8. Контроль надежности

При работе в экстремальных условиях, особенно в случае большой ответственности, возложенной на оператора (дежурство у пультов радиолокационных станций, полеты со специальными заданиями и т. д.), исключительное значение приобретает контроль над психофизиологическим состоянием оператора, отрицательные сдвиги в котором могут привести к непоправимым последствиям. Здесь задачей является найти такие показатели психофизиологических функций, которые претерпевают закономерные изменения при сдвигах функционального состояния субъекта и таким образом могут служить объективными индикаторами возрастающей опасности отказов. Одной из форм таких сдвигов является сон - распространение тормозного процесса по коре больших полушарий. Благодаря тому что возникновение сонного торможения прямо связано с появлением в электроэнцефалограмме медленных колебаний (дельта-ритм, по классификации Грея Уолтера, частота 1-3 кол/сек) , а регистрация энцефалограммы не представляет трудностей, наблюдение за развитием сонного торможения легко осуществимо и должно применяться там, где это необходимо. Разработанные ныне телеметрические системы передачи физиологической информации [21] позволяют осуществлять такой контроль на значительных расстояниях между операторами и регистрационным пунктом.

По данным некоторых авторов [9; 14; 16] , специфические изменения электроэнцефалограммы в виде изменения формы колебаний ведущей ритмики происходят также при особой разновидности психического утомления, возникающего при выполнении монотонной, но в то же время напряженной работы, например, при пилотировании самолетов в дальних рейсах. Регистрация этих изменений позволяет своевременно предотвратить ошибки, связанные с утомлением летного состава, а также, разумеется, лиц других профессий, выполняющих аналогичную по содержанию работу.

Наконец, неблагоприятное воздействие факторов среды также может быть зарегистрировано и сигнализировано ЭЭГ методами. Так Сэм-Джекобсен [19] сообщает, что в тех случаях, когда при выполнении фигур высшего пилотажа летчик теряет сознание, а это происходило примерно с третью обследованных лиц, в электроэнцефалограмме появляются отчетливо наблюдаемые изменения, фиксируемые телеметрической техникой.

Таким образом, случаи отказов могут регистрироваться даже при сложных условиях связи между наблюдаемым лицом и наблюдателем, что снимает ограничения для широкого применения способов контроля надежности в требующих этого ситуациях, а такие ситуации существуют везде, где в результате недостаточной надежности человека-оператора возникает опасность для жизни или здоровья самого оператора или других людей, а также опасность повреждения или выхода из строя технического оборудования.

Литература

1. Берг А. И. Проблема номер один - надежность//Техника молодежи. 1960. № 10.

2. Воронин Л. Г., Соколов Е. Н. и У Бао-Хуа. Типологические особенности ориентировочного рефлекса у человека//Вопросы психологии. 1959. № 6.

3. Ермолаева-Томина Л. Б. Индивидуальные различия в концентрированности внимания и сила нервной системы//Вопросы психологии. 1960. № 2.

4. Небылицын В. Д. Исследование взаимосвязи между абсолютной чувствительностью и силой системы//Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. М., 1959. Т. 2.

5. Надежность наземной радиоэлектронной аппаратуры. М., 1957.

6. Небылицын В. Д. Некоторые электроэнцефалографические показатели уравновешенности нервных процессов//Докл. АПН РСФСР. 1961. № 3.

7. Теплое Б. М. Некоторые вопросы изучения общих типов высшей нервной деятельности человека и животных//Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. М., 1956. Т. 1.

8. Тумарина Л. Н. Исследование зависимости между чувствительностью слуха в тишине и во время действия шума//Восприятие звуковых сигналов в различных акустических условиях. М., 1956.

9. Computers Diagnose for Doctors. Electronics. Nov. 1956. Vol. 16.

10. CraikK. Brit. J. Psychol. 1947. Vol. 38. P. 56-61; 142-148.

11. Cunningham C. J. Brit. Interplanet. Soc. 1959-1960. Vol. 17. P. 311-314.

12. Davis R. Quart J. Exper. Psychol. 1957. Vol. 9. No 3.

13. Davis R. Quart J. Exper. Psychol. 1959. Vol. 11. P. 211 -220.

14. Gianascol A. S., Hager CX, Science. 1960. Vol. 132. P. 470-471.

15. Guilford J. P. Amer. Psychol. 1959. Vol. 14. P. 469-480.

16. Heron N. Scientific American. Jan. 1957. P. 52-56.

17. Melornuc E. J. Human Engineering. N"-Y., 1957.

18. Nordlung R. J. Complexity of militery electronics. Sky Ways. Feb. 1954.

19. Sem-Jacobsen C. N. Aerospace Med. 1959. Vol. 30. P. 797-801.

20. Solomon P., Leiderman P.H., Mendelson J., Wexber D. Prac. Internat. Congress Neurol Sci. (Bruss, 1957). Vol. 5. Pergamon Press. 1959. P. 198-200.

21. Tiffany P. S. IRE WESKON Convent. Rec. 1960. Vol. 4. P. 81-86.

22. Welford A. T. Brit. J. Psychol. 1952. Vol. 43. P. 2-19.

23. Zaander Carl. Radio Electronics. Aug. 1957. P. 55-56.

Инженерная психология. М., 1964.

Инженерно-психологические основы эксплуатации систем "человек - машина"

Психологические вопросы теории тренажеров (К. К. Платонов)

Проблема тренировок и тренажеров бесспорно относится к числу таких практически важных проблем, по которым имеется не только большой фактический материал, но и немало противоречивых мнений. Наибольший опыт по конструированию и методике использования тренажеров накоплен в методике обучения так называемым водительским профессиям, в частности профессии летчиков. Тренажеры конструируются и применяются сейчас в авиации, на железнодорожном транспорте, при обучении шоферов, трактористов, аппаратчиков и т. д. Наряду с бесспорными достижениями здесь было допущено немало поучительных ошибок. Значение этого положительного и отрицательного опыта выходит далеко за пределы узкой области методики обучения.

Этот опыт представляет интерес как для профпедагогики и психологии труда, так и для решения отдельных проблем психологии, например проблемы навыков. Он подтверждает правильность понимания навыков как действий, которые автоматизируются в процессе упражнения, обобщаются с другими навыками в более сложные действия и становятся способами выполнения последних. Опираясь на теорию взаимодействия навыков (положительного и отрицательного переноса), опыт конструирования и использования тренажеров обогащает эту теорию, конкретизируя, в частности, понятие "структура навыка".

Накопленный опыт позволяет говорить об основных психологических правилах и принципах конструирования и использования тренажеров. При правильном решении вопросов теории тренажеров они могут применяться значительно шире и с большим педагогическим эффектом, чем сейчас.

Тренажер - это учебное пособие, позволяющее формировать навыки, необходимые в реальных условиях труда. В этом их отличие от наглядных пособий, которые облегчают формирование необходимых знаний. Методически неправильное использование отличного тренажера нередко превращает его в наглядное пособие. Это бывает в тех случаях, когда вместо многократной тренировки, т. е. упражнения на тренажере, он используется только для показа и иллюстрации отдельных теоретических положений.

Отсюда вытекает главное психологическое правило использования любого тренажера, которое должно учитываться и при его конструировании: чтобы учебная установка могла быть названа тренажером, она должна использоваться для повторных, систематических упражнений с учетом всех правил, отличающих упражнение от простого повторения.

Как известно, повторение само по себе не совершенствует и не развивает навыков. Без стремления тренирующегося повышать качество выполняемой деятельности, без его постоянного желания работать лучше вообще не может быть упражнения. Все это повышает роль самоконтроля и учета результатов деятельности на тренажере, о которых подробней будет сказано ниже. Повышает эффективность упражнения и постепенный переход от менее сложного к более сложному, но посильному труду. Эффективность упражнений зависит также от распределения их во времени: они должны быть не слишком часты (чтобы не утомлять) и не слишком редки (чтобы не разрушались образовавшиеся связи); в начале обучения упражнения должны быть чаще, а к концу могут быть значительно реже.

Чтобы ряд отдельных, уже достаточно автоматизированных навыков мог быть обобщен, тренировка должна предусматривать постановку новой, более сложной цели, обязательно вынесенной за пределы обобщаемых навыков. Только такое вынесение цели за пределы действия обеспечивает его полную автоматизацию и делает его способом выполнения нового действия, соответствующего новой цели.

Все эти психологические требования должны учитываться при использовании тренажеров. Но есть ряд психологических требований, которые должны учитываться при конструировании тренажеров. Недостаточный учет этих требований снижает качество тренажера, что не всегда может быть компенсировано психологически правильной методикой его использования.

Основным тезисом большинства конструкторов тренажеров, кажущимся им бесспорным, является тезис: "Тренажер должен возможно точнее имитировать реальные условия трудовой деятельности". Однако тем самым они защищают очень старый и давно теоретически и практически опровергнутый в профессиональной педагогике и психологии труда тезис о превосходстве так называемого "предметного метода" обучения над "операционно-комплексным методом".

Предметный метод обучения так же древен, как и обучение труду. Испокон века столяр, например, будучи учеником, делал скамейки, а затем постепенно усложнял изготавливаемые предметы и иногда достигал вершин "мастера-краснодеревщика"; слесарь начинал с изготовления для себя молотка, овладевая затем весьма сложными механизмами.

Недостатки предметного метода обучения, его малую эффективность и большую трудоемкость, а также шаблонность развиваемых навыков показал в 1868 г. руководитель производственных мастерских Московского технического училища (ныне МТУ им. Баумана) Д. К. Советкин, введший в профпедагогику так называемый операционный метод (см. [3]). Суть этого метода заключается в том, что по строго продуманной системе учащийся овладевает все более усложняющимися операциями, необходимыми ему при изготовлении не одного какого-либо, а многих и разнообразных предметов.

В современном профессиональном обучении принят, как известно, практически наиболее оправдавший себя и теоретически наиболее обоснованный операционно-комплексный метод, включивший в себя положительные стороны и операционного, и предметного метода [10]. Там, где профессиональное обучение поставлено недостаточно хорошо, и поныне отмечается стихийное скатывание к предметному методу, более понятному и легкому для малоквалифицированного педагога.

Здесь уместно напомнить известное положение Маркса: "...если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня" [1; 830] . Именно из-за неумения проникнуть в сущность формируемых навыков конструкторы тренажеров для вагоновожатых трамвая устанавливали перед экраном, на котором проецировался фильм, снятый с движущегося трамвая, весьма точные макеты трамвайной кабины, но никак не связывали сенсорного и моторного поля рабочего места вагоновожатого. По этой же причине конструкторы делали хвост и крылья на авиационном тренажере - кабине Линка и заставляли ее вращаться и наклоняться, упорно повторяя эту ошибку и в скопированных с кабины Линка более современных и сложных авиационных тренажерах [2].

Теперь, после длительной дискуссии, стало, кажется, общепризнанным, что такая подвижность кабины не только бесполезна и удорожает ее, но и вредна, так как принципиально меняет сенсорные коррекции, заставляя тренирующихся реагировать не на результаты чтения приборной доски, а на изменение наклона тела. К сожалению, не все конструкторы первых отечественных тренажеров посчитались в свое время с этими доводами. Вред, нанесенный подобной бутафорией, понятен с позиций рекламы как мощного фактора использования тренажеров в странах капитализма, но ничем не оправдан у нас.

Сказанное позволяет сформулировать основное психологическое требование ко всем без исключения тренажерам: навыки, формируемые на тренажере, должны не внешне, а по своей психологической структуре соответствовать реальным трудовым навыкам. Стремление во что бы то ни стало сделать тренажер внешне схожим с реальным объектом совершенно бесполезно, если это сходство создает только внешнее подобие, "бутафорию" и не обеспечивает единства структур тренируемых и реальных трудовых навыков.

Здесь необходимо особо остановиться на весьма часто и не всегда верно употребляемом термине "имитация". Как известно, это слово происходит от латинского imitatio, что значит подражание. Тренажер имитирует оборудование реального рабочего места, так как его приборы, например, только внешне схожи с реальными. Он имитирует звуковые сигналы и вообще условия труда. Тренажер может и должен имитировать отклонения от нормального режима труда и аварийные ситуации. Во всех этих случаях и понятие "имитация" применяется правильно. Но нельзя говорить, что хороший, сконструированный с учетом психологических требований тренажер имитирует реальную трудовую деятельность. Деятельность на тренажере должна не имитироваться, а моделироваться. Она должна не подражать, а психологически соответствовать реальной трудовой деятельности, иногда, как и во всякой модели, сознательно упрощая ее. Фотомакет пульта имитирует реальный пулы. Но чтение показаний этого пульта не имитирует, а моделирует реальную деятельность.

Из сказанного вытекает и второе правило: неверно стремление упражнять на тренажере обязательно целостный, сложный трудовой навык. Если тренажер хорошо автоматизирует какой-либо частный, но необходимый в труде навык, то он полезен и поможет дальнейшему развитию более сложных навыков. Некоторая схематизация и упрощение условий тренировки иногда даже полезны.

