Вопрос20 Унифицированные нормы в мчп

Унификация права —это созда­ние одинаковых, единообразных, т. е. унифицированных норм во внутреннем праве разных государств. Поскольку право входит в область внутренней исключительной юрисдикции государства и не существует наднационального «законодательного» органа, принимающего юридически обязательные «законы» для внутрен­него права государств, то единственным способом создания уни­фицированных норм является сотрудничество государств. Отсюда унификация права означает сотрудничество государств, направлен­ное на создание, изменение или прекращение одинаковых (единообраз­ных, унифицированных) правовых норм во внутреннем праве опреде­ленного круга государств. В этом качестве унификация является разновидностью правотворческого процесса. Главной ее особенно­стью выступает то, что она происходит в двух правовых систе­мах—в международном праве и во внутреннем праве государства с применением международно-правовых и национально-правовых форм и механизмов. Его объектом являются отношения между­народного характера, т. е. выходящие за пределы одного государ­ства: частноправовые отношения, осложненные иностранным эле­ментом. Как уже го­ворилось, процесс унификации права протекает в двух правовых системах —и в международном праве, и в национальном. На пер­вом этапе достигается соглашение между государствами по поводу единообразного регулирования определенных отношений, оформ­ляемых международным договором, в котором содержатся право­вые нормы, предназначенные для регламентации этих отношений. Таким образом, унификация права как правотворческий про­цесс имеет два этапа (две стадии). На первой создается комплекс соответствующих правовых норм в форме международного до­говора и государства берут на себя международно-правовые обя­зательства обеспечить их применение. Принятие международного договора и соответственно между­народно-правовых обязательств государствами завершает первую стадию унификации. Так как нормы, содержащиеся в договорах, еще не унифицированные, но предназначены стать таковыми, их можно назвать унифицирующими нормами. Вторая стадия не менее важна. Она связана с восприятием международно-правовых норм национальным правом. В резуль­тате в национальном праве разных государств появляются унифи­цированные нормы, т. е. одинаковые, полностью совпадающие по содержанию. Эти нормы имеют силу национального права, вклю­чают и соответствующие национально-правовые меры их прину­дительного исполнения. В таком качестве названные нормы юри­дически обязательны для всех субъектов национального права, как участников частноправовых отношений, так и правопримени­тельных органов.

2. Коллизионные нормы о выборе применимого права в отношении деликтов в Российском законодательстве. Судебная практика в рф

Ранее для выбора применимого права в российском законо­дательстве так же, как в большинстве стран мира к деликтам применялся принцип «места причинения вреда» (lex loci delicti). Так, в основах гражданского законодательства 1991 г. содержа­лась следующая норма: «...права и обязанности сторон по обя­зательствам, возникающим вследствие причинения вреда, опре­деляются по праву страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о воз­мещении вреда» (ч. 1. ст. 167 Основ). При этом «иностранное право не применяется, если основание требования о возмещении вреда по советскому праву не является противоправным» (ч. 3. ст. 167). Кроме того, традиционно российское право раз­граничивает деликтные отношения и некоторые иные действия, имеющие внедоговорной характер. Например, неосновательное обогащение в российском праве выделяется из деликтов, что свойственно далеко не всем правовым системам. Во многих за­конодательствах, равно как и в международных договорах колли­зионная норма о деликтах сформулирована таким образом, что охватывает и случаи неосновательного обогащения. В ГК РФ эти понятия сформулированы как отличающиеся в ст. 1220 — в деликтах и в ст. 1223 — о неосновательном обогащении.

Исходя из изложенного можно сформулировать следующие особенности отсылочных норм отечественного законодательства прежнего периода в отношении деликтов:

— генеральным принципом была привязка места совершения деликта;

- отсылка была односторонней: в случае участия в правоотношении за рубежом советских граждан применению подлежало только право СССР;

- ответственность за правонарушение не наступала, если деликатное действие (например, действие в чужом интересе) не являлось правонарушением по советскому праву;

- неосновательное обогащение не рассматривалось основанием деликатных правоотношений.

