tom1

Глава ХI. Общественно-политическая жизнь в Приднестровье... 491

литических требований, как правило, общедемократического характера. Часто крестьяне в результате таких обсуждений отправляли свои наказы, «приговоры» крестьянских сходов депутатам Государственной думы. Так, крестьяне одного из сел Тираспольского уезда в июне 1906 г. писали: «Мы, нижеподписавшиеся, крестьяне с. Ивановки, собравшись на вольный сход, обсуждали свои нужды о земле и воле и сообща решили послать сей наш приговор в Государственную думу нашим крестьянским депутатам, чтобы они твердо отстаивали те требования, которые предъявила трудовая группа. Членов трудовой группы мы признаем истинными нашими представителями и согласны вполне с их требованиями. Мы им строго наказываем требовать: 1) «земли и воли»,

2)освобождения всех заключенных в тюрьмах борцов за свободу и народные права,

3)отмены смертной казни, 4) свободы печати, слова, собраний, 5) снятия всех налогов, как прямых, так и косвенных, и установления одного прогрессивно-подоходного,

6)бесплатных школ за счет государства, 7) полного уравнения всех сословий в правах. Стойте за требования всего народа, мы вас поддержим и словом и делом. Мы Вас не признаем нашими депутатами, если Вы нам не добудете земли и воли».

Не оставляли без внимания эсеры также солдат местных гарнизонов, снабжая их нелегальными революционными изданиями, листовками, прокламациями. Социалис- ты-революционеры активно привлекали на свою сторону и учащуюся молодежь. Даже в период жестокого кризиса ПСР после поражения первой русской революции и разоблачения Азефа продолжали действовать отдельные ученические кружки. В 1908 г., по данным жандармов, в Бендерском железнодорожном техническом училище существовал кружок, принадлежащий к группе социалистов-революционеров, которым руководил высланный из Одессы студент И. Мокринский. В организацию вошли ученики учи- лища Пивоваров, Чарковский, Макаров, Рогаль и др. Однако, по словам жандармов, «к пропаганде все относятся чрезвычайно вяло и трусливо».

Èâñå-òàêè главную ставку в политической борьбе эсеры делали на террор. Первый партийный съезд ПСР, состоявшийся в декабре 1905 – январе 1906 г., принял специальное постановление «О тактике партии вообще и о политическом терроре», в котором говорилось: «Прежде всего съезд считает необходимым усилить центральный политический террор и подчеркивает особое значение для настоящего времени массовой партизанской борьбы».

Убийство (С.В. Балмашевым) в апреле 1902 г. министра внутренних дел России Д.С. Сипягина было первым шагом организованного эсерами политического террора и первой открытой акцией партии. С 1902 по 1904 г. эсеры совершили 6 террористи- ческих актов , тогда как в 1905 г. – 51 покушение, в 1906 г. – 78, в 1907 г. – 62, а в 1908 г. – после подавления революции – 3 террористических акта. В их числе и акции, совершенные в Приднестровье единственной в регионе боевой дружиной при бендерской организации эсеров. 13 апреля 1907 г. в Бендерах убит председатель местного отделения Союза русского народа И. Савирко. Акция была спланирована эсеровской организацией, членов которой – молодых рабочих Райнгольда (19 лет) и Литвака (21 год) – казнили по приговору суда. В августе 1907 г. был застрелен из браунинга заведующий железнодорожными мастерскими станции Бендеры инженер Винталов. Однако арестованных по этому делу членов эсеровской организации А. Александрова, Д. Парканского и М. Ширяева оправдали в связи с тем, что следствие не смогло доказать их вину. Кроме того, этот акт не был включен в статистический список всех террористических предприятий и представлял собою, вероятно, чисто местную «самодеятельную» инициативу, основанную на каких-то неприязненных отношениях.