Таковы психологические принципы конструирования и использования тренажеров, предохраняющие от ошибок, связанных с переоценкой достоинств и недооценкой пороков предметного метода обучения.

Вместе с тем надо помнить, что история профессионального обучения знает ошибки, идущие от искажения операционного метода. Наиболее поучительным было направление, вошедшее в историю профпедагогики под названием "метода ЦИТа" (Центрального института труда) [12]. Этот метод в конце 20-х - начале 30-х годов был широко распространен в различных, пожалуй, даже во всех, областях производственного обучения. Ошибки его заключались в неправильном расчленении сложной деятельности на элементы, в подмене действия движением, в игнорировании цели действия и его психологической структуры и, в частности, в недостаточном учете, а иногда и грубом искажении сенсорных коррекций. Примером может служить формирование навыка удара молотком, которое проводилось с помощью молотка с кольцом, скользящим по проволоке, имитирующей траекторию удара; навык опиловки тренировался не деревянных планках, имитирующих напильник и обрабатываемую деталь. При общности движений тренируемые и трудовые навыки были совершенно различны по своей психологической структуре.

Какой же критерий должен быть положен в основу вычленения действия из целостной трудовой деятельности для его упражнения на тренажере? Ответ на этот вопрос давно подсказан практикой и теоретически достаточно ясен. Легко вычленяются из целостной трудовой деятельности и могут самостоятельно тренироваться навыки работы с различным оборудованием, навыки чтения показаний контрольных приборов и их пультов, навыки двигательной ориентировки в рабочем месте, последовательности действий в определенных условиях труда и т. д. Если под навыком понимать действие, формирующееся в процессе упражнения, то для ответа на поставленный вопрос можно сформулировать следующее общее психологическое правило: вычленяемая для самостоятельного упражнения часть деятельности должна состоять из действий, по своей психологической структуре одинаковых с действиями, совершаемыми в реальной трудовой деятельности. Напомним, что в психологическую структуру действия входят его цель, особенности восприятия, внимания, мышления, особенности движений, которыми реализуется это действие, и т. д. Сложную деятельность можно расчленить на отдельные действия или их группы для раздельной тренировки. Но дробить деятельность дальше, раскалывать действие на отдельные, не имеющие самостоятельной цели акты нельзя.

Закономерен вопрос: что же лучше, тренировать сложные навыки по частям на отдельных тренажерах или тренировать их все-таки сразу на так называемом "комплексном тренажере"? Но дело в том, что на этот вопрос нет и не может быть однозначного ответа, так как он возвращает нас к уже разобранному спору сторонников "предметного" и "операционного" методов обучения. Ответ на этот вопрос всегда конкретен и должен быть найден путем экспериментальной оценки конкретных тренажеров и установления оптимальных "операционно-комплексных" систем навыков [18]. При этом необходимо обязательное сопоставление и обобщение технических, психологических, педагогических и экономических данных. Например, то, что обосновано психологически, может быть нерентабельно экономически.

Не всегда верно решается и следующий важный вопрос - о необходимой степени соответствия действий на тренажере и в реальных трудовых условиях. Ведь именно для этого сейчас и стремятся использовать сложнейшую счетно-решающую аппаратуру [2]. Но жизнь сама подсказывает, что здесь не надо "стрелять из пушек по воробьям" и слепо заимствовать зарубежный опыт, логично объясняемый рекламой и опирающийся на неверные теоретические положения бихевиоризма и гештальтпсихологии, но в нас не имеющий никакой логики, кроме подражания. Необходимо развивать у тренирующихся не шаблонные, а гибкие, пластичные навыки, для которых "точное соответствие" повторяемых условий не только не нужно, но и вредно.

Приведенное положение отнюдь нельзя понимать, как возражение против конструирования сложных тренажеров, имитирующих с большой точностью, с помощью счетно-решающих устройств строго определенные условия реальной трудовой деятельности и их изменения при воздействии тренирующегося на рычаги управления. Такие тренажеры нужны. Но оптимальная степень соответствия создаваемых на них и реальных условий должна устанавливаться экспериметально в каждом конкретном случае. Для такой экспериментальной проверки совершенно необходимы тренажеры, возможно более полно имитирующие условия изучаемой трудовой деятельности. Уже по одному этому психолог не может являться противником работы над созданием таких самых сложных тренажеров.

Нельзя также упускать из виду, что стремление к "максимальному соответствию" тренажера определенному типу локомотива, самолета, автомобиля или трактора вступает в противоречие с быстротой изменения соответствующей техники. Такой тренажер быстро становится устаревшим и все равно не соответствующим новым сериям реальных объектов, которые он имитирует. Заранее же продуманное и экспериментально обоснованное "огрубление соответствия" может сделать тренажер более универсальным, а навыки, формируемые или поддерживаемые на нем, более гибкими. Отдельные же навыки, требующие "полного соответствия", как например мгновенное и безошибочное нахождение без контроля зрения нужного рычага или кнопки на новом рабочем месте, так же как быстрое, точное и обобщенное чтение новых или на новых местах расположенных приборов и т. д., отлично могут тренироваться с помощью простых и экономичных тренажеров вплоть до фанерной кабины и картонных фотомакетов приборных панелей, не говоря уже о таких простых и эффективных методах тренировки, как тренировочные кинофильмы.

В различных видах профессионального обучения все большее и большее значение играют учебные фильмы, являющиеся отличными наглядными пособиями. Но пока еще малое распространение получили впервые предложенные нами в 1954 г. тренировочные кинофильмы [13; 220], [14; 177].

Они состоят из двух частей, каждая из которых предъявляется по нескольку раз. В обеих частях фильма на экране демонстрируется панель с изучаемыми приборами. В первой, озвученной части демонстрация сопровождается пояснениями, в которых один голос ставит вопросы, а другой поясняет, что и в какой последовательности тренирующиеся должны читать, как обобщать показания отдельных приборов и как их понимать. Иными словами, второй голос выражает содержание и последовательность мыслей самого тренирующегося, помогает ему формулировать ответы на вопросы, задаваемые первым голосом, а при повторных демонстрациях фильма формирует соответствующие сенсорные и умственные навыки. Во второй части, состоящей из фрагментов, разделенных экраном, второй (а иногда и первый) голос отсутствует и в период затемнения экрана сами тренирующиеся должны осмыслить то, что они успели прочитать на приборах во время более или менее кратковременной экспозиции их на экране. Эта часть углубляет тренировку и вместе с тем служит для проверки степени развития навыков.

Подобная тренировка может проводиться и с помощью весьма простых фотомакетов контрольных приборов и приборных паналей. В процессе ее формируются умственные навыки чтения новых приборов и приборных панелей. Специальное экспериментальное обучение [16] подтвердило не только эффективность развития такого умственного навыка, но и его положительное влияние на сенсомоторный "водительский" навык; это же положение было подтверждено и в лабораторном моделирующем эксперименте [9].

Это очень отрадный факт. Дело в том, что тренировка "водительских" сенсомоторных навыков технически не легка. Тренажеры, применяемые для формирования не только сенсорных и умственных, но и сенсомоторных навыков, по своей конструкции обязательно должны предусматривать изменения сенсорного поля, соответствующие (хотя и не обязательно с абсолютной точностью, как уже было сказано) воздействиям тренирующегося на рычаги управления. Иными словами, тренирующийся должен воспринимать результат совершенного им рабочего движения, оценивать, в какой мере его действия достигают цели. Это непременное условие для такого рода тренажеров.

Нетрудно сделать кабину локомотива и экран, на котором будут демонстрироваться путь и обстановка на нем, но значительно труднее связать скорость изменения ситуаций на экране с движениями рычагами управления локомотива. Сделать это достаточно хорошо без счетно-решающих устройств, включенных между сенсорным и моторным полем тренажера, не удается. Поэтому в большинстве тренажеров для машинистов локомотивов и вагоновожатых трамваев приходилось ограничиваться остановкой движения кинокартины, проецируемой на экране. Еще труднее это сделать для тренажера - автомобиля, трактора или комбайна, где движение рулем должно обеспечивать боковые смещения изображения на экране. Приведенные выше результаты исследований, доказавших возможность формирования сенсомоторного навыка с помощью тренировки его сенсорного компонента, отрадны потому, что обосновывают расчленение комплексной тренировки, осуществить которую технически очень сложно, на отдельные операции.

Как показали исследования С. Г. Геллерштейна и его учеников [4], [11], использование специальных тренажеров для выработки навыков быстрой оценки сложившейся ситуации по контрольным приборам имеет очень большое значение не только в "водительских", но и в "наблюдательных" профессиях, в частности у аппаратчиков химической промышленности. Надо думать, что тренировочные фильмы и более простые фотомакеты контрольных приборов сыграют свою роль и в этом виде профессионального обучения. А как известно, значение наблюдательных профессий в связи с автоматизацией производства будет все более и более повышаться.

Все эти исследования подтверждают необходимость различать среди ряда других качеств ориентировки по приборам ее динамичность или внезапность [14; 157]. Динамическая ориентировка, опирающаяся на непрерывное восприятие изменяющихся показаний приборов, более легка, чём внезапная. Вместе с тем именно последняя свойственна аварийным и потому наиболее ответственным ситуациям. Отсюда вытекает следующее психологическое требование к любым тренажерам, тренировка на которых связана с чтением показаний приборов: конструкция таких тренажеров должна предусматривать специальные шторки, закрывающие и открывающие приборы независимо от тренирующегося, что обеспечивает тренировку их чтения в условиях тахистоскопического предъявления. Вместе с тем это психологическое требование является хорошим подтверждением принципа, согласно которому сущность формируемого на тренажере навыка важнее его внешнего подобия реальным условиям; к сожалению, еще нередко приходится слышать протест конструктора: "Нельзя же на тренажере делать шторку, раз ее нет на реальной приборной панели".

Стремясь к излишней комплексности и бутафории, конструкторы многих сложных тренажеров вместе с тем, как правило, не предусматривают простых, но совершенно необходимых устройств для введения по ходу тренировки неожиданных и различных отклонений в показаниях приборов, имитирующих нарушения требуемого режима работы оборудования и возникновение различных аварийных ситуаций, что необходимо для тренировки соответствующих реакций испытуемых.

Иногда же, если эти отклонения и вводятся, а аварийные ситуации предусматриваются, набор их столь мал, что исключает возможность тренировки. Примером этому может служить недавно сконструированная работниками Октябрьской железной дороги кабина мотовагонной секции электропоезда, связанная с фильмом тягового участка, экспонируемом на экране в течение примерно 15 минут. Хотя конструкторам здесь и удалось связать скорость движения изображения на экране с рычагами управления и ввести аварийные ситуации, требующие остановки, тренировка на этой кабине невозможна. После одного-двух просмотров, а иногда и до просмотра, со слов товарища, тренирующийся уже знает все ожидающие его ситуации. Приобретая соответствующие знания, он теряет возможность тренировать навыки.

Крайне важно также наличие на тренировочных кабинах устройств для регистрации действий, совершаемых тренирующимся. Известно, что чем глубже анализируется самим тренирующимся результат его деятельности, тем лучше формируются у него навыки. Не приходится доказывать, сколь важна такая регистрация для экспериментальной оценки первых моделей новых тренажеров.

В заключение надо указать на значение тренажеров в системе профессионального обучения. Основное значение их вытекает из приведенного в начале статьи определения тренажеров как пособий, предназначенных для формирования трудовых навыков.

Продуманно сконструированный и используемый тренажер может являться методом оценки профессиональных способностей, хотя при этом, чтобы не впасть в ошибку, всегда надо помнить о различии подготовленности и способностей [15].

Но еще более важно то, что в свете единства обучения и воспитания тренажер должен рассматриваться как метод формирования качеств личности ученика, в частности внимательности, аккуратности, старательности, сознательного отношения к труду, самокритичности и стремления к совершенствованию.

Для решения ряда задач инженерной психологии тренажеры являются стендами, моделирующими реальную трудовую деятельность и позволяющими изучать ее подчас глубже и точнее, чем в естественных условиях. Особенно это важно для решения вопросов, относящихся к широкому кругу кибернетических проблем типа "человек как звено саморегулирующей системы", "человек и автомат" и т. д. Кроме того, как показали исследования Т. И. Жуковой [7], сравнительная психологическая оценка оформления отсчетных частей приборов в ряде случаев должна опираться на сравнение не только результатов разовых исследований, но и кривых упражнения соответствующих навыков. Для этого могут использоваться не только специально конструируемые, но и уже имеющиеся тренажеры. Вместе с тем психологическое обоснование требований к тренажерам также, по существу, является разделом инженерной психологии.

Тренажерам в системе профессионального обучения принадлежит большое будущее. Но для этого их надо конструировать и использовать с учетом психологических требований к ним и не включать их в программы массового обучения до тех пор, пока на них не будет проведено обучение экспериментальных групп и не будут достаточно полно изучены структуры и перенос развиваемых с помощью тренажеров профессиональных навыков.

Литература

1. Маркс К. Капитал. М., 1951. Т. 3.