Новое российское законодательство о коллизиях при деликтах (разд. VI ГК РФ) в значительной мере отличается от жесткого прежнего подхода в правовом регулировании деликатных отношений. В ст. 1219—1223 ГК РФ как. И в законодательствах других государств произошла дифференциация коллизионного регулирования деликатных отношений с применением принципа защиты слабой стороны.

В ст. 1219 закреплен генеральный, традиционный принцип lex loci delicti — «применяется право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования для возмещения ущерба». Но в отличие от прежней подобной нормы Основ 1991 г. ГК РФ не содержит никаких ограничений в пользу российского права. Следовательно, ст. 1219, закрепившая lex loci delicti, распространяет свое действие не только на деликты в российском понимании, но и на их интерпретацию в других государствах — действия: в состоянии крайней необходимости, в чужом интересе, совершенные несовершеннолетними, недееспособными.

Следующее новшество в ст. 1219 — это закрепление привязки о применении права наступления вреда страны, если «причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступления вреда в этой стране».

Таким образом, в норме ст. 1219 предложены альтернативные привязки выбора права, применимого к деликтам международ­ного характера: по закону места наступления вреда или по закону страны, где имело место вредоносное действие.

В п. 2. ст. 1219 сложная отсылочная норма корректируется одним исключением — общим личным законом причинителя вреда и потерпевшего. В том случае, если причинитель вреда и потерпевший от деликта имеют общий личный закон (граждан­ство или место жительства для физических лиц, а также одну национальность для юридических лиц), то к деликтному правоот­ношению может применяться право той страны, которая является для них «общей». Это правило применяется только к случаям, произошедшим за рубежом. Так, если в случае с российским самолетом, летевшим в Испанию будет установлено, что в гибели пассажиров виноваты не швейцарские диспетчеры, а российские летчики, то к правоотношению возможно применение россий­ского права (летчики и потерпевшие — граждане России).

Далее в п. 3. ст. 1219 оговаривается автономия воли — сторо­нами деликтного правоотношения представляется возможность выбора применимого права при соблюдении ограничительных условий: а) выбрать можно только право страны суда и б) выбор может состояться после наступления деликта — возникновении внедоговорного обязательства.

В ст. 1220 ГК РФ определяется круг вопросов, который будет решаться при рассмотрении деликатного вопроса на основе выбранного правопорядка: деликтоспособных лиц, совершивших правонарушение, основание ответственности, ее ограничение, способы, объем и размер возмещения вреда.

Деликтоспособность — способность нести ответственность за причиненный вред, в том числе и причиненный третьими лицами {родителей — за несовершеннолетних детей и т.д.).

Статьей 1221 ГК РФ впервые в наше законодательство внесено положение о выборе применимого права к деликтным правона­рушениям, связанным с причинением вреда вследствие недо­статков товара, работ, услуг, либо за вред, причиненный вслед­ствие недостоверной или недостаточной информации о товаре, работе или услуге.

В судебной практике России в последние годы получили рас­пространение случаи причинения вреда вследствие недостатков как товаров, так и услуг, До вступления в силу разд. TV ГК РФ в суде РФ рассматривалось дело по иску белорусской компании к российскому акционерному обществу о взыскании убытков. Производственная травма причинена работнику истца на терри­тории Республики Беларусь по вине ответчика, допустившего выпуск трактора с конструкционным недостатком. У ответчика и истца отсутствуют договорные отношения.

В данном случае арбитражный суд РФ применил п. «ж» ст. 11 Киевского соглашения «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» (1992), предус­матривающий разрешение спора по праву той страны, где имело место обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда. Вследствие того, что производственная травма причинена на территории Республики Беларусь, суд из­брал в качестве применимого право этого государства.

В другом случае в суде рассматривался спор о возмещении вреда, причиненного легковому автомобилю в результате столк­новения с грузовиком трейлером. Дорожно-транспортное про­исшествие имело место на территории Республики Беларусь. Виновником аварии согласно справке органа автомобильной инспекции был признан водитель транспортного средства, при­надлежавшего российскому обществу, — российский гражданин.

