tom1

§8. Рационализация сельского хозяйства

èрасслоение населения в деревне

Рационализация сельскохозяйственного производства в крестьянском секторе еще в дореформенный период приобрела форму благих пожеланий и «попечений» Министерства государственных имуществ (с конца 30-х годов), а позже преемника его, Министерства земледелия, которые через соответствующие департаменты наводняли деревню всеобъемлющими инструкциями по реорганизации сельского хозяйства. Результаты этих «забот» были незначительными, так как наставлениями мог воспользоваться лишь узкий круг хозяйств.

Учрежденные в 60-е годы земства делали больше практических шагов в направлении реорганизации сельского хозяйства, но и у них осталось множество неисполненных начинаний. Большинство крестьянских дворов реально не было способно к реализации заманчивых проектов. Несмотря на то что часть мелких предпринимателей объединялась в сельскохозяйственные и потребительские кооперации, товарищества садоводов, табаководов, птицеводов для совместного приобретения машин и инвентаря, эти объединения не были устойчивыми ассоциациями предпринимателей.

«С учетом требования времени» центральные и местные власти занимались вопросами основания учебных заведений по технической, ветеринарной и агрономической подготовке кадров для специализирующихся хозяйств. В Тираспольском земском комитете в начале XX в. рассматривался вопрос об открытии в уезде среднего сельскохозяйственного учебного заведения, а в Петровке, Захарьевке, Дубоссарах, Катаржине и Гросулове – низших сельскохозяйственных школ. Затем в Тирасполе «как центре фруктовой и винной торговли» предполагалось создать образцовый фруктово-виноградный сад, погреб, питомник, сельскохозяйственный музей и библиотеку. Следовательно, статус всех этих планируемых учреждений должен был быть профессиональным.

Как видно из планов земства, средоточием предполагаемых существенных начинаний в деле подготовки кадров и показательных объектов земледельческого производства должен был стать г. Тирасполь, который во второй половине XIX в. по уровню своих достижений обрел значение главного центра экономической и общественно-культурной жизни южной зоны Приднестровья. Но судя по деловой переписке, проект земства не был реализован полностью. Последующие социально-экономические и политические события двух первых десятилетий XX в. отодвинули решение многих вопросов, в том числе и рассматриваемого. Но сама постановка его свидетельствовала о заметных сдвигах в рационализации и специализации сельскохозяйственного производства юга Приднестровья, о реальных побудительных причинах проекта уездного земства.

Подготовка специалистов различного профиля осуществлялась в Бессарабском учи- лище садоводства (в конце XIX в. преобразованном в училище виноделия), Никитском саду и Магараче, в вузах – Ново-Александровском институте, Петровской сельскохозяйственной академии, – в Одесском училище виноградарства, на учебно-показатель- ных фермах, в региональных питомниках (например, Бузиновском Тираспольского уезда). Для содержания провинциальных школ и училищ деньги выделяли земства.

Для обмена опытом, рационального ведения и стимулирования специализации хозяйства помещики и зажиточная деревенская верхушка активно участвовали в сельскохозяйственных выставках, организованных Обществом сельского хозяйства Южной России и земствами. Большинство выставок проходило в Одессе: в 1859 г. демонстрировались вина, в 1864 и 1868 гг. – табак, в 1870 г. – виноградно-винодельческая и табачная продукция, в 1874 г. – сельскохозяйственная. Кроме того, в 1865 г. состоялась сельскохозяйственная выставка в Херсоне, в 1871 г. – в Киеве, в 1876–1878 гг. – в Тирасполе.

Главное здание Херсонской сельскохозяйственной выставки. Рисунок XIX в.

Известное значение в процессе реорганизации сельскохозяйственного производства

âкрупных хозяйствах и отчасти у крестьян имела профессиональная подготовка молодых специалистов в различных профильных учебных заведениях Кишинева и низших сельскохозяйственных училищах Бессарабии, Одессы, школе Прокоповича (Черниговская губерния), Никитском саду (Крым), Горы-Горецком институте (Белоруссия), Петровской сельскохозяйственной академии (Москва), на базе специализированных хуторов, ферм.