2. Авиационные тренажеры. Сборник переводов. М., 1959.

3. Вейсбланд А.М. Развитие систем производственного обучения // Профессиональное обучение. 1947. № 12.

4. Геллерштейн С.Г. Вопросы психологии труда // Психологическая наука в СССР. М., 1960. Т. II.

5. Дымерский В.Я. К вопросу о зрительном восприятии движения и абсолютной удаленности// Доклады на совещании по психологии в 1955 г. М., 1957.

6. ДымерскийВ.Я. О восприятии пространственно-временных отношений. Кандидатская диссертация. МГУ, 1960.

7. Жукова Т.И., Платонов К.К. Влияние упражнения на навык чтения контрольных приборов // Доклады АПН РСФСР. 1961. № 1.

8. Катаев А.Ф. Выработка навыков внимания у летчика // Вестник Воздушного Флота. 1960. № 6.

9. Лепендина И.И., Платонов К.К. Сравнительная оценка двух способов обучения реагированию на показания приборов // Доклады АПН РСФСР. 1960. № 5.

10. Методика производственного обучения. М., 1953.

11. Нейфах А.А. Психологические особенности профессий автоматизированного химического производства. Кандидатская диссертация. М., 1946.

12. Петров Е.А. Метод обучения ЦИТа. М., 1930.

13. Платонов К.К. Человек в полете. М., 1957.

14. Платонов К. К. Психология летного труда. М., 1960.

15. Платонов К. К. Спорные и решенные вопросы теории летных способностей//Военно-медицинский журнал. 1961. № 1.

16. Платонов К. К., Голубев Г. Г. К теории облучения ориентировке в полетах по приборам//Вопросы авиационной медицины. М., 1958.

17. Платонов К. К., Шварц Л. М. Очерки психологии для летчиков. М., 1948.

18. Чебышева В. В. Совмещение действий при обучении сложному двигательному навыку//Вопросы психологии труда. Вып. 91. М., 1958.

19. Шварц Л. М. К вопросу о навыках и их интерференции//Ученые записки Института психологии. М., 1941. Т. И.

Вопросы психологии. 1961. № 4.

Критерии профессиональной пригодности в отборе (В. Л. Марищук)

Вопросы учета и оценки профессиональной пригодности решаются в рамках профессиональной ориентации и профессионального отбора.

Профессиональная ориентация - это научно обоснованное распределение людей по различным видам общественно полезной деятельности в связи с потребностями общества в различных профессиях и способностями людей к их замещению. Профессиональная ориентация предусматривает проведение целого ряда мероприятий, среди которых необходимо отметить следующие:

- профпропаганда и профпросвещение - формирование мотиваций к профессиям, в которых общество испытывает особую необходимость, сообщение сведений об особенностях различных профессий, их требованиях к работнику;

- профконсультация - оказание практической помощи в выборе профессии путем обследования претендента и выдачи ему соответствующих конкретных рекомендаций на основании сопоставления результатов обследования и сведений о требованиях профессий. В аспекте профориентации может быть предусмотрена также специальная система педагогических воздействий, направленных на активность человека в формировании и совершенствовании психических и физических качеств, предопределяющих успехи в той или иной профессиональной деятельности.

Профессиональный отбор - это научно обоснованный допуск людей к какому-либо определенному виду профессионального обучения и деятельности. Профотбор зависит во многом от лимита времени, отпускаемого на обучение и адаптацию к деятельности, от наличия достаточного количества претендентов на рассматриваемую профессию, от уровня требований к надежности работы, от вероятности аварий и катастроф, от стоимости обучения.

В основе принятия экспертного решения в профотборе лежит оценка профессиональной пригодности. Профессиональная пригодность - это вероятностная характеристика, отражающая возможности человека в овладении какой-либо профессиональной деятельностью. В профотборе профессиональная пригодность может оцениваться по нескольким критериям: по медицинским показателям, в том числе по показателям физической подготовленности; по данным образовательного ценза или конкурсным экзаменам; с помощью психологического обследования (психологический отбор); с учетом некоторых показателей, отражающих социальное лицо претендента (социальный отбор); с учетом достигнутого уровня профессиональной адаптации и др.

В процессе отбора можно выделить несколько взаимосвязанных этапов.

1. Психологическое изучение профессии с целью выявления требований к человеку. При этом должна быть раскрыта внутренняя структура деятельности и дан не просто перечень психических и психомоторных процессов, находящихся под наибольшей нагрузкой, а целостная картина их взаимосвязи и воплощения в профессиональной эффективности. Такое изучение (профессиография) завершается подробной характеристикой профессии - профессиограммой и психограммой.

2. Выбор психодиагностических методов исследования, в том числе тестов, в наибольшей мере характеризующих те психические процессы и профессиональные действия, в отношении которых надлежит оценивать профессиональную пригодность.

3. Психодиагностика - психологическое изучение претендентов на овладение профессией, оценка их общего развития, направленности на овладение данной профессией, степени развития у них качеств, наиболее важных для успехов в овладении профессией, и оценка способности выполнения ими элементов целостной деятельности в различных условиях.

4. Психологический прогноз успешности обучения и последующей деятельности на основе сопоставления сведения о требованиях профессии к человеку и полученных психодиагностических данных, с акцентом на оценку личностных характеристик; о возможности целенаправленного совершенствования и компенсации профессионально значимых качеств (с учетом времени, отводимого на обучение); вероятности адаптации к профессии; возможности появления экстремальных воздействий.

Среди медицинских критериев профессиональной пригодности особое внимание обращается на ряд противопоказаний, которые могут предопределять снижение надежности в работе (особенно в профессиях операторского профиля) и способствовать развитию заболеваний, связанных с профессиональной деятельностью. К ним относятся противопоказания в отношении психического здоровья; в отношении состояния нервной системы; по основным анализаторным системам (слух, зрение); по состоянию сердечно-сосудистой и дыхательной систем; по состоянию опорно-двигательного аппарата и мышечной системы; по ЛОР-органам и, в частности, по вестибулярной функции; по речевой функции и др. В определенных профессиях могут предъявляться особые требования к тактильной чувствительности, остроте зрения и цветоощущению, барофункции и многим другим медицинским показателям. В некоторых случаях учитываются антропометрические показатели и физическая тренированность (например, рост, сила или выносливость и др.) .

Ряд требований в отношении нервно-психического здоровья, зрения, цветоощущения предъявляется, например, к водителям; в отношении дыхательной системы и речевой функции - к преподавателям и т. д. Особый перечень медицинских противопоказаний имеется по ряду профессий в отношении труда подростков [1].

Отбор по данным образовательного ценза и по конкурсным экзаменам проводится в большинстве учебных заведений, во всех высших учебных заведениях и в целом ряде видов профессионального труда. Оценка профессиональной пригодности при этом определяется особенностями учебной или трудовой деятельности, в отношении которой проводится отбор, а также наличием соответствующего конкурса претендентов. Весьма важно отметить, что, как показано в ряде исследований, учет успешности обучения в школе (конкурс аттестатов) нередко оказывается более информативным показателем, нежели результаты вступительных экзаменов в учебное заведение.

Социальный отбор предусматривает изучение автобиографии, характеристик с места работы или учебы, комсомольских, профсоюзных характеристик и др. Соответствующее внимание при этом может быть уделено беседе по определенной программе, проведению специального сочинения на тему, при обсуждении которой претендент способен показать свою социальную зрелость и соответствующие познания. При необходимости жесткого отбора возможно также изучение претендента в процессе выполнения им специальных трудовых и общественных поручений.

Критерии психологического отбора определяются в связи с конкретными особенностями тех профессий, в отношении которых проводится отбор. Исходным пунктом для исследования профессиональной пригодности является при этом, как уже отмечалось, профессиограмма и, в частности, психологическая ее часть - психограмма. Из профессиограммы ясны требования к состоянию здоровья работника, к его способностям противостоять воздействиям среды, в которой проходит профессиональная деятельность (в связи с этим формулируются требования и к физической подготовленности). Психограмма определяет "центр тяжести" профессии в отношении нагрузки на психофизические функции и требования к личностным чертам работника-специалиста в данной профессии. Перечень таких требований кладется в основу психологического обследования при отборе.

Отбор должен сочетать прогноз успешности обучения с более длительным прогнозом последующей трудовой деятельности. В связи с этим личностный подход и оценка общественного лица абитуриента вуза или претендента на какую-либо профессиональную деятельность (например, оценка умения руководить, работать в коллективе и т. п. ) являются не менее важным компонентом психологического отбора, чем, например, исследование психомоторных способностей или способностей к широкому распределению внимания и т. п.

Наиболее сложной, спорной и наименее изученной частью в исследованиях профессиональной пригодности является оценка интеллектуальных способностей. В прошлом имелись в советской психологии ошибочные попытки решения этого вопроса в виде определения "умственной одаренности". Однако существующие тесты характеризуют отнюдь не способности, тем более в отношении интеллектуальной деятельности, а отражают в некоторой мере наличный уровень развития знаний, умений и навыков. Что же касается способностей, то о них можно судить только на основании длительного, пролонгированного изучения тех или иных психологических показателей с учетом их динамики на фоне высокой мотивации к выполнению, а также индивидуально-типологических черт и ряда других нетестовых параметров.

Тот факт, что при определении профессиональной пригодности оценивается уровень наличной подготовки, не снижает в ряде случаев возможности вероятностного прогноза успехов в обучении и деятельности. Особенно эффективный прогноз может быть проведен в профотборе к профессиям, обучение которым проводится в ограниченные сроки и при очень высоких материальных затратах. Дело в том, что начиная обучение с более высокого уровня развития тех или иных психических, психомоторных или физических качеств и наличия соответствующих знаний и навыков, абитуриент имеет важные преимущества в овладении навыками и знаниями, имеющими сходство с наличными. Так, люди, обладающие способностью быстрого переключения и широкого распределения внимания (баскетболист, шофер), в большинстве случаев легче овладевают навыками пилотирования самолетом. Среди лиц, не имеющих такого опыта, некоторые могут в потенции обладать самыми блестящими способностями, которые еще не раскрылись. Определенный интерес представляют в таком плане данные о курсантах-летчиках, которые были представлены к отчислению из-за летной неуспеваемости не потому, что не смогли, а потому, что просто не успели овладеть летной подготовкой в отведенное для этой цели время и в пределах отводимых для этого материальных ресурсов [3] .

Критерии профессиональной пригодности в психологическом отборе могут охватывать такие черты личности, как честность, справедливость, принципиальность, чувство коллективизма, смелость, решительность, настойчивость, готовность взять на себя ответственность в трудный момент, и др. В ряде профессий особое значение имеют организаторские способности, умение планировать работу, руководить, требовать. Во всех случаях особое значение имеет степень осознанности и прочности мотивации к избранной профессии. В большом количестве профессий операторского профиля особую роль играют также эмоциональная устойчивость и некоторые психические и психомоторные качества, на методах исследования которых мы остановимся ниже.

В психологическом отборе большую важность имеет также достаточный объем применяемых методик, позволяющий оценить исследуемые качества под разными ракурсами и на разных уровнях, что помогает также определить возможности компенсации и выбора индивидуального стиля деятельности для обследуемых абитуриентов [4]. Хотя условия отбора предопределяют обычно применение экспресс-методов, совершенно необходимо в проводимых тестах оценивать не только конечный результат выполнения задания, но и динамику, неоднократно повторяя измерения. Это необходимо, поскольку индивидуальная динамика формирования двигательных навыков может ввести в заблуждение эксперта, если число измерений будет недостаточным. В определении профессиональной пригодности ценную информацию можно извлекать из так называемых нетестовых параметров" [5], среди которых наиболее важны сведения о прошлом профессиональном и спортивном опыте, о возрасте испытуемых, анамнестические данные об их школьных и профессиональных интересах, сведения о физической подготовленности, данные о социальном положении и др.

Определив перечень психологических показателей, которые необходимо оценить для определения профессиональной пригодности^ специалист в области отбора, как уже отмечалось, встает перед проблемой изыскания соответствующих тестовых и других методик исследования (причем не менее важно и не менее сложно выявить их диагностические коэффициенты). Величина диагностических коэффициентов задается, если уже имеется достаточный опыт отбора, или высвечивается на основании результатов соответствующих исследований, заключающихся в сопоставлении тестовых показателей с показателями внешних критериев профессиональной эффективности.

По результатам проведенных тестовых и иных испытаний с учетом диагностических коэффициентов подсчитывается интегральная оценка. Например, для отбора специалистов одного из операторских профилей выбраны 10 методик.

A, Б. Беседа для выявления силы и осознанности мотивации выбора профессии (коэффициент - 2) и для оценки общего развития (коэффициент - 1).

B. Наблюдение за абитуриентом в процессе выполнения заданий по уборке территории, несению службы дежурного по помещению и т. п. для оценки исполнительности, добросовестности, коллективизма (коэффициент - 1).

Г. Анализ документов абитуриента с целью оценки его общественной активности, морального облика и других личностных качеств (коэффициент - 2).

