2.4. Социальное, финансовое и продовольственное законодательство.

Хозяйственная разруха достигла в период войны небывалого размаха. Многочисленные толпы беженцев двинулись из оккупированных и прифронтовых областей на восток. Для них не хватало работы, жилья, продовольствия. Развивалась детская беспризорность. Пенсионное и социальное законодательство России не обеспечивало действенной помощи пострадавшим. Централизованная система социального обеспечения отсутствовала. Далеко не все категории работающих могли рассчитывать на материальную помощь. Особенно тяжелым было положение на частнокапиталистических предприятиях. В классовом аспекте социальное законодательство периода войны преследовало две цели: сбить волну недовольства и революционных настроений путем некоторого улучшения условий жизни нуждающихся и облегчить положение рабочих в экономически важных оборонных отраслях. Создавались, в частности, различные комитеты по оказанию помощи под эгидой членов царской семьи. Твердыми финансовыми средствами они не располагали. В 1915 году под влиянием необходимости правительство выделило многомиллионные суммы на нужды беженцев. Уже в начале войны для членов семей лиц, призванных на военную службу с государственных предприятий, устанавливались ежемесячные денежные пособия. Полный оклад выплачивался лишь в том случае, если на иждивении находились жена и более пяти детей. Для отдельных категорий рабочих оборонных заводов вводились оплата за время болезни, денежные кредиты. Общее число мероприятий подобного рода было довольно ограниченным, к тому же в 1916 году наблюдается отход от выдачи безвозмездных пособий и развитие возмездных ссуд.

Значительную часть отпускаемых средств поглощали инфляция, рост цен. С самого начала войны правительство встало на путь не изъятия финансовых средств у имущих классов, а массового выпуска не обеспеченных золотом бумажных денег. Это ухудшало положение рядового населения. Финансовая политика была антинародна. Развивалось   косвенное   обложение, в результате которого увеличились цены на продукты массового спроса. Увеличивая акцизы на сахар, спички, керосин, правительство так и не пошло на серьезное изъятие прибылей у крупного капитала. Осенью 1914 г. были установлены дополнительные налоги в торгово-промышленной сфере. Интересы монополий при этом явно не затрагивались, а изымаемые суммы не могли сделать «финансовой погоды». Дальнейший период знаменовался грызней в стане эксплуататорских классов по вопросу о налогах. Даже в условиях нараставшей разрухи эксплуататорские классы не смогли поступиться частью прибылей. Лишь весной 1916 г. (спустя 20 месяцев с начала войны) были одобрены подоходный налог и налог на военную прибыль предприятий. Помещикам и буржуазии предоставлялись различные льготы, суммы налога не могли оказать решающего влияния на бюджет. Новые налоги вводились в действие лишь в 1917 году. Таким образом, не был решен вопрос об изъятии капиталистической прибыли. Финансовое бремя несли трудящиеся массы. Тяжесть их положения усугублялась продовольственным кризисом. Банковские и купеческие круги развернули настоящую спекуляцию продовольствием. Они саботировали законодательные мероприятия правительства, которые ограничивали свободный рыночный обмен и спекуляцию. Цены на хлеб катастрофически росли. Планы относительно установления государственной монополии на хлеб были сорваны. Правительство постоянно повышало закупочные цены на зерновые культуры, обеспечивая максимальные выгоды помещикам и банкам. В стране усиливался голод.

Вступление России в Первую мировую войну на некоторое время сняло остроту социальных противоречий. Все слои населения сплотились вокруг правительства в едином патриотическом порыве, однако он продолжался недолго. Поражения на фронте в борьбе с Германией, гибель людей, ухудшение положения народа, вызванное войной, — все это породило массовое недовольство. Внутреннюю ситуацию в стране усугублял экономический кризис, наметившийся в 1915-1916 гг. Промышленность, перестроенная на военный лад, в целом обеспечивала нужды фронта. Однако ее однобокое развитие привело к тому, что тыл страдал от нехватки предметов народного потребления. Это привело к повышению цен на них. Росла инфляция: покупательная способность рубля упала до 27 коп. В России впервые появились очереди за хлебом. Процветала спекуляция. Попытки правительства выйти из кризиса оказались тщетными. Были повышены косвенные налоги на все товары широкого потребления. Внешний и внутренний долг царского правительства составил 2/3 национального богатства страны. Страна стояла на краю пропасти.

За время войны правительство провело несколько внутренних займов. Если два первых военных займа выступали во многом как средство сокращения наличной бумажно-денежной массы, пусть и малоэффективное, то третий — «как инструмент последующего ограничения эмиссии за счет «вторичного» использования казной большей части того количества кредитных билетов, выпуск которых предусматривался указанным актом Совета министров». Такого же характера связь с бумажно-денежной эмиссией имели и два следующих, четвертый и пятый военные займы. Причем в платежи по ним, наряду с наличными деньгами и «сериями», принимались и временные свидетельства ранее выпущенных займов военного времени. Разумеется, данное обстоятельство влияло на результаты этих операций: «связываемые» таким путем объемы бумажных денег неизменно снижались.

Своеобразный итог военным займам 1916 г. подвело состоявшееся 6 февраля 1917 г. заседание Комитета финансов, последнее в его почти вековой истории. Полностью посвященное анализу проблем внутреннего государственного кредита и положению казначейства, заседание отличалось несвойственной его участникам резкостью суждений, их нескрываемым пессимизмом. Обычно крайне сдержанно относившиеся к вопросам внутриполитической жизни, члены Комитета «не нашли возможным скрыть от себя тревогу за наш государственной кредит в связи с наблюдаемым внутренним политическим положением». Учитывая «тесную зависимость успеха государственных кредитных операций от настроений широких народных масс», они констатировали, что «проявляемая особенно за последнее время нервность населения не замедлила отразиться на ходе подписки на последний заем». «При таком положении вещей, — подчеркивалось далее, — едва ли есть уверенность, что дальнейшие мероприятия финансового ведомства в смысле популяризации займов достигнут желанной цели, если не будет создана более благоприятная почва внутри империи»²⁴.

Не менее жесткую оценку сложившейся ситуации давала Кредитная канцелярия. Исполнив к концу января указание министра финансов о разработке программы проведения внутренних кредитных операций на 1917 год, она, имея в виду краткосрочные и долгосрочные займы, отмечала, что «емкость нашего рынка в отношении помещения в такого рода займы представляется в известной степени использованной» [Там же]. По существу, это был «приговор» внутреннему кредиту царского правительства.

Своекорыстная политика высших классов России способствовала экономическому развалу в стране и ускоренному развитию революционной ситуации.