7 Дней и 64 недели человека, и его деятельность

Влияние суток нарушает естественный ритм человека и поэтому действует на него угнетающе. Если бы ритм человека совпадал с сутками, то существовали бы всегда определённые, наилучшие, присущие природе, часы сна, еды, радости, печали, веселья и грусти. Но мы замечаем, как мучительно ждать время обеда, когда хочется есть, не можем сосредоточиться на мысли, а время на подготовку к испытанию ограничено, или просыпаться, когда ночь кончилась, а спать ещё хочется. Всё это происходит, как кажется случайно, не считаясь с часами и установившейся привычкой.

И.М. Рыбкин ещё в детстве, увлекаясь искусством, вёл дневник красками. Каждому переживанию соответствовал определённый цвет и оттенок. Дни отмечались лентой из прямоугольников разных цветов, оттенков и силы яркости. Часы устанавливали начало и конец прямоугольника. Такое цветное отражение чувств обнаружило закономерность в последовательности. Таким образом появлялась возможность уверенно предвидеть будущие настроения.

Из этого последовал вывод, что чувства не являются итогом внешних воздействий, а наоборот, они приходят закономерно по образам ритмов человека и накладываются (не сливаясь) на внешние условия.

Жизнь людей в некоторой степени подчинена суточной череде дел и настроений. Они каждый день спят, каждый день работают и принимают пищу - всё это делают приблизительно в одни и те же часы, но с большой неохотой. Нарушение суточного распорядка вызывает чувство неприятности. Но это бывает только в начале, пока не забудется привычка. Вырабатывается же она безразлично одинаково, к любому распорядку. И.М. Рыбкин работал в течение года в одной ночной смене с 23 часов ночи до 6 утра на подготовке рабочих мест в литейном цехе завода «Красный Аксай» и, быстро привыкнув, чувствовал себя совершенно так же, как при постоянной работе в дневной смене. Такое удивительное безразличие можно объяснить несовпадением суточного ритма с внутренним ритмом жизни.

И.М. Рыбкин совершил другое наблюдение, опустившись на несколько дней глубоко под землю в шахту Ростовугля. Туда, безусловно, не проникало влияние земных суток. Часов он с собой не брал и не поддерживал связи с поверхностью, но вёл дневник очерёдности работы, отдыха, сна, приёма пищи и своих душевных переживаний, стараясь всё делать свободно, без принуждения. Такая необычная обстановка произвела удивительное впечатление. Прежде всего, потеря суточного воздействия воспринялась очень приятным облегчением. Именно — очень приятным. Привычку прошлого распорядка дня ни в чём не удалось заметить. А ритм жизни не только не исчез, а наоборот участился и стал непринуждённо лёгким. Работа у него была не трудная, увлекательная - разделка и пайка проводов. Поэтому причиной отдыха и сна не являлось утомление. Не было внешних причин для принятия пиши и для душевных переживаний. Но закончить наблюдения, чтобы можно было изложить их, ему не удалось. Горное и вышестоящее начальство воспрепятствовали этому.

«Однако удалось выяснить, что: