УИП-1

17

Уголовно-исполнительное право – 1

Нам предстоит прослушать курс лекций по дисциплине, родственной уголовному праву, примыкающей к нему. Дисциплина в известном смысле сходная, отнюдь далеко не самая важная, что очевидно. Она действительно в какой-то степени представляет из себя довесок к более фундаментальной и важной дисциплине «уголовное право». Поэтому изучение данной дисциплины завершается не экзаменом, а зачетом. Но речь идет не о проходном зачете, а зачет представляет собой как бы экзамен и проводится в той же форме, как и экзамен: есть перечень вопросов, есть билеты, куда входят два вопроса (всего их 60).

Литература. Кроме лекций это Уголовно-исполнительный кодекс (УИК). Лучше, если он будет откомментированный. Из числа учебников, написанных по этой дисциплине, я бы рекомендовал изданные под редакцией Шмарова и Михлина. Это два автора, которые давно работают над этой проблематикой и достаточно грамотно излагают.

ПОНЯТИЕ, ПРЕДМЕТ И МЕТОД УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРАВА.

Понятие. Здесь многое перекликается с тем, как это представляется в уголовном праве. Во-первых, уголовно-исполнительное право понимается, как отрасль законодательства, представляющая собой систему законов и совокупность законов, определяющих порядок и условия исполнения наказаний, а также иных мер уголовно-правового воздействия, применяемых за совершение преступлений. Термин «законодательство», если мы говорим об уголовно-исполнительном праве как отрасли законодательства, трактуется в широком смысле и узком смысле: в узком смысле – это собственно законы, в широком – все нормативные акты. Второе толкование, строго говоря, не является корректным, потому что нельзя путать законы с подзаконными актами с точки зрения иерархии, юридической ссылки и всего прочего. Поэтому, имея в виду это обстоятельство, лучше понимать законодательство в узком смысле слова – именно как закон, применяемый представительными органами власти и т.д.

Имея в виду это обстоятельство, можно выделить и второе значение уголовно-исполнительного права – уголовно-исполнительное право как отрасль права. Это понятие более широкое, оно включает в себя не только законы, но и все другие нормативные акты: и судебные прецеденты, и всё-всё, то есть все источники права.

Наконец, третье значение – уголовно-исполнительное право как отрасль знания. Имеется в виду наука уголовно-исполнительного права. Худо-бедно, но такая наука действительно существует, есть даже научно-исследовательские институты в этой сфере и одноименная учебная дисциплина, которой мы, собственно, и занимаемся.

Предмет уголовно-исполнительного права. Существует одна из точек зрения, что предметом той или иной отрасли права является соответствующее общественное отношение. Значит для того, чтобы определить предмет конкретной отрасли права, необходимо выделить круг каких-то однородных, родственных отношений, которые в силу их родства образуют предмет регулирования той или иной отрасли права.

Прежде чем говорить, в чем существо отношений, которые являются предметом регулирования уголовно-исполнительного права, надо сказать, что данная группа отношений довольно долгое время оставалась практически неурегулированной, во всяком случае по сравнению с уголовным правом. Если уголовное право едва ли не с «Русской правды» начало обретать какие-то нормативные очертания, то в сфере уголовно-исполнительного права долгое время вообще никаких нормативных актов не существовало. Отчасти, может быть, это объяснялось тем, а что, собственно, там регулировать. Приговорили человека к смертной казни. Что регулировать? Диаметр веревки, количество мыла для того, чтобы эту веревку намылить? Или, например, что непременно должна быть липовая плаха, а не сосновая?

