Платон русский текст

Чу ж е з е м е ц. Значит, нужно вернуться к прежнему рассуждению, а именно: хотя тысячи людей оспаривают у рода царей заботу о государствах, надо отвлечься от всех них и оставить только царя; а для этого нам необходим, как было сказано, образец.

С о к р а т м л. Весьма даже необходим.

Чу ж е з е м е ц. Какой же можно найти самый малый удовлетворительный образец, который был бы причастен b той же самой — государственной — деятельности? Ради Зевса, Сократ, хочешь, за неимением лучшего, выберем ткац-

41

кое ремесло? Да и его — не целиком; быть может, будет достаточно тканья из шерсти: пожалуй, эта выделенная нами часть скорее всего засвидетельствует то, чего мы ждем.

С о к р а т м л. Почему бы и нет?

Ч у ж е з е м е ц. Так отчего бы нам, подобно тому как раньше, отсекая части от [б´ольших] частей, мы делили каж-

cдый [род], не сделать того же с´амого и с тканьем и, по возможности быстро пробежав весь путь, не прийти снова к тому, чт´о для нас полезно?

Со к р а т м л. Как ты говоришь?

Чу ж е з е м е ц. Пусть ответом послужит тебе само рассуждение.

С о к р а т м л. Ты прекрасно сказал.

Чу ж е з е м е ц. Все, что мы производим и приобретаем, служит нам либо для созидания чего-либо, либо для защиты от страданий. А из того, что защищает нас от страданий,

dодни вещи служат противоядиями — божественными и че-

ловеческими, другие — средствами защиты. Из последних же одни — это военное оружие, другие — охранные средства; а из охранных средств одни — это укрытия, другие же — средства защиты от холода и жары. Из этих средств одни — это кровли домов, другие — различные покровы. Из

eпокровов одни — это ковры, другие — накидки. Из накидок же одни — цельные, другие состоят из частей. Из этих последних одни — сшитые, другие же связаны и держатся без швов. А из этих несшитых накидок одни делаются из растительных нитей, другие же — из волос. Те, что сделаны из

волос, одни скреплены водой и землей, другие же связаны между собой. Так не защитным ли средствам и покровам, созданным путем такого взаимного переплетения, дали мы 280 имя одежды? А искусство, которое преимущественно печется об одежде, не назвать ли нам портняжным ремеслом, подобно тому как мы раньше искусство, пекущееся о государствах, назвали государственным? И мы можем сказать, что ткацкое искусство, поскольку оно составляет наибольшую часть портняжного ремесла, ничем от него не отличается, кроме как именем, точно так же как искусство цар-

42

ствовать ничем иным не отличается от искусства государственного правления.

С о к р а т м л. Совершенно верно.

Чу ж е з е м е ц. Сообразим же после этого, что искусство тканья одежды, названное таким образом, кто-нибудь мог бы счесть достаточно ясно определенным, не сумев по- b нять, что оно еще не отделено от очень близких ему искусств, хотя от других, родственных искусств, и отграничено.

С о к р а т м л. От каких это родственных?

Чу ж е з е м е ц. Кажется, ты не уследил за сказанным. Видно, надо теперь идти назад от конца. Ведь если тебе понятно, что это такое — родственное искусство, то смотри: от нашего искусства мы сейчас только отделили искусство составлять ковры — те, которыми укрываются, и те, что подстилают.

Чу ж е з е м е ц. Мы отделили также все ремесла по льну

ижгутам и прочим растительным, как мы их назвали в рассуждении, нитям; отделили и валяльное искусство, и стачивание с помощью шитья и швов: сюда преимущественно относится сапожное мастерство.

С о к р а т м л. Безусловно.

Чу ж е з е м е ц. Далее, мы отделили всевозможную работу по цельным накидкам, т. е. кожевенное искусство, затем кровельное искусство, применяемое в домостроительстве, в плотничьем ремесле в целом и во всех искусствах, занятых d предохранением от проникновения влаги; отделили также искусство оград, защищающих от воров и насильников, как занимающееся изготовлением защитных средств и укреплением ворот и дверей, а также все прочее, что представляет собой часть искусства скреплять гвоздями. Далее, мы отсекли и искусство вооружения — часть огромного и раз- e нообразного мастерства по сооружению защитных приспособлений. В самом же начале мы отделили целиком магическое искусство, занимающееся лекарствами, и оставили, как нам показалось верным, искомое — то, что уберегает от

43

стужи, изготовляет шерстяные накидки и носит наименование ткацкого искусства.

С о к р а т м л. Выходит, так.

Ч у ж е з е м е ц. Но это, мой мальчик, еще не конец. Ведь 281 в начале изготовления одежды делается нечто прямо про-

тивоположное тканью´.

С о к р а т м л. Как так?

Ч у ж е з е м е ц. Часть ткани — некое переплетение. С о к р а т. м л. Да.

Ч у ж е з е м е ц. Другая же часть — распускание того, что было соединено и сплетено.

С о к р а т м л. Какое распускание?

