43. Крым в начале 20-х гг. Хх в.

В это время уровень промышленного производства на полуострове значительно возрос. Здесь насчитывалось несколько сот промышленных предприятий, преимущественно небольших. Промышленный пролетариат в 1913-1914гг. составлял 16-18 тысяч человек. Самыми крупными промышленными предприятиями были мастерские Севастопольского военного порта и Керченский металлургический завод. В годы первой мировой войны в Симферополе и Карасубазаре были открыты аэропланные заводы. В 1917г. посевная площадь на полуострове составила 696 636 десятин. Основой сельского хозяйства было производство зерна. Важное значение имело садоводство, виноградарство, табаководство. В 1913 г. из Крыма было вывезено 1 млн. пудов табака, 50 тыс. пудов шерсти, 18 тыс. пудов кожи, 439 тыс. ведер вина, 90 тыс. пудов молочных продуктов, 9 тыс. пудов сала, 1,2 млн. пудов картофеля. Крым являлся исключительно многонациональным районом. Около половины его населения составляли русские и украинцы, татары около четверти населения. Всего здесь проживали лица почти семидесяти национальностей. К 1913 в Таврической губернии было 1828 начальных одноклассных и двуклассных школ всех типов. По принадлежности они делились на земские (в основном в сельской местности), министерства народного просвещения, церковно-приходские. Мусульманские мектебе и медресе, еврейские Талмуд-торы и хедеры, часть караимских школ подчинялись своему духовенству. Имелись также школы ведомства Императорского двора и уделов (Ливадийское и Массандровское), ведомства учреждения Императрицы Марии (приюты), ведомства министерства земледелия и государственного имущества (при Симферопольском приюте для малолетних преступников; низшее сельхозучилище 1-го разряда), ведомства МВД (при тюрьмах), ведомства министерства путей сообщения, ведомства министерства финансов. 8 мужских гимназий, 7 реальных училищ, 18 женских гимназий, 5 частных женских гимназий, 4 коммерческих училища министерства финансов. Таврическое Епархиальное женское училище, Таврическая Духовная семинария, Евпаторийское Александровское караимское Духовное училище, Керченский Кушниковский девичий институт. В 1914г. началась первая мировая война. Полуостров был объявлен прифронтовой зоной. В многонациональной крымской деревне усилились антинемецкие настроения, которые имели место и раньше. За немецким населением был установлен административный надзор. Часть его была выслана в другие районы страны. Резко ухудшилось экономическое положение. После Февральской революции в Петрограде власть в Крыму перешла от губернатора к уполномоченному Временного правительства. 

44. Репрессии в Крыму в 20-х-30-х гг.

Ста?линские репре?ссии — массовые политические репрессии[1], осуществлявшиеся в СССР в период сталинизма (конец 1920-х — начало1950-х годов)[2][3]. Количество непосредственных жертв репрессий (лиц, приговорённых за политические (контрреволюционные) преступления к смертной казни или лишению свободы, выселенных, сосланных) исчисляется миллионами. Кроме того, исследователи указывают на серьёзные негативные последствия, которые эти репрессии имели для советского общества в целом, его демографической структуры.

Период наиболее массовых репрессий, так называемый «Большой террор», пришёлся на 1937—1938 годы. А. Медушевский, профессор НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник Института Российской истории РАН, называет «Большой террор» «ключевым инструментом сталинской социальной инженерии». По его словам, существует несколько различных подходов к интерпретации сущности «Большого террора», истоков замысла массовых репрессий, влияния различных факторов и институциональной основы террора. «Единственное, — пишет он, — что, по-видимому, не вызывает сомнений, — это определяющая роль самого Сталина и главного карательного ведомства страны — ГУГБ НКВД в организации массовых репрессий»[4].

Как отмечают современные российские историки, одной из особенностей сталинских репрессий было то, что значительная их часть нарушала существовавшее законодательство и основной закон страны — советскую Конституцию. В частности, противоречило Конституции создание многочисленных внесудебных органов. Характерно и то, что в результате раскрытия советских архивов было обнаружено значительное количество документов за подписью Сталина (см. также Сталинские расстрельные списки), свидетельствующих, по мнению современных исследователей, что именно он санкционировал почти все массовые политические репрессии

Репрессии большевиков против политических противников начались после Октябрьской революции и с особенным размахом шли во время Гражданской войны. После окончания Гражданской войны политические репрессии продолжились, причём часть дел о политических преступлениях была построена на фальсифицированных обвинениях («Дело лицеистов», Шахтинское дело).