Д. Методика исследования кратковременной памяти (коэффициент - 1).

Е. Методика исследования оперативной памяти (коэффициент - 3).

Ж. Методика для исследования некоторых интеллектуальных особенностей (коэффициент - 2).

З. Методика на "отыскание чисел с переключением" (коэффициент - 2).

И. Аппаратная методика для исследования сенсомоторной координации (коэффициент - 3).

К. Аппаратная методика для исследования эмоциональной устойчивости (коэффициент - 3).

Для вычисления интегральной оценки сначала выставляются оценки по каждой методике, исходя из девятибалльной шкалы. Например: А-7, Б-3, В-7, Г-5, Д-4, Е-3, Ж-4, З-5, И-5, К-6. С учетом диагностических коэффициентов интегральная оценка равняется:

Некоторые авторы выделяют два типа профессиональной пригодности [6] - абсолютную (к профессиям такого типа, которые требуют наличия специальных индивидуальных черт) и относительную (к профессиям, овладение которыми доступно практически для любого здорового человека). Оценивая профессиональную пригодность в профотборе, многие авторы ориентируются прежде всего на поиск лиц с высоким уровнем развития некоторых качеств, наиболее важных для достижения успехов в обучении и деятельности (подход по максимуму) , другие, напротив, стараются главным образом выявить и устранить лиц с низкими показателями по профессионально важным качествам (подход по минимуму). Выбор подхода во многом зависит от конкурса претендентов и сложности профессии. Более эффективным является второй поход, так как характеристики подавляющего большинства технических объектов рассчитаны на обслуживание их не особо одаренными лицами, а людьми, способности которых не ниже некоторого среднего уровня [7] . Выявление лиц с показателями "ниже среднего" уровня позволяет вероятностно прогнозировать их неудачи в обучении и деятельности и рекомендовать им специальную психофизиологическую тренировку или выбор другой профессии. При реализации "подхода по минимуму" минимально допустимые показатели тестов обычно определяются размерами конкурса, но в ряде случаев они могут быть четко определены только требованиями профессии (например, лучше не добрать абитуриентов при обучении летчиков, чем принимать лиц с показателями, на основании которых можно вероятностно прогнозировать их низкую надежность в работе).

В практике психологического отбора широко применяется также более дифференцированный подход, с разделением обследованных лиц на 3-4 группы по степени вероятности прогноза последующих успехов в обучении и деятельности, например:

1 группа - предоставляются наибольшие преимущества при зачислении в число обучаемых;

2 группа - рекомендуется к зачислению на общих основаниях,

3 группа - рекомендуется только при достижении высоких показателей в конкурсных экзаменах (испытаниях);

4 группа - не рекомендуется для зачисления на обучение по данной специальности.

Как уже отмечалось, оценка профессиональной пригодности, т. е. вероятностный прогноз успехов в обучении и деятельности, должна выводиться на основе обобщения материалов разностороннего обследования, среди которых нетестовые параметры, данные служебных и школьных характеристик, конкурса аттестатов, результаты анализа специального сочинения, проводимого с целью оценки мотивации, результаты наблюдения, осуществленного опытными педагогами, и другие показатели для некоторых профессии могут иметь даже большее значение, чем итоги тестовых испытании.

К тестам, применяемым в психологическом отборе, обычно предъявляется ряд требований, которые мы перечислим.

1. Валидность, или прогностическая ценность теста - соответствие его своему назначению. Она заключается в том, что результаты обследования находят подтверждение в успехах обучения и профессиональной деятельности. Валидность теста часто измеряется коэффициентом корреляции результатов его выполнения с внешними критериями (независимыми от этого теста). Получение при этом коэффициента корреляции, равного 0,3-0,4 можно считать очень хорошим показателем, свидетельствующим об удачном выборе теста. Известен целый ряд случаев, когда объявление валидности какого-либо теста на уровне коэффициента корреляции более 0 5 было связано с недобросовестностью экспериментатора или ошибками расчета. Обследовав более миллиона абитуриентов летных училшц в годы второй мировой войны, американские, канадские, английские и французские психологи лишь в отдельных комплексных тестах, моделирующих деятельность летчика, приблизились к валидности на уровне коэффициентов корреляции, равных 0,5.

2. Надежность теста, определяемая стабильностью его результатов пр выполнении задания одним и тем же испытуемым. Надежность обычно измеряется коэффициентами корреляции между рядами результатов измерения по одному и тому же тесту (например, четными и нечетными) при первом и повторном измерении (в условиях, когда внешние факторы не могли еще повлиять на результаты). Надежность тестов возрастает с их продолжительностью. Минимально допустимым значением коэффициента надежности обычно считают величину 0,7.

3. Научность теста, т. е. научная обоснованность его применения. Выбор теста на основании психографического изучения профессии, выявления ее структуры, требований с ее стороны к личности работника, к некоторым психическим процессам и психомоторным свойствам с учетом возможности их компенсации и развития, а также с учетом того положения, что многие тестовые показатели, характеризующие искусственно изолированные свойства, выглядят иначе при моделировании целостной деятельности.

4. Дифференцированность и адекватность теста - направленность его на оценку определенного качества или группу качеств. Они определяются путем расчета коэффициентов корреляции с показателями тестов, направленных на оценку других показателей (чем выше коэффициент, тем ниже дифференцированность теста), и с показателями тестов, адекватность которых изучаемому качеству установлена (чем выше коэффициент, тем выше адекватность).

5. Объективность и достоверность тестов достигается стандартизацией условий обследования, исключением влияния посторонних факторов (условий среды, особенностей экспериментатора, функционального состояния испытуемого, ошибок аппаратуры и т. п.). Должны быть исключены: предвзятые мнения экспериментатора; отсутствие мотивации у испытуемого, возможности индивидуальной предварительной подготовки к тесту. Тестирование должно проводиться в точном соответствии с соответствующей инструкцией. Тесты должны иметь объективные показатели количественного измерения, сочетаемые с показателями педагогической оценки поведения и деятельности.

6. Устойчивость к влиянию случайных причин, доступность инструкции, отсутствие элементов дезинформации испытуемых. Иначе говоря, не должно быть таких случаев, чтобы случайное выявление какого-либо правила решения теста резко облегчило его выполнение или, например, чтобы оно зависело от получения заблаговременно сведений о том, что угроза электрокожного воздействия является ложной и т. п. [12 и др.].

7. Возможность оценки динамики показателей в тех тестах, которые характеризуются высокой тренируемостью. Анализ динамики таких тестов обычно представляет более важную информацию об испытуемом, чем конечный результат работы с тестом [12; 13 и др.].

8. Наличиеэффективных внешних критериев, независимых от тестов.

9. Практичность тесте, характеризуемая их доступностью, простотой выполнения, возможностью коллективного обследования и применения с ограниченным количеством персонала, при небольших материальных, затратах [11; 12; 15; 16; 17 и др.].

Применение тестов с целью прогнозирования профессиональной пригодности может осуществляться только на основании аналитического синтетического и комплексного подходов. Аналитический подход предусматривает изучение и оценку отдельных психологических (например, внимания, памяти, двигательной координации и др.), важных для успешности обучения и деятельности в избранной профессии. Синтетический подход предусматривает изучение целостной деятельности или важных ее элементов, и потому в рамках этого метода применяются различные аппараты, с помощью которых моделируются такие элементы и целые профессиональные операции. Комплексный подход заключается в объединении аналитического и синтетического методов и в изучении некоторых психических и психомоторных процессов как в раздельном их проявлении, так и в условиях целостной деятельности, где они могут выступать с иными качественными и количественными показателями.

Литература

1. Карцев И. Д., Халдеева Л. Ф., Павлович К. Э. Физиологические критерии профессиональной пригодности подростков к различным профессиям. М., 196 .

2. Саймон Б. Английская школа и индивидуальные тесты. М., 1958.

3. Марищук В. Л. О преодолении излишнего эмоционального напряжения сред вами специальной физической тренировки II Труды КВФФК и С при ГДОИФК им. П.Ф. Лесгафта. 1961. Вып. XXIX.

4. Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности. Казань, 1969.

5. Джамгаров Т. Т., Марищук В. Л. Отбор курсантов в летные училища методом комплексного изучения двигательных и психологических качеств//Вопросы научного обоснования физической подготовки в ВС СССР. Л., 1964.

6. Гуревич К. М. Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы. М., 1970.

7. Анализ деятельности человека-оператора//Инженерная психология. М., 1964.

8. Платонов К. К. Психология летного труда//Психологическая наука в СССР. М., 1960. Т. 2.

9. Психологические методы исследования в клинике. Л., 1967.

10. Савищев В. И., Марищук В. Л., Хилова Г. Н. Исследование некоторых характерологических особенностей методов опросника "ЧХТ"//Социально-психологачежи и лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между людьми. Л., 1970.

11. Юнсон М. Толерантность к психологическому стрессу и экспериментальное измерение защитных механизмов // Эмоциональный стресс/Ред. Л. Леви. Л., 1970.

12. Наенко Н. И., Овчинникова О. В. Способы оценки показателей состояния напряженности в работе человека-оператора//Проблемы инженерной психологии.

13. Бодров В. А., Марищук В. Л. Психофизиологический отбор и подготовка специалистов операторского профиля//Вторая Всесоюзная конференция по инженерной психологии. Расширенные тезисы. Л., 1968.

14. Военная инженерная психология. М., 1970.

15. Джамгаров Т. Т. К проблеме отбора и тренировки лиц для обучения летному делу//Авиационная и космическая медицина. М., 163.

16. Психологический отбор летчиков. Киев, 1966.

17. Современная буржуазная военная психология. М., 1964.

Методология исследований по инженерной психологии и психологии труда. Л., 1974. Ч. 1.

Методологические проблемы исследования и моделирования функциональных состояний человека-оператора (Ю. М. Забродин)

В истории психологических исследований человеческой деятельности, особенно деятельности человека-оператора в современных высокоавтоматизированных производствах, проблема и понятие функционального состояния оказались, пожалуй, одними из наиболее запутанных. В то же время практические задачи освоения космического пространства, управления движущимися объектами, контроля сложнейших технологических процессов и другие, которые можно отнести к тем сферам человеческой деятельности, которые объединяются общим классом профессиональных деятельностей в особых условиях, настоятельно требуют поиска конструктивных решений проблемы оценки, анализа и управления функциональным состоянием человека.

Такие конструктивные решения невозможны без ясного понимания специфики отношений в системе "теория - эксперимент - практика", без раскрытия психологической сущности практических задач и объяснения места и роли в этих задачах "человеческого фактора". Для этого необходимо развитие фундаментальных исследований психических состояний, уточнение смысла основных подходов к изучению функционального состояния, наконец, поиск путей синтеза имеющегося знания в направлении конкретной практической задачи.

В настоящее время уже немало сделано в области конкретных исследований, и доказательство этому - материалы, представленные на Всесоюзной конференции (Звенигород, 1982). Общий анализ представленных на конференции материалов показывает, насколько сложной является проблема идентификации и оценки функциональных состояний человека-оператора. Так во многих случаях функциональное состояние рассматривается как фон, на котором разворачиваются психические процессы, например, процессы приема и переработки информации, принятия решений и формирования управляющих воздействий человека-оператора. Однако, как только мы начинаем рассматривать состояние как фон, мы сразу же обнаруживаем, что его можно зарегистрировать или идентифицировать лишь как изменение, происходящее либо в свойствах, либо в структуре процессов, протекающих в человеческом организме, в человеческой психике, в поведении и деятельности. Попытки идентификации функционального состояния с помощью так называемых "объективных" показателей, в том числе с использованием разного рода психофизиологических, физиологических и биохимических индикаторов, свидетельствуют, что эти индикаторы далеко не всегда адекватны целям психологического исследования функционального состояния, если иметь в виду его психологический смысл. С другой стороны, мы наблюдаем реальные изменения в структуре и характере деятельности человека, в психологических механизмах, регулирующих эту деятельность, и связываем эти изменения с функциональным состоянием человека. Таким образом, функциональное состояние перестает быть просто фоном, но становится существенной особенностью динамики реально наблюдаемых характеристик поведения и деятельности. Основная трудность здесь состоит в том, что при анализе профессиональной деятельности мы рассматриваем, главным образом, стационарные оценки параметров того или иного психического процесса, а их изменение в разные моменты времени связываем с изменением функционального состояния человека-оператора.

