История 3 / Эзотерическое масонство в советской России. Документы 1923-1941 гг. 2005

Дело ленинградских масонов 1926 г.

Я бывал у нее несколько раз (два или три), ученицей моей она не состояла.

Да, действительно, не помню — этот или другой раз, я дал ей поцеловать пентаграмму, носимую мною на груди, чтобы показать, что я не презираю ее за то невольное унижение, в котором она, как женщина, находилась.

Собственно, с оккультной точки зрения, это не есть измена, т.к. я никаких обещаний и прочего ей не давал, а также здесь нет полного соединения в одно целое двух существ в одном порыве (как при естественном способе), нет объятий и забвения, в котором бы участвовала душа и тело обоих.

Повторяю, я рассказываю об этих инцидентах лишь потому, что они в искаженном виде вместе с фамилиями участниц уже появились в показаниях других лиц.

7. При допросе мне было высказано подозрение, не занимаемся ли мы политикой? Все наши масонские рукописи, по которым мы учим, и весь мой архив с 1903 г., т.е. за 23 года, взят следствием, так что рассмотрев их внимательно всегда можно

убедиться, что политики нет и не было в наших действиях.

Толстой учил, что существует три жизнепонимания: личное или дикое, общественное или государственное и, наконец, мировое или всечеловеческое. Мы стремились к последнему. Конечно, для этого необходимо прежде всего поднять внутреннюю культуру определенной человеческой личности.

Работа над человеком или, как говорят масоны, «работа над диким камнем, дабы сделать из него равнообделанный куб», чтобы сделать человека лучше, сознательнее и незлобивее (это нас сближает с «толстовством»), конечно, исключает всякое занятие политикой. Нельзя служить двум богам, двум идеям.

В моих письмах к ПОЛИСАДОВУ (московский масон-мартинист), которые я нарочно взял у него в свой архив и приложил к его письмам, (чтобы было полное представление об интересовавших нас вопросах), имеются факты, подтверждающие только что сказанное.

Год тому назад он познакомился в Москве с парижским масоном ЗАБРЕЖНЕВЫМ и хотел принять его (не помню в какую ложу масонскую или мартинистическую), но т.к. он принадлежал к французскому (политическому) масонству, я ПОЛИСАДОВУ тогда отсоветовал брать его.

8. Точно так же не соответствует действительности подозрение меня в сношении с заграничным масонством.

Член нашего автономного масонства Рудольф КЮН уехал в Америку в 1922 г., когда мы только организовались (нас так немного, что даже в 1925 г. мы не могли в Ленинграде открыть второй младшей ложи; свыше 10-12 человек можно открывать следующую ложу). Так что же мы тогда в 1922-23 гг. могли показать американцам? Ведь сначала надо построить дом, а потом уже звать гостей.

Было бы хорошо, если бы они помогли КЮНУ устроиться на место (с этой целью он и взял патент), но американцы даже и этого не захотели сделать. Вообще они не очень дружелюбно отнеслись к КЮНУ, подозревая в нем «агента большевиков» (к тому же еще КЮН по национальности еврей). Они были удивлены и расспрашивали КЮНА, почему подписи на его патенте сделаны на древнееврейском языке. Если бы они занимались Каббалой и другими масонскими науками, а не политикой, они бы этого не спрашивали.

Переписка с КЮНОМ у меня была очень незначительная и велась, конечно, по почте. За все три или четыре года я получил от него пять или шесть писем, значит, столько же отправил ему. К счастью, у меня есть свидетели этому, т.к. наша переписка велась через его друга КРАСНОБОРОДОВА М.Я., который состоял с КЮНОМ в оживленной переписке по делам кино (КЮН был сотрудником «Кинонедели», где служил и КРАСНОБОРОДОВ-РУДАНОВ).

Лично мне было удобнее получать письма КЮНА через КРАСНОБОРОДОВА, т.к. было вернее (он сам заносил их мне в часы моего приема клиентов по юридическим делам).

Я жил тогда один (на Большой Московской 8), но в квартире было много жильцов и письма иногда в мое отсутствие передавались соседями по комнатам с опозда-

91

Эзотерическое масонство в советской России

нием и могли вообще потеряться. Кроме того, в то время сношения с заграницей были не оживленными, власти смотрели косо на заграничную переписку, и я не хотел привлекать к себе лишнего внимания.

Я очень бы желал заполучить обратно свои письма от КЮНА (если только он их сохранил); в них ясно было бы видно, что ни о каком соглашении даже вопроса не поднималось.

Например, в одном из писем я ему пишу: «...скажи этим безграмотным, в смысле масонской науки, людям, что нам ничего от них не нужно, даже их признания нас регулярными масонами; важно, чтобы они Тебе помогли устроиться на сносное место». (Жаль, что я не выписал эти письма и не приложил, подобно Полисадовским, к своему архиву).

