История появления и развития правового институтаисключения участника из общества с ограниченнойответственностью

Появление и развитие в праве института исключения участника юридического лица из состава последнего имеет истоки в римском праве, с которым большинство исследователей связывают появление самого института юридического лица.

Прообразами юридических лиц в римском обществе были появившиеся уже в VI веке до н.э. коллегии религиозного характера, профессиональные союзы ремесленников, булочников, швейников и т.д. *(38) Для обозначения таких объединений физических лиц "...римские юристы обыкновенно пользовались выражениями "personae vice fungi", или "privatorum loco haberi", желая этим сказать, что нечто, не будучи естественным человеческим лицом, persona, функционирует в гражданской жизни вместо такового лица, обслуживается как таковое лицо" *(39).

Виды юридических лиц по римскому праву были довольно разнообразны. Сюда относили собственно государство, императорский престол, политические общины (города и колонии), ассоциации римских граждан, селения, провинции, вольные союзы (религиозные, похоронные коллегии, коллегии ремесленников и т.п.), церковные учреждения и богоугодные заведения *(40). Однако более других интересна для настоящего исследования категория юридических лиц, которая в известном смысле стала прообразом общества с ограниченной ответственностью в современном его понимании, а именно те объединения, которые были основаны на договоре, создавались посредством соединения имущественных вкладов и были направлены на получение общих доходов от промышленной и торговой деятельности. К таковым в римском праве относились товарищества. В. Александров так определял товарищества рассматриваемого периода: "...соединение физических лиц, называемое товариществом, есть соединение, основанное на договоре, заключенном для достижения общими средствами общей цели" *(41). По цели деятельности товарищества разделялись на гражданские (не имевшие предпринимательского характера) и societas (товарищества торговые и промышленные) *(42).

Первоначально, несмотря на признание за товариществом в гражданском обороте свойств и качеств юридического лица, смена состава участников товарищества считалась недопустимой. Смерть или выход одного из участников товарищества влекли за собой прекращение последнего, а выходящий участник получал свою долю в общем имуществе *(43). Достаточно было, чтобы лишь один член товарищества вышел из такого соединения, и оно переставало существовать *(44). Следовательно, нужды в механизме исключения одного из товарищей просто не было: если кто-либо из членов товарищества злоупотреблял своим статусом, нарушал возложенные на него обязанности или делал существование товарищества невозможным, участники последнего разрывали заключенное между ними соглашение и, при необходимости, вновь объединялись на тех же условиях, но в ином персональном составе.

С течением времени ситуация изменилась. И основой таких изменений стало появление в римском праве обществ, или товариществ публиканов *(45). Для их деятельности, направленной исключительно на извлечение дохода, требовалось соединение крупных капиталов и, может быть, даже в большей мере, обеспечение высокой степени стабильности такого объединения. Вероятно, именно поэтому "...в отношении к товариществам публиканов было признано противоположное начало - начало независимости бытия товарищества от смены отдельных членов" *(46). Таким образом, товарищество впервые приобрело признаки корпорации, его существование стало независимым от выхода или смерти участников, а паи приобрели известную рыночную ценность и оборотоспособность. По мнению Н.В. Козловой, товарищества публиканов - прообраз современных коммандитных товариществ *(47).

Иска об исключении участника товарищества за другими товарищами, в том понимании, которое придается данному институту сегодня, римским правом не признавалось. Римские источники позволяют утверждать, что права членов товарищества, нарушенные одним из товарищей, защищались, как правило, не исключением нарушителя, а выходом из товарищества того, который полагал свои права и/или законные интересы нарушенными подобным образом. Ульпиан в 30-й книге "Комментариев к Сабину" пишет: "...но если и имеется соглашение о том, что никто не должен выходить из товарищества в течение определенного времени, и до истечения этого времени последовал отказ от участия в товариществе, то отказ может быть признан правильным. И тот, кто отказался, не несет ответственности по иску из договора товарищества; ведь если он отказался в силу того, что: один из товарищей настолько нарушает права других и причиняет ущерб, то разве можно терпеть его?" *(48).

