G5ЛукинГлава3

Необходимо отметить, что в самой Западной Европе родоначальником индустриализма стала прежде всего Англия. А. Тойнби указывает на ряд причин, почему именно Англия, а, скажем, не Испания или какая другая страна, оказалась более способной к новому качественному типу цивилизационного развития. Англия занимала особое географическое положение, и европейские войны XVII-XVIII веков причинили ей меньше ущерба, чем на континенте. Англия скорее чем другие страны почувствовала последствия энергетического кризиса аграрной цивилизации. Переход к добыче угля требовал механических устройств для откачивания воды из шахт. Испытав демографическую катастрофу, резкое сокращение количества населения в результате чумы, Англия вынуждена была от земледелия перейти к выращиванию овец и к развитию текстильной промышленности, что требовало вывоза промышленных товаров на другие рынки и развития флота. Согласно А. Тойнби, благоприятным для перехода к индустриализму было то, что английские колонисты оседали в тех местах, где было мало золота и серебра. Так, испанцы вывозили из Америки колоссальное количество золота и тратили его не на промышленное развитие, а для обмена на предметы потребления и предметы роскоши. Конечно, испанцы способствовали тому, что общее количество обменного металла в Европе возросло. Но обилие золота не стимулировало их собственную промышленную активность. Англичане же нуждались в производстве промышленных товаров, чтобы их вывозить и в обмен ввозить к себе другие промышленные товары. Мы видим, что английская индустриалистская мутация была обусловлена также и рядом случайных причин, которые как бы налагались друг на друга.

2. Основные черты индустриальной цивилизации и ее кризис.

Таким образом, в результате индустриальной цивилизационной революции возникла новая цивилизация — индустриальная техногенная цивилизация или, используя выражение Э. Тоффлера, «indust-реальность»¹. Индустриальная революция явилась новым скачком в развитии искусственного. Производство все более становилось опредмечиванием человеческих целей и проектов. Конечно, и это уже отмечалось ранее, опредмечивание, творчество искусственного присутствовало и в жизнедеятельности аграрной цивилизации, но опредмечивание там было скрыто за процессами органического роста (растение как бы росло само, и урожай в значительной степени зависел от природы, т. е. от Бога). В промышленной техногенной цивилизации опредмечивание стало полновластным, власть искусственного стала интенсивно нарастать.

Индустриальная революция осуществилась в процессе двух частных технических революций — паромеханической и электрохимической. Паромеханическая революция была основана на изобретении паровой машины. Паровая энергия оказалась более эффективной и более дешевой, ибо непосредственно-природные энергии (лес и энергия человека) становились все затратнее и дороже. Вторая индустриальная революция — электрохимическая — произошла уже не в XVIII веке, а во второй половине XIX века. Она была связана с применением электричества, с развитием химической промышленности (электродвигатели, двигатели внутреннего сгорания, автомобилестроение). Д. Несбит подчеркивает, что основные изобретения индустриальной цивилизации, определяющие инфраструктуру ее городов, были осуществлены с 1876 по 1893 годы. В этот период были изобретены и стали внедряться электрическое освещение, троллейбус, лифты, телефоны, автомобили, современный водопровод и металлические каркасы зданий¹.

Началом, ядром, матрицей индустриальной цивилизации стала машина как главная часть основного капитала. Машина представляла собой новый скачок в развитии искусственного. Обобщая и конкретизируя анализ фактора машинности в мире индустриализма, который намечен в работах Р. Арона, Д. Белла, Э. Тоффлера и других, мы можем показать, как это начало обусловило собой все основные структурные сдвиги врастающей в индустриализм общественно-цивилизационной системы.

Машина — это полуавтомат. Машинное производство — это специализированное массовое производство. Специализированность и массовость являются его фундаментальными характеристиками. Машина производит какую-либо одну деталь, один продукт, и в силу своей специализированности может производить эти продукты во многих экземплярах. Машина дорога, поэтому она должна производить много, иначе она не может себя окупить. Принцип количества — характерный принцип машинной технологии. Чтобы производить много, машина должна работать долго, в идеале непрерывно и круглосуточно. По образцу машинного производства специализация и массовость пронизывают всю общественную структуру. Общество становится системой специализированных и массовых единиц, системой четкого разделения труда. Общество строится по модели фабрики и на основе принципов фабрики. Школы превращаются в фабрики обучения. Раньше обучение происходило главным образом в семье. Теперь отцы должны находиться при машинах на фабрике, дети же сосредотачиваются в школах — этих фабриках обучения.

