Сборник
.pdfпублично продемонстрировать и обосновать свои позиции и решения гражданам как своим избирателям [41].
Равное уважение и равное участие
Согласно «дискурсивной дилемме» [36], лучшие с точки зрения делиберации процедуры принятия решений могут оказаться недостаточно демократичными, а с точки зрения демократии — недостаточно делиберативными. Участие всех граждан не входит в число принципов делиберативной демократии, хотя Дж. Роулз считает, что «все граждане должны иметь равное право принимать участие в конституционном процессе и определять его результат, когда устанавливаются законы, которым они должны подчиняться» [3, c. 199]. Следовательно, стремление акторов усилить делиберативность политических решений вынуждает их пожертвовать демократичностью этих решений и наоборот. Еще более категорично: «Если окажется, что правильная оценка уместной информации может быть лучше гарантирована недемократическими методами, скажем, [решениями] элиты, состоящей из политических и моральных экспертов, не останется никаких аргументов для поддержки заявления, что делиберация должна быть демократической» [25, p. 8–9].
Равному участию в делиберации препятствует феномен «рационального невежества» [13] как нежелание граждан расширять свои политические знания, чтобы стать более информированным избирателями, несмотря на значительное увеличение доступности политической информации. По мнению И. Сомина, «эта ситуация опровергает заявления, что избиратель мог бы вырасти до уровня делиберативной демократии, если бы только массмедиа и другие институты предоставляли больше информации лучшего качества» [42, p. 254].
Еще один фактор — феномен «рациональной иррациональности» [8], вследствие которого граждане склонны экономить усилия для утомительной рациональной обработки информации. Вместо этого они поддаются эмоциям, пристрастно переоценивают данные, которые подтверждают их взгляды и недооценивают или игнорируют факты, которые не совпадают. Если рационально невежды, по меньшей мере, признают, что они малосведущи и готовы воспользоваться дополнительной ин-
70
формацией, то рационально иррациональные индивиды убеждены, что знают все, что необходимо для правильного решения. Рациональная иррациональность ухудшает качество делиберативных решений: «Те, кто очень интересуется политикой, обычно больше других привержены своим идеологиям… Делиберация между ними может закончиться простым повторением ранее озвученных тем. В худшем случае она может привести к усилению поляризации, поскольку каждая сторона окапывается на своих позициях» [42, p. 264].
Наконец, как известно, ответственное гражданство требует общих, социальных, экономических и политических добродетелей [21]. Непосредственно к участию в делиберации относятся законопослушность, лояльность, открытость ума, способность уважать права других, готовность участвовать в публичном дискурсе и способность оценивать качество работы властей. Увы, в таком сочетании эти качества на практике не встречаются.
Р. Нойман с горечью констатирует: «Те, кто призывают к общественному телевидению, не склонны смотреть его, когда оно становится доступным» [34, p. 95]. Ему вторит Л. Беннетт: «Люди на самом деле не хотят более серьезные новости, даже когда говорят, что хотят» [6, p. 382]. По мнению П. Денина, делиберативная демократия с большей вероятностью может быть осуществима «в маленьком масштабе, где мы, вероятно, знаем сограждан и заботимся о них, где персональная жертва не слишком отделена или не слишком далека от нашего знания общественного блага» [12, p. 71].
Поиск консенсуса и плюралистическое согласие
Настойчивое стремление к единодушию с одновременным фактическим различием участников по коммуникативной компетентности заглушает слабые голоса и подталкивает меньшинство к умышленно безрассудным протестам, эмоциям, риторике и сопротивлению вне делиберации, что Дж. Драйзек называет «демократией инсургентов» [15].
Как это ни парадоксально, но достижение консенсуса негативно сказывается на рациональности последующих раундов делиберации и подвергает делиберативную демократию риску саморазрушения [19]. Участники за ненадобностью прекраща-
71
ют поиски новых доводов и контрдоводов и становятся уязвимыми для внутригруппового давления, которое замещает оправданный консенсус независимых участников на внерациональное единодушие конформистов. Чем больше единодушия и сходства в делиберативной группе вначале, тем сильнее эффект «групповой поляризации» [43], который можно ослабить отбором участников не просто с разными, а с четко выраженными противо- положными взглядами. В зависимости от ряда плохо контролируемых организаторами обстоятельств делиберация завершается либо изменением мнений и разумным соглашением участников, либо укреплением их первоначальных позиций и кардинальным расхождением [29].