Вместе с тем Н.С. Суворов, например, упоминает о том, что за товарищами - членами товарищества публиканов, признавался так называемый товарищеский иск (actio pro socio), направленный на раздел имущества *(49) (communi dividundo). При этом, по мнению Гая, "не имеет значения, является ли вещь общей для нескольких лиц вследствие существования между ними товарищества, или же вещь является общей при отсутствии товарищества; ибо в обоих случаях имеет место иск о разделе общего имущества" *(50). Такой иск допускался в отношении как раздела общего имущества между всеми участниками товарищества, так и только отдельных товарищей (выдел). Например, Павел указывает: "...если не все, имеющие общую вещь, но некоторые из них желают произвести раздел, то может иметь место иск между ними..." *(51). Указанный иск мог быть как следствием намерения одного из участников выйти из товарищества добровольно, так и инструментом принудительного прекращения членства лица в составе товарищества и в этом смысле очень напоминал исключение.

Интерес представляет и другой иск, выступавший известной альтернативой разделу общего имущества товарищей в римском праве. Упоминает о нем Папиниан: "...в отношении общего имущества ни один из собственников вопреки воле другого не может правомерно делать что-либо. Отсюда ясно, что имеется право воспрещения... Хотя в отношении общего имущества один из участников может запрещать другому что-либо делать, однако он не может принуждать, чтобы тот уничтожил уже сделанное, если он мог воспретить, но не воспретил; поэтому он может путем иска о разделе общего имущества требовать возмещения ущерба (выделено нами - Л.К.). Если же он дал согласие на действия другого, то он не имеет иска об ущербе. Если один из собственников сделал что-либо в отсутствие другого собственника к вреду для последнего, то сделавший может быть принужден уничтожить сделанное им" *(52). Приведенное высказывание одного из римских юристов позволяет сделать следующие интересные выводы. Во-первых, иск о разделе общего имущества товарищей, как и иск об исключении участника в современном российском праве, мог быть следствием недобросовестного поведения одного из членов товарищества. Во-вторых, такой иск имел своей целью "возмещение ущерба", причиненного одним из товарищей другим участникам, что в данном контексте означает, прежде всего, создание для недобросовестного участника дальнейшей невозможности совершения действий, послуживших основанием для предъявления рассматриваемого иска, что в полной мере отвечает и целям сегодняшнего иска об исключении. Наконец, в-третьих, альтернативой разделу общего имущества была возможность предъявления уполномоченным лицом (лицами) требования об "уничтожении сделанного", т.е. о возмещении причиненного ущерба и об устранении всяких иных нарушений прав прочих участников товарищества, что также не противоречит идее исключения участника из состава юридического лица.

Таким образом, иск о разделе общего имущества товарищей, существовавший в римском праве, хотя существенно отличался от исключения участника в сегодняшнем его понимании как по форме, так и по содержанию предъявляемых требований, по своему правовому смыслу был очень близок к оцениваемому в настоящей работе правовому институту.

Начиная с XII в. процесс рецепции римского права начался по всей Европе: в Италии стали возникать предпринимательские союзы в форме паевых товариществ; во Французском ордонансе о торговле впервые определился статус полных торговых, коммандитных, анонимных товариществ; голландские юристы оказались первопроходцами в области обогащения корпоративного права новым видом юридического лица - акционерным обществом *(53). Создателем же правового феномена общества с ограниченной ответственностью обоснованно считают Германию.

Развитие корпоративного права в Германии началось поздно, в XVIII в. 20 апреля 1892 г. в Германии был принят Закон об обществах с ограниченной ответственностью, который, с поправками, действует и в настоящее время.

Как отмечает Н.В. Козлова, в конце XIX в. появилась потребность в такой форме соединения лиц и капиталов, при которой предприниматель отвечал бы не всем своим имуществом, а только в определенных пределах, заранее известных ему и кредиторам. Принцип ограниченной ответственности сближал бы эту форму общества с акционерной компанией, но с тем отличием, что в новой форме подобающее место занимал личный элемент. Конструкция общества с ограниченной ответственностью стала результатом "кабинетной" работы германских юристов, вызванной насущной практической потребностью, т.к. форма акционерного общества была недостаточно гибкой, а полные товарищества не могли получить широко распространения в силу принципа неограниченной солидарной ответственности его участников по долгам товарищества *(54). Германские цивилисты видели в этих обществах особый вид юридических лиц, составлявший исключительное достояние германского законодательства, что дало основание называть такие общества "юридическими лицами Германского права" *(55). Общества эти составляли нечто среднее между римскими товариществами (societates) и корпорациями (universitates personarum) *(56).