Принято выделять две основные группы психических функциональных состояний, которые при анализе профессиональной деятельности относятся даже к разным уровням: стресс (напряженность) и утомление. Именно они яснее всего сказываются и на характеристиках деятельности, и на характере субъективных оценок. В отдельную группу выделяются также эмоциональные состояния, хотя и не очень четко, поскольку практически здесь же речь идет об операциональной и эмоциональной напряженности (!). Как один из стабильных феноменологических результатов рассматривается зонное строение функционального состояния типа напряженности: существует так называемая оптимальная зона, а в случаях недогрузки (недонапряженности) и перегрузки (перенапряжения) наблюдается снижение эффективности деятельности человека. Здесь есть известная аналогия с законом Йеркса - Додсона, и функциональное состояние получает окраску в физиологическом контексте: оно связывается с состоянием активации организма. Так, в ряде случаев, действие слабой помехи на эффективность работы оператора оказывается положительным по сравнению с отсутствием всякой помехи. Справедливости ради следует сказать, что известная кривая работоспособности (зависимость эффективности работы от ее продолжительности) также носит в целом аналогичный характер: она имеет выраженный максимум при заметных спадах в начале и конце работы. Кроме того, оказывается возможным связать некоторые предельные режимы функционирования человека с особенностями (и ограничениями) функционирования нервной системы.

Таким образом, функциональное состояние имеет уровневую специфику и нелинейно связано с действием ряда факторов, одни из которых можно отнести к факторам физиологического, а другие - к факторам психологического порядка.

С нашей точки зрения, есть существенное различие в оценке и интерпретации изменений в эффективности деятельности человека при психологическом анализе задач профотбора и профподготовки, с одной стороны, и задач функционирования человека (оценки функциональных состояний) - с другой. Различие это состоит в том, что при решении первых - основной акцент ставится на анализ интериндивидуальных вариаций исполнения, при решении вторых - на изучение интраиндивидуальных вариации. Практическое существо проблемы функциональных состояний заключается именно в том, что Эффективность работы одного и тою же человека (в другом контексте - работоспособность) изменяется во времени и в зависимости от характера и условий деятельности. Собственно практическая задача состоит в том, чтобы "вывести" работоспособность человека на некий "оптимальный" уровень, т. е. воспрепятствовать изменениям работоспособности, которые реально наблюдаются (чаще всего - воспрепятствовать снижению работоспособности). Решение этой задачи прежде всего требует понимания специфики самих функциональных состояний, раскрытия связи между ними, особенностями психических функций и эффективностью профессиональной деятельности человека. Другими словами, нужно понять, раскрыть и объяснить природу интраиндивидуальных вариаций работоспособности.

Здесь необходимы теоретические усилия для того, чтобы разорвать "логическое кольцо" определений. В самом деле, мы традиционно определяем психическое (функциональное) состояние через эффективность и адекватность поведения и деятельности. В то же время, изучая работоспособность, мы определяем ее изменение как следствие изменения функционального состояния человека. Выше сказанное требует вернуться к теоретическому, фундаментальному аспекту проблемы функциональных состояний (и психических состояний вообще), указывает на необходимость найти разумные подходы и теоретическую базу первичной классификации состояний, уточнить психологическую сущность самой этой проблемы.

Теоретический аспект проблемы функциональных состояний. Как известно, проблема психических состояний является одной из самых мало изученных и одной из самых трудных в психологической науке, особенно в ее прикладных разделах. Нужно также сказать, что само состояние как феномен, как явление, подлежащее исследованию, недостаточно четко определено в теоретической и экспериментальной психологии.

В самом деле, что имеется в виду, когда речь идет о психическом состоянии? С одной стороны, представляется очевидным, что состояние есть некоторая временная характеристика системы психики, а с другой стороны - состояние есть некоторый срез временной характеристики психического. Состояния могут рассматриваться как динамическая система (например, состояние напряженности или утомления), при этом в большинстве случаев операционно состояние идентифицируется по возможной смене самих состояний (так, состояние напряженности, например, определяется лишь потому, что бывают иные состояния). Это означает, что в природе самого состояния заключена и динамика, и стабильность. Именно в понятии состояния мы пытаемся связать два важнейших момента психического: устойчивость и изменчивость.

Теоретически это весьма сложная задача, и поэтому необходимо дальнейшее развитие системного подхода применительно к анализу психических состояний, в первую очередь - функциональных состояний. Как "уловить" и удержать в теоретическом анализе диапазон возможных состояний, увидеть их динамику, оценить интраиндивидуальные и интериндивидуальные различия в этих феноменах. В частности, крайне важно найти некоторые критические, стабильные области в множестве состояний, между которыми могут существовать промежуточные, переходные состояния. Ведь по своему смыслу состояние означает стабильность, а мы в психоло1ии изучаем его преимущественно как изменение. Таким образом, сам термин психическое состояние оказывается внутренне неустойчивым до тех пор, пока не будет найдено ясное его определение. Важно отметить, что в указанном выше смысле психическое (функциональное) состояние теоретически почти всегда рассматривается как результат изменения, а фактически (эмпирически) исследуется как переходный процесс "смены состоянии , поскольку изменение параметров некоторого психического процесса ассоциируется со сменой состояния.

Таким образом, определение психического состояния оказывается вопросом непростым потому, что и те, кто изучает эти состояния теоретически, и те, кто исследует их экспериментально, в конечном итоге всегда имеют в виду эти два аспекта: первый - временную динамику состояний, второй - некоторое структурное описание самого состояния. В конкретных исследованиях психическое состояние одновременно выступает в этих двух формах и часто довольно трудно оценить как по методу работы, так и по описанию результатов, с каким именно аспектом психического состояния мы имеем дело. И в теоретическом, и в практическом отношении важно рассмотреть обе эти стороны функционального состояния, каждый раз уточняя тот или иной аспект изучения этого сложного класса психических явлений.

Со структурной точки зрения функциональное состояние оказывается фиксацией некоторых событий, которые происходят в наблюдаемой нами системе, т. е. некоторым "мгновенным", а точнее - синхронным значением ее параметров. Тогда состояние - это как бы зафиксированный "временной срез" значений параметров системы, отображение ее структуры в каждый данный момент (интервал) времени. Трудность здесь состоит в том, что под таким отображением мы понимаем не просто временной срез, т. е. некоторое фиксированное число взаимосвязей в совокупности явлений, но, в действительности, временной инвариант, т. е. такое отображение, при котором структура взаимосвязей остается зафиксированной, неизменной в течение произвольно выбранного промежутка времени (произвольного интервала). Конструктивно это означает, что существует множество разных способов определения и выделения такого рода соотношений (инвариантов) в зависимости от длины произвольного интервала или от величины временной базы, на которой мы отыскиваем тот или иной инвариант. Конечный результат здесь будет зависеть как от свойств системы, гак и от длины выбранного интервала анализа. Поэтому в результате анализа психических состояний часто находятся не общие, а некоторые весьма частные, т. е. каждый раз ограниченные выбранной временной базой, временные инварианты. В качестве примера реального существования таких временных инвариантов мы можем привести конкретные формы самых разнообразных психических состояний (состояния ожидания, бдительности и т. п. ). Поэтому важно, во избежание ошибок, выбирать эти временные интервалы так, чтобы не нарушать пространственно-временной целостности интересующей нас системы. Так при изучении "состояния" того или иного психического процесса необходимо, чтобы он полностью "уложился" в анализируемый временной интервал. Понятно, что множество найденных таким образом интервалов в первом приближении определяет множество возможных состояний изучаемой системы.

Одно из естественных движений системы во множестве состояний - это ритмы, собственные ритмы или "навязанные" извне, которые показывают, как часто и каким образом система возвращается в то или иное состояние. Выбирая различные критерии оценки синхронности и разные интервалы для "базы", на которой оценивается искомый инвариант и рассматриваются "состояния", можно обнаружить огромное количество самых разнообразных ритмов. Важно отметить, что практически все параметры работы физиологических систем, психической активности и показатели эффективности деятельности обладают более или менее выраженной колебательной, ритмической характеристикой. (Собственно, именно благодаря этому можно выделять закономерные, инвариантные связи и отношения в изучаемых явлениях.) Это означает, что все они, меняясь во времени, многократно принимают (т. е. 'проходят через") те же самые значения параметров, иначе - повторяются. Интервал повторяемости, если он оказывается стабильным, становится инвариантной характеристикой выделенного ритма (то, нужно заметить, инвариант другого порядка, в отличие от инварианта состояния) . Ритмы, таким образом, выступают как та инвариантная во времени структура, которую можно "снять" или, наоборот, использовать при анализе психических состояний. Можно рассматривать систему ритмов в специальных временных срезах, а также в срезах состояний, т. е. оценивать не только временные свойства и взаимосвязи, но и их диапазон, характер движения во множестве состояний: сколько, какие именно состояния и в какой последовательности "проходит" система в своем колебательном движении. Такие ритмы действительно существуют, и мы очень хорошо их знаем. Анализу некоторого специального класса ритмов была посвящена работа одной из секций конференции. В зависимости от характера интерпретации сюда могут входить так называемые ритмы работоспособности, сна и бодрствования, состояний сознания, "биологические" ритмы (годовые, суточные, часовые и т. д. ) и некоторые другие, в том числе связанные с характером деятельности. Упомянутый выше временной инвариант позволяет "снять эти состояния как регулярно повторяющиеся изменения.

Второй аспект состояния - динамический - имеет дело, в основном, с нерегулярными (чаще всего, навязанными) изменениями состояния. Однако и здесь важно отметить, что именно с точки зрения повторяющегося изменения, повторяющегося состояния мы и можем увидеть как бы другое лицо функционального состояния: систему процессов перехода из одного состояния в другое, т. е. движения в множестве возможных состояний.

И теоретически, и экспериментально психическое (функциональное) состояние существует и интересно для нас лишь тогда, когда мы умеем фиксировать некоторое изменение состояния. Это означает, что в психологии состояние изучается не столько тогда, когда оно существует, сколько тогда, когда оно переходит из одного состояния в другое. С точки зрения структуры состояния мы имеем дело с частными временными инвариантами системы психики, относительно которых каждый раз должно быть точно определено то временное начало и тот интервал, в котором ищутся некоторые инварианты повторяющихся (или длящихся) событий. Такими временными реперами могут быть, например, время поступления сигнала, стимула или время достижения нужного результата и т. д. Напротив, в контексте динамики, содержания состояния, мы всегда имеем дело с относительным состоянием, т. е. с обнаружением смены или перехода некоторой синхронной системы (связанных явлений) из одного устойчивого положения в другое. При этом нужно помнить, что из одного положения в другое приходит вся система, которую мы изучаем, т. е. изменяется состояние всей системы.

...В экспериментальном Исследовании психические состояния всегда реально рассматриваются как реакция на внешние или внутренние возмущения, которые изменяют характеристики психической системы и организма в целом (по отношению к состоянию до и без этих возмущений - покою). Отсюда следует, что основной эмпирический материал, накопленный в исследовании функциональных состояний, позволяет прежде всего ввести анализ изменений состояний субъекта, т. е. изучать изменение характеристик некоторой психической системы, которое, в случае работы в особых условиях, на научном жаргоне мы привыкли называть изучением деформированных состояний, или состояний "деформированного оператора". Смысл исследований функциональных состояний как раз и заключается в том, что именно эти "деформации" мы хотим зафиксировать, по возможности измерить и понять, как и почему они возникают, с какими факторами связаны.

В этой связи особую роль приобретает упомянутое ранее состояние покоя, которое легко рассматривать как естественную систему отсчета при оценке других психических состояний. Существенный момент состояния покоя как стационарного (по определению) состояния заключается в том, что это состояние длится, продолжается. Это означает еще раз, что покой (как впрочем, и любое другое состояние) имеет реальную временную характеристику и ею нельзя пренебрегать, в отличие от изучения других психических явлений, функций, свойств и даже процессов. (Отметим лишь, что время становится важным в анализе некоторых специальных свойств психических процессов.) Состояние всегда течет и остается в ограниченном интервале времени. Именно по отношению к ограниченно длящемуся состоянию (например, покою) можно рассматривать человека-оператора, работающего в особых условиях, как "деформированного" оператора, измененного и изменяющегося субъекта деятельности. Учитывая, что принципиально всегда имеется возможность повторения состояния (по крайней мере, с теоретической точки зрения), состояние, как класс психических явлений, является не только ограниченно длящимся во времени, но и потенциально многократно достижимым и, следовательно, изменение состояния принципиально обратимо.

О пространстве психических состояний. С учетом всего предыдущего становится ясным, что каждый субъект потенциально может находиться в одном из множества различных состояний. Это означает, что система психики, как и сам субъект деятельности, имеет множество внутренних степеней свободы. Таким образом, мы реально видим, как субъект и его психика оказываются многомерными и по своим проявлениям, и по своему бытию. Однако, с теоретической точки зрения важно то, что при некоторых допущениях представляется возможным использовать для анализа психических (и, в первую очередь, функциональных) состояний формальный аппарат и понятия, близкие к понятиям алгебры отображении.

Каждый, занимающийся проблемой психических состояний имеет в виду некоторый, определенный его интересами, круг психических явлений, некоторую собственную систему классификации, что не позволяет пока еще, к сожалению, говорить о единой постановке проблемы изучения психических состояний. Так, речь может идти об эмоциональных состояниях; о состояниях, как реакциях на некоторые события; о состояниях нормальных и патологических; есть также состояния, мобилизующие психические проявления и т. п. Таким образом, одна из ближайших серьезных задач состоит в том, чтобы уточнить саму феноменологию состояния; определить как границы самих состояний, так и границы изменения состояний. Важно также понять - как и по какой оси изменяется состояние, которое мы идентифицируем? Если, например, мы рассмотрим в этом контексте состояние тревоги, то остается открытым вопрос - где начинается и где заканчивается состояние тревоги, из чего оно "происходит" и в какое другое состояние переходит. Стремление определить границы вариабельности, изменчивости каждого состояния внутри самого себя должно привести к поиску (и нахождению) естественной метрики психических состояний.