Возникают больницы, специализированные учреждения по лечению болезней. Рабочим некогда заниматься здоровьем, они должны быть при машинах. Больницы первоначально были только для бедных. Больницы отпочковались от работных домов, называемых госпиталями. Работные дома были первоначально универсальными заведениями, где сосредотачивались бродяги, больные, старики, преступники, слабоумные и т. д. В больницах — этих фабриках и цехах здоровья — теперь лечат специализирующиеся на одной болезни профессиональные врачи.

Также в качестве специальных учреждений выделяются правоохранительные органы. От работных домов-госпиталей отпочковались тюрьмы. Специализированные пенициарные органы социального контроля становятся совершенно необходимыми. Раньше в маленьких городках и поселениях правонарушители были на виду. Формой социального контроля и способом внедрения элементарных правовых норм в сознание были жестокие публичные казни. Тюрем в современном понимании фактически не было, были застенки, где преступники ожидали казни. Теперь, с ростом масштабов городов, преступники уже не были на виду у всех. Воспитывать в каждом жителе большого города послушание властям и закону посредством массовых зрелищ казни стало невозможно. Отсюда и возникла нужда в специализированных учреждениях-тюрьмах, где собирали преступников, изолируя их от общества. С ростом населения и масштабов городов преступников в абсолютном выражении становилось все больше, их уже не казнили, а сохраняли им жизнь и старались исправить.

Люди, сосредоточенные в возникших специализированных учреждениях, по аналогии с машинным производством, приобретали черты специализированных безликих деталей социальной системы (в больницах они были больными, в школах учащимися, в тюрьмах — заключенными).

Проявления специализации можно было бы выявить по всему спектру цивилизационных и социальных структур. Так, с развитием науки и техники информационная сфера отделяется от транспорта. Курьеры уступают место специализированному почтовому сервису. С изобретением телеграфа, телефона, радио, телевидения и т. д. специализация информационной коммуникации в особую сферу еще более усиливается. Таким образом, с развитием машинности принцип специализации начинает пронизывать все общество, всю человеческую жизнь.

Универсальным становится и другой принцип машинного производства, принцип стандартизации. Этот принцип вытекает из фундаментальной черты машинности — специализированности и массовости. На фабриках происходит стандартизация процессов, продуктов, человеческих функций. Мы уже говорили о стандартизированном человеческом материале в других учреждениях общества (больные в больницах, заключенные в тюрьмах, учащиеся в школах). Стандартизация усилилась в армии с появлением огнестрельного оружия. Индивидуальные человеческие качества отошли на задний план. Умеющий фехтовать дворянин и сражаться мечом рыцарь сравнялись с простолюдином. В школах массу детей учат теперь одному и тому же — основам чтения, письма, арифметики, механическим навыкам труда. Стандартизация торжествует везде. Введены мировые стандарты времени (мир разделен на 24 зоны). Международный почтовый и телекоммуникационный союз установил стандартные измерения для оплаты международных писем, посылок и т. д.

Третий принцип машинности — синхронизация. Чтобы произвести сложный продукт, его надо собрать из отдельных частей и деталей; производящие эти детали полуавтоматы должны работать синхронно, чтобы детали появлялись одновременно. Все должно быть синхронно: начало работы, подвоз материалов и т. д. Синхронизация становится принципом деятельности и остальных сфер общества, копирующих модель фабрики. В школах все садятся за парты в одно и то же время, в больницах также встают в определенное время и в одно и то же время обедают, как на производстве и в армии.

С развитием машинного производства происходит новый громадный скачок в отделении производства от потребления, что усиливает потребность в развитии рынка, где бы можно было обменять один продукт производства на другой. Специализация и рост количества и разнообразия продуктов расширяют потребности; рост потребностей, средств их удовлетворения еще более усиливает специализацию. Отделение производства от потребления, рост специализированного производства и рост потребления раскалывают человека на производителя и потребителя, причем эти две части подчиняются совершенно противоположным принципам. Потребность производства в специализации, массовости (увеличении количества продукта), в стандартизации и синхронизации воспитывает дисциплинированного производителя, полностью подчиненного ритму машинности. С другой стороны, обилие товаров и услуг формируют не знающего меры потребителя, гедониста, включившегося в гонку за наслаждениями, за новыми объектами своих желаний. Э. Дюркгейм отмечал, что «…промышленность вместо того, чтобы служить средством к достижению целей, уже сделалась сама по себе центром. В силу этого индивидуальные аппетиты разрастаются беспредельно и выходят из-под влияния какого бы то ни было сдерживающего их авторитета. Самое развитие промышленности и беспредельное расширение рынков неизбежно благоприятствуют в свою очередь безудержному росту человеческих желаний. Вот откуда происходит это крайнее возбуждение, которое от одной части общества передается всем остальным»¹.

