нием того, что лишено сопротивления, — с этическим сопротивлением. Оно открывает само измерение бесконечного — того, что останавливает неотразимый империализм Тождественного и Я. Мы называем ликомбо­гоявление того. что может непосредственно, а тем самым также и внеш­не, предстать перед Я.

Лик вовсе не похож на пластическую форму, всегда уже покинутую, преданную являемым ею существом, подобно мрамору, в котором уже нет представляемых им богов. Он отличается от морды животного, где бытие в этой тупости, грубости еще не постигает себя. В лике выраженное при­сутствуетпри выражении, выражает само свое выражение — всегда ос­тается господином открываемого смысла. Это в своем роде «чистый акт», избегающий отождествления, не вмещающийся в уже известное, прихо­дящий, как говорил Платон, себе на помощь, говорящий. Богоявление лика — в полной мере язык.

Этическое сопротивление — это присутствие бесконечного. Если бы написанное на лице сопротивление убийству было реальным, а не эти­ческим, мы имели бы дело с очень слабой или очень сильной реальнос­тью. Она, быть может, обрекла бы нашу волю на поражение. Воля сочла бы себя неразумной или произвольной. Но мы не имели бы доступа к внешнему бытию, к тому, что нельзя полностью вместить, чем нельзя абсолютно обладать, где наша свобода отказывается от империализма Я, где она оказывается не только произвольной, но и несправедливой. Но тогда Другой — не просто другая свобода: чтобы осведомить меня о не­справедливости, его взгляд должен исходить из измерения идеала. Нуж­но, чтобы Другой был ближе к Богу, чем Я. Разумеется, это не изобрете­ние философа, но изначальная данность нравственного сознания, кото­рое можно определить как сознание привилегии Другого по отношению ко мне. Настоящая справедливость начинается с Другого.

5. Идея бесконечного как желание.

Этическое отношение не вырастает из предварительного отношения по­знания. Это основание, а не надстройка. Отличить его от познания не значит свести к субъективному чувству. Лишь идея бесконечного, где существо превосходит идею и где Иной превосходит Тождественное, по­рывает с внутренними играми души и заслуживает называться опытом, связью с внешним. Тогда она более когнитивна,чем само познание: к ней причастна объективность в целом.

Видение в Боге (из «Второй Метафизической Беседы») Мальбранша одновременно выражает такое соотнесение любого познания с идеей бес­конечного и тот факт, что идея бесконечного не похожа на соотносящи­еся с ней знания. Действительно, невозможно утверждать, что сама эта идея является предметом рассуждения или объективацией, не сводя ее к присутствию Иного в Тождественном, присутствию, которое она как раз оспаривает. Декарт сохраняет в этом отношении некоторую двусмыслен­ность, так как cogiroосновано на Боге. обосновывая в то же время суще­ствование Бога: приоритет Бесконечного подчинен свободному согласию воли. изначально распоряжающейся собой.

299