Нужно отметить, что мы привыкли изучать психические состояния, измеряя некоторые параметры и фиксируя характеристики, которые, вообще говоря, с этими состояниями прямо не связаны. Это несколько напоминает ситуацию, которая сложилась в профессиональном отборе, когда берется произвольное и огромное множество различных психологических характеристик и делаются попытки зафиксировать субъект в этом необозримом множестве плохо связанных друг с другом явлений, слабо связанных друг с другом методик, неопределенного набора параметров. Каков же выход из этого положения? Мне кажется, что упомянутый выше анализ через отнесение состояния к его собственной временной динамике и к некоторому относительно стабильному фону становится одним из реальных подходов к поиску естественной метрики состояний. На основании опыта исследований и собственного опыта мы хорошо знаем, что "внутри" самого субъекта существует значительное многообразие состояний.

Второй путь - это подход к естественной метрике состояний через отнесение каждого из состояний субъекта ко множеству всех субъектов. Так, например, когда мы рассматриваем состояние нормы или патологии, то имеем в виду, что во всем множестве субъектов существует вполне отчетливое распределение этих состояний. При этом, однако, возникает одна неочевидная трудность, которая заключается в том, что, выбирая достаточно большое (репрезентативное) множество людей, мы предполагаем, будто в этом множестве удается реализовать все возможные субъективные состояния, т. е. можно оценить все степени свободы, которые характерны для каждого субъекта. В действительности, указанная трудность проявляется в том, что эргодическая теорема в этом случае не работает. Поэтому как бы много субъектов мы ни взяли, всегда есть большой риск, с одной стороны, недостаточно полно отразить во множестве состояний индивидуальность конкретного субъекта, а с другой стороны - растворить границы внутреннего индивидуального богатства состояний во множестве индивидов.

Таким образом, поиск естественной метрики пространства состояний может быть перспективен в двух направлениях: с одной стороны - двигаясь от внутреннего богатства состояний субъекта и рассматривая их по отношению к фону или к тому что известно об этом субъекте, с другой стороны - относя наблюдаемые состояния к полному множеству проявлений всевозможных человеческих состояний, т. е. ко всему существующему человеческому бытию.

Поскольку в обоих случаях при изучении состояний обнаруживается, что система психических явлений, которую мы так или иначе наблюдаем, меняется по множеству параметров, то для оценки состояния как события оказывается совершенно естественной полирегистрация. Это означает, что каждый раз необходимо анализировать множество координат различных точек системы, чтобы понять, в каком состоянии она находится. В этой связи мы оказываемся перед важной теоретической проблемой, которая, по-моему, даже не ставилась в психологии состояний: сколько параметров нужно "снять" или зафиксировать, чтобы идентифицировать состояние системы? Этот вопрос только представляется тривиальным: насколько известен опыт экспериментирования в области психических состояний, именно так этот вопрос не возникал. Мы, действительно, сейчас не знаем, сколько нужно иметь независимых точек отсчета или параметров системы для фиксации того или иного ее состояния, и достаточно ли, например, 15 физиологических отведений и, скажем, 10 поведенческих; надо ли "писать" вегетативные реакции организма или можно ограничиться электроэнцефалограммой. С экспериментальной точки зрения это означает, что необходимо точно интерпретировать вопрос об адекватных "индикаторах" состояния; о достаточности набора значений параметров этих индикаторов, как особых "точек" отсчета; об их отношении к реальному состоянию системы.

Поскольку психическое состояние рассматривается и как измененяющееся, и как некоторое зафиксированное на определенном промежутке времени (синхронное) поведение некоторых элементов и событий психической системы, постольку нужна не просто полирегистрация, но фазовая полирегистрация. Эго означает необходимость иметь временное сравнение наблюдаемых реализаций. Причем не просто реализаций, а реализаций активности: действий, реакций, деятельности, функциональных характеристик мозга, вегетатики и т. д. Видимо, необходимо предусмотреть множественную регистрацию на разных уровнях и обязательно сравнивать результаты измерений, полученных в разные моменты времени, как бы строя "фазовую характеристику движения" системы.

Фазовое, временное сравнение наблюдаемых явлений предполагает необходимость не только определенным образом организовывать эксперимент, но и определенным образом изменять обработку получаемых данных. Поскольку приходится рассматривать характеристики состояния как изменяющиеся во времени, постольку для обработки данных следует использовать специальный математический аппарат, который позволяет чувствовать эту изменчивость состояния во времени, но чувствовать ее как изменчивость повторяющуюся, т. е. инвариантную относительность фиксированных сдвигов во времени. Это оказывается и экспериментально, и математически не так просто.

Системный анализ психических (функциональных) состояний и проблемы психологического проектирования деятельности. Исследование психических состояний осложняется в трех отношениях: во-первых, экспериментально изучая работу человека, мы строим некую модель реальной ситуации, реальной деятельности. Однако до сих пор еще нет ясных психологических критериев степени подобия, степени адекватности моделей деятельности по отношению к самой деятельности. Отсюда - тот изумляющий исследователей разрыв между экспериментальными и практическими данными и те трудности, с которыми встречаются при переносе результатов лабораторных испытаний в практику.

Второй источник сложностей состоит в том представлении о психических явлениях, которое неявно определяет характер научных рассуждений исследователя. Во всех случаях - это особое "внутреннее" представление о том, каковы строение, природа и свойства изучаемого объекта. Эти представления не есть следствие только теоретических рассуждений; это - наш субъективный опыт работы с человеком, опыт изучения тех или иных сторон его жизнедеятельности. Проблема состоит в том, что на основе таких представлений, выступающих как модели реальности (но уже интеллектуальные, а не практические модели), нужно суметь выйти "за пределы субъекта" путем объединения знаний и опыта различных специалистов. От понимания системности психики необходимо перейти к комплексному исследованию жизни и деятельности человека, от предмета исследования - к реальному объекту.

Знания о психических процессах, о процессах приема и переработки информации достаточно велики: известно множество более или менее полных моделей памяти, моделей восприятия и принятия решений. Более того, эти модели и эти знания можно соединять в более сложные, целостные структуры, что в принципе позволяет рассматривать отдельные виды и алгоритмы операторской деятельности значительно более подробно, анализируя их до уровня системы взаимодействующих психических процессов. В то же время понятно, что знания эти частично теряются, а частично - искажаются, когда мы переходим к другим уровням и другим аспектам исследований. Поэтому третий источник сложностей в изучении состояний состоит в концептуальном разрыве между смыслом понятия "психологический механизм деятельности" и тем, что понимают обычно под механизмами психической деятельности. Необходимо, с моей точки зрения, строго различать психологические и нейрофизиологические механизмы. Существуют, следовательно, различные группы моделей механизмов, отношения между ними могут быть весьма мобильны, и все еще нет хороших критериев их синтеза. До сих пор не вполне ясно, почему в одних ситуациях функционирование нервной системы на почти предельных режимах приводит к очень малым изменениям в психических процессах и к малым изменениям в результатах деятельности? А в других - наоборот, почти ничего не меняется на уровне нервной системы, но наблюдаются резкие скачки в психической деятельности и в поведении человека?

Таким образом, в наших рассуждениях явно или неявно присутствуют три группы моделей - модели деятельности, модели явления и модели механизмов, и в каждой из этих групп пока мало уделяется внимания сложным взаимоотношениям между самими моделями и тем, что они моделируют, между различными теоретическими представлениями об объекте и самой его природой. Рассмотренные выше сложности отразились в характере материала, представленного на конференции.

Обратимся снова к практическим задачам. При их решении мы, по сути, должны выполнить три важных функции: прежде всего необходимо провести диагностику явления (понять, что происходит в каждом конкретном случае), затем - сделать некоторые прогнозы развития явления на будущее (на основании его прошлого, нашего собственного опыта и на основании имеющихся научных знаний). Наконец, надо научиться так или иначе этим явлением управлять (т. е. найти методы управления явлениями).

Реальная научная и практическая работа по диагностике, прогнозу и управлению психическими явлениями обладает разной значимостью и разным методическим аппаратом. В диагностике, в частности, мы имеем дело с конкретным объектом и идентифицируем этот объект в терминах научных знаний, например, идентифицируем то или иное состояние. Когда речь идет о прогнозе, то в наши рассуждения включаются представления о естественной динамике изучаемого объекта. Беда и сложность психологического прогноза состоит в частом предположении, что эта динамика является непрерывной в математическом и логическом смысле: предполагается, что малые изменения окружающих условий, малые отклонения в специфике функционирования отдельных элементов приведут к малым изменениям характеристик системы в целом.

При этом забывают о таких сложных нелинейных явлениях, как резонансные явления, возбуждения, срывы и т. д., когда характер изменения влияющего фактора совершенно не соответствует тому, как изменяются результаты функционирования организма. Можно возразить, что в некоторых случаях этот "постулат непрерывности", постепенности изменений работает, и можно его реально применять. Тем не менее исследовательский опыт содержит примеры того, что незначительный сдвиг функционального состояния может существенно изменить течение наблюдаемых событий, существенно изменить ту шкалу оценок, которую мы получили в нормальных условиях. В частности, типология индивидов, разработанная в области дифференциальной психофизиологии, кажется достаточно устойчивой, и мы привыкли с ней работать как в диагностических целях, так и в целях прогноза. Однако данные опыта показывают, как сильно меняются корреляции между типологическими свойствами нервной деятельности и эффективностью операторской работы в измененных функциональных состояниях.

Построение типологии со стороны общего строения личности, вероятно, более психологично; однако и в этом случае существуют потенциальные источники ошибок диагностики и прогноза, поскольку пока неизвестно, как будут меняться характеристики личности в стрессовых ситуациях. Недостаточно ясно также, как увязываются общие свойства личности с профессиональными способностями человека, с мотивацией, с постановкой цели и т. д.

Таким образом, при решении практических задач диагностики и прогноза никак нельзя забывать о нелинейной природе связей между различными функциями и свойствами системы психики.

Следует заметить, что, когда речь идет о диагностике и прогнозе в области функциональных состояний, мы, главным образом, рассматриваем профессиональную готовность человека к деятельности. Вообще говоря, более правильным представляется ставить вопрос о формировании профессионально важных качеств и их проявлений в деятельности, в частности, о том, какие из них являются устойчивыми, не поддающимися формированию, а какие можно развивать. Если в качестве системы отсчета рассматривать самого индивида, структуру его способностей, то готовность, пригодность, подготовленность и связанные с ними понятия определяются, скорее, внешними, объективными, от профессии или от деятельности идущими критериями, т. е. ведут свое происхождение не от собственных свойств субъекта, а от того, что он должен делать.

Это становится особенно ясным, когда субъект попадает в условия особые. По тем же качествам и в той логике можно смотреть деформацию, "деструкцию" этих свойств, и, вводя критерии пригодности и готовности, либо снимать человека с деятельности, либо пытаться компенсировать "деструкцию", управляя развитием или функциональным состоянием профессионально важных качеств данного индивида.

Строго говоря, неверно отрывать исследование готовности от изучения проблем ориентации, профессионального отбора, распределения людей, функционирования их в процессе конкретной работы, т. е. от общих характеристик различных этапов психологического проектирования профессиональной деятельности человека. С этой точки зрения формирование профессиональной пригодности и готовности - это только часть реализации общего проекта деятельности. При этом психологам следует действовать так же, как действуют инженеры-конструкторы, когда они проектируют отдельные блоки "машины", не забывая, откуда взят каждый из них и как потом могут быть собраны все эти блоки в целостную систему.

Очерчивая контур психологических воззрении на профессиональную деятельность, следует иметь в виду общую идею психологического проектирования деятельности. Возьмем для примера деятельность космонавта. Труд космонавта - не просто операторский, он включает и исполнительские, и исследовательские компоненты. Психологическое проектирование, в частности, заключается в рациональном сочетании задач репродуктивных и задач творческих для каждого члена экипажа. Очень важно найти оптимальное соотношение того и другого типа задач, распределить поток задач во времени с учетом особенностей каждого, подготовить к эффективному их решению. В конечном итоге, главное здесь - это построить психологически обоснованную систему методов управления функционированием экипажа, управления его работоспособностью.