Втом же 1922-23 гг. через уезжавшую в Англию знакомую НАГОРНОВОЙ, Ольгу СИВЕРС, была послана мною приветственная записка (из нескольких строк) масону Свану ЛОМБАРТУ (на эту открытку он сам даже не ответил), опять-таки частного содержания, где намекалось (по совету той же НАГОРНОВОЙ, что он раскачается и пришлет «АРУ»), на наше тяжелое материальное положение, что нельзя подвести под желание завести сношения с английским масонством.

Выходит, что если бы ЛОМБАРТ был депутатом английского парламента, меня за письмо к нему можно было бы обвинить в завязывании сношений с английским парламентом.

Конечно, если бы в те тяжелые экономически годы ЛОМБАРТ «раскачался» и прислал бы нам продукты, мы приняли бы их с благодарностью; точно так же как с благодарностью принимала Соввласть материальную помощь Нансена и АРА во время этого стихийного бедствия.

Наконец, самое наше название «Автономное Русское Масонство», как официально мы именовались, исключает даже намек на возможность установления такого подчинения иностранной Генеральной ложе или иностранному Востоку. Ведь мы же связаны в этом своим автономным Уставом.

Вэтом мы всецело следуем традициям Ордена мартинистов (сделавшегося автономным в 1912 г.), от которого мы произошли.

Вообще, при добром желании разобраться в нашей масонской науке (я всегда готов быть в этом полезен) и при беспристрастном отношении к отбираемым фактам, очень легко установить как нашу полную аполитичность (см. например, в моем архиве 22 речи «мастера стула»; я ходатайствую о приобщении их к делу), так и отсутствие желания заводить сношения, а тем более соподчиниться иностранному масонству.

[АУФСБ РФ по ЛО, № 12517, л. 233 — 236об]

1 Сохранилась записка-обязательство О.Е.Ивановой-Нагорновой, связанная с расчетами между нею и Б.В.Астромовым, из которой следует, что рукоятка масонского меча, похищенного Астромовым у Соколовской, хранилась у Нагорновой и та удерживала ее в качестве залога. Вот этот документ: «Обязуюсь возвратить рукоятку, если получу от Бориса Викторовича Астромова-Кириченко-Ватсона обещание вернуть мне все мои вещи, поставленные мною в квартиру его, и полный реестр этих вещей. Вещи возьму после отъезда Джеллы. Реестр проверю и оставлю то, что считаю подаренным. О.Иванова-Нагорнова. В компенсацию за пентаграмму на золотой цепочке приму тахту, кресло и стулья, стоящие у Казанских. О.Иванова-На- горнова». [АУФСБ РФ по ЛО, № 12517, л. 615 — 615об].

Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В. 27.02.26 г.

В дополнению к предъявленному мне документу о том, что я необходим ПЧК в качестве свидетеля, разъясняю:

92

Дело ленинградских масонов 1926 г.

Я был выставлен свидетелем Г.О.М., у которого было дело по каким-то мелким правонарушениям, каким именно — не помню за давностью.

ВОПРОС: В своем показании Вы пишете, что вопрос о ТЕЛЯКОВСКОМ следствием не разбирался. Так ли это?

ОТВЕТ: Я предполагал, что следствие не предполагало «мифичности» ТЕЛЯКОВСКОГО, и потому позволил себе врать следователю. Указанные мною в предыдущих показаниях люди ТЕЛЯКОВСКОГО не выбирали.

ВОПРОС: Признаете ли Вы все Ваши предыдущие показания ложными? ОТВЕТ: Нет, не признаю. Все мои предыдущие показания абсолютно правиль-

ны, может быть, за исключением некоторых деталей. Детали эти я забыл. Все, что я показывал, показывал вполне искренне. Больше в свое оправдание показать ничего не имею.

Вышеизложенное записано со слов моих правильно, в чем и подписываюсь. Б.Астромов

БЕКЛЕМИШЕВ Николай Николаевич

(1857 — после 1926)

Беклемишев Николай Николаевич, род. в 1857 г. в г. Серпухове, сын мичмана; окончил морское техническое училище и Морскую Академию; до 1905 г. состоял на морской службе по торговому мореплаванию — капитан 2-го ранга; ушел в отставку генерал-майором; с сентября 1914 г. по май месяц 1918 г. — заведующий 50-м военноэвакуационным госпиталем; в 1918-19 гг. преподаватель в Морском училище командного состава, с 1921 по 1924 г. преподаватель Военно-хозяйственной академии, сейчас член Президиума совета Музея торгового мореплавания и портов, преподаватель. Женат. Адрес — В.О., 10-я линия д.11, кв. 3.

Показания БЕКЛЕМИШЕВА Н.Н. 03.03.26 г.