Дорожно-транспортное происшествие произошло в Респуб­лике Беларусь, что также определило выбор белорусского права в качестве применимого судом.

Кроме того, суд при разрешении данного спора выбрал применимое право Республики Беларусь и на основе коллизионной нормы, содержащейся в международном договоре — Соглашении 1992 г. (п, «ж» ст. 11).

Как следует из этих ситуаций, выбор применимого права в этих случаях на основе традиционного принципа — места причинения вреда (lex loci delicti), не позволил учесть, что в первом случае конструктивный недостаток товара был связан с выпуском недоброкачественной продукции российским заводом, а во втором — с оказанием некачественных услуг водителем транс­портного средства из России.

В отличие от такого подхода ст. 1221 ГК РФ нового разд. IV позволяет потерпевшему потребителю (статья не распространяет­ся на предпринимательские отношения и ограничена потреби­тельскими сделками) выбрать правовую систему, на основе кото­рой будут рассматриваться его требования возмещения ущерба, При этом потребитель может выбрать право: а) страны-продавца или изготовителя товара, услуги; ) свое отечественное право и, наконец, в) право страны, где был приобретен товар или оказана услуга.

Однако выбор права страны потерпевшего (б) или страны приобретения товара, услуги (в) может быть ограничен действиями причинителя вреда. Если деликтопроизводитель докажет, что товар поступил в страну продажи или в страну потерпевшего без его согласия, то выбор права потерпевшим не допускается (абз. 2 п. 1 ст. 1221 ГК РФ).

Если же потерпевший отказался от выбора применимого пра­ва, то компетентный правопорядок устанавливается на общих условиях ст. 1219 ГК РФ.

Впервые в ГК РФ вводится ст. 1222 ГК РФ — специальная коллизионная норма по поводу обязательств, возникающих вслед­ствие недобросовестной конкуренции. Для регулирования анти­монопольных отношений применяется право страны, рынок ко­торой затронут «недобросовестной конкуренцией, если иное не вытекает из закона или существа обязательств». Понятие «не­добросовестная конкуренция» и «рынок» определяется на основе антимонопольного законодательства.

Как уже указывалось, в новом законодательстве выделяются обязательства из необоснованного обогащения как отличные от иных деликтов. Основное правило для выбора применимого права к обязательствам из необоснованного обогащения (неосновательное приобретение и необоснованное сбережение иму­щества) предусмотрено в виде привязки к праву страны, где обогащение имело место (ст. 1223 ГК РФ). Причем названная привязка предусматривает альтернативу: с одной стороны, право страны, где имело место обогащение — это место совершения действий (бездействия) лицом по неосновательному приобрете­нию или сбережению имущества; с другой — это место, где имущество находилось в момент совершения действия по обога­щению. Согласно этой статье потерпевшая сторона в случае неосновательного обогащения может выбрать право страны суда или может быть выбрано право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение.

Так, Российское акционерное общество обратилось в арбитражный суд РФ с иском к рижской фирме о взыскании с нее незаконно полученных финансовых средств. Обращению в суд предшествовало то, что истец в течение длительного времени сотрудничал с одним из латвийских фермерских хозяйств, полу­чая от него крупные партии мяса на переработку. Между сторо­нами был заключен контракт поставки, в соответствии с условия­ми которого истец перечислял на счет латвийского фермерского хозяйства средства в счет оплаты поставленного товара. В начале 1995 г. реквизиты поставщика мясного сырья изменились, о чем российское акционерное общество было извещено. Однако к этому моменту оплата очередной партии мяса уже была произве­дена, и деньги зачислены на счет в российском банке. Россий­ское акционерное общество выяснило, что этот счет принадлежит иной, чем поставщик мяса, рижской фирме, имеющей филиал в России. Общество обратилось к этой фирме с просьбой о возвра­те незаконно полученных средств. Рижская фирма на запросы не ответила и деньги не возвратила.

Российская фирма обратилась в суд, не указав право какой страны подлежит применению. Латвийский ответчик согласился на рассмотрение спора в России, но не высказался о применимом праве.