Проблему такого управления в нашем контексте мы обсуждаем сейчас только для одной сферы психических явлений - функциональных состояний. Действительно, изменение работоспособности как интегральной психической характеристики мы связываем с изменением состояния и управлять ею стремимся, управляя состояниями человека. Часто мы стремимся решить задачу управления состоянием, не умея точно диагностировать его, не зная, как прогнозировать его изменение. Здесь четко видна необходимость синтеза знания: пока мы не определили состояние как объект, мы не можем диагносцировать его; поскольку нет точной диагностики, мы не знаем, что за объект перед нами, и нет возможности прогнозировать его дальнейшее изменение; следовательно, нет возможности им управлять. Вместе с тем в истории психологии известны разнообразные эмпирические методы управления состоянием, действие которых еще не до конца ясно, - от психофизиологического до социального уровня, от различных форм обучения до аутотренинга. В последние годы эффективно работает еще одна важная процедура, которая в некотором смысле сродни внушению или аутотренингу в группе, но поднимается на более высокие уровни межличностного воздействия. Это - совместная деятельность, которую можно рассматривать как своеобразный социальный фактор управления состоянием индивида и совокупного субъекта, коллектива. Важно помнить, конечно, что эффект совместной деятельности индивидуален для каждого субъекта, т. е. сам факт такого изменения его состояния может привести к тому, что работоспособность повысится либо понизится.

Таким образом, проблема функционального (психического) состояния оказывается теснейшим образом связанной с психологическим проектированием профессиональной деятельности, особенно в той его (психологического проекта) части, которая относится к профессиональной подготовке и функционированию субъекта. Так, если речь вести об актуализации, "приведении в действие" системы профессионально важных качеств (ПВК) субъекта, следует отметить существенное различие между "состоянием' профессиональной пригодности, когда важно оценить потенциальные уровни формирования и сформированности ПВК, с одной стороны, а : другой - состоянием профессиональной готовности, когда система ПВК "готова " действовать эффективно в данный момент времени, в данном месте, при решении данных задач. Система потенциальных уровней ПВК связана с общими требованиями профессии, система актуальных уровней ПВК - с необходимостью эффективно решать конкретную текущую задачу.

В практике часто возникают такие ситуации, в которых внимание следует уделять не столько тому, как формировать ПВК, сколько тому, как использовать их в реальной деятельности наилучшим образом. Как видно, здесь возникают другие задачи и нужны другие психологические методы. Формирование профготовности отличается от задач отбора и распределения людей. По сути, при проектировании деятельности реализуются проблемы психологического управления в двух типах: 1) когда мы готовим людей к деятельности, мы, управляя ими в индивидуальном процессе обучения, формируем профессиональные способности, строим систему нужных ПВК, а затем - приводим их "в действие"; 2) когда мы выбираем и распределяем людей, то делаем тоже самое по отношению к контингенту, к множеству претендентов на рабочее место.

Таким образом, мы также управляем характеристиками ПВК, только в одном случае комбинируем, изменяем внутрииндивидуальные реакции ПВК, а в другом - работаем с интериндивидуальными вариациями тех же самых ПВК для тех же профессий. Эти сходства и различия элементов одной и той же системы психологического управления часто не ощущают: кажется, что обучение, отбор, тренаж, восстановление функций и другие элементы психологического проектирования - это все как будто совершенно разные задачи. С точки зрения практики это кажется очевидным именно потому, что существуют ясные практические различия в форме и методах решения этих задач.

Следовательно, всегда существуют два аспекта анализа ПВК, и решая содержательно указанные проблемы, необходимо найти соответствующие критерии и меры этих качеств; поскольку мы рассматриваем психические качества, то критерии и меры эти следует искать в психологии. Для этого приходится разбираться в психологическом содержании деятельности, в ее реальных механизмах, в тех свойствах, которые обеспечивают эффективное решение задач, как элементов этой деятельности, т. е. необходимо вновь обратиться к профессиографии и психографии, которые представляют собой попытки создать "психологический портрет профессии" на разных уровнях анализа и синтеза профессиональной деятельности и самого субъекта этой деятельности.

Правильно отмечая недостатки исторического опыта, состоящие в том, что при традиционном профессиографическом анализе и синтезе ПВК часто упускаются из виду ошибки, качество управления, нечетко вводятся меры оценки напряженности и эффективности труда, мы должны отразить полезность самой профессиографии, указав границы и цели ее реализации. Профессиография в современном виде опирается на технологическую структуру деятельности и целью ее является получение перечня требуемых ПВК человека. Иные задачи стоят перед психографическим описанием - оно должно более точно описывать механизмы регуляции деятельности, ее динамику, и служить следующим приближением к психологическому описанию профессионала. Оба эти уровня анализа и синтеза профессиональной деятельности имеют целью отразить психологические требования к профессионалу, двигаясь от задач деятельности к ее субъекту. Сила этих методов оценивается по тому, насколько точно они позволяют дифференцировать различные профессии.

Мы обсуждали здесь проблемы специфики описания профессий, формирования требований к ПВК и проблемы их различия, т. е. некоторые аспекты системы профессиональной подготовки. Обсуждались также проблемы анализа психических функций и процессов, которые являются основными для того или иного рода деятельности, и возможности изменять эффективность работы, управляя функциональным состоянием. Однако можно управлять состоянием, изменяя также внешние характеристики, структуру и параметры самой деятельности. Это значит, что надо знать пределы и возможности такого "внешнего" управления.

Изменение структуры и средств деятельности, управление характером и распределением во времени последовательности (потока) задач позволяет изменять функциональное состояние человека, влиять на его работоспособность. Так, известны способы управления бдительностью оператора-наблюдателя, когда в целях борьбы с состоянием монотонии в поток сигналов вводятся дополнительные, искусственно созданные конструкторами и руководителями его работы. Аналогичным образом, полезным вариантом управления состоянием человека представляется формирование связной, зависящей от результатов работы оператора последовательности решаемых задач - т. е. управление потоком задач. В этом случае, видимо, включаются в действие не только механизмы внешней регуляции, но и саморегуляции состояния, произвольной регуляции эффективности работы. Одна из таких попыток была реализована в одном исследовании ИПАН СССР: в процессе работы оператора шла перестройка циклограммы в зависимости от результатов решения предыдущей задачи, и это дало возможность повысить активность и качество работы оператора. Однако сравнительный анализ обычной и экспериментальной циклограмм показывает, что при этом может нарушаться целостная картина деятельности.

Теоретический и эмпирический материал, представленный на конференции (Звенигород, 1982), требует обратить внимание на один методический вопрос, который, однако, является прямым следствием недостаточно прочных связей между методологией, теорией и экспериментом; между психологической наукой и практикой проектирования профессиональной деятельности. С точки зрения общей теории мы понимаем, что все процессы по природе своей динамичны и все-таки в конкретных разработках и экспериментах "снимаем" эту динамику при обработке и анализе данных. Это в особой мере относится к психическому состоянию, поскольку подход к изучению его природы можно найти лишь через изучение структуры и динамики явлений психики, через изучение критических точек динамики психических процессов.

При этом крайне важно помнить об особой динамике психических функций, состояний, процессов и их характеристик: следует разводить друг от друга динамику интериндивидуальную и динамику интраиндивидуальную. Эта сложная "двухуровневая" динамика психики с точки зрения психологического проектирования деятельности и ее субъекта, формирования его профессионально важных качеств, имеет существенное значение. Если интериинтраиндивидуальные вариации некоторых параметров психики одинаковы, то отсюда следуют одни логические выводы; если они не совпадают (а часто это нам наверняка известно) , то нужно иначе подходить к оценке этих параметров,нужно строить"двухуровневые" иерархические классификации психических явлений и качеств для соответствующих классов специальных задач.

Психические состояния и эффективность деятельности. М., 1983.

Теоретические и экспериментальные проблемы управления психическим состоянием человека (Л. Г. Дикая, Л. П. Гримак)

В настоящее время ведущими направлениями теоретических и прикладных исследований по проблеме психических состояний являются изучение механизмов регуляции (саморегуляции) психических состояний и разработка методов управления состоянием, работоспособностью и поведением человека с целью повышения эффективности его деятельности, с одной стороны, и сохранения его здоровья - с другой. Проблема управления психическим, в том числе функциональным, состоянием человека-оператора интенсивно разрабатывается в различных областях психологической науки. Большое число работ этого плана, опубликованных в последние годы, свидетельствует о том, что актуальность проблемы продолжает возрастать.

Проблема управления состоянием оператора возникла вскоре после появления этой профессии. На транспорте и в промышленности она актуализировалась в связи с действием факторов монотонии и утомления, необходимостью постоянно сохранять высокую готовность оператора к срочным действиям. Особое значение для операторских профессий проблема регуляции состояния человека-оператора приобретает в экстремальных условиях деятельности. В данном случае под экстремальными условиями понимаются условия, для деятельности в которых у человека не сформировались необходимые функциональные состояния и требуется время для их адаптации и реорганизации. Крайним вариантом реакции на экстремальные условия деятельности бывает дезорганизация деятельности и поведения.

В менее выраженных случаях в разных континуумах функциональных состояний даже у совершенно здоровых и профессионально подготовленных операторов могут произойти сдвиги, которые вызывают "трудные" психические и психофизиологические состояния, ведущие к большему или меньшему нарушению их деятельности. Существенную помощь в этих случаях может оказать своевременная активная регуляция или саморегуляция состояний. Решение этой проблемы связано с поисками путей и способов активации и рационального использования естественных психофизиологических резервов человека для повышения действенной роли психических установок, мотивации и волевых процессов в регуляции состояний, в том числе и для их оперативной регуляции.

Следует отметить, что практическое применение методов регуляции состояний, к сожалению, нередко опережает теоретические обоснования этих методов. Тем не менее опыт использования такого рода приемов убеждает в том, что возможности регуляции и саморегуляции состояний велики и используются далеко не полностью.

До сих пор исследования по проблеме регуляции состояний носят в основном эмпирический характер, повторяя все достоинства и недостатки, свойственные исследованиям по проблемам функциональных состояний и способам их диагностики. Вследствие того, что психофизиологические механизмы, лежащие в основе этих воздействий, изучены недостаточно, применяющиеся управляющие воздействия на психические состояния имеют нередко различную эффективность, часто непрогнозируемую.

До настоящего времени при разработке методов управления состоянием основное внимание уделяется психофизиологическим методам. В общем это легко понять: исследования в этом направлении представляются большинству исследователей (осознанно или неосознанно), как единственно возможная "объективная реальность", способная быть и объяснительным принципом, и естественной научной основой классификации состояний.

Работы последних лет показывают, что состояния имеют не только психофизический и психофизиологический, но и психологический уровень анализа. Каждый из них в определенной мере поддается качественно-количественному объективному описанию. Традиционный анализ динамики состояний через психофизиологические характеристики явно недостаточен, необходимо описание состояний через субъективный план, вербальный и невербальный, и особенно в сочетании с анализом объективных характеристик деятельности.

Как выявил анализ работ по исследованию состояний в экспериментальных условиях, системообразующими факторами в формировании состояний чаще являются психические факторы - установочные, мотивационные, личностные и др. Психика человека - это наиболее совершенный и тонкий, но и наиболее ранимый аппарат приспособлений человека к среде. В связи с этим в вопросах диагностики и управления состоянием человека акцент в значительной степени сдвигается с чисто психофизиологических позиций на психологическую основу.

Психологические подходы к классификации методов управления состоянием

В настоящее время разрабатывается несколько подходов к исследованиям по проблемам регуляции и саморегуляции состояний. В русле каждого из них может проводиться изучение возможностей целенаправленного активного формирования адаптационных функциональных систем, обеспечивающих выполнение деятельности, особенно в экстремальных условиях.

Поэтому, все управляющие воздействия мы попытаемся дифференцировать по тому, какими регулирующими и активирующими системами они реализуются: специфическими, неспецифическими, когнитивно-мотивационными и др. Благодаря процессам специфической и не специфической активации в основном происходит бессознательная, непроизвольная, а с помощью процессов психической волевой саморегуляции - сознательная координация различных компонентов деятельности, которые, в свою очередь, определяют направление и параметры саморегуляции.

Исходя из этих представлений и принципов нами выделены три направления, по которым разрабатываются разные способы и методы управления и самоуправления поведением, состоянием и работоспособностью человека-оператора.

Воздействие на системы неспецифической активации

К этому направлению необходимо отнести воздействия на механизмы ориентировочной реакции, которая определяется, как считает большинство представителей когнитивной психологии, поступающими стимулами и является неосознаваемой, непроизвольной преднастройкой, направленной на более эффективное восприятие сигналов-стимулов. Пределы этой настройки очень ограничены: она проявляется некоторым снижением или повышением уровня бодрствования.

Среди методов регуляции и саморегуляции, широко распространяемым в последнее время и самым неизученным, является рефлексологический метод, который представлен разными способами целенаправленного воздействия на биологически активные рефлексогенные зоны и точки акупунктуры токами, иглоукалыванием, лазерами и т. д. Если в отношении растениеводства и, в меньшей степени, животноводства в этом направлении уже получены интересные результаты, у человека, с целью лечения, диагностики и оптимизации функциональных состояний (ФС), эти исследования только разворачиваются. Имеются данные воздействия акупунктуры на показатели ЭЭГ и физиологических систем, на проявление эмоционального стресса, на активизацию некоторых психических функций, а также на ФС оператора в режиме непрерывной деятельности [3; 6; 8] с выраженным эффектом повышения работоспособности в течение последующих 3-4 часов.