С КИРИЧЕНКО Борисом Викторовичем, он же — АСТРОМОВ, познакомился я после его возвращения с Туринской выставки, где был Русский отдел во главе с комиссаром ТИМИРЯЗЕВЫМ Василием Ивановичем (уже умерший), где работал и КИРИЧЕНКО. В то же время он слушал лекции в Болонском университете, где получил степень доктора философии и на его печатной диссертации я увидел, кажется, впервые его фамилию — АСТРОМОВ. Встретился я с ним, если не ошибаюсь, в Клубе общественных деятелей в г. Петрограде. Потом КИРИЧЕНКО был в Сербии во время войны «братом милосердия», прослушав подготовительные курсы. Перед самой революцией он поступил на краткие военные курсы при бывшем Пажеском корпусе, которые он окончил, кажется, после революции. Служил он в охране Госбанка, ездил в командировки по разным местам, между прочим, во Владивосток. В 1920 г., когда я вследствие перерыва лекций сильно нуждался, он меня приглашал раза два обедать к себе в дом, на Малую Московскую д. 2.

КИРИЧЕНКО был женат на Александре Николаевне, урожденной ОСТЕН-ДРИ- ЗЕН, и имел от нее ребенка, но она с ним разошлась и вышла замуж, за кого — не знаю. Как-то в разговоре КИРИЧЕНКО сказал, что у него есть сын от первой жены, с которой он тоже разошелся и она вышла замуж, но он ее навещал.

Последний раз я видел АСТРОМОВА в начале января месяца 1926 г., он ко мне заходил на квартиру, а у него я не был после развода.

В разговорах с АСТРОМОВЫМ еще до Мировой войны 1914 г. он говорил мне, что будучи в Италии, хотел сблизиться с масонами, но это показалось ему неподхо-

93

Эзотерическое масонство в советской России

дящим, как плутовство, а позднее, приблизительно за год до войны, стал поговаривать, что хорошо бы принять посвящение в масоны. Я об этом говорил с инженером РУММЕЛЬ Ю.В. (ныне находящемся в Польше), служившим тогда в Русско-Итальян- ской палате и секретарем 4-го отдела Технического общества, про которого я знал, что он с масонством близок, но последствий это никак не имело, насколько знаю. Затем сначала намеками, а потом более определенно, АСТРОМОВ говорил о МЕБЕСЕ Г.О., что он — мартинист. Вместе с тем я случайно слышал от какой-то из знакомых дам, что МЕБЕС имеет сожительницу, с которой затем разошелся и взял другую. Говорила также, кажется, гражданка МУСИНА, что МЕБЕС занимается заклинаниями и после молебна, который отслужила ее прислуга в отсутствие МЕБЕСА (был на даче), он изгонял у себя «епископальный эгрегор». Возможно, это только сплетни, но все же это не располагало меня к сближению с МЕБЕСОМ, и, помнится, что в этом смысле я сказал АСТРОМОВУ.

Вскоре АСТРОМОВ стал говорить, что он все-таки желал бы быть масоном, и встретивши меня на Михайловской площади, повел показать масонскую ложу, если не ошибаюсь, на углу бывшей Итальянской улицы и Михайловской площади. Чья это была ложа — не знаю. Комната, в которой помещалась ложа, произвела на меня странное впечатление нагромождением разных предметов, подставок, канделябров и разной утвари. Она совсем не походила на те регулярные ложи, которые я видел во Франции и Англии. Показывал мне АСТРОМОВ каббалистические гороскопы, которые я плохо понимал, а также мистические рассуждения, к которым я не имел склонности, но интересовался, скорее, как курьезом.

Наконец, уже после революции, АСТРОМОВ давал понять, что он сам что-то значит в масонстве (относится к 1922-23 гг.) и, кажется, не секретарь ли ложи «Астреи». Показывал и фотографии снимков с патентов (в уменьшенном размере), но все это на меня не производило впечатления достоверности. В конце 1925 г. АСТРОМОВ уже говорил, что в Москве желали бы устроить ложу с ведома Политуправления, чтобы работать совместно на сближение с западными державами. Смутно припоминаю, что сначала он приписывал эту идею некоему БАРЧЕНКО, а потом стал говорить как бы от себя, и, кажется, ездил по этому вопросу в Москву. Осведомлялся о моем мнении, но я отнесся совершенно отрицательно, во первых, потому, что не был убежден в правильности масонства, а во-вторых, потому, что из литературы знаю, что самочинные ложи не признаются регулярным франк-масонством, а нужно заимствовать от какой-нибудь Великой ложи, выдающей патент.

Особых разговоров о политике у меня с АСТРОМОВЫМ не было, он мне всегда казался лояльным по отношению соввласти. Как человек — производил на меня впечатление образованного, начитанного, но у него была по ходу развития мысли ка- кая-то навязчивая идея относительно масонства, и, может быть, это происходило от какой-то мозговой болезни, т.к. после сербской кампании он носил шапочку и был в

Продолжение показаний БЕКЛЕМИШЕВА Н.Н. 03.03.26 г.

