда не всюду проходят. «Тому в истории мы тьму примеров слышим». Вот, может, что-нибудь интересное о тех «ловких» и найдешь. Хотя вряд ли: в последние дни им было не до газет… Вот достать бы газеты тех времен, когда брат Высоцкого провокатора убил. Хотя где ты их достанешь? Такой пожар прокатился…
– Ну, наверное, не все же сгорело.
Со вторым визитом явились Василько Шубайло и Стасик Мультан. И мы сразу же поспешили к лазу в подпол костела, просто квадратному отверстию, за которым ход шел вниз, как будто здесь собирались ссыпать в бункер бульбу.
– Вы, дядя, можете не пролезть плечами, – сиплым шепотом сказал Василько.
– Пролезет. Руками вперед. Там что-то навроде ступеньки есть. До нее сантиметров пятнадцать.
Они скользнули туда, как малявки под камень. Но ничего, пролез и я: одна рука вперед, вторую под себя, чтобы ладонью подталкивать живот. Неприятно, когда свисаешь над пустой тьмою. Но действительно, не больше пятнадцати сантиметров до каменной площадки.
Не люблю я этих подземелий, особенно запущенных. Затхло, всюду куски штукатурки, стоят саркофаги, и в каждом чья-то бывшая жизнь. Стоящая или не стоящая этого саркофага – другое дело. И особенно мне омерзительно такое зрелище после того, как довелось увидеть «почтенный гроб» одного большого сановника былых времен. Мумия лежала в мундире при всех регалиях, но… без штанов. Штаны были суконные, и их съела моль. Стоило льстить, царедворствовать, обрекать людей на самое худшее, убивать их легкой рукой, чтобы потом лежать без порток.
– Вот зодчий, – сказал Стах. – Комиссия какая-то с год назад приезжала, поднимала крышку. Как живой лежит, только усох немного.
Голоса наши гулко звучали под сводами, так что и этих могли бы разбудить. И все же я очень удивился, когда полумрак прорезала вертикальная полоса света. Неожиданно повернулась вокруг оси огромная и, как я теперь видел, непомерно толстая доска (прежде я думал, что просто на ней когда-то что-то было написано, да краска облезла), и в этом свете возникла фигура человека со свечой в руке.
– Кто там? – спросила фигура, и я узнал ксендза. – А-а, это вы?.. Каким образом вы здесь?..
Я указал рукой на лаз.
– Зачем же вы так? Я мог бы показать ход. И было бы удобнее.
– Извините, дети сказали, что второго хода нет.
– И напрасно сказали. Ну, хорошо, дети, идите, играйте.
Он указал им на потайную дверь, но мальчишки уже шмыгнули в лаз.
– Кабы мне их ловкость, – улыбнулся ксендз.
– Ее у вас и теперь хватает.
– Нет. Для некоторых вещей уже нет. Здесь, под костелом, да и под замком, целая система ходов. Говорят, есть и ход, который соединяет костел и замок. В некоторые из них я не рискую ходить. Очень редко не хватает смелости. Чаще – ловкости. Хотите, я вам некоторые покажу?
– Почему же, охотно. – Я подумал, что, может, это в чем-то поможет моим поискам.
– Тогда пойдемте.
Я протиснулся за ним в дыру. Это была какая-то костельная пристройка (я плохо разбираюсь в этой топографии). Жихович отомкнул низкую дверь, и глазам открылся неширокий коридор с низким сводчатым потолком. Это было похоже на пещеры Киевской лавры. Только вокруг был дикий камень, а не сцементированный песок.
– И долго он тянется? – Казалось, мы прошли уже метров сто пятьдесят, и конца этому не было видно.
– До конца не доходил. Здесь есть и иные ходы, боковые, но я их не знаю. И никто не знает. Здесь во время татарского набега, где-то в тысяча пятисотом, что ли, году скрывалось все население Ольшан и окольных деревень.
– Так что, катакомбы старше костела?
– Неизмеримо старше.
Я шел впереди. Вдруг я почувствовал словно бы веяние чего-то по лицу. Пламя свечи затрепетало, тени замелькали по камням.
– Осторожно!