Физиологический механизм такого рода воздействий до сих пор остается неясным. Есть основания полагать, что влияния, передаваемые системой активных точек, принципиально отличны от таковых в нервной и гуморальной системах. В связи с этим высказывается гипотеза о существовании в организме человека и животных третьей регулирующей системы, осуществляющей взаимную "настройку" различных систем организма, регуляцию их функционального состояния.

Такое допущение подтверждается многими экспериментальными работами, исследующими психофизиологические эффекты определенных воздействий (иглоукалывания, термальных, электрических, лазерных) на специфические БАТ. Так, по данным А.М. Карпухиной с соавт. [8] стимуляция симметричных точек, активирующих деятельность зрительного анализатора, приводила к значительному улучшению результатов выполнения тестов: повышала объем, точность и устойчивость внимания, темп сенсомоторных реакций, увеличивала возбудимость и лабильность функции зрительного анализатора. Этот положительный эффект имел место уже при однократном воздействии и приобретал стойкий характер после нескольких сеансов стимуляции БАТ (биологически активные точки).

Таким образом, рассмотренные здесь и многие другие работы позволяют предполагать продуктивность метода стимуляции БАТ в плане управления состоянием оператора. Конкретные же методы и приемы таких воздействий, как и их аппаратурное обеспечение, должны будут определяться дальнейшими экспериментальными проработками.

К методам неспецифической активации относятся также такие, как воздействие на психоэмоциональное состояние человека слабых электромагнитных и электрических полей, аэронов, возникающих в излучателях определенного типа.

В настоящее время все большее внимание уделяется выявлению механизмов взаимодействия электромагнитной энергии с биологическими средами, однако до сих пор влияние этих излучений на психофизиологические характеристики человека, его психическое состояние очень мало изучено, хотя можно предположить, что это воздействие в большей степени зависит от индивидуальных психологических свойств человека, характеристики воздействующих сигналов.

На данном этапе, пишет В.Н. Пушкин [15] , необходимо отдавать себе отчет, что подобно категории гравитационного поля природа такой реальности, как биологическое поле, неясна, а проблема энергетической регуляции психической деятельности входит в широкий контекст назревающих проблем современной науки. Весь набор этих способов воздействия ориентирован на не специфическую для деятельности системы активационного компонента деятельности и является в основном физиологическим способом воздействия, который вторично, опосредованно влияет на мотивационные и когнитивные компоненты деятельности. Именно эти методы воздействия на поведение человека некоторыми учеными были названы методами манипулирования поведением. Иногда манипуляции оказываются успешными, однако нет доказательств, что эффективность этих воздействий возможна на длительное время и они будут иметь определенные, предсказуемые последствия. Необходимы не методы манипуляции, а их прямая противоположность; осознанная саморегуляция и сам факт существования познавательной активности у человека предполагают обреченность методов манипуляции поведением человека-оператора, особенно в экстремальных условиях, когда необходимо принимать оперативные и творческие решения [11].

Одним из способов воздействия на эмоциональный компонент психического состояния (чувство) как на возможность управления параметрами и характеристиками деятельности является воздействие через музыку (цветомузыку).

Известный интерес в этом направлении представляют исследования, показывающие регулирующий эффект функциональной музыки на состояние оператора. Он проявляется в сокращении периода врабатываемости с одновременным ростом работоспособности на данном этапе, в повышении эффективности пассивного отдыха в процессе выполнения монотонной работы. Важно и то, что функциональная музыка может быть в определенных условиях фактором, нейтрализующим дискомфорт среды. По данным Г. А. Березиной, после специальных музыкальных и цветомузыкальных воздействий производительность работы увеличивалась на 30 и 50 %, а ошибки уменьшались на 21 и 23,5 %, соответственно.

Положительное влияние в плане коррекции состояний оказывает и динамическое освещение рабочего места оператора [5] . Как показали специальные опыты, особенно эффективным это воздействие бывает в периоды наибольшего падения работоспособности (между 3,30 и 7 часами утра, в режиме повышения работоспособности).

Другим способом неспецифического поддержания высокой работоспособности и снятия утомления или эмоциональной напряженности является применение разных типов стимуляторов или транквилизаторов, т. е. регуляция поведения психофармакологическими способами.

Применение специальных фармакопрепаратов можно считать наиболее старым способом управления состоянием оператора. При этом препараты применялись, в основном, с целью стимуляции работоспособности в случаях длительной и непрерывной деятельности. Классическими представителями таких веществ являются производные кофеина и фенамина. Эти стимуляторы вызывают генерализованное повышение тонуса ц.н.с., воздействуют на все ее отделы, усиливая процессы возбуждения. В результате восстанавливаются вегетативные реакции, улучшается кровообращение, деятельность сердца и т. д.

Постепенно сам "спектр" корригируемых состояний методом фармаковмешательства и арсенал соответствующих средств значительно расширились.

Вместе с тем исследовательские работы, проведенные в этом плане, показали, что дело здесь обстоит значительно сложнее, чем кажется с первого взгляда. Вопрос осложняется не только индивидуальной переносимостью препаратов и различной чувствительностью к ним вообще. Оказывается, один и тот же препарат способен вызывать различное воздействие в зависимости от фазы утомления или от действия дополнительных факторов, порождаемых средой обитания.

Значительная работа в плане фармакоррекции состояний оператора летного профиля была проведена С. Г. Мельником [10].

Перед экспериментами у испытателей вырабатывались соответствующие прочные навыки управления. "Трудные" состояния оператора моделировались посредством дыхания газовыми смесями с повышенной концентрацией углекислого газа (от 3 до 9 %) или заниженным содержанием кислорода (8-10%), а также утомлением, вызываемым непрерывной 24-часовой операторской деятельностью.

Целенаправленное фармакологическое воздействие осуществлялось приемом стимуляторов центральной нервной системы: сиднокарба (0,005- 0,01) и центедрина (0,01-0,02), а также психоседативных веществ: триоксазина (0,3) и хлордиазепоксида (0,01-0,04).

Результаты экспериментов показали, что кислородная недостаточность, вызванная дыханием газовыми смесями, содержащими кислород, сопровождается ухудшением качества управления (увеличение ошибки рассогласования на 140% и времени сенсомоторной реакции выбора на 35 %).

После приема центедрина или одновременного вдыхания газовых смесей с повышенным содержанием углекислого газа быстро восстанавливался прежний уровень работоспособности операторов и нормализовались исследуемые физиологические функции. Прием же в этих условиях психоседативных веществ еще в большей степени снижал качество управления.

При дыхании газовыми смесями с концентрациями углекислого газа в пределах 4-6 % было показано, что качество управления в этом случае снижается в два раза. Последующий прием испытуемыми стимуляторов центральной нервной системы вызывал еще более выраженное снижение работоспособности. Транквилизаторы же в этих условиях способствовали полному восстановлению качества слежения.

Таким образом, было установлено, что изменения динамики основных нервных процессов с преобладанием процессов возбуждения и связанные с этими явлениями нарушения работоспособности могут быть на начальных стадиях развития гиперкапнии сбалансированы приемом малых транквилизаторов. Стимуляция работоспособности в данном случае возможна лишь путем усиления тормозных процессов центральной нервной системы.

В число методов направленного формирования определенных психических состояний оператора, необходимых для заданного уровня работоспособности в последние годы активно внедряются методы постгипнотического, аутогипнотического внушения и метод моделирования особых суггестивных состояний психики (ОССП).

Применение гипноза как одного из основных психотерапевтических средств и связанных с ним психических явлений психологами используется в настоящее время для решения экспериментально-психологических задач, когда гипноз является методическим приемом целенаправленного вмешательства в субъективный мир личности, в целях активирующего воздействия, мобилизующего неосознаваемые психические резервы человека (при обучении, при подготовке к чрезмерным физическим и психическим нагрузкам) в качестве действенного психогигиенического средства (аутогенные тренировки) и как метод моделирования в лабораторных условиях разных психических состояний [2; 4] . Недостатком постгипнотического внушения для операторов, осуществляющих непрерывное слежение за объектом и установкой, особенно в экстремальных условиях, является тот факт, что постгипнотическое внушение требует перевода оператора в состояние гипнотического сна с последующим внушением ему определенного состояния, что прерывает деятельность оператора. Кроме того, сроки этих воздействий недостаточно предсказуемы, особенно в необычных условиях функционирования, что также затрудняет использование этого метода в целях повышения работоспособности, хотя свойства подобных гипнотических внушений в какой-то мере оказывают влияние на программы поведения в последующем бодрствующем состоянии, что нашло оправданное применение в клинической медицинской гипнологии. Эффективность гипнотического воздействия зависит от степени гипнабельности оператора и от искусства гипнолога.

Исследуемые в последнее время особые суггестивные состояния психики (ОССП) позволяют, по мнению автора [7] , регулировать состояние оператора без отрыва от выполняемых им операций. Воздействие на состояние может быть проведено с помощью текстов, формируемых на дисплеях ЭВМ по результатам выполняемой оператором деятельности или по показателям его психофизиологического состояния при условии их достаточной информативности. Попытка сформировать психические состояния, способствующие повышению работоспособности, подтвердила гипотезу авторов о возможности формирования непосредственно в общении с оператором состояний, соответствующих требуемому уровню работоспособности. Кроме повышения эффективности индивидуального творчества, эксперименты Л.С. Ильинской [7] методом формирования ОССП показали также повышение эффективности группового принятия решений. Авторы исходят из представлений, развиваемых Я.А. Пономаревым, "о центральном звене психологического механизма творчества", когда кроме прямого (осознаваемого) продукта, получаемого для достижения поставленной цели, под влиянием свойств предметов-оригиналов, несущественных с точки зрения цели, появляется побочный продукт, не осознаваемый в этот момент субъектом. Этот продукт содержит "подсказку", оказывающую влияние на последующие действия, что может привести к интуитивному решению - в виде инсайта [14]. Некоторая степень осознанности восприятия операторами передаваемых ведущим эксперимент инструкций (при неосознанном формировании этими инструкциями установок на характер или интенсивность выполняемых в последующем действий) позволяет авторам надеяться на возможность изменения состояния самим оператором (самовнушение). Экспериментальная психология находится лишь на подходе к детальному и систематическому исследованию механизмов суггестивных воздействий.

Литература

1. Браиловский В. А. Динамическое освещение как средство оптимизации условий труда//Проблемы функционального комфорта. Тез. докл. Всесоюз. конференции по эргономике. М., 1977.

2. Гримах Л. П. Моделирование состояний человека в гипнозе. М., 1978.

3. Гримак Л. П., Исаулов Ю. Ф. Управление бодростью//Авиация и космонавтика. 1979. № 1, 2, 3.

4. Гримак Л. П., Пономаренко В. А. Психические состояния летчиков и формы их преодоления в полете//Военно-медицинский журнал. 1971. № 5.

5. Гримак Л. П., Пономаренко В. А. Психические состояния и надежность деятельности оператора//Эффективность деятельности оператора. М., 1982.

6. Ермолаева-Томина Л. Б., Швырина Г. В. Влияние электропунктуры на энергетические характеристики нервной системы//Проблемы биоэнергетики организма и стимуляции лазерным излучением. Алма-Ата, 1976.

7. Ильинский А. И, Ильинская Л. С., Короп А. В. Некоторые методы исследования интеллектуальной активности человека//Проблемы бионики. Харьков, 1979. ВыН. 23.

8. Карпухина А. М. Регуляция ПФС человека стимуляцией Б АТ как метод повышения эффективности деятельности//Психофизиологическое состояние человека и информативность биологических активных точек кожи. Тез. докл. науч. конф. 26 февр. - 1 марта. Киев, 1979.

9. Марищук В. П. О произвольном преодолении эмоциональной напряженности//Мат. симпоз. "Биологические ритмы и вопросы разработки режимов труда и отдыха". М., 1967.

10. Мельник С. Г. Изучение работоспособности оператора и изыскание путей ее оптимизации при воздействии некоторых факторов полета. Автореф. канд. дисс. М., 1973.

11. Найсер У. Познание и реальность. М., 1981.

12. Обозов Н. Н. Межличностные отношения. Л., 1975.

13. Ольхов О. Г. Психогигиена и психопрофилактика труда водителей автомобильного транспорта. Автореф. канд. дисс. Л., 1982.

14. Пономарев Я. А. Роль непосредственного общения в решении задач, требующих творческого подхода//Проблемы общения в психологии. М., 1981.

15. Пушкин В. Н. Энергетическая регуляция психической деятельности - комплексная проблема советской науки//Вопросы психогигиены, психофизиологии, социологии труда в угольной промышленности и энергетики. М., 1980.

16. Свядощ А. М., Ромен А. С. О возможности применения аутогенной тренировки для повышения надежности оператора//Проблемы инженерной психологии. Ярославль, 1972. Вып. 4.

Психические состояния и эффективность деятельности. М., 1983.