На основе взаимных интересов землевладельцы объединялись в корпорации. Одним из самых значительных и влиятельных на юге страны являлось Общество сельского хозяйства Южной России, основанное еще в 1828 г. Оно оказывало всему региону практическое содействие во внедрении машин и более усовершенствованного инвентаря, технологии переработки сельскохозяйственной продукции, возделывании зерновых, плодово-ягодных и технических культур, разведении племенных животных. В Подолии похожее общество появилось значительно позже.

Â70-å годы начали ежегодно проводиться на определенных территориях или в округах съезды крупных землевладельцев по текущим, неотложным вопросам хозяйственной деятельности: Подольская губерния относилась к 11-му, а Херсонская – к 12-му округу. Активизировались съезды овцеводов, коневодов, птицеводов, садоводов и виноградарей. Более частыми становились локальные встречи специалистов для обсуждения неотложных дел сельскохозяйственного производства.

Реформы 60–70-х годов по своему содержанию являлись буржуазными. В этом смысле они послужили поворотным пунктом в социально-экономическом развитии края.

Âструктуре отраслей народного хозяйства, как и в дореформенные десятилетия, ведущее место принадлежало сельскому хозяйству, в котором проходила основная трудовая деятельность большинства населения, т. е. крестьян и значительной части горожан. Два главных направления сельского хозяйства – земледелие и животноводство –

âпроцессе роста общественного разделения труда и производственной специализации продолжали расчленяться на новые отрасли и подотрасли.

Прогрессировало хозяйственное использование угодий: расширялись площади пашни, улучшалась структура посевов и росла урожайность. Изменялось соотношение отраслей земледелия: увеличивались массивы долголетних насаждений, повышался интерес к плантационным культурам (масличным, табаку, свекле и др.) и хозяйственным нововведениям. Рост экспортных цен на зерно и технические культуры в Европе до 80- х годов, т. е. до зернового кризиса на континенте, стимулировал расширение местного товарного производства для сбыта на всероссийском и западноевропейских рынках.

Определенную роль играла географическая близость региона к большим торговым пунктам юга страны, расположенным на коммуникациях, которые соединяли южные губернии с мировым рынком.

Характерной чертой всего пореформенного периода была перестройка системы животноводства: изменилась структура поголовья, на смену степному, пастбищному пришли более трудоемкие, но и более продуктивные отрасли – молочное скотоводство, стойловое свиноводство, каракульское (смушковое) овцеводство, племенное и рабочее коневодство, птицеводство.

Обеспечение кормами скота осуществлялось главным образом путем травосеяния, использования в фуражных целях зерна, отходов земледельческой продукции и пищевой промышленности. Повысилась продуктивность поголовья, возникли крупные животноводческие хозяйства капиталистического типа. Абсолютный рост поголовья всех видов животных продолжался до середины 80-х годов.

Из-за малой земельной обеспеченности бывших крепостных крестьян в северной зоне уже в 60-е годы имеющиеся наделы оказались недостаточными для удовлетворения повседневных продовольственных и фуражных потребностей. Конечно, многим ослабевшим хозяйствам было не до рационализации. К концу XIX в. расслоение крестьян приобрело уже социальный характер, часть крестьянских дворов разорилась и стала нежизнеспособной. Здесь со всей очевидностью обнаруживается полярность между зажиточными дворами и беднотой. В XX в. основная масса крестьян заметно обеднела. Не случайно в начале этого века жители сел стали переселяться в восточные районы страны. В пореформенные десятилетия часть наделов бывших государственных крестьян и колонистов поступила в рыночный оборот и попала в руки аграриев и зажиточных хозяев.

К 90-м годам в обеих зонах обострилась проблема аграрного перенаселения, на- чался постепенный отход крестьян в малонаселенные районы страны, а на местах стала распространяться в широких масштабах краткосрочная аренда мелких участков земли с потребительскими целями. С переходом к торговому земледелию (особенно в крупных хозяйствах предпринимательского типа) возрос спрос на сельскохозяйственные машины, паровые двигатели и технически более совершенные орудия. Изменялась система организации сельскохозяйственного производства в целом.