Конечно, это утрированное представление. Регулировать там было что и остается, даже применительно к той же смертной казни, если она сохранится, причем это 50 на 50, исчезнет она или сохранится, особенно в свете последних событий 11 сентября и т.д. Например, требует регулирования такой вопрос: имеет ли человек, приговоренный к смертной казни, право на последнее свидание с близкими. Если это верующий человек, имеет ли он право на отпущение грехов, на причастие соответствующее. А раз это право есть, значит, должна корреспондироваться соответствующая обязанность. Значит должна быть обязанность администрации, где находится этот человек, обеспечить доступ к нему священнослужителя соответствующей конфессиональной принадлежности, если этот человек верующий и считает перед смертью необходимым исполнить соответствующий ритуал. Или, допустим, имеют ли право родственники просить, требовать выдачи тела для захоронения, или им могут сказать, что такого права у вас нет, закон не предусматривает такого права и никакой возможности похоронить этого человека, устраивать на его могиле митинги, приходить туда, рыдать и говорить, каким он был и т.д., не предусматривается, раз человек совершил нечто, за что его сочли необходимым физически уничтожить, а поэтому никаких могил и рыданий, тем более памятников, мест, где могли бы митинги собираться, в отношении такого человека быть не может. То есть здесь на самом деле даже при смертной казни есть вопросы, которые требуют именно правовой регламентации, связанной с наличием соответствующих прав и обязанностей. Я уж не говорю об отбывании лишения свободы.

Тем не менее, несмотря на очевидные вещи, что все-таки эти вопросы должны были бы быть подвергнуты определенному нормированию, этот круг общественных отношений долгое время оставался неурегулированным.

Одним из первых шагов на пути формирования данной отрасли права явился документ «Устав Попечительского о тюрьмах общества». Этот материал, кстати говоря, и само название устава пригодится не только для ответа на вопрос о предмете уголовно-исполнительного права, но есть такой вопрос в числе прочих об истории развития. Попутно я сразу и второй вопрос освещаю (тут же предмет и тут же история) с тем, чтобы показать, как изменялось представление о предмете данной отрасли права по мере исторического развития, исторической эволюции. Эти вопросы взаимосвязаны.

Один из первых документов «Устав попечительского о тюрьмах общества» принят в 1819 году. Как вы понимаете, это не времена «Русской правды» (лишнее подтверждение тому, что эти вопросы долгое время оставались неурегулированными). В 1819 году было создано это общество в Санкт-Петербурге под покровительством Александра Первого. Это общество и приняло устав. Там оно заложило первые зачатки норм относительно того, как следует обращаться с заключенными. Правда, в этом уставе речь шла главным образом не о какой-то глобальной попытке урегулировать эти отношения, а главным образом об оказании материальной, бытовой помощи заключенным и религиозной помощи, то есть духовного развития. Раз общество было попечительское, оно ставило своей задачей улучшение материального положения и религиозное просвещение в среде заключенных. Поэтому главным образом в этот устав были забиты те нормы, хотя они уже в какой-то мере касались как раз данной отрасли права.

Вторым документом явилась инструкция, регламентирующая исполнение лишения свободы, 1831 год (пока еще на уровне инструкции). Это подзаконный нормативный акт, пока еще инструкция. А собственно первым законодательным актом, более или менее серьезным законодательным актом по лишению свободы явился документ «Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей и ссыльных». Он был принят в 1832 году и целиком вошел в 14 том Свода Законов Российской Империи, составив там определенную часть этого 14 тома.

В этих условиях, скажем так, не развитой нормативной базы, посвященной вопросам исполнения наказания, и сама проблема о том, что существует какая-то самостоятельная отрасль права, которой мы сейчас и занимаемся, вопрос этот не стоял, проблемы такой не было о том, что есть какая-то самостоятельная отрасль права. Если обратиться к источникам того времени, таким авторитетам, допустим, как Таганцев, Сергиевский, Поздышев и т.д., то все они в то время рассматривали вот этот круг общественных отношений, как подотрасль уголовного права, которая даже имела самостоятельное название – тюрьмоведение. Если вы найдете диплом выпускника Санкт-Петербургского императорского университета тех времен, то там во вкладыше в числе прочих дисциплин была и такая, как тюрьмоведение.

Такое положение сохранялось до октябрьского периода. В послеоктябрьский период первоначально где-то до 20-х годов все оставалось по-прежнему, всё рассматривалось, как подотрасль уголовного права, в недрах уголовного права и в соответствующее положение об исполнении наказания были включены руководящие начала по уголовному праву 1919 года, какие-то положения были в первом УК, принятом в 22-м году, и т.д.

Но вот в 1924 году принимается первый в истории советского периода и первый вообще в истории России за всё время ее существования (первое подобие кодифицированного акта) – первый Исправительно-трудовой кодекс (ИТК). Правда, на тот период времени он регламентировал исполнение всего лишь двух наказаний – лишения свободы и принудительных работ. Принудительные работы – это аналог того, что сейчас называется исправительными работами без лишения свободы. Уже это обстоятельство как бы начало подводить к мысли, что начинает формироваться нечто самостоятельное, а не какая-то там в недрах уголовного права подотрасль, раз появился самостоятельный кодекс и т.д.