Обоснованность и приемлемость доводов
Адепты исключительно рациональной делиберации как «дискуссии, которая предполагает разумные аргументы, критическое слушание и принятие серьезных решений» [22, p. 20], считают использование риторических приемов мерами принуждения [9]. Однако в политической практике побуждение к размышлениям достигается как аргументацией, так и риторикой, личными свидетельствами и апелляцией к чувствам [14].
Л. Сандерс подчеркивает правомерность использования в делиберации «личных свидетельских показаний» как эмоционально окрашенных персональных историй, которые позволяют участникам представить свои представления собственными словами, не прибегая к разработке формализованных рациональных аргументов [40]. Более того, подобные нарративы могут задать новые контексты и открыть ранее непредвиденные перспективы для коллективного и вполне рационального обсуждения.
По целям актора С. Чеймберс различает два типа риторики [10]. Делиберативная риторика «заставляет людей думать, видеть вещи по-новому, передает информацию и знания», исключает угрозы, ложь и приказы, и даже усиливает делиберацию за счет фрейминга. Плебисцитарная риторика нацелена на то, чтобы заручиться поддержкой аудитории, поэтому «в демократиях… плебисцитарная риторика всегда представляет угрозу для делиберативных идеалов», поскольку «логика массовой де-
72
мократии будет всегда побуждать элиты думать в понятиях чисел и побед» [10, p. 341–342, 345]. Й. Шумпетер называл эту стратегию «политическим потворствованием» [4]: «Когда политики потворствуют, они не ищут правду. Они стремятся не убедить [граждан], а адаптировать свои заявления к данным предпочтениям… Проблема с потворствованием в том, что, хотя оно может дать людям то, что они хотят, но не всегда заканчивается выбором лучшего или хотя бы последовательного политического курса» [10, p. 343]. Л. Джекобс и Р. Шапиро по сути дела придерживаются того же мнения: «Президенты и законодатели тщательно отслеживают общественное мнение, чтобы определить слова, аргументы и символы, которые с наибольшей вероятностью будут эффективны для обеспечения благоприятного освещения в прессе и в конечном счете для “ завоевания” общественной поддержки желательной для них политики» [24, p. 7].
Напомним, что в массовой коммуникации значимость идеи больше зависит от частоты ее предъявлений, чем от количества индивидов и групп, которые ее транслируют [46]. И даже в малых группах (например, в жюри присяжных) индивиды, которые чаще и больше говорят (независимо от качества высказываний), чаще оцениваются другими членами как более убедительные [28]. В результате в социальной коммуникации доминирует фрейминг как дискурсивная стратегия конструирования (и реконструкции) выгодной для политиков когнитивной системы координат, во многом определяющей ход и результат общественной дискуссии.
Инклюзивность делиберации
Чем чаще и чем больше граждан обсуждают разноречивые мнения по поводу общезначимых проблем, тем с меньшей вероятностью они воспринимают друг друга как непримиримых соперников, которые участвуют в «игре с нулевой суммой» (победа или поражение). Это приводит к снижению их политической активности вне делиберативных форумов. Другими словами, делиберативные процедуры ослабляют демократию участия [32]: «Получение знаний о разногласиях увеличивает репертуар аргументов и политическую терпимость, но отбивает охоту к политическому участию, и это наводит на мысль о том, что дели-
73
беративное и партиципативное поведение не могут быть оптимизированы одновременно» [47]. Из невозможности включить в обсуждение конкретной проблемы всех тех субъектов, которые зависят от ее решения, Дж. Паркинсон делает вывод о неспособности делиберативных практик обеспечить легитимные результаты, и вынужденно признает: «Легитимность — это регулятивный идеал, а не фиксированная точка на шкале» [35,
p. 184].