Во второй половине 70-х годов разразился зерновой кризис в Европе, вызванный притоком дешевого хлеба из Америки. Приднестровье также испытало последствия этого негативного фактора. Большинство крупных землевладельцев форсировало переоснащение своих хозяйств при одновременном изыскании источников получения внеземледельческих доходов. Часть из них разорилась либо испытала затяжную депрессию, а

âряде мест даже вернулась к феодальным способам ведения хозяйства.

Âкрестьянском секторе названные причины вели к обеднению, натурализации хозяйства и понижению жизненного уровня. Особенно пострадали мелкие хозяйства, которые в предпринимательской деятельности почти не участвовали, так как не выходили за рамки простого воспроизводства и сами потребляли почти все, что добывали и собирали. Но все же часть продукции они вынуждены были продавать, чтобы оставаться платежеспособными. При резком падении цен на зерно и другие хлебные культуры финансовые возможности мелких хозяйств значительно снизились.

Âто же время развитие капиталистической промышленности, реконструкция основных видов транспорта путем перевода на паровую тягу, расширение и углубление экономических связей в системе всероссийского рынка оказали существенное влияние на аграрную эволюцию. В пореформенные десятилетия на территории Приднестровья складывался единый экономический район. Этот процесс зиждился на известной однотипности хозяйственного комплекса (аграрной направленности в развитии экономики), на наличии общего района рыночных связей, близкой отраслевой специализации (аналогичность производственных операций в зерновом земледелии, садоводстве, овощеводстве, виноградарстве, табаководстве, животноводстве), на общей транспортной

системе. Постепенно стирались межнациональные различия, хотя локальная специализация в товарном производстве сохранялась.

Капиталистический способ производства вовлекал в свою сферу все типы крестьянских хозяйств, усиливал их связь с рынком, ускорял социальное расслоение в деревне. Происходила ломка устоев феодальных отношений.

Глубокие социально-экономические изменения в сельском хозяйстве проявлялись также в поглощении мелкого землевладения более крупным. Тем не менее до конца XIX в. между севером и югом Приднестровья наблюдались некоторые различия в развитии буржуазной аграрной эволюции: в Балтском и Ольгопольском уездах преобладала эволюция прусского типа; здесь долго сохранялась экономическая связь помещи- чьих и крестьянских хозяйств (последние обезземеливались и закабалялись), а в Тираспольском уезде, особенно в приднестровской полосе, преобладала фермерская направленность в ведении хозяйства.

На юге капиталистические отношения в сельском хозяйстве сформировались раньше, чем в подольском Приднестровье. Уже в 60-е годы в названном регионе существовала сеть хуторов фермерского склада. Затем этот тип хозяйства стал преобладающим

âселениях с подворно-участковым землевладением на бывших казенных землях (у государственных крестьян и колонистов). Перестройка экономики на капиталистический способ производства происходила на юге шире и глубже, чем в помещичье-лати- фундистских экономиях, находившихся к востоку от массива казенного земельного фонда.

Аграрная политика правящих кругов отличалась непоследовательностью и противоречивостью – они стремились совместить капиталистическую реальность с полуфеодальными отношениями на селе. Приднестровская экономика оставалась многоукладной, что свидетельствовало о незавершенности процесса утверждения капиталистического способа производства.

§9. Сельскохозяйственный отход

Âусловиях углубления процесса проникновения товарных отношений в деревню крестьянам нельзя было в хозяйстве обойтись без денег. Продажа собственной рабо- чей силы становилась насущной необходимостью для дворов с неполной занятостью членов семей; трудоспособные мужчины (отходники) и частью женщины (разделение труда по полу) уходили на заработки не только в промышленные, но и в сельскохозяйственные районы, что было сподручнее и доступнее. Они выбирали этот трудный путь

âнадежде решить проблемы жизнеобеспечения семьи, поддержать свои рушившиеся хозяйства, не утрачивая с ними связи.