В тот самый момент я поскользнулся, почувствовал, что падаю, и вдруг ощутил невероятной силы толчок в спину. Такой, что я взлетел на воздух, наверное, на метр, подержался так, а потом не очень мягко приземлился в пыль, чувствуя, что ступни мои висят над пустотой.
– Езус-Мария! Матка боска Остробрамска! Матка боска Бытеньска[110].
– Что это было?
– Колодец. Я ведь говорил – осторожно.
Я действительно едва перепрыгнул, благодаря толчку ксендза, круглый черный провал в полу. А может…
– И почему вы поскользнулись? Ну так и есть… – Он поднял свечу вверх. – Колония летучих мышей! Видите, за зиму какой блин на полу получился.
Он свесился и провис, глядя вниз. Потом взял камушек и бросил в черную пропасть. Через неисчислимые столетия оттуда донеслось будто бы звонко и в то же время будто бы и глухо: «глок». Тут мы оба, если об этом можно судить при свече, побелели.
Следующие минуты шли молча. Кое-где в стенах встречались зарешеченные отверстия под ржавыми замками.
– Ключи у кого?
– У меня, – сказал ксендз. – И от замковых ходов тоже. У меня и у Мультана. Дети повадились лазить. Чтобы который сорванец не свалился, решили закрыть. Хорошо вам у него? Хотя почему бы и нет? Человек он добрый, спокойный. Потомственный страж. От прапрадеда, а может, и раньше.
…Когда мы напрямик через пресбитерий[111] пошли к выходу, органист в пустом костеле снова играл что-то похожее на «Бычка»[112].
– Что это он?
– Я же ведь вам рассказывал. Однажды во время службы он и «Левониху» оторвал.
– И ничего ему?..
– Держу. Я ведь вам говорил: мастер на все руки. Здесь и органиста найти трудно, а этот… еще и часы костельные отремонтировал, и календарь на них – и солнечный, и лунный.
Мы медленно шли к замку. А я все не мог избавиться от мысли, почему он хотел убить меня. А может, я и в самом деле поскользнулся? Тогда что означали слова Вечерки? Знает что-то или просто пьяная болтовня?
– Ходят слухи, что вы что-то ищете? – спросил ксендз. – И будто бы вам в руки попала какая-то шифровка?
«Ясно. Все та злосчастная болтовня в машине по дороге в Езно».
Кое-как, в самых общих чертах, я рассказал ему о самом незначительном из того, что знал сам, особенно напирая на то, что ничего не расшифровал, так как мне неизвестен предмет, вокруг которого нужно эту ленту наматывать.
– Зная математику, это не так трудно, – удивил он меня, а потом еще добавил: – Литорею пробовали? А может, соединить ее с Кеплеровским принципом?
«Почему он мне сейчас помогает? – подумал я. – Что за человек? Откуда?» А он, словно угадывая мои мысли, вдруг сказал:
– Вы можете думать что угодно о том, что здесь происходило лет триста тому назад. Это и дурню неизвестно. А вот что творилось здесь на нашей памяти? Это распутать! Тогда, возможно, и тайна нашего провала всплыла бы.
– Ну, а если бы и раскрыли провокатора? Что тогда бы вы сделали?
– Христос говорил, что врагам надо прощать не до семи раз, а до семижды семи…
– И вы?
– Я, к счастью, не Христос. И даже не самый лучший из его слуг.
– Это как понимать?..
– Если бы властей рядом не было – кишки мотал бы, – вдруг сквозь зубы процедил ксендз. – За мою последнюю… Мне можно. Я – кровожадный. Я – рука Ватикана.
И я понял: этот действительно наматывал бы кишки. Не «рукой Ватикана», а своей, вот этой, способной на все. При воспоминании о друзьях и о любви, которая погибла где-то в подвалах СС и СД – кто знает?
Я ушел от него в самых растрепанных чувствах. Наши романтики прошлого столетия сказали бы, что грозные «тени, ангелы ночные» кружили над моей головой. Почему книга? Зачем две смерти? Почему четыреста убитых в войну? Каменные глыбы мне на голову? Ксендз над колодцем? Банды Бовбеля и Кулеша? Лопотуха? Бессмысленная болтовня про тени и какие-то страшные яйца?..
Тени, ангелы ночные. Кошмарный, безжалостный мир.
Я не знал, что все это – розовая детская сказка по сравнению с тем, что меня ожидало.