Обсуждая вопрос о процедурах формирования делиберативных групп, Дж. Драйзек поднимает «проблему масштаба». По его мнению, делиберативные решения кажутся нелегитимными тем, кто оставлен за пределами форума, но вместе с тем увеличение числа участников может быстро превратить делиберацию в пустую говорильню [16]. Более того, увеличение числа участников или расширение диапазона обсуждаемых вопросов с большой вероятностью приведет к тому, что делиберация «растворится» в позировании, взаимных обвинениях и манипуляциях. Таким образом, указывается на несовместимость качества делиберации и с расширением диапазона ее участников [11]. Подчеркивается, что инклюзивность делиберации подразумевает расширение диапазона дискурсов как конфигураций категорий и понятий, с помощью которых информация на входе перерабатывается в связные объяснения, а не рост числа участников делиберации. Иначе говоря, «для качества делиберации важнее, чтобы были представлены все релевантные дискурсы, а не все индивиды» [17, p. 493]. Набор дискурсов для делиберации определяется спецификой рассматриваемого вопроса: «Например, для экономических вопросов в число релевантных дискурсов могут входить “ рыночный либерализм”, “ антиглобализм”, “ социальная демократия” и “ устойчивое развитие”» [17, p. 485]. Следовательно, чем однороднее констелляция дискурсов (например, в контексте религиозного фундаментализма или идеологического конформизма), тем меньше инклюзивность, несмотря на повсеместность и интенсивность коммуникации.
Как известно, политические акторы конструируют союзнические группы из граждан в зависимости не от степени их «дескриптивной репрезентативности» [37], а с учетом их активности и собственных политических интересов.
74
Внешнее влияние делиберации
Ш. Арнстайн выделяет шесть вариантов последствий делиберации [5]: 1) делиберация как манипуляция (комплекс PRтехнологий): гражданские совещательные органы, которые создаются властью для того, чтобы добиться одобрения гражданами уже принятого политического курса; 2) делиберация как информирование: публичные встречи, на которых должностные лица обнародуют программы и отвечают на вопросы граждан;
3)делиберация как консультации: на публичных слушаниях граждане имеют возможность высказаться, хотя должностные лица в малой степени обязаны учитывать эти комментарии;
4)делиберация как партнерство: совещательные органы, которые по уставу обязывают принимающих решения лиц учитывать
рекомендации или публично обосновывать свой выбор; 5) делиберация как делегирование власти: окружные ассоциации, с существенными полномочиями по распоряжению землей и имуществом; 6) делиберация как гражданский контроль: городское собрание располагает властными полномочиями для принятия решений по открытому списку вопросов.
Если делиберация не сказывается на окончательном решении или это решение противоречит интересам некоторых участников, то последние испытывают фрустрацию, которая превосходит по интенсивности разочарование граждан, которые тоже вовлечены в проблему, но не располагали возможностью выразить свои пожелания: «[Она] плохо подходит [для решения] многих вопросов и может привести к более плохим решениям по сравнению с теми, которые могли бы быть приняты без делибера-
ции» [23, p. 191].
И наоборот, феномен «торговля голосами» [30] как обмен влиянием часто приводит к хорошим результатам.
Предположим, что депутат А заинтересован в решении вопроса y, но реально контролирует решение малозначащего для него вопроса x. В то же время в законодательном органе есть «асимметричный» по этим параметрам депутат Б. Эти законодатели по договоренности поддерживают решения вопросов x и y, которые выгодны, соответственно, депутату Б и депутату А. Однако суммарный результат большого числа сделок, каждая из
75
которых в отдельности оставляет участников в выигрыше, может в конечном итоге не устроить никого из участников [38].
Модель реальной делиберации в отличие от концепции «идеальной речевой ситуации» Ю. Хабермаса не требует от участников ежеминутно проблематизировать правдивость, искренность и ценностные обоснования их утверждений, мнений и предложений, но все же предписывает следование «духу коллективизма», а также ориентацию на преимущественно рациональную аргументацию и взаимное уважение. Таким образом, «делиберация требует не только равенства в ресурсах и гарантии равных возможностей для выражения убеждающих доводов, но также равенства в “ эпистемологической власти”, в способности вызывать признание собственных аргументов» [40, p. 348].