Уходили на заработки большей частью либо артелями, либо временно сформировавшимися в пути трудовыми коллективами. По устной договоренности артели иногда приходили со своими поварами и соответствующими кухонными принадлежностями, но чаще соглашались на необильные «хозяйские харчи».

Не всегда удавалось заработать деньги: нередко отходники возвращались домой с пустым карманом; отчасти это обусловливалось погодными условиями, заболеваниями или излишней доверчивостью к агентам работодателей, которые обманывали или создавали такую конфликтную ситуацию, когда крестьяне вынуждены были уходить досрочно ни с чем.

Иногда на заработки уходило до десятой части населения казенных сел, причем вместе с главой семьи отправлялись его взрослые дети и подростки, подряжаясь на сдельную работу. На некоторые трудовые операции широко привлекали «полуработни-

ков» – девочек, мальчиков, людей пожилого возраста, которым платили ничтожную сумму денег. Так было, например, при сборе табачного листа и изготовлении «шнуров» (нанизанного на нитки листа), т. е. необходим был посильный, но вредный для здоровья труд.

Для найма на полевые работы и сенокошение отходники сосредоточивались в относительно постоянных местах, если не были «законтрактованы» еще зимой. Такие пункты имелись в Тирасполе, Бендерах, Дубоссарах, больших помещичьих местечках.

Тех, кто нанимался на уборку и молотьбу хлеба со своим тягловым скотом, обычно вербовали по месту жительства агенты землевладельцев. Отходники летом в назначенные дни приезжали непосредственно на работу.

К отходу крестьян толкали и другие беды. Летом 1827 г. замещающий управляющего Херсонской, Екатеринославской, Таврической губерниями и Бессарабской областью Пален доносил центральным властям: «Новороссийский край шестой год уже терпит бедствия от саранчи и засух», «совершенно невозможно истребить оную»; от неурожаев страдали особенно «казенные имения». Нередко крестьяне разорялись и были вынуждены уходить на заработки. Из-за стихийных бедствий люди, придавленные нуждой, соглашались трудиться на любых условиях. Заработанных денег нередко хватало только на уплату налогов и погашение недоимок.

Еще раньше сам М.С. Воронцов (генерал-губернатор Новороссии) просил через главу пресловутого III отделения Бенкендорфа у Николая I разрешения на бесплатную выдачу паспортов крестьянам-отходникам на короткие сроки, чтобы помочь им перенести тяжелые удары судьбы. В документе говорится о том, что «здешний житель-по- селянин идет на месяц, на два в недальний вояж по скудному промыслу, или для сельских работ, и не только не может уплачивать паспортный сбор, но едва ли надеется прокормить себя и свой скот».

В 40–50-е годы в Приднестровье стали все более ощущаться малоземелье, имущественная и социальная дифференциация в помещичьей и казенной деревне при росте налогов и трудовых повинностей; одновременно возросла потребность в наемной рабочей силе в связи с интенсификацией отраслей сельского хозяйства в латифундиях и у аграриев недворянского происхождения, а также ввиду приспособления части зажиточных крестьянских дворов к рыночной экономике.

Малоземельные и разоряющиеся крестьянские семьи, лишенные возможности обеспечить себе «сносную жизнь» и вести самостоятельное хозяйство, вынуждены были уходить на сезонные и поденные заработки. Основной контингент сельских рабочих притягивала южная зона, где крупные помещики и разбогатевшие колонисты, казаки, государственные крестьяне, мещане-землевладельцы («десятинщики») постоянно нуждались в дополнительной рабочей силе. Труд отходников широко использовался в зерновых хозяйствах, на садоводческих плантациях, фермах крупных скотовладельцев, а также скотопромышленниками.

Характерно, что потоки отходников встречались и расходились в разных направлениях по местам заработков: беднейшие из крестьян направлялись в уезды Херсонской, Подольской и даже Екатеринославской губерний – на заготовку сена и полевые работы, а в южные села Приднестровья приходили сезонники из Подолии, потому что здесь были более высокие заработки.