Хотя все равно еще и в тот период времени, а тем более в 30-е годы и т.д. правовой регламентации процесса исполнения наказания не уделялось должного внимания. Обычно утверждалось, что это, дескать, такой комплексный процесс, который включает в себя вопрос педагогики, психологии, вопросы труда, но в том числе, конечно, и право, на самом деле это такой сложный комплексный процесс, поэтому говорить о какой-то самостоятельной отрасли права не приходится. И тем самым роль именно правовой регламентации принижалась и недооценивалась.

На самом деле парадокс в чем? В свое время Дмитрий Иванович Ковалев, зав.кафедрой уголовного права Свердловского юридического института высказал такую мысль: откройте любую книгу по уголовному праву, посвященную преступлению, и вы найдете ответ на самые каверзные вопросы относительно того, как квалифицировать те или иные преступления. А вот вопросы о том, как назначать наказания, какова вообще методика назначения наказания, ведь санкции даются от и до, а вот как определять, на каких весах взвешивать, вы на этот счет не найдете ничего более-менее вразумительного. Так что и на самом деле иногда создается впечатление, что наказания назначаются с потолка, по среднеарифметическим критериям: ближе к минимуму, ближе к максимуму или где-то посередке. А так, чтобы были четкие методики высчитывания, как, скажем, высчитывается пенсия, когда масса коэффициентов, надбавок за стаж, льготы, список номер один, список номер два, этого нет.

Если вы не найдете вразумительного ответа на вопрос, как правильно назначить наказание, тем более трудно найти ответ на вопрос о том, как правильно организовать процесс его исполнения. Вот в этом-то и кроется парадокс. Ведь можно провести такую параллель. Можно раздобыть изумительный рецепт торта, где расписаны все ингредиенты, как смешать и как сделать. Это есть квалификация, как правильно квалифицируется. Можно пойти на рынок и купить экологически чистые продукты и всё это сделать по рецепту, а в конечном счете получится что-то такое, что есть невозможно совершенно. Это подобно и врачу. Врач может абсолютно правильно поставить диагноз, а организация процесса лечения может быть осуществлена так, что никакого толка в правильности поставленного диагноза не будет.

Так и здесь. Квалификация – это не самоцель. Правильная квалификация, чем мы сейчас занимаемся в особенной части, разграничение состава кражи от грабежа, грабежа от разбоя, разбоя от бандитизма, все эти тонкости, разграничения – в конце концов это нужно только для одного: для того, чтобы назначить справедливое соразмерное содеянному наказание.

Но ведь и назначение наказания – не самоцель. Оно назначается в конечном счете для того, чтобы этот человек впоследствии, отбыв наказание, не хотел бы совершать преступления. Ради этого всё делается. Вот где конечная цель, вот тот идеал, к которому надо стремиться. А мы как раз два года изучаем правильную квалификацию, почти ничего не касаемся, как назначить наказание, а уж процесс его исполнения – это вообще проходная дисциплина. А ведь это главная цель. Главное – что из этого получится в конце концов, можно это «есть» в конце концов или нельзя. Вот в этом и есть парадокс.

Поэтому недаром говорят, что законы святы, но исполнители – лихие супостаты. Но, тем не менее, с учетом того, что подавляющее большинство из вас вряд ли будет иметь прямое отношение к этой системе в качестве работников, хотя в качестве клиентов – как говорится, от сумы и от тюрьмы…

Итак, второй в истории Исправительно-трудовой кодекс был принят в 1933 году. Он добавил в себя еще вопросы исполнения одного вида наказания плюс к тем, которые были в 24-м, это ссылка, соединенная с исправительным воздействием (был тогда такой вид ссылки).