Однако, по мнению И. Сомина, «большие размеры и сложность современного управления делают невероятным, что большинство граждан смогут когда-либо достичь уровней знания и рациональности, необходимых для делиберативной демократии, даже если бы они будут лучше информированными, чем в настоящее время» [42]. Впрочем, о том же говорил семьдесят лет тому назад и Й. Шумпетер: «Как только обычный гражданин затрагивает политические вопросы, он опускается на более низкий уровень умственной деятельности. Он аргументирует и анализирует так, что это показалось бы ему самому инфантильным применительно к сфере его собственных интересов. Он вновь становится дикарем: его мышление становится ассоциативным и эффективным» [4, с. 347].
Судя по всему, истинная делиберация никогда не станет средством разработки эффективной публичной политики, но с успехом может использоваться для того, чтобы научить аутсайдеров публично представлять свои позиции, а тех, кто обычно доминирует, — прислушиваться к мнениям других [40].
Как считает Ю. Нисневич, государственная власть не имеет права навязывать обществу собственную повестку дня и уже избранные ею способы решения социальных, экономических и политических проблем, поскольку ее попытки полностью редуцировать общественную повестку к собственным приоритетам расцениваются гражданами как деструктивные [2]. В то же время демократизация общества подразумевает лишь рост значи-
76
мости, но не диктат общественного мнения при разработке и принятии политических решений [1]. В обозначенных границах делиберация играет вспомогательную роль как один из ресурсов «коммуникативной легитимации», которая, как показывает практика, сегодня осуществляется в основном в форме нарративизации политической реальности [45] при взаимодействии со средствами массовой информации.
Библиографический список
1.Гавра Д.П. Общественное мнение и власть: режимы и механизмы взаимодействия // Журнал социологии и социальной антрополо-
гии. 1998. № 1(4). URL: http://www.jourssa.ru/1998/4/gavra.html (дата обращения: 10.03.2009).
2.Нисневич Ю.А. Информационно-коммуникационная стабилизация политической системы // Вестник Российского университета дружбы народов. Политология. 2006. № 1. С. 68–80.
3.Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. 510 с.
4.Шумпетер Й.А. Капитализм, социализм и демократия. М. .: Эко-
номика, 1995. 540 с.
5.Arnstein S.R. A ladder of citizen participation // American Institute of Planning Journal. 1969. № 35. P. 216–224.
6.Bennett W.L. An introduction to journalism norms and representations of politics // Political Communication. 1996. № 13. Р. 373–384.
7.Besson S., Marti J.L. Introduction // Deliberative democracy and its discontents / eds. S. Besson, J.L. Marti. Aldershot: Ashgate Publishing, 2006. P. XV–XXXIII.
8.Caplan B. The logic of collective belief // Independent Institute. Working Paper № 4. October, 1999. URL: http://www.independent.org/pdf/working_papers/04_logic.pdf (date of access: 19.06.2012).
9.Chambers S. Reasonable democracy: Jurgen Habermas and the politics of discourse. Ithaca: Cornell University Press, 1996. 250 p.
10.Chambers S. Rhetoric and the public sphere: Has deliberative democracy abandoned mass democracy? // Political Theory. 2009. № 37(3). P. 323–350.
11.Cohen J., Fung A. Radical democracy // Swiss Journal of Political Science. 2004. № 10. P. 23–34.
12.Deneen P. A different kind of democratic citizenship: Citizenship and community // Critical Review. 2008. № 20(1–2). P. 57–74.
13.Downs A. An economic theory of democracy. N.Y.: Harper and Row, 1957.
77
14.Dryzek J.S. Democratization as deliberative capacity building // Comparative Political Studies. 2009. № 42. P. 1379–1402.
15.Dryzek J.S. Discursive democracy vs. liberal constitutionalism // Democratic innovation: Deliberation, representation and association / ed.
M.Saward. London: Routledge, 2000. P. 78–89.
16.Dryzek J.S. Legitimacy and economy in deliberative democracy // Political Theory. 2001. № 29(5). P. 651–669.
17.Dryzek J.S., Niemeyer S. Discursive representation // American Political Science Review. 2008. № 102. P. 481–493.
18.Elster J. Deliberation and constitution making // Deliberative democracy / ed. J. Elster. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
P.97–122.