На «пожалованных» и слабо заселенных землях крупных землевладельцев в тече- ние нескольких первых десятилетий XIX в. широкое развитие получило животноводство, особенно две его отрасли – овцеводство и коневодство (табунное и заводское). Для содержания и ухода за многотысячным поголовьем, заготовки сена требовались тысячи наемных работников. Такие хозяйства до 60-х годов использовали большую часть угодий под пастбища и сенокосы. Крестьяне нанимались в эти поместья и коло-

нии иностранных поселенцев в качестве косарей, пастухов, стригалей, табунщиков. Характерно, что в некоторых помещичьих имениях и колониях для отходников и батраков строили специальные помещения.

Оплата труда в полеводстве, животноводстве, на заготовке сена зависела от характера найма (сдельного, повременного и др.), условий труда, степени спроса и предложения рабочей силы, урожайности, особенностей местности, времени найма и других причин и проводилась в нескольких формах: денежной, натурально-денежной и чисто

натуральной. На полевых и сеноуборочных работах платили по сдельным нормам. В южной зоне, где погодные условия как бы «спрессовывали» сроки работ, оплата была выше, чем в других районах. Женщинам платили вполовину меньше, чем мужчинам.

Натуральная оплата имела множество вариантов, но их объединяет одно: исполнитель работ получал долю добытого продукта. Своеобразной была оплата в колониях. Например, пастухи получали деньги, часть выращенного поголовья и одежду.

Проблема рабочей силы в сельском хозяйстве оставалась острой в течение всего дореформенного периода и двух десятилетий после отмены крепостного права. Это связано с малой заселенностью причерноморских степей, слабыми позициями крепостничества и быстрым втягиванием крупного землевладения в рыночные связи (рост зернового рынка с экспортными целями). Следствием этого было удорожание найма, что, в свою очередь, служило стимулом к развитию широкомасштабного отходничества в эти регионы.

Другим следствием явилось повсеместное распространение машин и усовершенствованного инвентаря в земледелии. Особенно заметным было оснащение хозяйств уборочными машинами и другой техникой, связанной с обработкой урожая. А тем временем наплыв рабочей силы в этот регион возрастал, и к концу XIX столетия создалась парадоксальная, противоречивая ситуация: из-за переполнения рынка рабочей силой, кризиса сбыта на зерновом рынке Европы 80–90-х годов оплата работы сдельщиков и поденщиков понизилась и ручной труд для работодателей оказался намного «экономичнее», чем использование машин. Затем последовала серия неурожаев 90-х годов XIX и начала XX в. Зерновой рынок лихорадило, сокращались посевные площади, земледельческое отходничество также оказалось в кризисе – оплата труда упала до «биологического минимума», т. е. отходники проедали весь заработок, терпя «тягостные издержки».

Отходники-землевладельцы из подольских уездов и из центра страны охотно принимались на работу крупными землевладельцами. Профессор Новороссийского университета А. Скальковский с несомненным основанием констатировал следующее: «Молдавские владельцы, считая русских рабочих за клад, усердно переманивают их в свои селения».

Потребность в отходниках продолжала сохраняться. Пашенный клин оставался довольно обширным в латифундиях с пшеничной специализацией. Исследователь А. Разин в своей монографии отмечал: «Южные хозяева засевают хлебом такие обширные пространства, что сами не имеют никакой возможности их убрать и нанимают людей, приходящих из внутренних губерний на время полевых работ».

В Херсонскую губернию наплыв рабочих повторялся ежегодно в весенне-летние месяцы. Но не существовало письменных договоров, правил или трудовых книжек.

Крупные землевладельцы нанимали обыкновенно рабочих заблаговременно, для чего посылали своих приказчиков в места распространенного отходничества. При этом в волостных правлениях с рабочими обговаривались условия и выдавались задатки. Некоторые хозяева нанимали рабочих на ближайших ярмарках или в самих экономиях летом. Условия найма были преимущественно устные, и рабочие, руководствуясь обы- чаями, отдавали нанимателю документы, удостоверяющие личность.

