3. Логическая форма

Понятие логической формы является для логики центральным, благодаря которому она, собственно говоря, и получила название «формальная логика». В то же время проведение чисто «формального» подхода к анализу мыслительных процедур имеет крайне ограничен­ный характер, содержание постоянно «дает о себе знать», или, говоря словами Р. Барта, происходит «вечная игра в прятки между смыслом и формой» [Барт 1989, с. 83]. Степень «практичности» логики можно рассматривать как степень ее «неформальности», «содержательности». Однако все эти характеристики требуют своего уточнения.

Хотя название «формальная логика» закрепилось за логикой бла­годаря И.Канту, в определенном значении можно говорить о том, что, логика является формальной со времени своего появления, т. е. начи­ная с Аристотеля. У Аристотеля нет специального понятия «логическая форма», но есть метафизическое понятие «форма», которое, как из­вестно, рассматривается им в единстве с понятием «материя»: и то, и другое является одной из четырех «причин», «принципов» бытия. Форма и материя у Аристотеля — «имманентные структурные (выде­лено мною. — И. Г.) элементы вещи, которые "неотделимы" от нее и не обладают самостоятельной реальностью в качестве данного нечто; таковой обладает только результат их синтеза — "целостность"» [Ле­бедев 1989, с. 711]. Если согласиться с представленной А. В.Лебедевым интерпретацией аристотелевского учения о форме и материи как но­сящего «эвристический характер: расчленить и высветить в размытом хаосе ''слитых" впечатлений объективную ("по природе") структуру» (выделено мною. — И.Г.) вещи, делающую ее познаваемой [там же], то в таком контексте вполне традиционная трактовка логической фор­мы как структуры мысли не кажется мне чужеродной. В то же время более детальный анализ этого основного понятия логики демонстрирует его неоднозначность и возможность выделения нескольких планов.

Прежде всего нужно сказать, что в логике можно встретить упот­ребление слова «форма» в двух основных смыслах: как вида мысли и как структуры мысли.

При первом понимании обычно говорят о «формах мышления», «формах мысли», имея в виду, как правило, понятие, суждение и умозаключение, хотя встречаются и другие варианты. Например, Е.К.Войшвилло и М.Г.Дегтярев предпочитают говорить об «особых формах знания», понимая под ними понятия, суждения и теории, ко­торые, «будучи выраженными в языке и при этом достаточно точным образом, наряду с определенной знаковой, то есть языковой формой, имеют также логическую форму» (см.: [Бойшвимо, Дегтярев 1994, с. 21]). Аналогичный подход развивают В. А. Бочаров и В. И. Маркин, при этом умозаключение рассматривается ими не как форма, а как прием мышления, интеллектуальная процедура, познавательная операция [Бо­чаров, Маркин 1994, с. 13].

Употребление термина «форма» в первом смысле предполагает определенную трактовку логики как науки о формах и законах пра­вильного мышления (или другие близкие варианты). Однако сущест­вуют концепции логики, отрицающие такое понимание ее предмета и соответственно считающие, что логика не изучает мышление и его формы. Такая позиция наиболее ярко представлена Я. Лукасевичем: «Исследовать, как мы действительно мыслим или как должны мыс­лить, — не предмет логики. Первая задача принадлежит психологии, вторая относится к области практического искусства... Логика имеет дело с мышлением не более, чем математика» [Лукасевич 1959, с. 48]. Выражение «форма мышления» Лукасевич вообще считал бессмыслен­ным, поскольку, с его точки зрения, нельзя говорить о форме того, что не имеет протяженности. В то же время он считал возможным гово­рить о логической форме, например, силлогизма, понимая под этим структуру, но не силлогизма как вида, формы мысли, а как опреде­ленного языкового выражения. Аналогичной позиции придерживается В. К. Финн, который также считает психологистской трактовку логики как науки о формах мышления: «Логики аристотелевской традиции считали, что объектом логической науки яатаются формы мышления (понятия, суждения, умозаключения). Последовательное развитие этой точки зрения приводило к психологизму, т. е. к пониманию логики как средства изучения мышления и, в конце концов, как раздела психологии» [Финн 19966, с. 95].