19.Friberg-Fernros H., Schaffer J.K. The consensus paradox: Does deliberative agreement impede rational discourse? (2011). URL: http://www.jus.uio.no/smr/english/people/aca/johanmka/publications/C onsensus%20Paradox.pdf (date of access: 30.03.2013).
20.Fung A. Varieties of participation in complex governance // Public Administration Review. 2006. № 66. P. 66–75.
21.Galston W. Liberal purposes: Goods, virtues, and duties in the liberal state. Cambridge: Cambridge University Press, 1991.
22.Gastil J. By popular demand: Revitalizing representative democracy through deliberative elections. Berkeley: University of California Press, 2000.
23.Hibbing J.R., Theiss-Morse E. Stealth democracy: Americans’ beliefs about how government should work. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
24.Jacobs L.R., Shapiro R.Y. Politician don’t pander: Political manipulation and the loss of democratic responsiveness. Chicago: University of Chicago Press, 2000.
25.Lafont C. Is the ideal of a deliberative democracy coherent? // Deliberative democracy and its discontents / eds. S. Besson, J.L. Marti. Aldershot: Ashgate Publishing, 2006. P. 1–25.
26.Mansbridge J.J. A deliberative theory of interest representation // The politics of interests: Interest groups transformed / ed. M.P. Petracca. Boulder: Westview Press, 1992. P. 32–57.
27.Mansbridge J.J., Amengual M., Hartz-Karp J.F., Gastil J. Norms of de-
liberation: An Inductive study // Journal of Public Deliberation. 2006. № 2(1). P. 1–47.
28.Marsden N. Note: Gender dynamics and jury deliberations // Yak Law Journal. 1987. № 96. P. 593–612.
29.McGann A. The logic of democracy: Reconciling equality, deliberation,
78
and minority protection. Ann Arbor: University of Michigan Press, 2006.
30.Miller N.R. Logrolling // The encyclopedia of democratic thought / eds. P.B. Clarke, J. Fowerake. London: Routledge, 1999.
31.Monnoyer-Smith L., Wojcik S. Technology and the quality of public deliberation. A comparison between on and off-line participation. Paper presented at the annual meeting of the International Communication Association, TBA, Boston, MA, 2011. URL: http://halshs.archivesouvertes.fr/docs/00/59/82/73/PDF/Proposal_final.pdf (date of access: 25.07.2013).
32.Mutz D.C. Hearing the other side. Deliberative versus participatory
democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2006.
33. Naurin D. Public deliberation — a contradiction in terms? Tr ansparency, deliberation and political decision-making // Statsvetenskaplig Tidskrift. 2006. № 108(2). P. 190–197.
34.Neuman W.R. The future of the mass audience. N.Y.: Cambridge University Press, 1991.
35.Parkinson J. Legitimacy problems in deliberative democracy // Political Studies. 2003. № 51(1). P. 180–196.
36.Pettit P. Deliberative democracy and the discursive dilemma // Philosophical Issues. 2001. № 11. P. 268–299.
37.Pitkin H. The concept of representation. Berkeley, University of California Press, 1967.
38.Riker W.H., Brams S.J. The paradox of vote trading // American Political Science Review. 1973. № 67(4). P. 1235–1247.
39.Sancho C. New ways of deepening democracy: The Deliberative democracy. An approach to the models of J. Cohen and J. Habermas // The 6th Conference of the European Political Sociology Sociological Association. Spain. September, 23–26. 2003. URL: http://www.um.es/ESA/papers/St9_34.pdf (date of access: 17.06.2009).
40.Sanders L.M. Against deliberation // Political Theory. 1997. № 25(3).
P. 347–376.
41. Schäfer A. The micropolitics of decision-making — A Conceptua l framework for the analysis of parliamentary discourse // Paper prepared for the 3rd ECPR Graduate Conference. Dublin, 30 August – 1 September. 2010. URL: http://www.ecprnet.eu/databases/conferences/papers/773.pdf (date of access: 10.04.2012).
42.Somin I. Deliberative democracy and political ignorance // Critical Review. 2010. № 22(2–3). P. 253–279.
43.Sunstein C.R. Deliberative trouble? Why groups go to extremes // Yale
79