В приднестровской полосе уборка хлеба и молотьба проводилась за сдельную оплату – «от копны» (копна состояла из 60 снопов, каждый сноп – в 6 четвертей в окружности). Если же молотьба осуществлялась способом гармановки (прогонкой скота по разостланному хлебу, вытаптыванием его или посредством молотильных досок), то отходники нанимались на месяц с поденной оплатой.

Определенная часть работников подряжалась в батраки (местное название – наймиты), которые вели менее подвижный образ жизни. Контингент их каждый год обновлялся. Как писал известный ученый-сельскохозяйственник И.А. Стебут, на юге обыч- но работники нанимались на весь цикл работ по одному какому-либо хлебу (пшенице, кукурузе и пр.), т. е. на пахоту, посев, заделку, уход, уборку, молотьбу. Но практиковался наем и по отдельным производственным операциям, если приходили целые артели, (например, на молотьбу). Ввиду распространенности дальнополья рабочие летом жили в местах уборки урожая.

На утверждение капиталистического способа хозяйствования в крае влияла Одесса – экспортный центр юга и мощный катализатор товаризации сельскохозяйственного производства вообще, зернового – в первую очередь. Расширение же рыночных связей, в том числе экспортная ориентация в смене систем хозяйства (межотраслевой эволюции) и полеводства (переход к многополью), способствовало росту производства продукции интенсивных отраслей – виноградарства, плодоводства, табаководства и масличных культур. И как следствие, неуклонно росла потребность в большем числе постоянных и сезонных работников. Артельный принцип найма, сложившийся исстари, соблюдался и здесь.

Âартели объединялись труженики, умеющие выполнять несложную повседневную работу на полях. Структурно они, по обычаю, подразделялись на ведущих и ведомых. Люди шли пешком по проселочным дорогам и затем работали небольшими коллективами. Если трудились на зерновых полях, то их квалификация оставалась невысокой. Другое дело, когда артели были заняты в интенсивных отраслях – садоводстве, виноградарстве, табаководстве, где требовались определенные навыки, знание технологии и циклич- ности в работе.

Âартелях соблюдались непреложные правила трудовой деятельности: коллективная ответственность и солидарность, свои нормы взаимоотношений и общения, основанные на вековых традициях. Весной готовились к дальнему пути. На тяжелые работы отправлялись только здоровые и сильные люди.

Все перечисленные правила отхода относятся главным образом к государственным крестьянам и мещанам. Крестьяне, проживавшие на частновладельческих землях, уходили на заработки только с ведома помещиков. Последние же получали заработки «своих» отходников, из которых погашали долги и недоимки, уплачивали налоги и лишь остатки вручали крестьянам.

Все сказанное касается «организованного», регистрируемого отхода, но не менее распространенным был индивидуальный уход на заработки. Одиночки брели по дорогам на рынки рабочей силы, куда стекались тысячи отходников, толпились на базарах, пристанях и железнодорожных станциях в ожидании приемлемого найма. Их привлекала временная занятость, даже разовые работы, а сама жизнь таких людей граничила

ñбродяжничеством.

Что давал «земледельческий отход» работнику? Если труд оплачивался деньгами, то крестьянин или мещанин в какой-то мере разрешал вечную для него проблему. Отхожие заработки пополняли семейный бюджет; размеры этой добавки определялись нормами оплаты труда и продолжительностью найма. Все это касалось и дворов, ведущих самостоятельное хозяйство. Но в деревне нарастал процесс обнищания и даже пролетаризации, и «отходом» были вынуждены заниматься люди, у которых «ни крова, ни дома», а в кармане считаные копейки, т. е. те, для кого заработанные деньги являлись жизненно важными. Такие люди перебивались «от рубля до рубля», так как возможность нажиться на сезонных заработках или батраче- стве была практически ограниченной и даже невозможной.