ОБАРЧЕНКО, имя и отчества которого не знаю и лично не знаком, я услышал

впервый раз еще до Мировой войны от умершего ныне Эспера Эсперовича УХТОМСКОГО или от его, умершего также, сына Дия Эсперовича УХТОМСКОГО, которые оба весьма интересовались буддизмом, что он, БАРЧЕНКО, также интересуется буддизмом и мистикой, что часто соединяется. Решительно не припомню, чтобы я с ним когда-нибудь встречался, но мне пришлось слышать лекцию в аудитории Морской Академии, кажется, в 1924 г. одного из сотрудников БАРЧЕНКО об экспе-

94

Дело ленинградских масонов 1926 г.

диции на Мурман, внутрь полуострова. Лектор, как припоминается, был гр-н КОНДИАЙН, который в своем изложении указывал на существование пирамиды на Севере и делал кое-какие намеки и сопоставления на Египет, в котором корни исторического масонства как строительного искусства. По окончании лекции, улучив минуту, я спросил лектора, не близок ли он к масонству, на что он мне совершенно определенно сказал, что он не масон, а мистикой интересуется. Это был совсем мимолетный разговор, но через некоторое время ко мне пришел молодой человек, которого я и раньше как-то встречал, но фамилию решительно сейчас забыл, и просил меня от имени БАРЧЕНКО заехать к нему в Новую Деревню, около буддийского храма, или назначить время, когда тот может приехать, чтобы поговорить о результатах Мурманской экспедиции. Я обещал приехать, но что-то меня задержало и не поехал. Позднее я слышал, что БАРЧЕНКО интересуется и масонством с той точки зрения, чтобы образовать «мост» для сношения совправительства с западными правительствами. Не могу утверждать, но, вероятно, я это слышал от АСТРОМОВА в связи с намеками на возможность устройства ложи в Москве под ведением или в кооперации с правительством.

Показания мне прочитаны и [записаны]с моих слов верно. Допросил

[АУФСБ РФ по ЛО, № 12517, л. 243 — 243об]

Показания КИСЕЛЕВА Б.Л. 16.03.26 г.

Дополнительно к предыдущим показания сообщаю следующее:

Я столкнулся с оккультизмом в то время, когда юношеские порывы к сознательности и умственным запросам направлялись при старом гнилом режиме по руслу или пинкертоновщины или нездорового мистического романтизма. Такие издатели макулатуры, как ТРОЯНОВСКИЙ, из личных выгод старались набивать юношеские умы выгодной для них оккультной дребеденью (характерно, что тот же ТРОЯНОВСКИЙ своим дочкам запрещал чтение его книг). Вдобавок через ТРОЯНОВСКОГО я познакомился с СЕМИГАНОВСКИМ, любителем легких авантюр, который систематически приучал меня к наркотикам, убивал мою волю и личность, и своим оккультизмом сделал из меня романтика и идеалиста, оторванного от действительности.

Оторванный от здоровья, нормального материализма, с ослабшей волей, я както слабо реагировал на окружающее и на обновление массового сознания после Октябрьской революции на основах здорового материализма.

Через того же СЕМИГАНОВСКОГО я столкнулся с МЕБЕСОМ и с АСТРОМОВЫМ. МЕБЕСУ я был не интересен по своей пассивности и материальному положению, АСТРОМОВ же человек невзыскательный, стал меня воспитывать по-своему. Пользуясь моей пассивностью он, на основах требуемого послушания, заставил меня читать лекции перед аудиторией, им же собранной, в то же время эксплуатируя мой труд для переписки его тетрадок и прочая. Вначале он производил на меня впечатление искусственно созданным авторитетом среди окружающих его лиц (ГРЕДИНГЕР, СВЕРЧКОВ и прочие), но затем я попросту почувствовал себя одураченным, да и вдобавок втянутым в нелегальную масонскую организацию, ибо та полулегальность масонства, о которой намекал АСТРОМОВ, для меня стала очевидной выдумкой, когда я стал сознательнее относиться к основам Советской власти. Раскусив дутый авторитет АСТРОМОВА и его внутреннюю пустоту, понаслушившись о «деяниях» наших оккультистов, о которых я уже говорил ранее, я ушел от АСТРОМОВА больше года тому назад. Искать новых учителей я не хотел. Для меня довольно было этой грязи и пустоты, но порывать сразу с мистическими бреднями я, под влиянием еще неизжитого идеализма и больной искалеченной оккультизмом воли, не мог.

95

Эзотерическое масонство в советской России

Под влиянием инерции и просьб небольшого числа лиц, оставшихся у меня от периода работы у АСТРОМОВА, но которые почти не знали последнего, я продолжал с ними собеседования на мистические темы. Так как возраст мой и общественное положение не являлись для них авторитетом, я не морочил их своими «оккультными» способностями, не облачался в плащ мага, не беседовал с духами, не валял дурака, то, естественно, одни скучные разговоры начали надоедать им и наша работа сама по себе затихала, затихала и прекратилась.

