Проблема особенностей развития России в исторической литературе

Вопрос о цивилизационной самобытности России был поставлен еще в трудах Н.М. Карамзина (1766−1826 гг.), противопоставившего исторический опыт своей страны и созданные ею формы социальной, политической и куль­турной организации образцам европейской жизни. В своем двенадцатитом­ном труде «История государства Российского» Н.М. Карамзин выступает с позиций государственника. Россия – огромная страна, «мира половина», ее государственным строем должна оставаться монархия. Именно успехи само­державия определили благосостояние нашей страны, а периоды безвластия в ней обращались для народа бедами, но история должна воспитывать и царей, так как «предмет самодержавия есть не то, чтобы отнять у людей естествен­ную свободу, но чтобы действия их направить к величайшему благу», – пола­гал историк.

Наиболее драматично проблема исторического своеобразия России прозву­чала в «Философических письмах» П.Я. Чаадаева (1794− 1856 гг.). Он полагал, что Россия не является особой цивилизацией, тяготея к европейскому типу развития, но в силу особенностей исторической судьбы, связавшей Россию с религией погибшей Византии, и самого характера сложившейся в ней государственности, задержалась где-то между Западом и Востоком и не приобрела традиций ни того, ни другого.

Вопросы российской государственности легли и в основу исторических изысканий С.М. Соловьева, рассматривающего развитие своей страны в широкой ретроспективе, от Рюрика до Екатерины Второй. С.М. Соловьев пола­гал, что государственность есть основная сила общественного процесса, появляющаяся в истории как необходимая форма существования народа. Историк признавал внутреннюю обусловленность и закономерность историческо­го процесса и одним из первых выделил географическую среду обитания в качестве влиятельного фактора истории.

Значительную роль в обсуждении исторической судьбы России сыграли дискуссии западников и славянофилов (1840−1850 гг.). Западники (П.В. Анненков, В.П. Боткин, Т.Н. Грановский, Б.Н. Чичерин и др.) говорили об однолинейном развитии мировой истории, лидерами которого являются пе­редовые страны Западной Европы, а другие страны, в том числе и Россия, «отстают». Следовательно, главная задача российских историков – выяснить причины этого замедленного развития России.

Славянофилы (И.С. и К.С. Аксаковы, И.В. и П.И. Киреевские, А.И. Кошелев, А.С. Хомяков и др.) противостояли западникам, выступая за многовекторность исторического развития и самобытность исторического пути России, основанную на традиционных российских ценностях: патриархальности, консерватизме, православии.

Н.Я. Данилевский, несколькими десятилетиями позднее развивавший идеи славянофилов, настаивал на том, что Россия стоит у истоков будущей славянской цивилизации. Он видел в основе будущей великой культуры терпимость, отсутствие властных амбиций, склонность к общинному образу жизни и высокую нравственность славянских народов.

Во второй половине XIX в. русские мыслители (К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев и др.) пытались раскрыть внутренний мир русского человека, понимание которого могло бы прояснить и многие про­блемы исторического существования России.

Одним из наиболее оригинальных решений проблемы культурно-исторического своеобразия России была евразийская доктрина, созданная после революции 1917 г. группой вынужденных российских эмигрантов (П.И. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский, Г.В. Флоровский и др.). Они подвели своеобразную черту под дискуссиями XIX в. о цивилизационной принадлежности страны, заявив о том, что Россия не является ни Восто­ком, ни Западом, представляя собой самостоятельную евразийскую цивилизацию, в которой неразрывно сплелись православные и туранские элементы. Согласно воззрениям евразийцев, история современной России начинается в период татаро-монгольского вторжения, включившего страну в орбиту импе­рии Чингисхана, и положившего начало интенсивному взаимодействию двух культурных традиций. Взгляды евразийцев на историю России радикально отличались от прежних позиций отечественной историографии, рисующей картину чудовищного разорения Руси монголами. Новые интерпретации рос­сийской истории способствовали переоценке ряда ее коренных вопросов, в том числе истоков и характера российской государственности, особенностей национальной культуры.

История России по-прежнему изобилует дискуссиями, и, давая немало от­ветов тому, кто хочет спрашивать, ставит перед современностью ряд собст­венных, «вечных» вопросов, т.к. в любой период времени история и совре­менность связаны каналами взаимного влияния. В основе любого общест­венного самосознания лежит историческое сознание – совокупность сло­жившихся представлений о человеке и его месте в обществе сквозь призму пространственно-временных отношений, взаимосвязей прошлого, настояще­го и будущего. По выражению М А. Барга, «это духовный мост, перебро­шенный через пропасть времени», мост, сохраняющий целостность и преем­ственность исторической памяти, без которой нет и не может быть духовно здорового общества.