Отлучались крестьяне на вынужденные заработки и по многим другим причинам: либо случались непоправимые беды, либо попадали они в цепкие руки ненасытных ростовщиков, давило также и малоземелье, расходы на традиционные обряды и пр. Отходники при срочных сельскохозяйственных работах отдыхали мало – лишь в периоды дождей или больших религиозных праздников.

При снижении оплаты или избыточном предложении рабочей силы (из-за массового прихода работников в места найма) происходило стихийное, откатное движение их в места более привлекательные с их точки зрения: из подольского Приднестровья шли в Бессарабию, а из Бендерского уезда – в Херсонскую губернию.

Желающие уйти на заработки сталкивались в местах проживания с рядом препятствий. Во-первых, в дореформенные десятилетия не было юридической основы, регулировавшей отходничество; во-вторых, ограничивали его помещики, сельские общины, паспортная система; в-третьих, отсутствовал свободный рынок труда и, в-четвер- тых, отходникам надо было заручиться поддержкой местных властей, а ее не существовало. Наиболее серьезным барьером являлась паспортная система.

Обращаясь к материалам паспортной статистики, надо иметь в виду, что среди отходников было немало беспаспортных, нелегальных; часть «обилеченных» отходников приобретали документы дважды и трижды в год, другие нарушали паспортные сроки и оказывались формально в числе бродяг, которых преследовали и сурово наказывали.

Обычно крестьяне выбирали дешевые, т. е. краткосрочные, паспорта или «отпускные билеты». Если в отход шел отец семейства с детьми, то в его паспорт вписывались сыновья в возрасте до 17 лет и дочери до 21 года. Лишь в конце XIX в. было упорядочено паспортное законодательство: 3 июня 1894 г. Положением о видах на жительство вводились одногодичные паспорта, а «отпускные билеты» отменялись. Таким было требование времени.

Херсонская губерния принадлежала к тем районам страны, где почвы отличались плодородием, а крестьяне были менее феодально зависимы и не так сильно нуждались

âпополнении своих доходов. Но и здесь они занимались отхожим промыслом, работали на транспортных магистралях и частично –

âкрупных земледельческих и животновод- ческих хозяйствах. Преобладал краткосроч- ный отход и не порывалась связь со своим хозяйством. Паспортный учет велся не повсеместно, следовательно, число выданных паспортов нельзя отождествлять с числом отходников. Известный историк А.А. Скальковский отмечал, что количество безбилетных превышало обилеченных в два-три раза. Кроме того, не учитывалась повторная выда- ча таких документов.

При оформлении документации отходники сталкивались с сопротивлением общин, которые по фискальным соображениям не разрешали отлучку на год и более. Да и волостные правленцы вымогали доплату к казенному сбору (пошлине) за паспорт. Кроме того, при заключении контрактов артелями и группами необходимо было поручитель-

ство этих «благожелательных» посредников (не обходилось без взяток). Понятно, что в паспортной системе было много проявлений

формализма, «вольный наем» полагалось окупать. Поэтому безбилетные люди буквально наводняли Новороссию. Приходили преимущественно малоземельные или безземельные крестьяне из черноземных губерний. Получить право дальнего и ближнего отхода на заработки по паспортам оказалось для них непосильным. Оставались только бегство и самовольный, незаконный отход.

Крестьяне искали работу и надеялись как-то устоять в быту, не скатиться до уровня «босяков», которые преследовались «с пристрастием» равнодушными к их судьбе чиновниками, становились людьми вне закона, соглашались на крайне низкую оплату своего труда. В местах постоянного проживания против их фамилий в документах сельских и волостных правлений обычно стояли пометки: «в неизвестной отлучке», «без письменного вида», «находится в услужении» и т. п. Таких беспаспортных отходников по возвращении домой ждали налоги и недоимки, невыполненные трудовые повинности. Так попадали они в разряд сельских пролетариев без перспективы обретения хозяйственной самостоятельности. Все это, закономерно, вызывало недовольство со стороны крестьян. Протесты их зафиксированы в межведомственной переписке.