Если говорить о понимании логической формы во втором смысле, т. е. как структуры мысли, то в большинстве современных фундамен­тальных руководств по логике (а именно в такого рода литературе чаще всего вводится это понятие) понятие логической формы определяется, скорее, контекстуально: дается ряд примеров, из которых более менее ясно, о чем пойдет речь. Типичным примером такого подхода можно считать подход, представленный в книге А. Черча «Введение в ма­тематическую логику», начинающейся следующим образом: «Предмет нашего изучения есть логика, пли, говоря более точно, формальная ло­гика. Обычно (формальная) логика занимается анализом предложений или суждений и доказательств; при этом основное внимание обращается на форму в отвлечении от содержания <matter>. Сейчас было бы нелегко точно определить различие между формой и содержанием, но его можно пояснить на примерах» (курсив А.Черча) [Черч 1960, с. 15]. Далее сле­дует ряд примеров рассуждений, призванных продемонстрировать, что такое правильность «в силу одной своей логической формы». Не дают явного определения логической формы и ранее упоминавшиеся авторы учебника «Логика с элементами эпистемологии и научной методоло­гии» [Войшвилло, Дегтярев 1994], отмечая, что понятия логической формы и логического содержания — «это понятия высокого теорети­ческого уровня и сложности. Для точного их выяснения необходимо применение специальных формализованных языков» [там же, с. 20].

Тем не менее, все же представляется возможным говорить, что в современной логике под логической формой мысли фактически понимается структура (строение) того выражения языка, в котором эта мысль выражена, структура, полученная в результате проведения определенного анализа этого выражения. Л.Витгенштейн, специально рассматривающий вопросы логической формы в своем «Логико-философском трактате», пишет: «4.002. ...Язык переодевает мысли. И притом так, что по внешней форме этой одежды нельзя заключить о форме переодетой мысли, ибо внешняя форма одежды образуется совсем не для того, чтобы обнаруживать форму тела» [Витгенштейн 1958, с. 44]. Существенным при этом оказывается, что в зависимости от лежащих в основе такого анализа предпосылок (характер которых требует специального рассмотрения), эта структура может выглядеть по-разному. Таким образом, речь идет о выявлении логической формы как бы каждый раз заново: «2.033. Форма есть возможность структу­ры» [там же, с. 34] — в такой трактовке, на мои взгляд, происходит своеобразное возвращение аристотелевского философского понимания формы как принципа, в данном случае принципа, определяющего, какого типа конкретное выражение перед нами — происходит как бы «оборачивание метода». Мы начинаем с конкретного выражения, структурируем его определенным образом (в зависимости от принятого принципа структурирования) и только тогда определяем точно, с чем же имели дело в начальном пункте исследования.

Какова же процедура, позволяющая выявлять логическую форму? «Если вы удалите из силлогизма все конкретные термины, заменив их буквами, — вы удалите материю силлогизма, и то, что остается, назы­вается его формой. Посмотрим теперь, из каких элементов состоит эта форма. К форме силлогизма, кроме числа и расположения переменных, принадлежат так называемые логические постоянные» [Лукасевич 1959, с. 50]. При этом под конкретными терминами понимается то, что в ло­гике принято называть дескриптивными терминами, т. е. такие, которые обозначают предметы, свойства, отношения. Если при этом мы оста­емся только в рамках как бы внешнего вида полученного выражения, представляющего логическую форму (вида знаков, их порядка и спо­собов соединения), то мы имеем, в терминах Е. Д. Смирновой, синтак­сическое понятие логической формы (см.: [Смирнова 1996, с. 62-63]). Это выражение несет информацию только о своем внешнем виде, «показывает» его Однако возможно Дальнейшее уточнение понятия логической формы, если мы будем учитывать тип тех конкретных тер­минов, которые удалялись, а также значение логических постоянных Один из возможных подходов к уточнению понятия логической формы в рамках дедуктивной логики на базе теории семантических категорий предлагает Е Д Смирнова (см [там же]) Конкретная зависимость логической формы от принимаемых методов семантического анализа (в данном случае, семантического анализа предложения) будет показана на примере не-фрегевскои логики в Гяаве III

В порядке гипотезы можно также предположить, что понятие ло­гической формы является зависимым от принимаемых принципов, предпосылок и допущении самого разного порядка (философского, культурно-исторического и т.д. ) Если выйти за рамки «чистого» под­хода к логическим формам и процедурам как таковым, рассматрива­ющего их вне контекста применения, вне применяющего их субъек­та, то это потребует, с моей точки зрения, структурирования иного, многоуровневого типа, включения в «логическую форму» параметров, задающих также прагматический контекст (на этом пути необходимо сотрудничество логики с другими, смежными дисциплинами, напри­мер, с теорией дискурсного анализа)