В. Бергман и А.С. Комаров, давая общую характеристику обществу с ограниченной ответственностью в Германии, также отмечают, что такое общество (по-немецки сокращение GmbH (Gesellschaft mit beschrankter Haftung) было создано без каких-либо исторических предшественников для того, чтобы предоставить прежде всего малым предприятиям промежуточную между акционерным обществом и объединением лиц гибкую, упрощенную и экономичную организационно-правовую форму без личной ответственности участников *(57).

Германский закон от 20 апреля 1892 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью" прямо предусмотрел возможность исключения участника из общества. Судя по тексту данного закона, единственным основанием исключения участника из общества служит нарушение им обязанности по уплате взноса в уставный капитал (§ 19 Закона "Об обществах с ограниченной ответственностью"). Так, согласно § 21 ("Исключение участников") названного закона, в случае просрочки уплаты взноса просрочившему участнику может быть выдвинуто повторное требование в течение устанавливаемого дополнительного срока с предупреждением о его исключении вместе с паем, по которому должен быть уплачен взнос. Требование осуществляется посредством заказного письма. Дополнительный срок должен составлять минимум один месяц. После истечения срока участник объявляется утратившим в пользу общества пай и произведенные частичные взносы. Объявление делается посредством заказного письма. Вследствие недостачи, которая остается у общества от невыплаченной суммы или от затребованных позднее сумм из пая, исключенный участник отвечает перед обществом *(58).

Таким образом, исключение участника из общества с ограниченной ответственностью по германскому праву могло последовать только в случае неуплаты в установленный срок взноса в уставный капитал общества и, что важно, без соблюдения какой-либо особой (судебной или специальной корпоративной) процедуры. Участник общества, допустивший нарушение, просто извещался о состоявшемся исключении его из общества и переходе принадлежащего ему пая обществу. Подобное нормативное решение обусловлено, видимо, воззрениями немецких юристов, характеризовавших общество с ограниченной ответственностью исключительно в качестве объединения капиталов (Kapitalgesellschaften) с весьма незначительным личным элементом *(59). С указанных позиций действия (бездействия) участника общества не могут оказать влияние на деятельность организации в целом, а значит, нет необходимости в применении оцениваемого способа защиты (исключения) в тех случаях, когда нарушения сопряжены с недобросовестными действиями (бездействием) одного из участников.

Вместе с тем применительно, например, к полному товариществу Торговое уложение Германии от 10 мая 1897 г. прямо предусматривает возможность исключения участника, в том числе, за его личные недобросовестные действия (бездействие). Основаниями исключения, в частности, считается, "...если один из участников намеренно или по грубой небрежности нарушает существенное обязательство, предусмотренное для него согласно договору товарищества, или если выполнение им такого обязательства становится невозможным..." (§ 133 Торгового уложения Германии) *(60). Эти же основания являются возможной причиной прекращения товарищества. Согласно § 140 Торгового уложения Германии, если из-за участника возникает обстоятельство, предусмотренное § 133, суд может вместо прекращения товарищества принять решение об исключении участника из товарищества, поскольку об этом ходатайствуют другие участники.

Именно это положение Торгового уложения Германии стало основой для формирования в российском законодательстве и судебной практике института исключения участника из объединения, являющегося юридическим лицом *(61).

Сегодня в англосаксонской системе права механизма, аналогичного исключению участника из товарищества (общества) с ограниченной ответственностью, не существует. Право США, например, предусматривает, что такие основания, как ненадлежащее поведение одного из партнеров, а именно обман по отношению к другим партнерам, алкогольная зависимость, в результате которой наступает пренебрежение своими обязанностями, и т.п. (improper conduct), т.е. основания, в целом созвучные содержащимся в ст. 10 российского Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", имеют своим следствием прекращение товарищества. Такое прекращение осуществляется по иску прочих участников, на основании решения суда *(62). По английскому праву членство в компании принудительно может быть прекращено лишь в случае неоплаты номинальной стоимости цены пая *(63). Обычно положения о том, что компания имеет право удержания (retention) неполностью оплаченных паев, включаются во внутренний регламент (устав) компании. При неоплате пая право удержания применяется как мера обеспечения исполнения обязательства членом компании. В случае невыполнения участником требования директоров компании об уплате взноса удержание распространяется и на все дивиденды, которые должны быть выплачены по указанным паям. Во внутреннем регламенте компании согласно обычной практике может устанавливаться право директоров компании на конфискацию в пользу компании паев, по которым требования об уплате взносов по ним не выполнено участником. При этом лицо, чьи паи конфискованы, прекращает свое членство в компании. Оно обязано предоставить компании сертификат на паи для аннулирования *(64). Приведенный механизм обеспечивает процедуру исключения лица (участника) из состава компании.