Наконец, третий кодекс и последний и числа исправительно-трудовых кодексов, которые были в нашей истории, ИТК 1970 года. Он добавил еще в себя еще плюс к трем наказаниям высылку, то есть вопросы организации исполнения высылки. В 1977 году появились еще две такие меры воздействия, как условное осуждение и условное освобождение с обязательным привлечением к труду на стройках народного хозяйства. Условное осуждение и условное освобождение. Разница была только в том, что условно осужденные отправлялись на стройки народного хозяйства прямо из суда, а условно освобожденные, побыв некоторое время в колониях и тюрьмах, оттуда условно освобождались до окончания срока и отправлялись на те же стройки народного хозяйства. В народе эти институты получили название «химии», «химиками» называли этих людей. Может быть, и не случайно их так называли, имея в виду, что иногда стройками народного хозяйства и прочими объектами, где трудились такие условно освобожденные и условно осужденные, были предприятия с вредными условиями труда: химкомбинаты и прочие промышленные объекты, которые позволили прижиться этому слову.

После того, как появились в уголовном праве соответствующие разделы о том, как исполняется эта мера, они появились и в ИТК 1970 года. Таким образом, к концу 70-х годов, если иметь в виду, что этот последний кодекс был принят в 1970 году, а еще в 1976 году он был добавлен, к концу 70-х годов отчетливо сложились две группы наказаний:

0. наказания исправительно-трудового воздействия (лишение свободы, исправительные работы, ссылка, высылка и «химия»)

1. наказания, не связанные с исправительно-трудовым воздействием.

Причем, первая группа наказаний получила достаточно солидную законодательную базу в лице Общесоюзных основ исправительно-трудового законодательства СССР и республиканских ИТК. Каждая из 15 образующих Советский Союз республик имела свой собственный ИТК, а это все-таки уже нечто солидное – общесоюзные основы, намечающие общие контуры и призванные унифицировать в рамках Союза какие-то глобальные вопросы, принципиальные, и республиканские кодексы, которые, учитывая местные условия, могли заниматься творчеством, не отступая от неких унифицированных общесоюзных основ. И еще масса подзаконного инструктивного материала.

А вот что касается второй группы наказаний, то они практически почти никакой нормативной базы не имели. В какой-то мере такой исторически сложившийся дисбаланс оправдывался тем, что львиная доля назначаемых наказаний была связана с лишением свободы. Иногда удельный вес, объем наказаний в виде лишения свободы составлял до 80%, потом шли исправительные работы, а на некоторые другие наказания падали единицы процентов и десятые процента. Поэтому как бы исторически сложившийся дисбаланс особо и не беспокоил, поскольку масса осужденных отправлялась в места лишения свободы, а там всё было более или менее регламентировано.

Но все же, особенно в те периоды, когда по всяким директивным решениям удельный вес лишения свободы снижался, особенно в начале 80-х годов, особенно стала очевидной недопустимость такого положения. Те, кто изучал общую часть уголовного права, должны помнить, что отнюдь не только к лишению свободы сводится перечень наказаний. Скажем, лишение права занимать определенные должности, заниматься определенной деятельностью, штрафы, конфискация имущества – это-то как осуществлять, в каком порядке? Кое-что было. Относительно конфискации были инструкции судебным исполнителям, Минюст тогда издавал инструкции. На уровне инструктивного материала кое-какие правила были прописаны относительно конфискации. А, скажем, относительно лишения права занимать определенные должности и не заниматься определенной деятельностью почти ничего не было. Поэтому, как это ни странно кажется, хотя было относительно тоталитарное время, все было зарегламентировано, в принципе, человек, которому могли назначить такое наказание, без проблем мог уклоняться, потому что нигде не было прописано, а что, собственно, делать с этими людьми и кому. Ведь кто-то должен брать их на учет или нет? Кто-то должен контролировать, что человек занимает те должности, которые ему запрещены? Кто этим будем заниматься и как? Ничего не было прописано. Поэтому совершенно спокойно можно было продолжать заниматься тем же.