Таким образом, политический террор, на который эсеры возлагали огромные надежды, оказался на практике методом неэффективным и для существовавшей системы безвредным и неопасным. Наоборот, эсеры истощили свои силы на подготовку и осу-

ществление террористических актов, а затем были разгромлены полицией. По сообщению жандармских агентов 1908 г., «в настоящее время бендерская организация бездействует ввиду истощения средств», при этом часть интеллигентов «считает теперь работу среди рабочей массы непроизводительной тратой времени, совершенно от работы отказывается». Молодые эсеровские активисты Гаржевицкий, Шлайн, Волнович оставили политическую деятельность и поступили в гимназию.

Столь же шумной (экспроприации, покушения, взрывы, побеги из тюрьмы), но и столь же неопасной для монархии была революционная деятельность анархистов-коммунистов. Их группы, состоявшие из нескольких членов, были связаны с одесскими, кишиневскими и заграничными комитетами «Хлеб и воля», «Бунтарь», «Черное знамя» и др. Во многих случаях вымогательство денег, грабеж, экспроприация превращались в самоцель, а анар-

М.А. Винталов – жертва эсеровского террора хические группы становились обыкновенными уголовными шайками, с которыми полиция расправлялась безжалостно и жестоко (в России анархистов вешали, а западные стра-

ны выдавали их в руки российской полиции как уголовников).

Развернувшиеся широким фронтом репрессии властей были направлены против всех революционных и оппозиционных элементов, принадлежавших к самым различным партиям. Приведем для примера хронику полицейских репрессий в Приднестровье сравнительно благополучного периода «свобод» от манифеста 17 октября 1905 г. до созыва I Государственной думы в апреле 1906 г., составленную по материалам телеграфных агентств и сообщений газеты «Русское слово»:

«Тирасполь, 23.XII.1905. Заключен в тюрьму организатор бендерского отделения Железнодорожного союза инженер Левицкий»;

«Тирасполь, 9.I.1906. Арестован один из организаторов «Союза земского элемента» земский землемер Черняховский»;

«Тирасполь, 11.I.1906. Крестьяне селения Осиповки препятствовали аресту старосты и девяти крестьян, обвинявшихся в организации Крестьянского союза. Вызван был отряд войск, произведший залп. Убито 4 мужчины и 1 женщина, ранено 19 мужчин и 2 женщины. На подкрепление выехал в Осиповку еще один полуэскадрон»;

«Тирасполь, 12.I.1906. Арестованы девять организаторов отделения Крестьянского союза. Местная тюрьма переполнена. За недостатком места пришлось нанять новое помещение, приспособленное под тюрьму»;

«Тирасполь, 1.II.1906. Арестован земский фельдшер Андроньев»;

«Тирасполь, 4.II.1906. Арестованы и заключены в тюрьму: земский страховой агент Комарницкий, статистик Трезвинский, городской землемер Гажуло, учительница гимназии Соловьева, учительница Воскресной школы Мейнандер. Обыск, произведенный у этих лиц, не дал никаких результатов».

Партийно-политическая борьба в Приднестровье в начале ХХ в. являлась частью общероссийских процессов общественной жизни и отражала ее характерные черты и особенности. Она отличалась достаточной остротой и протекала в жестких условиях

Глава ХI. Общественно-политическая жизнь в Приднестровье... 493

репрессивного режима самодержавной власти. Революционное движение народных масс, требование ими социального освобождения и политических свобод становились основой и главным смыслом этой борьбы.

§4. Революционное движение в Приднестровье

âэпоху буржуазных революций начала XX в.

Бурные события напряженной общественно-политической жизни Приднестровья начала XX в. являлись той питательной средой, в которой развивалось революционнодемократическое движение трудящихся – борьба за улучшение своей жизни, освобождение от экономического, социального и политического гнета. Как и общественная жизнь, революционная деятельность находилась в тесной взаимозависимости с событиями в Одессе, Кишиневе, Киеве, Петербурге, Москве.

