ляющаяся в своем объекте интенциональность. Чудо бесконечного в ко­нечном — опровержение интенциональности, опровержение стремле­ния к свету: в противоположность гасящему интенциональность насы­щению, бесконечное колеблет его идею. Я, связанное с Бесконеч­ным, — это невозможность остановить поступательный ход, невозмож­ность, по выражению Платона в «Федоне». покинуть свой пост; это в буквальном смысле — не иметь времени обернуться. Позиция, не своди­мая к категории — вот что это.Не мочь уклониться от ответственнос­ти, не иметь тайника интериорности, где можно замкнуться в себе; идти вперед без оглядки на себя. Рост требований по отношению к себе: чем больше у меня ответственности, тем я ответственней. Власть, возник­шая из бессилия — таков вопрос о сознании и его месте в отношениях, обусловливающих раскрытие.

5.След.

Но не является ли в свою очередь потустороннее,откуда приходит лик, понятой и раскрытой идеей? Если экстраординарный опыт Вхождения и Явленности сохраняет свое значение, значитпотустороннее —не просто фон, на котором лик влечет нас, не «другой мир» за миром.Потусторон­нее —именно по ту сторону «мира», то есть по ту сторону любого раскры­тия, подобно Единому из первой гипотезы «Парменида», трансцендент­ного любому знанию, будь то символическое или означаемое. «Ни подоб­ное, ни неподобное..., ни тождественное самому себе, ни отличное от себя»³*, — говорит о Едином Платон, как раз исключая его из любого от­кровения, даже косвенного. Символ возвращает символизируемое миру, в котором возникает.

Какой же тогда может быть связь с отсутствием, полностью избавлен­ным от раскрытия или утаивания, и что такое это отсутствие, делающее возможным явленность, но не ведущее к непонятности, поскольку это присутствие обладает значимостью, но такой, при которой Другой не превращается в Тождественное?

Лик абстрактен. Разумеется, подобная абстракция существует не воп­реки грубому чувственному данному эмпириков. Это и не мгновенный временной разрыв, когда время встречается с вечностью. Мгновение вы­деляется из мира. Это не кровоточащий разрез времени. Тогда как абст­рактность лика — вхождение и приход. Она нарушает имманентность, не закрепляясь в горизонтах мира. Его абстрактность — не результат логи­ческого процесса, исходящего из субстанции существ, восходящего от ча­стного к общему. Напротив, она идет к вещам, но не смешивается с ними, отстраняется от них, воз-держивается. Ее чудо проистекает из другого места, откуда она приходит и куда уже уходит. Но этот приход из другого места — не символическая отсылка к нему как к цели. Лик предстает в своей наготе, это не форма, скрывающая — но тем самым и указываю­щая — глубину, не феномен,.скрывающий и тем самым выдающий вещь в себе. Иначе лик совпал бы с предполагающей его маской. Будь поня­тие «означать» эквивалентно понятию «указывать», лик не был бы зна­чимым. Сартр замечательно скажет, правда, слишком рано прекращая

317

анализ, что Другой — просто дыра в мире. Другой исходит из абсолютно Отсутствующего. Но его связь с абсолютно отсутствующим, откуда он ис­ходит, не указывает, не раскрываетэто Отсутствующее; и тем не менее Отсутствующее обретает значение в лике. Но для Отсутствующего эта значимость — не способ укорениться в явленности лика, что снова при­вело бы нас к своего рода раскрытию. Связь между ликом и Отсутствую­щим — вне всякого раскрытия и сокрытия, это исключенный такими противоречиями третий путь. Как возможен этот третий путь? Были ли мы правы, когда искали то, из чего происходит лик, в качестве сферы, места, мира? В достаточной ли мере вняли запрету искатьпотусторон­неекак мир за нашим миром? Порядок бытия все еще предположитель­но таков; порядок, не имеющий иного статуса, кроме раскрытого или сокрытого. В Бытии выявленная трансценденция входит в имманент­ность, экстра-ординарное включается в порядок. Другой поглощается Самотождественным. Но не соответствуем ли мы в присутствии Дру­гого порядку, при котором значимость оказывается необратимым сдвигом, абсолютно прошедшим прошлым? Такая значимость — зна­чимость следа. Потустороннее, откуда приходит лик, означает некое подобие следа. Лик — след абсолютно минувшего, абсолютно прошло­го Отсутствующего, ушедшего в то, что Поль Валери называет «глубо­ким некогда, вечно недостающим некогда», — никакая интроспекция не смогла бы открыть его в Себе. Лик — как раз единственный выход, когда значимость Трансцендентного не уничтожает трансценденцию, включая ее в имманентныйпорядок,но, напротив, трансценденция сохраняется как неизменно минувшая трансценденция трансценден­тного. Связь между означаемым и значением в следе — не корреляция, а саманепрямолинейность.Якобы опосредующая косвенная связь зна­ка с означаемым все еще прямолинейна, будучи нейтрализующим трансценденцию раскрытием. Значимость следа приводит нас к боко­вой связи, несводимой к прямолинейности (а это немыслимо в поряд­ке раскрытия и бытия), отвечающей необратимому прошлому. Ника­кая память не смогла бы пройти по следу этого прошлого. Это неза­памятное прошлое, быть может это и есть вечность, чья значимость не чужда прошлому. Вечность — сама необратимость времени, источник и убежище прошлого.

Но если значимость следа тут же не превращается в прямолинейность, которой все еще отмечен знак — он раскрывает и вводит означаемое От­сутствие в имманентность, — это потому, что след означает потусторо-нее Бытию. Личностный порядок, к которому лик принуждает нас, — по ту сторону Бытия. То, что по ту сторону Бытия, — третье лицо,не опре­деляющееся Тождественностью Себе, самостью. Это возможность третье­го направления, направления радикальной непрямолинейности, свобод­ной от двухполюсной игры имманентности и трансценденции, свой­ственной бытию, где имманентность всегда обыгрывает трансцендент­ность. Посредством следа необратимое прошлое обретает очертания «Он».ПотустороннееБытию, откуда приходит лик, — это третье лицо. МестоимениеОнвыражает именно его невыразимую, то есть уже избе­жавшую любого раскрытия или сокрытия необратимость, — в этом смыс­ле абсолютно необъемлемую, или абсолютную, трансценденцию в

ί

.fc

318