В российском праве юридические лица организационно-правовой формы общества с ограниченной ответственностью появились только в XX в. Однако сам институт исключения члена корпорации как принудительного прекращения участия в ней возник и оформился задолго до этого.

Торговые товарищества, как субъекты - юридические лица, в праве России в XVIII-XIX вв. разделялись на четыре категории: артельные товарищества, предполагавшие непременное личное участие членов и несущественность имущественного элемента; полные товарищества, характеризуемые соединением имущественных вкладов и полной ответственностью членов по обязательствам товарищества и друг друга всем своим имуществом; товарищества на вере, представлявшие собой соединение членов, отвечавших всем своим имуществом, и лиц (вкладчиков) с ответственностью, ограниченной известным вкладом; наконец, акционерные товарищества, состоявшие из лиц, чья имущественная ответственность всегда была ограничена известным имущественным вкладом *(65). Исключение участника по русскому право было характерно для товариществ полных, на вере и артелей.

Нормативные правила, предусматривающие возможность исключения участника из состава юридического лица, были установлены в России только в отношении артельных товариществ, да и они (соответствующие нормативные положения) появились лишь в 1906 г.

Например, ст. 219824 т. X ч. 1 Свода законов Российской империи предусматривала, что члены артели за неисполнение принятых артелью обязательств или правил устава и постановлений общего собрания, а также за предосудительное поведение или небрежение в работе, сверх ответственности за причиненные убытки, могли быть подвергнуты в порядке, определенном в уставе, выговорам, денежным штрафам, временному устранению из артели и исключению из нее *(66).

Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, "исключение члена артели составляет недобровольный выход и является результатом карательной власти, которая принадлежит артели в отношении к ее членам" *(67).

Таким образом, исключение из артели рассматривалось, наряду с другими мерами ответственности недобросовестного члена, как одна из них, причем крайняя, мера. Исключение из артели осуществлялось по обоюдному согласию остающихся членов артели и не требовало обращения в суд с соответствующим иском. Практика того времени однозначно стояла на тех позициях, что "приговоры артели об исключении артельщика из артели обсуждению суда по существу не подлежат" *(68). Вместе с тем исключенный артельщик не лишался права обжаловать в судебном порядке состоявшееся решение. Об этом свидетельствуют следующие примеры из судебной практики.

Анализируя дело по жалобе члена артели на действительность приговора артели о его исключении, Гражданский кассационный департамент Правительствующего Сената, в частности, указал, что суд вправе рассматривать вопрос о действительности приговора артели, но лишь с формальной стороны; по делу Соболева с Мазуринской артелью от 21 февраля 1911 г. N 555 Правительствующий Сенат признал неправильным приговор артели об исключении Соболева из артели ввиду того, что поступок, вменяемый ему в вину, не предусмотрен правилами о биржевых артелях, дающими артели право на исключение члена *(69). Последний приведенный пример позволяет утверждать, что в рассматриваемый период основания исключения лица из числа членов объединения устанавливались не произвольно, а в нормативном порядке.

Исключенному члену артели в определенный уставом срок выдавались числившиеся на его счете суммы за вычетом взысканий и соответственной доли убытков, понесенных артелью. В течение одного года, если более длительный срок не был определен уставом, исключенный член артели продолжал оставаться ответственным лицом по обязательствам артели, возникшим до его исключения, наравне с наличными членами (ст. 219825) *(70).

Следует отметить, что в проекте Гражданского уложения, в редакции проекта Высочайше учрежденной редакционной комиссии 1905 г., не упоминается о возможности исключения члена артели из состава последней. Более того, как это можно заметить из текста ст. 2450 отделения 2 ("Артель трудовая") названного проекта, в ее соотношении с содержанием ст. 2412 той же редакции, положения о возможности исключения лица из состава юридического лица намеренно были обозначены составителями как не подлежащие применению в отношении артелей *(71).