Âконце апреля 1898 г. рабочие мастерских Добровольного флота и рабочие завода Фенрика в Одессе получили по почте из Бендер гектографированные листовки со словами: «К одесским рабочим. Братья рабочие! Первого мая все заграничные рабочие не идут на работу и требуют введения восьмичасового рабочего дня…». Листовки призывали одесских товарищей присоединяться к первомайскому наступлению, бороться с грабителями-хозяевами, организовывать забастовки и стачки. Полиция перехватила эти листовки, свидетельствующие о развернувшемся процессе осознания рабочими Приднестровья необходимости соединения всех сил в борьбе за лучшее будущее.

Âместечке Евгеновка Тираспольского уезда в апреле 1903 г. имел место характерный случай, о котором сообщал крестьянский корреспондент в газету «Искра». В период нескольких праздничных дней пасхи, когда в село съехались крестьяне из окрестных деревень, кто-то (по мнению крестьян – студенты) положил в их многочисленные повозки политические прокламации с печатью Одесского комитета. К пасхальной обедне крестьяне стали брать свои куличи и обнаружили под ними листовки: «Многие из них начали читать там же при свечах, а некоторые унесли в церковь, чтобы было удобнее читать. Народ толпился вокруг читающих массами и, наконец, по прочтении одной прокламации, между толпой раздался крик и брань по адресу своих угнетателей». Урядник собрал по всей округе 60 полицейских и отдал приказ «арестовать тех, кто читал и прятал, а в особенности арестовать все повозки для обыска, чтобы никто не мог вывезти ни одной прокламации. Страшили народ, что будут найдены все бумажки и что будут строго наказаны». Однако «крестьяне отдали свои пасхи знакомым

èначали разъезжаться кто куда попало, дабы спасти у себя бумажки». Не ограничившись арестами, земский начальник Юковский с помощниками стал разъезжать по селам Тираспольского уезда, созывать крестьян и поучать их: «Не слушайте подлых людей, что бунтуют вас и раскидывают листовки, то шарлатаны; их надо убивать камнями, и суда за них не будет, потому что царь таких терпеть не может. …Вам нечего надеяться, чтобы разбогатеть на этой земле, вам будет добре на том свете, а я похлопочу за вас, чтобы вам на 25 деревень выслали из Управы святые иконы, чтобы вы молились. И не смейте не только говорить, но и думать о том, что случилось, а мы этих студентов всех переловим». Некоторые из молодых крестьян, возмущенные речами урядника, решили его убить, но не нашлось «вожака», на что редакция «Искры» заметила: «Надеемся, что недалеко то время, когда у проснувшихся от векового сна крестьян будут «вожаки», которые сумеют разъяснить им, что «заговор» надо составлять не против жизни земского начальника, а против жизни всего самодержавия».

Неурожай накануне революции 1905 г. обострил и без того тяжелое положение беднейших крестьян Приднестровья. Корреспондент кишиневской либеральной газеты

494 История Приднестровской Молдавской Республики

«Бессарабская жизнь» сообщал в ноябре 1904 г., что «в связи с неурожаем и обострившейся нуждой недоразумения на почве общей неурегулированности экономических отношений крупных землевладельцев и мелких арендаторов земли сделались в Тираспольском уезде частым явлением». Серьезные выступления произошли в селе Мала- ешты-2, где в имении княгини Абамелик крестьяне снесли ограждение господского сада и стали пасти там свой скот, изгнали рабочих экономии, обрабатывавших земли помещицы. Такие же события произошли в имении «Анатра», где крестьяне с. Кошарка самовольно распахали и засеяли господские земли. Крестьяне хуторов Гребеники и Еремишкина, доведенные до отчаяния недородом хлебов, явились в Тираспольскую городскую управу с требованием продовольственной помощи. «Ввиду этой красноречивой настойчивости» управа на экстренном заседании вынуждена была немедленно устроить на хуторе Гребенки дешевую столовую, выдавая наиболее нуждающимся крестьянам бесплатные обеды.