Как уже отмечалось, машинное производство в силу его специализированности и массовости (штамповка, тиражирование продукта одного качества) основано прежде всего на принципе количества; развитие этого производства имеет тенденцию к бешеному расширению. Это расширение и потребности во все больших рынках взламывают любые границы и пределы. Взламываются границы малых государств, возникают большие нации. Но и нации оказываются слишком узкими. Тойнби отмечал, что для индустриализации нужны большие образования. Англия представляла собой лишь минимальную единицу, в которой мог развиться индустриализм. Англия годилась только для индустриализма в пеленках. Поиски рынков для товаров и источников сырья прорывают государственные границы. Европа пережила целую полосу войн, ведущихся в целях расширения рынков и поисков сырья. К счастью, эта борьба закончилась, и Европа, наконец, объединилась в один рынок. Машинное производство не только взламывает национальные границы, но требует всемирной арены для своего расширения. Возникает империализм. Например, массовое производство маргарина и автомобилей в первой половине XX века потребовало в первом случае огромного количества пальмого масла и кокосовых орехов, во втором случае каучука. Маргарин взломал социальную систему многих стран Африки, заставив африканцев работать на плантациях, а каучук стоил жизней 30 тыс. индейцев в Амазонии. Потребность в расширении производства и рынков идет рука об руку с потребностью в расширении сырьевой базы. Индустриализм и капитализм не только прорвали все пределы и границы на поверхности Земли, но и устремились вглубь планеты, нещадно эксплуатируя ее невозобновимые ресурсы.

Существенными принципами индустриальной цивилизации, вытекающими из сущности машинности, являются принципы концентрации и максимизации. Специализированное производство требует, чтобы машины были собраны в одном месте, чтобы сразу многие детали можно было собирать в единый продукт. К тому же необходима экономия на складских помещениях, железнодорожных путях и т. д. Поэтому возникает крупное производство, гигантские заводы и фабрики. Появление крупного производства способствовало и развитию урбанизации. Крупное производство нуждалось в большом количестве рабочих. Машины «требовали», чтобы рабочие жили тут же, в бараках. Так формировался многочисленный, сконцентрированный в одном месте месте городской пролетариат. Поскольку принцип фабрики был системообразующим для всего индустриального общества, максимизация и концентрация охватили и другие сферы социальной жизнедеятельности. Необходимость в производстве большого количества рабочей силы, которой надо было дать элементарные индустриальные навыки и соответствующие им знания, требовала, чтобы и школы были большими. Концентрация выразилась в появлении крупных больниц, больших тюрем и т. д.

Машинный характер индустриальной цивилизации не мог не сказаться и на положении производителей, рабочих. Эксплуатация рабочих была обусловлена не только алчностью капиталистов, побуждаемых к получению все большей прибавочной стоимости. Да, это было также требованием конкуренции. Но обострение конкуренции в значительной степени обуславливалось индустриализмом, когда производилось много одного и того же продукта, для реализации которого требовались все большие рынки. Можно сказать, что сам характер машинного производства способствовал эксплуатации человека. Рабочие должны были быть при машине, работать долго, непрерывно, по часам. Машина так же подчиняет человека дисциплине, как тюрьма. Фабрика становится подобием карцерных организаций. Не случайно знаменитый проект тюрьмы, паноптикум, созданный Джереми Бентамом, использовался при строительстве ранних фабрик, которые часто проектировались теми же самым архитекторами.

Итак, машинность, специализированная неограниченная количественность (массовость) определяет характер технологии индустриальной цивилизации (техники, энергетики и т. д.), в значительной степени определяет конфигурацию социально-организационных структур социосферы, накладывает свой отпечаток на остальные сферы и стороны общественно-цивилизационной системы.

Машинность задает и характер пространственных и временных структур цивилизации. Пространство индустриального мира структурировано геометрически, как чертеж с окружностями, прямыми линиями, квадратами. Американские города с самолета выглядят именно как такие чертежи, как наглядное пособие по геометрии.