Чувствуя себя больным, предчувствуя необходимость переоценки своего миросозерцания, я отстранился от каких-либо выявлений. За последнее время поразмыслив уже здоровой головой, совершенно самостоятельно и объективно о своем прошлом и его стремлениях, я понял, каким беспочвенным и нездоровым идеалистом я был. Мне досадно и обидно, что за все это время я был орудием и пешкой в руках всех этих недобросовестных людей, разлагавших личность, расслаблявших волю и оторвавших от устройств действительности и от здорового честного труда своими туманными бреднями так называемого «оккультизма».

Писал собственноручно. Б.Киселев 16.03.26 г.

[АУФСБ РФ по ЛО, № 12517, л. 250-251]

Показания АСТРОМОВА-КИРИЧЕНКО Б.В.17.03.26 г.

В дополнение к предыдущему показываю:

Возможные разногласия между моими показаниями и показаниями свидетелей (некоторых) по моему делу могли получиться по следующей причине: насколько я проверил свои показания, они даны мною правильно и большинство может быть документально подтверждено. Но, с другой стороны, и показания свидетелей тоже могут быть искренни, т.е. они показали то, что знали. Противоречие заключается в том, что они показывали то, что я в свое время нашел нужным тем или другим способом сообщить им. Сообщал я им не всегда верные сведения о себе для того, чтобы придать себе больше таинственности, что действует на психологию людей. Вообще, обычно ученики должны как можно меньше знать об учителе, тогда легче управлять учеником, т.к. все малоизвестное — привлекает. Например, я обычно всегда давал неправильные сведения о своем возрасте, прибавляя себе для авторитетности пять-де- сять лет, чтобы быть старше своих учеников, а также ничего им не сообщал, например, о своей семейной жизни, о которой они узнали лишь через два года, когда, после отъезда жены, я поселил в ее квартире одного из своих учеников, и многое другое, что сейчас не припомню.

За многие бессонные ночи моя мысль упорно и мучительно старалась понять причины, переживаемого сейчас мною испытания, и только теперь я понял, что причина лежит в несоответствии моей личной частной жизни с теми правилами морали, что я учил других. Осознав свою вину и принимая все ее последствия на себя, я не хочу, чтобы возмездие за нее, помимо меня, коснулось кого-либо другого из принимавших участие в моем строительстве, потому что их участие не было активным, а сводилось лишь к тому, что они, доверяя мне, исполняли мои веления. Поэтому, если кто и должен пострадать, то только я один.

Кроме того, Кропоткин сказал, что «революция есть ускоренный период эволюции», значит между эволюционным, т.е. масонским, и революционным, т.е. коммунистическим путем нет противоречия, и наоборот, эти оба пути могут для меня, могут для общей пользы, т.е. для скорейшего достижения на земле чистого коммунизма, идти параллельно и взаимно друг друга дополнять.

Писал собственноручно. Б.Астромов 17.03.26 г.

96

Дело ленинградских масонов 1926 г.

Во время обыска у масона КАЗАНСКОГО, тоже находящегося в ссылке как политнеблагонадежного, была обнаружена запрещенная политическая литература (например, платформы политических партий и брошюры кадетские, меньшевистские и эсеровские). Масонские тетради у него были просмотрены, но не изъяты. После его ареста я некоторые из своих масонских рукописей сдал на хранение или КИСЕЛЕВУ, или НАГОРНОВОЙ, точно не помню.

Никогда КИСЕЛЕВУ не говорил о том, что хочу связаться с заграничным масонством. Возможно, что он вывел подобное заключение из моих речей, когда я говорил о всеобщей солидарности всемирного масонства.

ВОПРОС: Сожительствовали ли Вы с кем-либо из Ваших знакомых, будучи формально женаты, в частности с МИХАЙЛОВОЙ Кирой Владимировной?

ОТВЕТ: Ни с кем не сожительствовал и, в частности, с МИХАЙЛОВОЙ. Бывал у ней потому, что она очень медиумична и прекрасно гадает по картам.

ВОПРОС: Хорошо ли Вы помните, что на именинах у СВЕРЧКОВОЙ в комнату первой вошла к Вам СВЕРЧКОВА, а не ЮРГЕВИЧ?

ОТВЕТ: Хорошо помню, т.к. после вместе с ЮРГЕВИЧ мы вышли в соседнюю комнату к остальным гостям. Историю об этом инциденте, написанную мною раньше, подтверждаю целиком.

ВОПРОС: Происходила ли борьба между Вами и ЮРГЕВИЧ при попытке насиловать ее; был ли поломан при этом браслет?