Однако особого накала борьба крестьян, рабочих, учащейся молодежи и радикальной интеллигенции Приднестровья достигла в период первой российской революции. Уже в январе 1905 г., когда по всей стране прокатилась волна протестов против злодейского расстрела мирной демонстрации в Петербурге, тираспольская группа РСДРП, созданная с помощью Одесского комитета РСДРП и работавшая под его руководством в тесном сотрудничестве с кишиневскими социал-демократами, осуществила полити- ческую акцию. В городе был проведен митинг под лозунгами свержения царизма и введения восьмичасового рабочего дня.

Весной 1905 г. в Приднестровье с особой силой проявляется крестьянское недовольство малоземельем и тяжелой беспросветной нуждой. Вновь аграрные беспорядки охватили села, расположенные в районе владений княгини Абамелик, – Малаешты, Илию, Гиржево, Осиповку и др. Управляющий этими владениями отдал приказ запахать уча- сток земли, который не принадлежал помещице и который крестьяне считали своим. При этом он предупредил возмущенных крестьян, что будет стрелять из револьвера, если они воспрепятствуют запашке земли, которая лишала крестьян не только выпа-

сов, но и доступа к водопою для скота.

Глава ХI. Общественно-политическая жизнь в Приднестровье... 495

лик-Лазарев, которому принадлежало свыше 8 тыс. дес. местной земли, отказал крестьянам в просьбе сдавать им землю непосредственно, предпочитая крупных арендаторов. В ответ крестьяне стали выгонять скот на барские луга и в его лес, при этом лесник убил пастуха из деревни Петрашевка. К возмущенным убийством жителям местеч- ка присоединились крестьяне близлежащих приднестровских сел Плоть, Валя Адынкэ, Березовка и Васильевка, которые составили внушительную толпу численностью около тысячи человек. 1 Мая 1905 г. они разгромили экономию помещика. Вслед за тем последовали аресты, и под судом оказались свыше 50 крестьян.

Тогда же, в начале мая 1905 г., под воздействием аграрных волнений в Крутянской волости вспыхнуло восстание в селе Мокра Воронковской волости Балтского уезда. Село окружали земли помещиков Войловых, Мицинских и др. Но особенно ненавистен задыхавшимся от безземелья крестьянам был землевладелец Войтенко, имение которого располагалось в трех верстах от села. Как впоследствии вспоминал участник этого восстания Ф.К. Антосяк, «грубому произволу, насилию и издевательствам со стороны помещиков не было предела. Особенной жестокостью отличался помещик Войтенко. Захватив обманным путем землю, он чувствовал себя властелином-феодалом. Расчет с батраками за проработанное время у него был прост и короток: свист нагайки и зуботычина… За случайно производимые потравы взимал штрафы, нередко превышавшие стоимость животного, произведшего потраву. Типы колупаевых да разуваевых в сравнении с этим тираном поневоле казались «милыми дядюшками». Дикие расправы и издевательства Войтенко над крестьянами расценивались его соседями-помещиками как невинные шутки».

Вечером 5 мая помещик Войтенко приказал заарканить крестьянских лошадей, щипавших траву вблизи его луга, и отогнать их в барские конюшни. Когда же крестьяне попытались увести своих коней, он открыл стрельбу по безоружным, ни в чем не повинным людям, тяжело ранив двух из них. На следующий день несколько сот разъяренных крестьян пришли к дому помещика. Войтенко забаррикадировался на чердаке, но вооруженные вилами и сапами (мотыгами) крестьяне по призыву Ф.К. Антосяка разбили окна, выбили двери и подожгли усадьбу. Войтенко был убит и, по сообщению газеты «Пролетарий», «буквально растерзан толпой». Крестьянский «бунт» был жестоко подавлен властями. Военно-полевым судом Киевского военного округа Ф.К. Антосяк был приговорен к вечной каторге, еще 15 участников восстания – к каторжным работам, арестантским ротам и заключению в тюрьму.