Другая, более поздняя редакция проекта, подготовленная Особым Совещанием при Министерстве Юстиции к 1914 г., содержала положения, в целом дублирующие содержание приведенных выше ст. 219824, 219825 Свода законов Российской империи, допускавшие исключение члена артели из состава последней по принятому ею (артелью) решению *(72).

Исключение участника из полного товарищества законом прямо не предусматривалось. Вместе с тем большинство юристов, да и судебная практика того времени, исходили из принципиальной возможности применения анализируемого способа защиты и к правоотношениям с участием полного товарищества. Так, Г.Ф. Шершеневич по этому поводу пишет: "...если можно допустить добровольный выход каждого из товарищей, то также необходимо признать и за товариществом право устранять из своей среды товарища, своими действиями препятствующего достижению цели, поставленной данным соединением. Такими действиями должны быть признаны недобросовестность распорядителя в употреблении общих средств фирмы, неисполнение товарищем принятых на себя обязанностей. В этих случаях товарищи вправе требовать или уничтожения договора, или только исключения подобного товарища... Едва ли можно отказать... товарищам в праве просить суд об устранении виновного товарища без разрушения торгового дома" *(73).

Таким образом, наукой и практикой гражданского права того времени в отношении полных товарищей был избран иной, нежели в отношении артелей, подход к исключению одного из членов объединения при сохранении целостности самого юридического лица. Такое недобровольное прекращение членства в товариществе должно было осуществляться исключительно по решению суда и рассматривалось как альтернатива прекращению товарищества.

Наконец, что касается коммандитных товариществ, то возможность исключения из их состава допускалась только для полных товарищей. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, права вкладчика чисто имущественные и товарищество не может быть заинтересовано его личностью, а потому нельзя найти оснований для исключения вкладчика *(74).

Мы не найдем нормативного выражения приведенной позиции относительно исключения участника из товарищества в законодательстве рассматриваемого периода. Однако в тексте проекта Гражданского уложения и особенно в комментариях к последнему можно обнаружить немало упоминаний об исключении лица из состава товарищества.

Во-первых, применительно к полному товариществу проект Гражданского уложения прямо запрещал товарищу без согласия остальных товарищей заниматься торговлей или промыслом, составлявшими предмет деятельности товарищества. В качестве ответственности за такие действия товарища предусматривалась обязанность последнего возместить товариществу причиненные убытки либо, по выбору товарищества, передать ему всю приобретенную выгоду (ст. 728 проекта Гражданского уложения в редакции Особого Совещания при Министерстве Юстиции).

При обсуждении приведенной статьи проекта составители заметили, что каждый товарищ обязан содействовать, во всяком случае не должен препятствовать, товариществу в достижении тех целей, ради которых оно образовано, и что поэтому указанную норму необходимо сформулировать более общим образом, а последствия нарушения оцениваемой обязанности следует изложить как перечень способов защиты товарищеских интересов, не носящий исчерпывающего характера и допускающий, например, "...исключение из среды товарищей..." *(75). Таким образом, можно уверенно утверждать, что практика того времени допускала исключение лица из состава полного товарищества в качестве одного из способов защиты и, более того, открыто поддерживала необходимость нормативного его закрепления.

Во-вторых, проект Гражданского уложения устанавливал такую организационно-правовую форму осуществления предпринимательской деятельности, как простое товарищество. Простым признавалось товарищество, в котором товарищи сообща участвовали в прибылях и убытках по всем сделкам, относившимся к общему предприятию, но перед третьими лицами каждый товарищ отвечал лишь в силу заключенного им с этими лицами договора.

По уважительным причинам каждый из товарищей мог потребовать прекращения товарищества до истечения срока, на который оно было учреждено. При этом уважительными причинами признавались, кроме прочего, существенное нарушение кем-либо из товарищей лежащих на нем обязанностей, обнаружившаяся неспособность товарища к исполнению принятых им на себя обязанностей и недобросовестность, допущенная товарищем в управлении делами товарищеского предприятия или в отчете (ст. 2160 проекта). Согласно ст. 2163 проекта Гражданского уложения, в перечисленных случаях товарищи вправе были, вместо прекращения товарищества, выделить подавшего к тому повод товарища и продолжить товарищество со всеми прежними правами и обязанностями *(76).