20-е - 30-е годы - одна из самых страшных страниц в истории СССР. Было проведено столько политических процессов и репрессий, что еще долгие годы историки не смогут восстановить все детали страшной картины этой эпохи. Эти годы обошлись стране в миллионы жертв, причем жертвами как правило становились талантливые люди, технические специалисты, руководители, ученые, писатели, интеллигенция. «Цена» борьбы за «счастливое будущее» становилась всё выше. Руководство страны стремилось избавиться от всех свободно мыслящих людей. Проводя один процесс за другим, государственные органы фактически обезглавили страну.

Террор охватывал без разбора все регионы, все республики. В расстрельных списках были фамилии русских, евреев, украинцев, грузин и других представителей больших и малых народов страны. Особенно тяжелыми были его последствия для тех районов, которые отличались культурной отсталостью до революции и где в 20 — 30-е годы быстро формировался слой интеллигенции, специалистов. Большой урон несли не только советские люди, но и представители зарубежных партий и организаций, работавших в СССР. «Чистка» коснулась и Коминтерна. Отправлялись в тюрьмы и концлагеря, высылались с позором из страны специалисты, добросовестно помогавшие стране в подъеме экономики.

Чувствуя приближающуюся беду, некоторые советские деятели бежали за границу. Появилась, хотя и немногочисленная, «красная» волна российской эмиграции.

Второй тотальный кризис власти свидетельствовал о росте недоверия, отчужденности, враждебности вокруг партии и государственных организаций. В ответ - политика подавления, насилия, массового террора. Лидеры правящей партии проповедовали, что все стороны жизни общества должны быть пропитаны непримиримым духом классовой борьбы. Хотя с каждым годом революция становилась все дальше, число осужденных за «контрреволюционную» деятельность быстро росло. Миллионы людей побывали в лагерях, миллионы были расстреляны. Около ряда крупных городов (Москва, Минск, Воркута и др.) появились массовые захоронения замученных и расстрелянных.

«Социалистическое наступление»

Форсированный экономический рост в условиях острой нехватки капиталов, нарастания военной опасности лимитировал возможности материального стимулирования труда, вел к разрыву экономических и социальных аспектов развития, к стагнации, даже падению жизненного уровня, что не могло не вести к росту психологического напряжения в обществе. Ускоренная индустриализация, сплошная коллективизация резко активизировали миграционные процессы, крутую ломку образа жизни, ценностных ориентации огромных масс людей («великий перелом»). Сконденсировать избыточную социально -психологическую энергию народа, направить ее на решение ключевых проблем развития, компенсировать в какой-то мере слабость материального стимулирования был призван мощный политико-идеологический прессинг. В 30-е годы ломается и без того хрупкая грань между политическим и гражданским обществом: экономика подчиняется тотальному государственному контролю, партия сливается с государством, государство идеологизируется.

«Социалистическое наступление» конца 20 — начала 30-х годов, выразившееся в повышении плановых заданий в промышленности, в сплошной коллективизации,— это попытка разрубить гордиев узел проблем в экономике и одновременно — снять социальную напряженность, накопившуюся в обществе. В течение всех 20-х годов понимание нэпа как «передышки», «отступления», за которым последует новое «наступление», было довольно устойчивым в рабочей среде.

Ситуация накаляется к концу 20-х годов. В связи с ускорением индустриализации при незначительных фондах материального стимулирования предпринимаются попытки интенсификации трудового процесса, рационализации производства за счет трудящихся. В результате перезаключения зимой 1927—1928 и 1928—1929 гг. коллективных договоров, тарифной реформы, пересмотра норм выработки усиливается уравниловка, у отдельных категорий рабочих снижается заработок. Как следствие многие партийные организации отмечают «политическую напряженность в массах». Недовольство рабочих, в основном высококвалифицированных, выражалось в форме коллективных обращений к руководящим органам с целью получения разъяснений сущности кампаний, подачи заявлений в связи с ущемлением прав, массовых уходах с общих собраний. Происходили кратковременные забастовки, правда, не отличавшиеся значительным числом участников. Прямых антисоветских выступлений на предприятиях не наблюдалось. На ряде рабочих собраний принимались резолюции представителей левой оппозиции, содержавшие требования повышения заработной платы, отмены новой тарифной сетки, пересмотра норм и расценок. «Партия 10 лет ведет неизвестно куда, партия нас обманывает,— фиксировали «органы» высказывания рабочих.— Фордовскую систему придумали коммунисты».

Недовольство рабочих приняло весьма значительные масштабы. Данные о перевыборах фабзавкомов по Московской, Иваново - Вознесенской, Ленинградской областям и Харьковскому округу свидетельствуют о том, что «на ряде крупных предприятий на собраниях присутствовало меньше половины работающих, а на некоторых из них... до 15%». «Вследствие слабой посещаемости на многих предприятиях имели место срывы собраний».