Ч у ж е з е м е ц. Это — дело чесального искусства. Ведь не посмеем же мы назвать ткацкое искусство — чесальным, а чесальное — ткацким?

С о к р а т м л. Ни в коем случае.

Ч у ж е з е м е ц. И так же если кто назовет ткачеством работу с утк´ом и основой, ведь он даст ей необычное и

b ложное наименование?

С о к р а т м л. Как же иначе?

Чу ж е з е м е ц. Что же? Валяльное искусство и искусство починки вряд ли ведь мы можем все в целом назвать заботой и уходом за одеждой? Или, несмотря ни на что, мы все же назовем все это ткацким искусством?

С о к р а т м л. Ни в коем случае.

Чу ж е з е м е ц. Однако все они станут оспаривать уход за одеждой и ее изготовление у ткацкого мастерства, оставляя за ним б´ольшую долю, но и себе уделяя немалую часть.

cС о к р а т м л. Конечно.

Ч у ж е з е м е ц. Да вдобавок, надо думать, и искусства, с помощью которых изготовляются ткацкие орудия, вообразят себя причинами появления на свет всякой ткани.

С о к р а т м л. Несомненно.

Ч у ж е з е м е ц. Так будет ли наше объяснение ткацкого искусства в отношении той части, которую мы выделили,

dполным и определенным, если мы допустим, что из всех видов ухода за шерстью это наиболее прекрасный и великий

44

вид? Или же мы выскажем таким образом нечто истинное, однако малопонятное и незавершенное, пока мы не отделили от тканья и все эти искусства?

С о к р а т м л. Да, это так.

Чу ж е з е м е ц. Что ж, не сделать ли нам того, о чем мы говорим, чтобы наше рассуждение шло по порядку?

С о к р а т м л. Почему бы этого и не сделать?

Чу ж е з е м е ц. Итак, во всем том, что делается, различим прежде всего два искусства.

С о к р а т м л. Какие же?

Чу ж е з е м е ц. Одно из них — вспомогательная причина созидания, другое — причина, как таковая.

С о к р а т м л. Как это?

Ч у ж е з е м е ц. Все искусства, создающие не само из- e делие, но орудия для тех, кто его производит, — орудия, без которых никогда не была бы выполнена задача любого из искусств, — носят название вспомогательных причин; те же искусства, которые производят само изделие, — причин, как таковых.

С о к р а т м л. Это имеет под собой основание.

Чу ж е з е м е ц. Согласно этому, мы назовем все искусства, изготовляющие веретена, челноки и прочие орудия для производства одежд, вспомогательными причинами, те же искусства, что заботятся о самих изделиях и их производят, — причинами, как таковыми.

С о к р а т м л. Совершенно верно.

Чу ж е з е м е ц. А из причин [как таковых] искусство 282 промывания, починки и прочие виды ухода [за одеждой], притом что искусство украшательное очень велико по объему, прилично выделить в отдельную часть, назвав все вместе валяльным искусством.

С о к р а т м л. Прекрасно.

Чу ж е з е м е ц. Да и чесальное, и прядильное искусства,

атакже все остальные части производства одежды, как мы

45

Чу ж е з е м е ц. Шерстопрядильное же искусство пусть будет рассечено надвое, причем каждый раздел одновременно будет составлять часть двух искусств.

С о к р а т м л. Как это?

Чу ж е з е м е ц. Чесальное искусство и половина искусства пользования челноком — поскольку они разделяют то, что сплетено вместе, — некоторым образом относятся (чтобы назвать это одним словом) к самом´у шерстопрядильному искусству; но, кроме того, есть еще два больших искусства, распространяющихся на всё: это искусство соединения и искусство разделения23.

С о к р а т м л. Да.

Ч у ж е з е м е ц. К искусству разделения относится че-

cсальное искусство и все то, что было сейчас упомянуто. Ведь все эти названия произошли от разделения шерстяных нитей и основы, но челнок делает это по-одному, руки же — по-другому.

Со к р а т м л. Безусловно, так.

Ч у ж е з е м е ц. Теперь снова возьмем вместе часть соединительного искусства и относящуюся к нему часть искусства шерстопрядильного. Все то, что относилось здесь к разделительному искусству, оставим в покое, а шерстопрядильное искусство снова разделим на разделительную и соединительную части.

dС о к р а т м л. Пусть будет разделено.

Чу ж е з е м е ц. Но соединительную часть совместно с шерстопрядильной тебе снова надо разделить, Сократ, если мы хотим достаточно точно постичь ткацкое искусство.

С о к р а т м л. Значит, надо это сделать.

Чу ж е з е м е ц. Да, надо. И мы скажем, что в этом случае одна часть соединительного искусства — сучение, другая же — плетение.

С о к р а т м л. Понял, понял: мне кажется, говоря о сучении, ты имеешь в виду работу по основе.

Чу ж е з е м е ц. Не только ее, но и работу с утк´ом. Или мы можем сказать, что она делается без сучения?

С о к р а т м л. Ни в коем случае.