Время, определяемое машинностью, не основывается непосредственно на естественных пульсациях природных процессов. Это время является механическим, линейным. Сборка стандартных единиц изделия (т. е. деталей) должна была осуществляться в линейной последовательности. Для осуществления такой четкой последовательности, для синхронизации производства деталей, узлов и их сборки требовалось счетное точное время, дробящееся на часы, минуты, секунды. Важно отметить, что нарастает искусственность времени, время как бы отчуждается от человека, обособляется от его биологических ритмов. Задаваемое машинное время во все большей степени оказывает воздействие на человека как бы извне. Машина навязывает человеку свои ритмы. Но машинная темпоральность хотя и является для человека внешней, но постепенно находит выражение и в структуре человеческих свойств. Так, регулярность, точность хода механических часов начинают рассматриваться уже не только как характеристики механизма, но и как человеческие качества. Традиционное время и традиционные темпоральные качества человека аграрной цивилизации (неторопливость, спонтанность, нерегулярность, неточность) уже не отвечали требованиям индустриальной цивилизации. Но внутри человека время теперь оказывается как бы разорванным на субъективное человеческое время и индустриально-цивилизационное жесткое время машинности.

В условиях новой цивилизации по иному стало бытийствовать и трактоваться будущее. Оно уже не представляло собой возобновляющееся прошлое, чье возобновление осуществлялось через организацию праздников и ритуалов в соответствии с ритмами природы. Будущее теперь как бы отделяется от власти природы. Оно в значительной степени искусственно создается. Интенсивность появления искусственных новаций (новых изделий, продуктов, продвижений по социальной лестнице) зависела теперь от железной воли человека, от его устремленности к целям, от его ориентации на искусственно создаваемое новое.

Но индустриальная цивилизация, обеспечив производство массы материальных благ, улучшение жизни миллионов людей, тем не менее так же, как и аграрная цивилизация, оказалась в состоянии кризиса. Постепенно обозначился кризис всех основных идеалов индустриализма, — таких, как вознесенность человека над природным миром, его активно-деятельностное отношение к Земле и миру как подлежащим преобразованию, завоеванию, эксплуатации, его ориентация на беспредельный технический прогресс. И в кризисе индустриализма «оказались виноватыми» уже не природные и даже не демографические факторы, а характер развития самого искусственного. В эпоху индустриализма возобладала какая-то односторонняя направленность социально-эволюционного процесса. Преобладало одностороннее развитие знаний (прежде всего развитие технических наук). Такого рода знания после средневековья обособились от религиозных, нравственных, эстетических измерений жизни. Доминировало стремление исследовать, пытать природу, срывать любые покровы тайны, вплоть до безжалостного анализа и препарирования самого человека. Односторонняя рациональность и базирующееся на ней одностороннее развитие машинного начала охватили все области социальной и индивидуальной жизни. Для этих стремлений и тенденций не оказалось достаточных социально-культурных ограничений.

Конкретизируя основные проявления кризиса индустриализма, можно выделить следующие основные моменты. Во-первых. Как уже отмечалось, индустриальная цивилизация характеризуется безграничным стремлением к количественному расширению. Конечно, по сравнению с аграрной цивилизацией индустриализм и в качественном отношении создал немало принципиальных новаций. Но сам характер машинности (полуавтомат, ориентированный на специализированное производство того или иного в большом количестве) ориентировал на преобладание количественного роста. Ведь чтобы постоянно ориентироваться на качественные изменения, надо непрерывно, быстро менять станки, осуществлять мгновенную переподготовку персонала и т. д. Производство, основанное на машине-полуавтомате, в полной мере на это не способно. Производство при индустриализме развивается по экспоненте, т. е. завтра производится на какую-то долю процента больше, чем сегодня. Поскольку доля процента берется от все большего абсолютного значения, количество произведенного с ускорением возрастает. На экспоненциальное развитие были ориентированы и варварский капитализм (все более массовое производство в интересах максимальной прибыли), и социалистический этатизм, провозгласивший лозунг «удовлетворение растущих потребностей на основе промышленного роста». Такая ориентация несовместима с естественными ограничениями прогресса. Экспоненциальное развитие ведет к энергетическому кризису. Так, ежедневно каждый человек на Земле расходует на 0,02 % энергии больше, чем накануне. При такой тенденции через 1500 лет потребляемая человечеством энергия должна превзойти мощность излучения Галактики. Совершенно ясно, что такая тенденция бесперспективна. Человечество поглотит все невозобновляемые запасы, и всякое производство просто прекратится.