Особняком стояло еще два вида наказания, которые тоже имели кое-какую нормативную базу, но опять-таки на уровне подзаконных нормативных актов и инструкций. Тогда это наказание называлось дисбат (дисциплинарный батальон), сейчас чуть-чуть по-другому – направление в дисциплинарную воинскую часть. Так вот, было Положение о дисбате, принятое Министерством обороны. В свое время да, наверное, и сейчас МО всегда претендовало на то, чтобы самому регламентировать процесс исполнения наказаний в отношений военнослужащих, мотивируя это тем, что, дескать, в отличие от наказаний, применяемых, условно говоря, к штатским, пребывание в дисциплинарном батальоне сопряжено не только с отбытием наказания, претерпеванием какого-то карательного воздействия, но и с элементами обучения воинскому мастерству. С одной стороны, человек как бы отбывает наказание, а с другой стороны, он считается продолжающим нести воинскую службу. И, вообще-то говоря, не лишен резона этот аргумент, потому что пребывание в дисбате могло быть засчитано в срок воинской службы: в одно время параллельно шла служба, и наказание отбывалось. И поэтому раз здесь такая своя специфика, то вы, штатские, сюда не лезьте. Мы, МО, сами издадим положения, инструкции о том, как обращаться с теми, кто там отбывает наказание.

И второе наказание, которое стояло особняком, это смертная казнь. По поводу ее исполнения существовала секретная инструкция МВД, где было расписано, как и в каком порядке это осуществлять.

Так или иначе, прошло время, когда положение о том, что одна из групп наказаний имела под собой достаточно солидную нормативную базу, а другая таковой не имела. Пришло время восполнять эти пробелы. Пришло понимание того, что надо восполнять эти пробелы. И таким шагом на пути восполнения этого пробела явился следующий документ – «Положение о порядке и условиях исполнения уголовных наказаний, не связанных с мерами исправительно-трудового воздействия на осужденных». Принято в 1983 году. Это было общесоюзное положение, почти закон, потому что принято указом Президиум Верховного Совета СССР, который в перерывах между сессиями брал на себя законодательные функции и оформлял не изданием законов, а изданием указов ВС СССР, поскольку сам по себе Верховный Совет – орган представительный. Спустя год, в 1984 году аналогичные положения были приняты во всех 15 союзных республиках, включая РСФСР, практические одноименные положения.

С этого момента по сути дела уже начали задумываться над тем, как соотносятся между собой ИТК, эти положения и т.д. А потом как бы само собой дело подошло к той ситуации, которая уже стала очевидной. Вывод в то время лежал, что называется, на поверхности: надо собрать воедино все нормативные акты и разработать какой-то единый нормативный акт, касающийся исполнения всех наказаний, какие есть в УК. Речь шла, конечно, не о механическом объединении, то есть взять книгу и напечатать отдельно ИТК, затем положения, а речь шла о системной переработке и создании по сути дела нового кодекса, который бы подобно тому, как УК перечисляет все виды возможных наказаний, так он бы регулировал исполнение всех тех уголовных наказаний, которые перечислены в УК, включая ту же смертную казнь, чтобы не было никаких секретных инструкций, которые бы порождали всякие нелепицы относительно урановых рудников. Дескать, сам видел: одного приговорили к смертной казни, а потом лет через 15 он приехал домой, но такой худой, бледный, пожил месяц и умер; понятно, конечно, 15 лет на урановых рудниках, отпустили домой умирать. Или, фотоэлемент: вот идет, пулемет срабатывает. Всё гораздо проще и банальнее, как и в любом деле: подошли и выстрелили. Какие там фотоэлементы, какие там провалы под пол, какие рудники?!

Поэтому и надо было всё прописать: и штрафы, и конфискацию имущества, и смертную казнь, и прочее-прочее.

Естественно, встал вопрос о том, что если такой кодекс создать, как же его назвать. Старая вывеска, пригодная для трех предыдущих ИТК, не подходила, потому что она не охватывала своим наименованием вторую группу наказаний, не связанных с исправительным воздействием. И тогда было предложено название Уголовно-исполнительный кодекс (УИК). Аналоги были в то время, когда шли поиски, работа над этим кодексом, в Польше, ГДР и ряде других стран есть такое название УИК, в том смысле, что кодекс посвящен исполнению уголовных наказаний. Каких? Любых, какие есть, без всяких там выборочных: ИТК – для одних, положения – для других, инструкции – для третьих. В УИК прописано всё без исключения. Вот такой кодекс и был принят вслед за УК в конце 1996 года. А 1 июля 1997 года он вступил в силу, спустя полгода после принятия УК.