ОТВЕТ: Попытки насиловать не было, но когда я хотел ее первый раз поцеловать и притянул к себе, то я схватил ее сильнее обыкновенного за руку и в это время лопнул тоненький деревянный браслет. Поцелуям ЮРГЕВИЧ противилась и сопротивлялась.

ВОПРОС: СВЕРЧКОВА показывает, что когда Вы набросились на нее с поцелуями, то она отбилась от Вас фразой: «Разве масоны всегда так поступают с женами своих «братьев»?» Соответствует ли это действительности?

ОТВЕТ: Это не соответствует действительности, верным является мое показание.

ВОПРОС: Пользовались ли Вы авторитетом у своих учеников, у знакомых женщин и, в частности, у ЮРГЕВИЧ?

ОТВЕТ: Да, я пользовался авторитетом. Ко мне обращались за советами и даже по личным делам. В частности, ЮРГЕВИЧ, когда она не получала в течение нескольких месяцев писем от своего возлюбленного, то она советовалась со мной и я успокаивал ее, что все благополучно и обойдется. Эти советы действовали на нее успокаивающе и она благодарила меня за них, говоря, что СВЕРЧКОВА ее расстроила утверждением, что все кончено.

ВОПРОС: Где происходил акт противоестественного сношения с ЮРГЕВИЧ? ОТВЕТ: На квартире у Юргевич. Никакого психического насилия при этом не

было мною проявлено. Полагаю, что ЮРГЕВИЧ это не было противно и она к этому имела склонность, т.к. наши отношения оставались такими же хорошими, как и до этого факта.

ВОПРОС: Вы хорошо помните, что это происходило на квартире у ЮРГЕВИЧ? ОТВЕТ: Первый раз акт противоестественного сношения с ЮРГЕВИЧ происходил на квартире у МИХАЙЛОВОЙ, когда она вышла на кухню по хозяйству, а после-

дующие акты в количестве двух-трех происходили на квартире у ЮРГЕВИЧ. Изложенное записано со слов моих правильно, в чем и подписываюсь.

Б.Астромов

97

Эзотерическое масонство в советской России

СВЕРЧКОВА Мария Георгиевна

(1900 — после 1926)

Сверчкова Мария Георгиевна, род. в 1900 г., дочь дворянина, киноартистка; образование среднее и Институт экранического искусства в 1921 г.; с 1919 по 1922 г. служила в лаборатории при 2-й совтрудшколе лаборантом; затем — поденная либо временная работа по договору на киносъемках. Не замужем. Адрес — пр. Добролюбова д. 8/1, кв. 29.

Показания СВЕРЧКОВОЙ М.Г. 19.03.26 г.

Летом 1917 г. занималась спиритическими сеансами у двоюродной сестры в Одессе, с блюдечком. Пришла к убеждению, что эти занятия — пустое дело, но вместе с тем чрезвычайно вредное, т.к. расшатывает нервную систему и может повлечь психическое расстройство.

Примерно в 1923 г. брат мой, Николай Георгиевич СВЕРЧКОВ, заговорил со мной об оккультизме и предложил заняться изучением его; в частности, он же ввел меня в «Эзотерический кружок», где я была ассоциирована руководителем кружка КИСЕЛЕВЫМ Борисом Львовичем. Внешне это сопровождалось отобранием от меня обещания не разглашать принадлежность мою к кружку и науку, которая мне там будет преподноситься.

Все участники слушали лекции КИСЕЛЕВА по «Энциклопедии оккультизма» Г.О.М. Устраивался однажды спиритический сеанс со столиком. В кружке считали, что я медиумична и мое присутствие считалось необходимым при сеансе. Производились опыты психометрии: чтение мыслей, отгадывание предметов, передача геометрической фигуры, магнетизации, самоизлечение, гипноз. Все эти опыты происходили под руководством КИСЕЛЕВА. Разговоры на политические темы отсутствовали. Регулярных взносов не было.

Когда собирались у ГРЕДИНГЕРА, то однажды собирали по пять копеек на ленту при ассоциации. У КИСЕЛЕВА о взносах речи не было.

Из участников «Эзотерического общества» я помню брата КИСЕЛЕВА, ГРЕДИНГЕРА, СТЕПАНОВУ Киру Владимировну, ВАСИЛЬЕВА, НОСОВА, ЕГОРОВА, жену ГРЕДИНГЕРА, и было еще несколько лиц, имен коих не помню.