В исковом заявлении, равно как в ответе на него, подробно излагались обстоятельства дела, прилагались документы, подтверждающие перевод и зачисление денег на счет рижской фирмы в латвийском банке.

При разрешении данного спора суд, устанавливая применимое право, принял во внимание следующее.

Спор возник из внедоговорных отношений между сторонами, предприятия которых находятся в разных государствах, т.е. эти отношения можно охарактеризовать как внешнеэкономические. Результатом данных отношений явилось неосновательное обога­щение одной из сторон, находившейся в Латвии. Между Россией И Латвией заключен договор о правовой помощи, содержащий Коллизионные нормы о случаях причинения вреда.

Перевод и легализация документов

Судебное поручение и документы, прилагаемые к нему, целе­сообразно направлять на языке запрашиваемого государства. Однако лишь в отношении. Австрии, Ирака, Йемена и Тунисской Республики данное правило является обязательным. С другими странами направление документов на русском языке не является препятствием для исполнения судебного поручения. В то же время вручение документа, не переведенного на язык запрашиваемой страны, возможно лишь при добровольном согласии на это лица, которому предназначен документ. В противном случае документы не считаются официально полученными, а лицо — надлежащим образом извещенным о дне судебного разбирательства. Иное правило действует в странах-участницах Киевского соглашения (1992) и Минской конвенции (1993) государств-членов СНГ — на их территориях документы считаются официально врученными, если они составлены на языке запрашиваемого государства или русском языке.

Большинство международных договоров РФ (Киевское согла­шение, Минская конвенция, двусторонние договоры) освобождают официальные документы Договаривающихся Сторон от какого-либо дополнительного удостоверения, кроме подписей и печатей органов, от которых исходит документ, а также официальных заверений переводов данных документов. На документах же, направляемых или получаемых из Австрии, Бельгии, Боснии и Герцеговины, Ливана, Македонии, Словении, Суринама, Хор­ватии, Японии (стран-участниц Конвенции 1954 г.), и стран, с которыми правовая помощь оказывается на внедоговорной основе и которые являются участницами Конвенции, отменяющей требования легализации иностранных документов 1961 г., должен проставляться апостиль.

Иной порядок удостоверения подписей и печатей предусматри­вается в отношении документов, исходящих из стран, не подписавших Конвенцию 1961 г. Применительно к этим государствам документы должны иметь консульскую легализацию. В отличие от апостиля этот вид удостоверения находится в компетенции консульских или дипломатических представителей страны, в ко­торую надлежит представить документ (ст. 2 Конвенции 1961 г.).

В отношении переводов Конвенция 1954 г. и Соглашение по вопросам правовой помощи с Австрией в качестве равноценной описанной нами легализации рассматривают также легализацию консульскими представителями запрашивающего государства, т.е. страны, от которой исходит документ.

При невыполнении условий о легализации документов они не могут считаться надлежаще оформленными и не имеют силу официальных. Равным образом это относится и к документам, имеющим отметку о легализации, но получившим ее с наруше­нием описанного нами порядка. Так, при рассмотрении спора с участием компании из Афганистана (истца) в арбитражный суд были предоставлены правоустанавливающие документы для под­тверждения статуса этого лица. Выписка из реестра юридических лиц была подтверждена консульской легализацией. При оценке документов оказалось, что легализация проставлялась компетент­ными органами Афганистана, находящимися на территории РФ; в то время как легализировать документ должен был российский консул в Афганистане, Подлинность содержания документа суд не признал. Суд самостоятельно направил судебное поручение б иностранное государство с просьбой представить статусные документы компании. После их получения суд обнаружил, ч данное юридическое лицо было ликвидировано более десяти лет назад и на сегодняшний день на территории Афганистана не существует, правопреемников не имеет.

Легализация, хотя и не подтверждает как таковая содержание документа, является необходимой формальностью, которая способствует правильному разрешению спора и вынесению судного решения.

Правовая помощь: признание

и исполнение иностранных судебных решений