Подводя итог, можно сказать так. Соответственно тому, как развивалась нормативная база от каких-то отдельных разрозненных инструкций в конечном счете до кодификации всего нормативного материала в едином документе, параллельно с этим точно так же менялось представление и о предмете данной отрасли права. Во время существования ИТК считалось, что предметом является исправительно-трудовое воздействие на осужденных, а штраф, допустим, или конфискация имущества не связаны с исправительно-трудовым воздействием, что это и не предмет данной отрасли. А потом, соответственно, изменилось и представление о предмете. Поэтому сегодня это уже не исправительно-трудовое право, а уголовно-исполнительное право, сама отрасль изменила название, сам кодекс изменил название.

И в завершение можно сказать так: уголовно-исполнительное право как самостоятельная отрасль права представляет собой систему юридических норм, регулирующих общественные отношения, которые возникают в процессе и по поводу исполнения любого наказания, других мер уголовно-правового воздействия, а также в процессе постпенитенциарного воздействия на осужденного (пост – после, poenitentiarius – кающийся, исправляющийся). Одно время даже предлагалось рассматриваемую отрасль права назвать пенитенциарное право. Кстати говоря, в некоторых зарубежных странах она так и называется, там соответствующие тюремные учреждения называются пенитенциарными учреждениями. В мире существует Международный пенитенциарный конгресс, съезд пенитенциарных работников, который собирается примерно раз 5 лет для обсуждения проблем отношения к заключенным, к тем, кто претерпевает наказание и т.д. Но у нас это латинское выражение «пенитенциарное право» особо не прижилось, иногда только используется в учебной литературе.

Место уголовно-исполнительного права в системе права. Основу, венец, цементирующий фундамент системы составляет Конституция. Ясно, что уголовно-исполнительное право, как и прочие, должно соответствовать Конституции как основному закону.

Второй тезис состоит в том, что всё, что под Конституцией, оно не просто некий хаотический набор, а речь идет о том, что более или менее однородные отрасли права обособляются в структурные образования, из числа которых, по крайней мере, можно выделить две подсистемы: подсистемы частных и публичных отраслей права. Столь же очевидно, что уголовное право относится к подсистеме публичных отраслей права со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно и метода регулирования. Конечно, это метод субординации, метод императивный, а не диспозитивный, где многое отдается на усмотрение сторон. Здесь нет места договоренности, усмотрению сторон, сделке и т.д. Здесь все четко прописано от и до, права и обязанности сторон и т.д. Вот в этом своеобразие метода в том числе.

В ряду публичных отраслей права, где располагается уголовно-исполнительное право, можно выделить еще более мелкие подсистемные образования, среди которых, конечно же, надо выделить подсистему отраслей криминального цикла. Я имею в виду уголовное право, уголовно-процессуальное право, уголовно-исполнительное право. Системные связи между этими тремя тесно связанными друг с другом отраслями легко прослеживаются, они очевидны. Если, скажем, уголовное право отвечает на вопрос, что есть преступление и какие наказания предусмотрены за те или иные преступления, то уголовно-процессуальное право отвечает на вопрос, а как установить, доказать факт совершения преступления, как произвести соответствующие следственные действия, каковы права и обязанности сторон, участников процесса, как в конечном счете вынести приговор, как его обжаловать, если есть надобность, он вступает в законную силу – процесс закончен.

А вот дальше уже вступает в действие уголовно-исполнительное право, которое отвечает на третий вопрос: а как исполнить то наказание, которое назначено на основании УК и в соответствии с порядком, установленным УПК? Круг замкнулся. Перед нами относительно замкнутая самодостаточная система отраслей права, подсистема из трех отраслей, которая отвечает на все вопросы, начиная от того, что есть преступление и что за это следует, как и в каком порядке это наказание следует возложить, как и в каком порядке его привести в исполнение. Вот три тесно связанные между собой отрасли права, среди которых материнским, базовым, ведущим, бесспорно, является уголовное право. Это материнская отрасль права. Материнская потому, что именно от уголовного права в свое время отпочковалось уголовно-процессуальное. Были нормативные акты в истории, где еще нормы права материального и процессуального различались. В одном и том же нормативном акте и уголовное право, и собственно уголовный процесс. А потом заметно позднее отпочковалось и выделилось, сформировалось в самостоятельную отрасль права уголовно-исполнительное право, а до этого рассматривалось, как подотрасль уголовного права.