Изложенное записано со слов моих правильно, в чем и подписываюсь. М.Сверчкова

ЕГОРОВ Анатолий Александрович

(1895 — после 1928)

Егоров Анатолий Александрович, род. в 1895 г., из мещан г. Костромы; студент 4-го курса механического ф-та Технологического ин-та; в 1914 г. заведовал астрономической обсерваторией в Костроме; в 1915 г. учился в Харьковском Технологическом институте; в 1916 г. служил в Костромской губернской земской управе техни- ком-чертежником; работал в Костромском губземотделе чертежником, после революции в рабочем клубе читал лекции по мироведению; из Костромы уехал в Воронеж инструктором по организации рабочих клубов, где работал до налета Мамонтова, когда снова возвратился в Кострому, где работал в отделе народного образования до августа-сентября 1920 г., после этого откомандировался в Технологический институт, жил на случайные заработки; с 01.06.25 г. служил на фабрике «Красный Маяк» техником; холост. Адрес — Лермонтовский 10, кв. 44. Впервые вызван для допроса 19.03.26 г. и отпущен под подписку о невыезде. Постановлением ОСО КОГПУ от 18.06.26 г. А.А.Егоров приговорен к высылке в Комиобласть сроком на 3 года, находился в с. Визинга вместе с Н.З.Кирюновым, А.А.Наумовым, С.В.Слободовой, М.А.Нестеровой, М.А.Колокольцевой и Г.С.Габаевым. Постанов-

98

Дело ленинградских масонов 1926 г.

лением КОГПУ от 23.12.27 г. срок сокращен на 1/4. Постановлением ОСО КОГПУ от 24.08.28 г. после окончания срока лишить права проживания в шести городах и губерниях («минус 6»). Последующая судьба неизвестна.

Показания ЕГОРОВА А.А. 19.03.26 г.

С оккультизмом познакомился случайно в Костроме, благодаря попавшей мне под руку книжонке. Затем иногда спрашивал у знакомых книжки по оккультизму и их прочитывал. По приезде в Петроград (году в 1923 ) познакомился с КИСЕЛЕВЫМ Борисом Львовичем у букиниста на Александровском рынке. Разговорились про оккультизм и затем встречаясь продолжали беседовать на эту тему, заходили друг к другу от времени до времени. Регулярных собраний у нас не было и никакого организованного кружка не было. Самое большое, собиралось пять человек — я, мой товарищ КИРЮНОВ Николай Зотович, Мария Георгиевна и ее брат, Николай Георгиевич СВЕРЧКОВЫ и КИСЕЛЕВ. Бывал студент Медицинского института ЗМЕЕВ Георгий. При собраниях просто беседовали без какого-либо руководящего плана. Иногда устраивали опыты по передаче мыслей. Политических разговоров не вели. Никаких других лиц, интересующихся оккультизмом, у меня не бывало.

Вышеизложенное записано со слов моих правильно, в чем и подписываюсь. А.Егоров

Вдополнение к изложенному показываю: Предыдущие показания мои не полны

идаже ложны. В показаниях я врал. Истинное положение дела таково.

Когда я познакомился с КИСЕЛЕВЫМ, он мне сказал, что у него имеется несколько человек знакомых, которые интересуются оккультизмом, и что хорошо бы как-нибудь собраться побеседовать. Так как у него квартира маленькая, то нельзя ли

уменя? Отказать мне было неудобно и я согласился. Затем он предложил упорядочить разговоры и говорить по определенному вопросу. В результате вышло, что он читал лекции, а мы слушали. Первые лекции были вступительного характера. Затем он читал «Арканы Таро». Кроме указанных ранее лиц, посещали еще КУЧКОВ Иван Осипович, потом Иван Николаевич1, с дамой, фамилии и имен не помню. Иногда были еще случайные посетители, вроде АЛЕКСАНДРОВА или неизвестной мне барышни, которых приводил КИСЕЛЕВ. Таким образом, образовался кружок, в котором КИСЕЛЕВ явился руководителем, т.к. остальные были людьми несведущими. Собрания кружка шли очень нерегулярно и собирались иногда у КИСЕЛЕВА, иногда

уменя. Состав тоже не был постоянным, т.к. обычно из перечисленных отсутствовали всегда два-три человека.

Спустя некоторое время нам стало казаться малоубедительным, что говорит КИСЕЛЕВ, и я, поговорив с ЛАРИОНОВЫМ и КУЧКОВЫМ, просил от КИСЕЛЕВА опытных доказательств. Он попробовал сделать несколько опытов на передачу мысли, которой интересовался, а именно — смотреть на лист бумаги, на котором была нарисована геометрическая фигура. Одного из нас заставлял закрыть глаза и ни о чем не думать, а стараться поймать эту фигуру. Определенного ничего не получалось — не то это фигура, не то — нет. Мы очень разочаровались и собираться стали очень небрежно, с большими промежутками, и хотели бросить совсем. КИСЕЛЕВ объяснил неудачу нашей неподготовленностью. Потом мы на опыты опять собирались, т.к. КИСЕЛЕВ обещал, что дальше все, что он говорит, можно будет доказать на опыте. Сам же он все только излагал теорию. Потом по нашей просьбе снова устроил вечер с опытами, пробовал усыпить Марию Георгиевну [СВЕРЧКОВУ], но ничего не вышло.