Восстание в Мокре накалило атмосферу и в других селах района, где положение крестьян было столь же тяжелым. Петербургская либеральная газета «Русь», сообщая

âначале мая из Каменца-Подольского о волнениях в Воронковской волости Балтского уезда, отмечала: «Получены сведения о самоуправстве и выпасах крестьян на экономических полях с. Колбасное и с. Саражинка. Вообще настроение крестьян приподнятое».

По примеру мокрянских крестьян жители села Петроверовка Тираспольского уезда попытались «пустить петуха» в имении землевладельца Ивановца-Луцевича, которого спасли лишь вызванные войска.

Это «приподнятое» настроение привело в июне 1905 г. к массовым аграрным беспорядкам в приднестровских районах Подолии и Херсонщины. Выше уже приводились свидетельства о превращении Тираспольского уезда в «военный лагерь в миниатюре»,

âкотором крестьяне постоянно конфликтуют с землевладельцами и администрацией. «Русское слово» в этот период информировало: «Ежедневно получают известия о новых аграрных недоразумениях, продолжающих возникать в различных частях уезда». Генерал-адъютант граф А.П. Игнатьев, специально командированный в Херсонскую губернию для подавления аграрных беспорядков, телеграфировал в Петербург мини-

Крестьянское восстание в с. Мокра. Рисунок середины ХХ в.

стру внутренних дел: «По всей Херсонской губернии за последние дни заметно успокоение, волнения проявляются еще в Тираспольском уезде. Считаю долгом вновь просить о назначении в Херсонскую губернию бригады казаков».

Как человек крайне реакционных взглядов, член Государственного совета и председатель особых совещаний об охране государственного порядка, Игнатьев был сторонником самых решительных полицейских репрессий (впоследствии убит эсерами), настаивая на обязательном привлечении вооруженных сил, преданных правительству, для подавления крестьянских мятежей. Ознакомившись с положением в Приднестровье, граф заявил министру внутренних дел России: «Уверенности в спокойствии нет. Ослаблять принятые меры невозможно. Когда и сколько прибудет казачьих полков, благоволите телеграфировать. Присутствие их положительно необходимо». В этом Игнатьев находил полную поддержку у крупных землевладельцев и дворянства. Помещик села Кашарка Тираспольского уезда Таропанов, например, требовал от министра того же: «Крестьяне захватили 500 десятин земли. Самовольно забирают хлеб. Прошу оказать помощи удалить агитаторов и прислать казаков для охраны прав собственности и личной безопасности. Согласен уплатить за содержание 25 человек».

Несмотря на все принимаемые меры, крестьяне Приднестровья продолжали активную борьбу за землю. Они громили господские дома, захватывали и самовольно запахивали помещичьи угодья, отбирали у землевладельцев их леса, луга и выпасы. Меры военного усмирения «бунтов» были неэффективны. В июле «Русское слово» сообщало из Тирасполя, что «войсковые части продолжают находиться в наиболее опасных пунктах уезда. Сегодня доставлены сюда две новые партии в 31 человек зачинщиков аграрных беспорядков. За отсутствием места в тюрьме зачинщики находятся пока при полиции». Один из членов тираспольской группы Херсонского комитета сельских организаций РСДРП писал, что в Тираспольском уезде «часты случаи усмирения крестьян воинской силой». Он же отметил в своем дневнике: «Крестьяне начинают понимать, что царь – это паразит на народной шее, самосознание у народа растет».

Даже в тех селах, где крестьяне не хотели предпринимать крайних действий, они твердо и недвусмысленно выдвигали по сути своей политические требования. Так, крестьяне славяно-сербского общества Тираспольского уезда направили царю «всеподданнейший адрес», в котором писали: «Мы обременены непосильными налогами, прямыми и косвенными. Размножение и теснота на наших пятидесятилетних наделах невероятные. Мы раздробились и обезземелели». Далее просят: «Прикажи, государь, министрам немедленно разобраться в наших нуждах при нашей же помощи. Мы прекрасно и ясно знаем, шаг за шагом, все причины, подорвавшие и подрывающие вконец наше хозяйство, наши силы и нашу жизнь… Распорядись, государь, немедленно призвать наших представителей, которые будут нами честно выбраны всеобщей, равной, тайной подачей голосов (ниче- го, что среди нас будут другой веры и нации), чтобы эти выборные оказались людьми, к которым лежит наше сердце и доверие…»