Приведенные нормы в полной мере распространялись и на отношения с участием полных товариществ (ст. 2198 проекта Гражданского уложения), и на полных товарищей в товариществах на вере (ст. 2234 проекта Гражданского уложения) *(77).

В-третьих, проект Гражданского уложения вводил в оборот и так называемые "товарищества с переменным составом", смысл организации которых состоял в том, что такое товарищество, действуя под особой фирмой в составе непостоянного числа членов и с переменным складочным капиталом, имело целью содействовать кредиту, промыслу или хозяйству своих членов (ст. 2398 проекта Гражданского уложения).

Согласно ст. 2412, регулировавшей отношения с участием такой разновидности торговых товариществ, каждый член товарищества мог быть по постановлению общего собрания исключен из товарищества по причинам, указанным в уставе *(78). Иными словами, основания исключения члена товарищества с переменным составом нормативно не закреплялись и произвольно могли быть установлены участниками в уставе такого объединения, а порядок исключения, как и для участников артелей, не требовал соблюдения судебной процедуры.

Таким образом, вопрос об исключении участника из состава юридического лица, как и в современном отечественном законодательстве, решался в дореволюционном российском праве без использования каких-либо общих подходов, не системно и по-разному в отношении юридических лиц различной организационно-правовой формы, что не во всех случаях можно свести только к недостаткам юридической техники.

Советское право ознаменовалось появлением нового для нашего правопорядка и существенного в рамках рассматриваемой темы института "товарищества с ограниченной ответственностью". Одно из первых упоминаний о юридических лицах названной организационно-правовой формы можно встретить в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г. Статья 318 ГК РСФСР 1922 г. устанавливала, что товариществом с ограниченной ответственностью признается товарищество, все участники которого (товарищи) занимаются торговлей или промыслом под общей фирмой и по обязательствам товарищества отвечают не только внесенными в товарищество вкладами, но и личным имуществом в одинаковом для всех товарищей кратном отношении к сумме вклада каждого товарища *(79). В известном смысле такие товарищества были очень близки нынешнему обществу с дополнительной ответственностью (ст. 95 ГК РФ).

Положения о возможности принудительного (недобровольного) прекращения участия в товариществе или обществе полностью были исключены из текста Гражданского кодекса РСФСР 1922 г., хотя, например, право выхода из состава юридического лица признавалось, в частности, за участниками полного товарищества (ст. 296, 311 ГК РСФСР 1922 г.).

Следующим серьезным этапом в развитии и корпоративного законодательства в целом и законодательства об обществах с ограниченной ответственностью в частности стало принятие в 1990 г. Положения об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью (постановление Совета Министров СССР от 19 июня 1990 г. N 590 "О утверждении Положения об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью и Положения о ценных бумагах" *(80)). Статья 81 названного Положения предусматривала, что участник общества, систематически не выполняющий или ненадлежащим образом исполняющий свои обязанности либо препятствующий своими действиями достижению целей общества, может быть исключен из общества на основе единогласно принятого решения собрания участников общества. При этом участник (его представитель) не вправе были принимать участие в голосовании по данному вопросу.

При исключении участника из общества с ограниченной ответственностью наступали последствия, предусмотренные ст. 70 Положения об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью, а именно: исключенному участнику выдавалась в денежной или натуральной форме принадлежавшая ему "...доля в имуществе...", стоимость которой определялась на день исключения участника. Размер уставного фонда общества в данном случае подлежал уменьшению.

Таким образом, во-первых, указанным Положением были нормативно закреплены основания исключения участника из общества с ограниченной ответственностью. Таковыми стали: невыполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей участником общества и совершение участником действий, которые препятствуют достижению целей общества, определенных в действующем законодательстве и уставе. Нетрудно заметить, что названные основания в целом созвучны тем, которые сегодня определены в ст. 10 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью". Во-вторых, была определена процедура исключения участника из общества: участник подлежал исключению на основании единогласно принятого решения общего собрания участников общества. Судебного решения, в отличие от нормативно установленного сегодня порядка исключения участника, не требовалось. Однако очевидно, что исключенный участник общества с ограниченной ответственностью не был лишен возможности "...обратиться в государственный арбитраж либо в суд с заявлением о признании недействительным решения собрания участников общества, вынесенного в нарушение закона или учредительных документов..." (ст. 80 Положения об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью). Приведем один из таких примеров.