Собираться стали все нерегулярнее и в меньшем количестве, так что иногда приходил один КИСЕЛЕВ и мы просто пили чай и разговаривали. А затем само собой все распалось. КИСЕЛЕВ хотел зачитать «арканы», но я сказал, что работаю на фабрике, устаю, и что больше собираться у меня нельзя. После этого ко мне один раз за-

99

Эзотерическое масонство в советской России

езжал КУЧКОВ, и несколько раз (раза два-три) заходил КИСЕЛЕВ. Никакого устава и подписок в кружке не было.

Попытка создать организованный кружок была. Она предшествовала изложенному по времени. Излагаю все по порядку.

Первым, с кем я познакомился, был, кажется, НАУМОВ Александр Адельфиевич. Он меня познакомил с КИСЕЛЕВЫМ и дамой, Анастасией Андреевной, фамилию не помню (у нее на квартире, на Зверинской улице)2. Там я несколько раз был на чем-то вроде лекций, где читал КИСЕЛЕВ, но помню, что через небольшой промежуток времени лекции прекратились. Затем КИСЕЛЕВ предложил мне слушать продолжение этих лекций у СВЕРЧКОВЫХ. Я согласился и несколько раз там был, и познакомился с КУЧКОВЫМ и СВЕРЧКОВЫМИ. Нам выдали тетрадки с надписью «Тетрадь ученика» (точно не помню). Тетрадь я добросовестно переписал и возвратил КИСЕЛЕВУ. Однажды, когда мы собрались, то нас в комнату впускали по очереди, со стуком и фразой к обращаемому, и войдя в нее, мы увидели, что у сидящих за столом КИСЕЛЕВА и СВЕРЧКОВА — голубая лента. Нас заставили из тетради прочитать несколько фраз, потом КИСЕЛЕВ сказал, что теперь начинается серьезная работа и нам дали значки. Мне все это не понравилось, ибо походило на балаган. Обменявшись мнениями с остальными, ходить к СВЕРЧКОВЫМ я перестал; то же сделали остальные. Я тогда заявил КИСЕЛЕВУ, что ни в какую организацию вступать не хочу, а всякие церемонии для меня не подходят. Изложил ему свою точку зрения, что я по образованию техник

ижелаю подходить ко всем вопросам с точки зрения естествознания и точной науки. Если он поведет работу так, то я буду участвовать, если нет, то до свидания.

После этого я долго с КИСЕЛЕВЫМ не видался. Затем он пришел и сказал, что согласен работать с чисто научным подходом без всякой мистики и чертовщины. Вот после этого-то я и позволил собираться у меня, т.к. полагал, что это все в частном порядке: собираются несколько человек, интересующиеся каким-либо частным вопросом. А в тайных обществах или тому подобном я состоять не хочу. Так же думали и остальные.

Следует еще добавить, что для меня уже давно выяснилось, что ни к каким серьезным или, тем более, научным результатам таким образом не придешь. В КИСЕЛЕВЕ как я, так и другие разочаровались, и считали его за шарлатана, почему у нас все

ипрекратилось несколько месяцев тому назад. С КИСЕЛЕВЫМ я уже давно не встречался.

Последний, с кем он меня познакомил, был Евгений Алексеевич, врач-психи- атр3. Меня это заинтересовало, т.к. я думаю, что такой человек более сведущ. Несколько раз я у него на Кирочной был и встречался с КИСЕЛЕВЫМ и ЗМЕЕВЫМ, тоже медиком. Сидели у камина и беседовали. Один раз был и НАУМОВ. Этот врач обещался СВЕРЧКОВУ устроить электрическую машинку и фосфоресцирующие экраны, с которыми можно производить опыты, но приехав раза три, я встречал только разговоры, а потому перестал к нему ездить и теперь его не встречаю.

Сейчас заинтересован производством и фабрика поглощает все интересы, тем более, что и свободного времени не остается.

Относительно самого оккультизма я думаю, что чисто научный подход к нему снимет всю массу таинственного, объяснит все явления действиями электромагнитными, чем и был вызван весь мой интерес.

Следует еще сказать, что однажды приходил священник ЛАРИОНОВ, которого привозил КИСЕЛЕВ. ЛАРИОНОВ предлагал вести с нами работу по нравственному усовершенствованию, но мы отказались, сказав, что этим не хотим заниматься. На квартире у Бориса КИСЕЛЕВА раза два устраивались после его лекции спиритические сеансы со столиком, а у СВЕРЧКОВА такой опыт: проводилась мелом на полу черта, а затем КИСЕЛЕВ проводил над нею руками. Потом кому-нибудь завязывали глаза и заставляли так пойти и смотрели, будет он идти по черте или нет. Опыт этот делался с целью выяснить — выделяет рука какие-либо излучения, или нет. Никакого вывода, однако, сделать было нельзя.

100