Приведенная цитата ясно показывает, насколько мысль о народном представительстве глубоко проникла в сознание трудового народа. Политическая программа социалдемократов и социалистов-революционеров, их требования созыва Учредительного собрания понимались неграмотными крестьянами как единственный путь улучшения их тяжелой беспросветной жизни. В том же «адресе» крестьяне писали: «Мы слышали, что в некоторых губерниях были беспорядки. Крестьяне грабили чужое добро. Отпусти их, Государь, ибо они сделали это по своей темноте и нужде. Царь-Государь! Ты должен знать, что голод и нужда затемняют и светлые головы. Не наказание им нужно, а сытый кусок, теплый угол и устранение отчаяния и заботы за завтрашний день. Им нужна школа, образование, Государь!» Подобные документы свидетельствуют о понимании крестьянами как причин аграрных беспорядков, так и возможностей их прекращения.

В отличие от полной драматизма и накала борьбы крестьян за землю рабочее движение в Приднестровье не обладало столь высочайшей степенью активности в силу ряда объективных причин, о которых уже говорилось – отсутствия в регионе индустриальных центров, рассредоточенности местного пролетариата по мелким заведениям ремесленного типа и т. д. Если не считать рабочих железнодорожных мастерских, транспортников Бендер и Тирасполя, основную часть городского пролетариата составляли ремесленники, подмастерья и ученики, приказчики, поденщики, труженики мелких предприятий, объединить которых для совместной борьбы за свои кровные интересы было затруднительно. Тем не менее активная деятельность в их среде социал-демокра- тов, социалистов-революционеров, членов других революционных партий приносила свои несомненные плоды.

Летом 1905 г. в Тирасполе и Бендерах бастовали рабочие некоторых ремесленных мастерских и магазинов. Выдвинутые ими требования носили экономический характер – введение восьмичасового рабочего дня, улучшение условий работы и др. Однако все более привычными становились для тружеников и чисто политические лозунги, в том числе и «Долой самодержавие!» Не случайно войска, которые были стянуты из Ти-

вой российской революцией, а проведенная после ее подавления аграрная реформа не только не сняла, но и обострила их. После убийства в Киеве премьер-министра П.А. Столыпина, так и не добившегося «успокоения» России, начинается новый всплеск революционной активности. В этот период оживляется деятельность партийных организаций в крае, возобновляется стачечное движение.

В июне 1911 г. в связи с увеличением рабочего дня на два часа забастовали рабочие бендерских железнодорожных мастерских и депо. Как сообщали жандармы, «наиболее выдающимся по революционному настроению среди деповских рабочих ст. Бендеры выделяются: токари Герман Михайлов Розанов, Леон Казимиров Катульский, Константин Иванов Ревин, слесари Иван Иванов Самойленко и Марк Федоров Аверипов. Настроение рабочих можно назвать выжидательным. Никаких проявлений революционного характера, сборищ в кружки не замечается. Разговоры между рабочими идут в том смысле, что надо ожидать войны, когда войска будут отвлечены, будут призваны запасные, запасным дадут ружья и они станут на сторону рабочих для борьбы, цель которой – изменить существующий образ правления». Жандармы также отмечают возвращение в край из ссылки участников «беспорядков» 1905 г. – Александрова, Деминского, Черновой.

Через несколько месяцев, в сентябре 1911 г., жандармский полковник Нордберг сообщал уже о том, что «выяснилось существование в железнодорожных мастерских и депо при станции Бендеры сплоченной группы из 13 человек, носящей характер по своей деятельности местного комитета железнодорожного союза, во главе с табельщиком