3. Идея Бесконечного.

Меняя термины местами, мы полагаем следовать по крайней мере столь же древней традиции — традиции, не выводящей право из власти и не сводящей любое иноек Тождественному. Возражая последователям Хай­деггера и неогегельянцам, для которых философия начинается с атеиз­ма, следует сказать, что традиция Другого не обязательно является рели­гиозной: она — философская. Ее придерживается Платон, когда ставит Благо над бытием и определяет в «Федре» истинный дискурс как разго­вор с богами. Но именно картезианский анализ идеи бесконечного наи­более характерным образом наметил структуру, лишьформальный абрис которой мы, впрочем, хотим сохранить.

Мыслящий субъект у Декарта поддерживает связь с Бесконечным. Это не та связь, которая соединяет содержащее с содержанием — ведь мыслящий субъект не может содержать Бесконечное, и не та, что соеди­няет содержание с содержащим, так как мыслящий субъект отделен от Бесконечного. Эта столь негативно описанная связь — идея Бесконеч­ного в нас.

Разумеется, у нас есть идеи и о вещах; но исключительность идеи бес­конечного состоит в том, что ее ideatumпревосходит идею. Что касается идеи бесконечного, дистанция между идеей иideatumне равна дистан­ции, отделяющей мыслительный акт от его объекта в других представле­ниях. Пропасть, отделяющая мыслительный акт от его объекта, не дос­таточно глубока для того, чтобы Декарт не мог сказать, что душа сама мо­жет отдавать себе отчет об идеях конечных пешей. Одухотворяющая идею бесконечного интенциональность не сравнима ни с какой другой: она на­правлена на то, что не может объять, и в этом смысле именно на Беско­нечное. В противовес приведенным нами выше формулировкам, инако-

297

4. Идея бесконечного и лик Другого.

Опыт, идея бесконечного заключены в связи с Другим. Идея бесконеч­ного ~ это социальная связь.

Эта связь состоит в обращении к абсолютно внешнему существу. Та­кую экстериорность гарантирует и создает бесконечность этого существа, которую поэтому даже нельзя вместить. Она не эквивалентна дистанции между субъектом и объектом. Как мы знаем, объект интегрируется с тож­деством идентичного себе. Япревращает его в тему и, следовательно, в трофей, добычу или жертву. Экстериорность бесконечного существа про­является в его абсолютном сопротивлении, которое оно самим своим появлением, своим богоявлением противопоставляег всей моей власти. Его богоявление — не просто чувственное или интеллигибельное свето­вое явление формы, но то самоенет,брошенное власти. Вот егологос:

«Ты не убьешь меня».

Конечно, Другой поддается моей власти, всем моим хитростям и пре­ступлениям. Или изо всех сил сопротивляется мне, прибегая к непред­виденным ресурсам собственной свободы. Я меряюсь с ним силами. Но он может также — и здесь он открывает мне свое лицо — безмерно про­тивостоять мне, полностью открывая свои совершенно незащищенные, невооруженные глаза, — прямотой, абсолютной искренностью своего взгляда. Проявляющее себя во всех авантюрах, замкнутых на Себе, солип­систское беспокойство сознания на этом заканчивается: подлинная эк­стериорность заключена в таком взгляде, запрещающем мне побеждать. Не то, чтобы победа бросала вызов моей слишком слабой власти: просто я не могу больше обладать властью;как мы увидим ниже. структура моей свободы полностью меняется. Здесь устанавливается связь не со слиш­ком сильным сопротивлением, но с абсолютно Другим - с сопрогивле-

298