Антидемократическое наступление сопровождалось расширением сферы деятельности карательных органов. Все политические решения проводились при непрерывном участии чекистов. Массовый террор в мирное время стал возможен в результате нарушения законности. В обход органов суда и прокуратуры была создана разветвленная сеть внесудебных органов (Особое совещание при Коллегии ОГПУ, «тройки» НКВД, Особое совещание при НКВД и др.). Решения о судьбе арестованных, особенно с обвинением в контрреволюционной деятельности, выносились с нарушением всех процессуальных норм. Широкие полномочия карательных органов фактически ставили их даже над государственными, партийными органами; последние тоже попадали в орбиту массовых репрессий. Из 1961 делегата XVII съезда партии (1934) почти три четверти были в последующие годы расстреляны. Во всех подразделениях армии неограниченные права получили особые отделы (подразделения службы госбезопасности). По «наводкам» услужливых, порой нечестных работников карательных органов гибли многие работники центральных и местных партийных органов, министерств, руководители ведомств, депутаты Советов всех уровней. За гибель многих партийцев вина лежала на членах ЦК ВКП (б) Кагановиче, Маленкове, Андрееве. На смену погибшим снизу поднимались все новые и новые ряды функционеров. В этой обстановке быстро по службе продвигались будущие генеральные секретари ЦК компартии Н. С. Хрущев, Л. И. Брежнев.

Процессы над лидерами оппозиции послужили политическим обоснованием для развязывания небывалой волны массового террора против руководящих кадров партии, государства, включая армию, органы НКВД, прокуратуры, промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры и т. д., простых тружеников. Точное число жертв в этот период еще не подсчитано. Но о динамике репрессивной политики государства говорят данные о численности заключенных в лагерях НКВД (в среднем за год): 1935 г.— 794 тыс., 1936 г.— 836 тыс., 1937 г.— 994 тыс., 1938 г.— 1313 тыс., 1939 г.— 1340 тыс., 1940 г.-1400 тыс., 1941 г.- 1560 тыс.

Согласно уточненным данным, приводимым Коллегией КГБ СССР, «в 1930—1953 годы по обвинению в контрреволюционных. государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении 3 778 234 человек, из них 786 098 человек расстреляно».

Всего с 1930 по 1953 г. в бараках лагерей и колоний побывало около 18 млн. человек, из них 1/5 - по политическим мотивам.

Репрессии сверху дополнялись массовым, доносительством снизу. Доносы свидетельствовали о тяжелой болезни общества, порожденной насаждавшимися подозрительностью, враждой, шпиономанией. Донос, особенно на вышестоящих, начальников, становился удобным средством продвижения по службе для многих завистливых, карьеристски настроенных выдвиженцев. 80% репрессированных в 30-е годы погибли по доносам соседей и коллег по службе. Доносом пользовались те, кто мстил правящей элите за поруганную «буржуазную» интеллигенцию» за бывших собственников и недавних нэпманов, за раскулаченных, за всех тех, кто попадал в жестокие жернова «классовой борьбы». Недавняя гражданская война откликнулась еще одной кровавой жатвой, только теперь уже для «победителей».

В число «врагов» были зачислены церковные и сектантские организации. В росте влияния церкви, в частности на молодежь, в новых ее идеях и формах работы для верующих партия увидела для себя огромную опасность. На VIII съезде комсомола (май 1928 г.) с тревогой говорилось о том, что сектантские организации объединяют не меньше молодежи, чем комсомол. Проблемы духовности, нравственности, культуры, традиций, свободы выбора для человека не волновали новых вождей. Они становились рутинным «хламом» по сравнению с «великими планами строительства социализма».

Однако сводить политико-экономический механизм 30-х годов к одним чисткам, репрессиям, диктату центра было бы неверно. «Эффективность» (если здесь вообще можно говорить об эффективности) репрессий имеет свои пределы. Карательными мерами можно сократить прогулы, но не организовать производство; выявить «вредителей», но не подготовить квалифицированных специалистов; нарастить вал, но не обеспечить качество. В 30-е годы в области методов организации производства, форм общественной жизни при общем нарастании администрирования мы сталкиваемся со своего рода маятником: от «административного уклона», усиления репрессий к усеченному хозрасчету, ограниченной политической либерализации; от усеченного хозрасчета, ограниченной политической либерализации к «административному уклону», усилению репрессий...

45. Политика коренизации в Крыму

Национальная политика призвана обеспечить безопасность современной Украины. Она многоаспектна

и включает не только культурно-образовательный, но и экономический компоненты. Неравный доступ к

ресурсам, отсутствие возможностей получения земли, незначительность группы национальных

предпринимателей выступают важнейшими конфликтогенными факторами в современном мире. История

XX века – это доминирование этно-религиозных конфликтов. Актуальность темы исследования

обусловлена многонациональностью современных Украины и Крыма. В Автономную Республику Крым

происходит возвращение ранее депортированных народов, их обустройство и интеграция в украинское

общество. Современные национальные и культурные процессы возможны при их экономическом

обеспечении. Национальная и экономическая политика тесно взаимосвязаны между собой. Необходимо

обращение к опыту национальной политики межвоенного периода, как без идеализации, так и

драматизации прошлого.