46

Ч у ж е з е м е ц. Итак, тебе следует разграничить то и e другое: возможно, это разграничение тебе пригодится.

С о к р а т м л. Каким образом?

Ч у ж е з е м е ц. А вот каким: из творений чесального искусства то, что вытягивается в длину, а также получает и ширину, мы ведь называем пучком?

С о к р а т м л. Да.

Чу ж е з е м е ц. А свитый веретеном и ставший прочной пряжей этот пучок оказывается, скажешь ты, основой; искусство же, растягивающее основу, ты назовешь искусством ее приготовлять.

С о к р а т м л. Правильно.

Чу ж е з е м е ц. Все то, что допускает мягкую пряжу и, вплетенное в основу, позволяет мягко начесывать ворс, мы 283 называем утк´ом, а предназначенное для этого мастерство — искусством прясть ут´ок.

С о к р а т м л. Совершенно верно.

Чу ж е з е м е ц. И вот, следовательно, та часть ткацкого искусства, которую мы предположительно выделили, ясна теперь, как кажется, всякому: ибо когда соединительная часть шерстопрядильного искусства путем переплетения основы и утк´а создает плетение и получается цельноплетеное шерстяное платье, то искусство, направленное на это, мы называем ткацким.

С о к р а т м л. Совершенно верно.

47

Ч у ж е з е м е ц. Давай же сначала рассмотрим все виды излишества и недостатка, чтобы на достаточном основании хвалить либо порицать то, что в подобных беседах говорится слишком длинно или, наоборот, слишком кратко.

С о к р а т м л. Надо так сделать.

Ч у ж е з е м е ц. Ну, коль скоро об этих самых вещах зайдет у нас речь, она будет, думается мне, правильной.

С о к р а т м л. О каких вещах?

Ч у ж е з е м е ц. О длиннотах и о краткости и о всяком

dизлишестве и недостатке. Существует же для этого искусство измерения.

С о к р а т м л. Да.

Ч у ж е з е м е ц. Разделим его на две части: ведь это нужно для той цели, достичь которой мы сейчас торопимся.

С о к р а т м л. Скажи, пожалуйста, какое же здесь будет деление?

Ч у ж е з е м е ц. А вот какое: одна часть — это взаимоотношение великого и малого; другая — необходимая сущность становления.

С о к р а т м л. Как, как ты говоришь?

Ч у ж е з е м е ц. Не кажется ли тебе естественным называть б´ольшее б´ольшим лишь в отношении к меньшему? И e меньшее меньшим лишь в отношении большего и ничего

иного?

С о к р а т м л. Да, кажется.

Ч у ж е з е м е ц. Далее. То, что превышает природу умеренного, и то, что превышаемо ею как на словах, так и на деле, не назовем ли мы действительно становящимся? Ведь именно этим отличаются среди нас друг от друга хорошие люди и плохие?

С о к р а т м л. Это очевидно.

Ч у ж е з е м е ц. Значит, нам надо считать двоякой сущность великого и малого и двояким суждение о них и рассматривать их не только так, как мы говорили недавно — в их отношении друг к другу, но скорее, как было сказано

48

Чу ж е з е м е ц. Если относить природу большего только

кменьшему, то мы никогда не найдем его отношения к умеренному, не так ли?

С о к р а т м л. Так.

Чу ж е з е м е ц. Но таким образом не погубим ли мы и сами искусства, и все их дела, а заодно не уничтожим ли мы

иполитика, и ткацкое искусство, о котором шла речь? Ведь все они остерегаются того, что превышает умеренное или меньше него, — не потому, что того и другого не существует, но потому, что это затрудняет свершения: сохраняя таким b образом меру, они совершают все хорошее и прекрасное.

С о к р а т м л. Конечно.

Чу ж е з е м е ц. Ведь если мы уничтожим политика, наш поиск царственного знания зайдет в тупик.

С о к р а т м л. Да, совершенно.

Чу ж е з е м е ц. Значит, подобно тому как в «Софисте» мы вынуждены были признать, что существует несуществующее, — ведь к этому привело нас рассуждение — и сейчас нам, видно, придется сказать, что большее и меньшее измеримы не только друг по отношению к другу, но и по отношению к становлению меры? Ведь невозможно, чтобы c политик или другой какой-либо знаток практических дел был бесспорно признан таковым до того, как по этому вопросу будет достигнуто согласие.

С о к р а т м л. Значит, надо как можно скорее это согласие установить.

Чу ж е з е м е ц. Но дело это, Сократ, еще более трудное, чем то, а мы помним, каким долгим оно было. Впрочем, справедливым будет следующее предположение относительно того и другого. . .

49

bбует такого деления. Между тем следует, когда уж замечаешь общность, существующую между многими вещами, не отступать, прежде чем не заметишь всех отличий, которые заключены в каждом виде, и, наоборот, если увидишь всевозможные несходства между многими вещами, не считать возможным, смутившись, прекратить наблюдение раньше, чем заключишь в единое подобие все родственные свойства

cи охватишь их единородной сущностью.

50