Во-вторых. В ходе развития индустриальной цивилизации машинизация начинает охватывать всю биосферу. Биосфера во все большей степени превращается в некое подобие машины, в ней появляются стандартные детали: предельно упорядоченные сельхозугодия, парки, древонасаждения и т. п. Экологи доказали, что эти проявления индустриальной техногенности, не говоря уже о прямой деформации естественной природы на урбанизированных территориях, разрушают гомеостаз биосферы. Экосистемы теряют способность спонтанно и универсально себя воспроизводить. Набирающая силу индустриальная техногенность в конце концов порождает экологический кризис.

В-третьих. Индустриальная цивилизация начинает развиваться как бы сама собой. Человек все больше утрачивает контроль над ее динамикой, ее безграничным расширением. Автомагистрали порождают новые автомагистрали (требуются объезды, развилки, эстакады, авторемонтные станции и бензозаправочные пункты, что увеличивает объем перевозок, а это требует новых дорог и т. д.). Электростанции порождают электростанции. Увеличение энергии ведет к увеличению продукции цементных, металлургических заводов, а это увеличение порождает строительство новых домов, которые требуют дополнительной энергии и т. д. и т. д.

В-четвертых, индустриализм становится неэффективным даже с точки зрения достижения своих собственных целей (количественного наращивания производства). В функционировании сложной многообразно специализированной машины индустриальной цивилизации появляются сбои. На дорогах возникают пробки. Интеграторы (производственная и государственная бюрократия) не могут обеспечить эффективное управление (растет ком распоряжений, запросов, отчетов, всякого рода бумажных сообщений, большинство из которых просто не читается).

В-пятых. Индустриализм усиливает отчуждение человека, ведет к его обезличиванию. Для человека становятся невыносимыми крайности специализации, стандартизации, синхронизации, концентрации и максимизации. Люди превращаются в детали социальной системы или в совокупность деталей, в частности, в совокупность внешне задаваемых ролей. Жизнь этих социальных единиц со стандартизированными мыслями и функциями синхронизирована как в казарме, подчинена огромной централизованной машине общества и государства. Как следует из закона структурной асинхронности развития цивилизации, закона несовпадения динамик технологических, социально-организационных и культурно-ментальных структур, в условиях индустриального общества возможно появление опасных социальных ситуаций, в которых мощные индустриальные технологии соединяются с социальными и ментальными структурами традиционных обществ. В традиционном обществе человек не является свободной личностью, а подчинен системе, религии, доктрине, националистическим лозунгам или вождю. При соединении традиционализма с индустриальными технологиями традиционалистское обезличивание соединяется с машинным обезличиванием человека. Такие обезличенные индивиды вместе с мощными индустриальными технологиями могут стать органами социальных монстров типа фашизма, сталинизма и т. п.

На кризис индустриальной цивилизации указывали многие мыслители XIX и первой половины XX века. Шпенглер в «Закате Европы» говорил о том, что цивилизация (разумеется, речь шла прежде всего об индустриальной форме цивилизации) означает переход от творчества к бесплодию, от героических деяний к механической работе. Кризис индустриализма стал совершенно очевиден для всех со второй половины XX века. К 70-м годам XX века индустриальный способ производства уже стал экономически совершенно неэффективным. Индустриальными методами уже нельзя было достигнуть даже получения прибыли. В проектах новых сооружений почти две трети капиталовложений необходимо было тратить на компенсацию загрязнений окружающей среды.

Необходимо было начать переход к новому способу производства, более того, к новому типу цивилизации. При новом способе производства должен быть осуществлен принципиальный скачок к сокращению материалоемкости и энергоемкости производства, и основой этого способа производства и нового типа цивилизации должны стать информационные ресурсы.

1 Этот анализ в значительной степени основан на работах Д. Белла, Э. Тоффлера и других специалистов по теории цивилизации.

2 См.: Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.

1 См.: Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956.

2 Индустриальная цивилизация свела энергетические источники к трем основным, причем невозобновляемым ресурсам (уголь, нефть, газ), расположенным лишь в местах их концентрации (например, нефть главным образом на Ближнем Востоке).

1 О перипетиях развития китайской цивилизации см.: Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество, культура. М., 2000. С. 13-21.

1 См. об этом: Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 61-72.

1 Industrial — это промышленный, производительный; industrious — трудолюбивый, прилежный.

1 См.: Несбит Д., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы? М., 1992.

1 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.