В. Костиков

(...) В последнее время этот кризис (кризис управления) приобрел более ясные очертания - кризис лидерства.

У нас сегодня нет лидера, который был бы достаточно силен и политически защищен для того, чтобы реализовать национальные задачи, большинство из которых влекут за собой непопулярные, трудные для населения меры. Политики, даже самые высокопоставленные и уважаемые, настолько уязвимы, что они не могут ставить перед собой задач, требующих долговременных политических усилий. Их волю и достоинство постоянно подвергают испытанию.

(...) Если же говорить о глубинных причинах кризиса власти и кризиса лидерства, то они в незавершенности, недостроенности политической структуры общества. У нас практически нет политических партий, в лоне которых постепенно, начиная с низовой работы, могли бы расти и дорастать до общенациональных масштабов лидеры. В силу этого в российской политике получила широкое и опасное распространение практика самовыдвижения, самопровозглашения лидеров. Все вы прекрасно помните, сколько людей в последние годы у нас заявляли о том, что они хотят стать и будут президентами, исходя исключительно из личной самооценки (Руцкой, Шахрай, Св. Федоров, Лебедь...).

Настоящая российская беда в том, что у нас люди идут в политику не с национальными целями, а с личной политической страстью. Никто не говорит: я хочу сделать для России то-то и то-то и для этого готов предложить себя кандидатом в губернаторы или даже в президенты. Говорят иначе: я хочу стать президентом и стану им. А насчет политики - подумаем потом.

Это очень опасный феномен, который может повлечь тяжкие последствия для страны. Ибо человек, приходящий к власти с такой, с позволения сказать, "программой", конечно же, будет строить не национальную политику, а систему личной власти. И вся его сила, а часто недюжинная энергия и способности будут направлены на цели сохранения и удержания власти. Рядом с таким лидером неизменно будут оказываться люди, озабоченные не интересами России, а интересами "хозяина" и, естественно, своими личными интересами. Эту практику мы в полной мере уже наблюдали после 1993 года. Результатом такой кадровой политики стало холуйство и особые отношения с узким кругом приближенных лиц, отбиравшихся по принципу личной преданности. Я думаю, что именно практика принятия важнейших решений в узком кругу интимных политических друзей и вне поля зрения представительных органов и общественности привела нас к чеченской трагедии.

Костиков В. Кризис власти и кризис лидерства // Открытая

политика. № 1 - 2. 1997. С. 19 - 20.

Глава 4. Левиафан и общество. Правовое государство и гражданское общество.

Цель общества - всеобщее счастье

(Декларация прав человека (1793 г.), ст. 1)

Политическая централизация стала отправной вехой в истории появления государства. Институт вождей постепенно трансформировался в сложную иерархическую систему по контролю и управлению на определенной (подвластной) территории. Отныне власть уже не отождествлялась с обществом. Это была публичная власть. Обретя плоть государство обрело и сакральную значимость для всех тех, кого оно в конечном счете поглотило. И властители, и их подданные принесли на алтарь мифического Левиафана собственную свободу. На каждом из них оказалась его печать. Не случайно Т. Гоббс увидел в человеке не столько индивидуума, сколько часть одного большого универсума: "Человек ведь является не только физическим телом; он представляет собой также часть государства, иными словами, часть политического тела. И по этой причине его следует рассматривать равным образом как человека и как гражданина" ("О человеке", Посвящение).