По Новороссии, как свидетельствуют полицейские данные, во второй половине XIX в. только с отпускными билетами скиталось более 100 тыс. отходников; однако в реальности безбилетных бывало вдвое, а то и втрое больше («бродяги наводняют все части здешнего края»). Конечно, цифры эти достаточно условные, так как и паспортный учет и законодательство о нем были несовершенны.

Наряду с легальным довольно широко практиковалось и нелегальное отходничество, т. е. привлечение к найму беглых. Формально последние вольны были продавать свою рабочую силу. Но поскольку вся их жизнь была полна борьбы с почти непреодолимыми препятствиями («по велению времени» и политики правящих кругов), по существу, беглые оказывались вне закона. Трудились за гроши и за возможность скрыться от помещи- чьих сыщиков (Подольским и Херсонским землевладельцам невыгодно было выдавать таких дешевых и нетребовательных работников). Нередко нанимались на любую посильную работу по пути в более безопасные места. А когда опасность становилась реальной, исчезали бесследно без оплаты. В выигрыше оказывались все те же работодатели.

Помимо зернового производства земледельческий отход был связан с работой в интенсивных отраслях – садоводстве, виноградарстве с виноделием, овощеводстве. Пунктами найма являлись города, местечки и колонии Приднестровья. Важным очагом привлечения наемных работников становились приднестровские селения – район виноградарства, садоводства и огородничества. Часть крестьян и мещан Тираспольского уезда уходили на работу в пределы аккерманско-шабского района виноградарства, где на сезон привлекалось до 3 тыс. рабочих. Годовым рабочим в 60-е годы платили от 85 до 115 руб., а поденным – от 60 до 125 коп. Рабочие-виноделы получали от пуда прессованного винограда.

Отметим, что отходники, работающие в садах, виноградниках, на табачных и свекловичных участках, назывались «плантаторами», а на огородах и бахчах – «огородниками». Относительно высокая оплата труда занятых в этих отраслях объясняется их профессионализмом: нанимали лишь опытных рабочих, знакомых с технологией уборки и изготовления вина, способами выращивания садовых культур.

Отходничество охватывало не только отрасли земледелия, но и животноводства. В одном из обзоров состояния сельского хозяйства на юге России известный исследователь и крупный чиновник Министерства государственных имуществ Заблоцкий отме- чал следующее: «В степных местах полевые работники, годовые и бродячие, употребляются обыкновенно для пастьбы скота, для доения овец и коз, а поденные или временные занимаются чаще всего сенокошением и некоторыми временными работами, как-то: стрижкой овец и т. п.»

ÂТираспольском уезде Херсонской губернии, Балтском и Ольгопольском уездах Подольской губернии в 30–50-е годы широкое развитие получили такие отрасли животноводства, как тонкорунное и цигайское овцеводство, заводское, племенное коневодство, мясо-молочное скотоводство и др. Для содержания крупных ферм и заводов требовался большой контингент наемных специалистов. Обычным занятием было вакарство, чабанство, уход за лошадьми (табунщичество), но и в этих отраслях требовались профессионалы, квалифицированные работники.

Уже в первые десятилетия по присоединении Приднестровья к России в обслуживании крестьянского и торгового животноводства (у скотопромышленников) получило развитие профессиональное пастушество в отгонном и тонкорунном овцеводстве, табунном и мясо-сальном скотоводстве. Для чабанов, вакарей, воловников, табунщиков строились отдельные помещения, устанавливалась особая система оплаты труда (совмещение натуральной и денежной форм).

Âсфере животноводства выделялись специфические группы людей для обслуживания скототорговых операций – гуртовщики и скотопрогонщики, которые сопровождали в дальнем пути стада из животноводческих районов. Они одновременно являлись опытными животноводами и гуртоправщиками, были осведомлены в коммерческой специфике скототорговли.

Обслуживающей отраслью животноводства была заготовка кормов: сена, соломы, отходов молотьбы, сахарных и винокуренных предприятий. Эти виды работ, остава-