В курсе коренизации, провозглашенном XII съездом РКП(б) экономической составляющей

национальной политики отводилась важная роль, поэтому не вызывает сомнения потребность в анализе

этих процессов.

Изучение коренизации в промышленности, взаимосвязь коренизации и подготовки инженерно-

технических работников системой профессионально-технического образования было начато ещё в 1920/30

годах. В частности, это работа Д. Полетаева [1]. Необходимо отметить публикации в периодической прессе

межвоенного двадцатилетия, в частности в журнале «Экономика и культура Крыма» [2]. Однако,

содержащиеся в них оценки носили пропагандистский характер, их авторы (Д. Полетаев, А. Стахонова,

А. Хомяков, С. Карга, Я. Эмир-Велиев) являлись активными участниками процесса коренизации в Крыму.

Новый этап в изучении коренизации в области экономики пришелся на 1950-1980-е годы. Это работы

Д. Вирника, С. Бреева характеризующиеся большим объёмом фактических данных и использованием

статистических показателей [3; 4]. Качественно новый период в изучении национальной политики вНаукові праці історичного факультету

Запорізького національного університету, 2010, вип. XXIX

166

межвоенный период начался с обретением Украиной независимости. Открылись архивные фонды, исчезла

необходимость умещать исследование в определённые идеологические рамки, произошло знакомство с

западной историографией. Был подготовлен целый ряд работ, в которых изучались экономические аспекты

коренизации в УССР в межвоенное двадцатилетие. Это работы П. Кравченко, И. Новохатько,

В. Липинского, О. Бута, О. Кривули, О. Бабака [5-10].

Цель данной работы состоит в том, чтобы проанализировать место коренизации в промышленности

Крымской АССР, в общем осуществлении национальной политики в межвоенное двадцатилетие.

Проследить взаимосвязь процессов в промышленности и работы системы профессионально-технических

учебных заведений, изменений социальной структуры общества.

При подготовке статьи использованы документы Государственного архива Автономной Республики

Крым фонда П-1 Крымского обкома РКП(б)-ВКП(б), публикации в периодической печати 1920-1930-х годов.

Коренизация выступила многоаспектным явлением. Национальная политика обладает многими

направлениями: административным, культурно-образовательным, экономическим.

В идеологии РКП(б) был сформулирован постулат о том, что якобы, в результате угнетения русским

народом, другие народы отстали в своём развитии. Поэтому необходимо обеспечить для национальных

меньшинств приоритетность их развития. Одним из таких приоритетов считалась необходимость

ликвидации экономического отставания.

Важной задачей руководители РКП(б) считали формирование национального пролетариата. В

социальной структуре национальных меньшинств Крыма преобладали крестьяне, для которых

большевистская идеология была чуждой. Поэтому национальный пролетариат должен был обеспечить

поддержку мероприятиям РКП(б).

Уже в 1924 году начал осуществляться комплекс практических мероприятий по коренизации в

промышленности. В частности, перед крымскими профсоюзами ставилась следующая задача: «Учитывая

отсутствие индустриального пролетариата из татарского населения, необходимо при заполнении брони на

предприятиях и фабзавучах увеличить процент посылаемых из татарской молодёжи и подростков, чтобы

обеспечить базу квалифицированных рабочих из татар» [11, л.301].

Кадровая политика была в центре внимания обсуждения делегатов Всекрымского совещания

татарских работников-коммунистов проходившем в Симферополе в апреле 1924 года. Центральный

доклад был сделан представителем СНК Крымской АССР, в нём анализировался административный

аспект политики коренизации, применение при подготовке документации крымскотатарского языка. В

резолюции совещания в качестве первоочередных задач указывалась необходимость «продолжать и

усилить работу по татаризации советского аппарата и реализации татарского языка… В местностях же, где

преобладающим населением являются татары, на руководящих совпостах должны быть татработники,

которые и будут являться резервуаром, откуда будут черпаться работники на руководящие посты. Поэтому

основной задачей по татаризации должно быть комплектование татработниками соваппарата, главным

образом, низового (сельского), как непосредственно, соприкасающегося с татарским населением» [11,

л.300].

В 1925-1927 годах центр тяжести подготовки кадров для коренизации в промышленности был сделан

на курсовой форме подготовки. В 1927 году были проведены курсы по подготовке работников крымских

татар при Народном комиссариате финансов, Народном комиссариате юстиции, Наркомпочтеле [12, с.6].

На производственных предприятиях ЦСНХ и Наркомторга в январе 1927 года всего насчитывалось