Участники К., Я. и С. обратились в суд с иском к товариществу с ограниченной ответственностью "Аленушка" (правопреемник - общество с ограниченной ответственностью "Аленушка") о восстановлении их в качестве учредителей названного товарищества. Суд первой инстанции иск удовлетворил. Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции отменил, в удовлетворении исковых требований отказал. Подтверждая правильность постановления суда апелляционной инстанции, ФАС Северо-Западного округа, в частности, отметил следующее: как следует из материалов дела, товарищество с ограниченной ответственностью "Аленушка" зарегистрировано распоряжением администрации Московского района Санкт-Петербурга от 25 мая 1992 г. N 1226-р. Учредителями товарищества выступили граждане.

Собранием учредителей ТОО "Аленушка", состоявшимся 28 ноября 1994 г., приняты решения, оформленные протоколом N 5, об исключении из числа учредителей товарищества, в связи с неоплатой своей доли в уставном капитале Я., С. и К.

Распоряжением администрации Московского района Санкт-Петербурга от 27 декабря 1994 г. N 2335-р "О внесении изменений в устав ТОО "Аленушка" вышеуказанные изменения в уставе приняты к сведению.

Истцы, полагая, что названным решением общих собраний товарищества, а также решением регистрирующего органа затронуты их права, обратились в суд с указанным иском.

Оценив материалы дела, суд указал, что до введения в действие части первой Гражданского кодекса РФ и Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" деятельность обществ (товариществ) с ограниченной ответственностью регламентировалась Положением об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью, утв. постановлением Совета Министров СССР от 19 июня 1990 г. N 590 (далее - Положение).

В соответствии с п. 81 Положения участник общества, систематически не выполняющий или ненадлежащим образом исполняющий обязанности либо препятствующий своими действиями достижению целей общества, может быть исключен из общества на основе единогласно принятого решения собрания участников общества. При этом участник (его представитель) в голосовании не участвует.

Пунктом 17 учредительного договора товарищества с ограниченной ответственностью "Аленушка" предусмотрено, что основанием для исключения участника из товарищества может выступать неисполнение им обязательства по внесению вкладов.

Согласно п. 4 ст. 6 устава товарищества, его участники в течение месяца после регистрации товарищества обязаны внести не менее 50% своего вклада в уставный фонд. Остальная сумма должна быть внесена участниками в течение первого года деятельности товарищества. В случае невнесения вклада после предупреждения в течение месяца участник может быть исключен из товарищества.

Суд апелляционной инстанции, исследовав собранные по делу доказательства, пришел к выводу о том, что истцы не представили доказательств внесения ими вкладов в уставный капитал товарищества.

Как видно из материалов дела, решением общего собрания товарищества от 27 мая 1993 г. (протокол N 3) указанные участники были предупреждены о недопустимости нарушения п. 4 ст. 6 устава, а решением общего собрания от 29 июня 1993 г. (протокол N 4), принятым единогласно, они исключены из товарищества в связи с невыполнением обязанности по внесению вклада в уставный капитал.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции обоснованно пришел к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения иска по названному делу *(81).

Конечно, механизм исключения, при котором участник лишался корпоративного статуса и права на долю в уставном капитале на основании одного только решения общего собрания участников общества, хотя и принятого единогласно, не обеспечивал в должной мере соблюдения прав и законных интересов исключаемого участника. Отмеченное было учтено при подготовке проекта Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", и в ст. 10 названного Закона была прописана обязательная судебная процедура исключения участника из общества. Кроме того, данный Закон подробно урегулировал и другие вопросы, связанные с исключением участника из общества: определил круг лиц, уполномоченных обращаться с иском в суд, нормативно и исчерпывающим образом установил основания исключения участника из общества с ограниченной ответственностью, обозначил последствия исключения. Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью" был принят Государственной Думой РФ 14 января 1998 г. в развитие положений п. 3 ст. 87 ГК РФ и введен в действие с 1 марта 1998 г.