ГЛАВА ШЕСТАЯ

Часть вторая: БИОЭТИКА И ПЕРЕСАДКА ОРГАНОВ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 345

DrakeB. —Ashwal S.—Schneider S., Determination of cerebral death in the pediatric intensive care unit (Констатация смерти мозга при использовании групп интенсивной терапии в педиатрии), «Pediatrics», 1986,78, с. 107 -112.

Etchegaray R. (Mgr), Eveque de Marseille, Prelevements d'organs et liberie individuelle, le 16.04.1978 (Пересадка органов и индивидуальная свобода. 16.04.1978), «La Documentation Catholique», 1978,1741, с. 442 и далее.

Hanson M. J., 77ге seductive sirens ofmedical progress. Tlwcase ojxenotransplantation (Соблазни­тельные сирены прогресса медицины. Случай ксенотрансппсттации), «Hastings Center Report», 1995,25 (5), с. 5-6.

Kass L. R., Is there a right to die? (Существует ли право на смерть ?), «Hastings Center Report», 1993,23, l,c. 34-43.

Mahowald M. B. — Walters L. и др., Transplantation of neural tissuefromfetuses (Пересадка нервных тканей, взятых у зародыша), «Science», 1987,25,c. 1307- 1308.

MarshallP. A. (ed.), Organ transplantation: defining boimdaries of'personhood, equity caid community (Пересадка органов: определение границ личности, права и общества), «Theoretical Medicine», 1996,17,1 (numeromonografico).

Marshall P. A.,ThomasmaD. C, Daar A. S., Marketing Human Organs: the autonomy paradox (Торговля человеческими органами: парадокс автономии), «Theoretical Medicine», 1996, 17,1, с. 1-18.

Medical Task Force on Anencephaly, 77k infant with anencepltaly (Ребенок без головного моз­га) , «NEJM», 1990,322, с. 669 - 673.

Rodriguez Luco A., Rapportitra ilconcettofilosofico eilconcetto clinico dimorte (Отношения между философским иклиническим понятием о смерти), «Acta Philosophica», 1992,1, 1, с. 54-68.

Sgreccia E. — Di Pietro M. L.—Fasanella G., Itrapiantid'organo e di tessutinell'uomo: aspetti etici (Пересадка органов и тканей у человека: этические аспекты), в Bompiani А. — Sgreccia Е. (acuradi), Trapiantid'organo (Пересадка органов), «Vita ePensiero»,Milano, 1989, с. 150-154.

SytsmaS.E.,Anencephalics as organ sources (Новорожденные с отсутствием головного моз-гакакисточники органов), «Theoretical Medicine», 1996,17,1, с. 19-32.

Shewmon D. К., Anencepltaly: selected medical aspects (Отсутствие головного мозга: некото­рые медицинские аспекты), «Hastings Center Report», 1988,18,5, с. 11 - 18.

Shewmon D. A., Recovery from «brain death»: a neurologist's apologia (Возвращениек жизни после «смертимозга»: апология невропатолога), «Linacre Quarterly», 1997,64,1, с. 30 - 96.

Special Task Force (Report oi), Guklelinesfor the determination of brain death in children (Основ­ные указания для определения смерти мозга у детей), «Pediatrics» 1987,80, с. 298.

Spicker S. F., Philosophical aspects ofbrain death (Философские аспекты смерти мозга), «J. Med. Phil.», 1984,9, с. 373 - 375.

Task Force for the Determination of Brain Death in Children, Guidelines for the determination of brain death in children (Основныеуказания для определения смертимозгау детей), «Neurology», 1987,37, с. 1077-1078.

Биоэтика, эвтаназия и достоинство смерти

Определение терминов и история проблемы

_В

этой главе мы хотели бы обратиться к основным этическим установкам и в то же время прояснить значение вытекающей из них проблемы, кото­рую можно назвать «достоинство смерти» или «очеловечивание смер­ти». Существует два аспекта, связанных с помощью умирающему, а также меж­ду собой, но не совпадающих друг с другом. Как станет ясно из нашего даль­нейшего изложения, эвтаназия должна быть осуждена, поскольку она предпо­лагает преждевременное убийство умирающего, даже если это убийство из сострадания, тогда как очеловечивание смерти должно получить дальнейшее развитие вместе с совокупностью соответствующих методов и установок.

Рассмотрение проблемы эвтаназии в историческом аспекте важно с эти­ческой точки зрения, особенно если при этом ориентироваться на выясне­ние причин и концепций жизни, которые лежат в основе подобной практи­ки. Такое рассмотрение в общих чертах уже намечено, и в настоящее время сохраняется интерес к историческому исследованию прежде всего в облас­ти представлений о смерти у различных народов и в разных цивилизациях благодаря ученым, занимающимся этнологией, культурной антропологией и историей обычаев, и потому мы ограничимся лишь кратким общим изложе­нием этой темы.

После сравнительного исторического анализа антрополог Томас (Thomas) сделал следующее, несколько парадоксальное заключение: «Существует об­щество, которое уважает человека и принимает смерть, — это африканское общество; но существует и другое, которое губительно, в котором господ­ствует смерть, которое одержимо и подавлено страхом смерти, — это запад­ное общество»¹. И естественно, что в этом втором обществе получает разви­тие идея узаконенной эвтаназии.

Историки права согласны в том, что появление христианства в западном мире привело к перевороту в обычаях и в мышлении также и в этом отноше­нии, и если оставить в стороне возрождение влияния стоицизма и утилита-

¹ G. J. Gruman S. Bok -—R. M. Veatch, Death mid dying: Euthanasia and sustaining life. Historical perspectives, в Reich (ed.), Encyclopedia of bioethics, c. 261 - 268; G. Pelliccia, L 'eutanasia ha una storia?. в Aa. Vv., Morire si, ma quando?. Roma, 1977, c.68 96. Об истории права в связи с эвтаназией см. F. D'Agostino, Eutanasia e diritto. - - гам же, с. 164 178.

346 ГЛАВА ШЕСТАЯ

Часть третья: БИОЭТИКА, ЭВТАНАЗИЯ И ДОСТОИНСТВО СМЕРТИ

ризма в современную эпоху, что, по-видимому, можно вывести из некоторых утверждений (которые не всеми интерпретировались одинаковым образом²), Томаса Мора, Бэкона и Локка, то следует обратиться к нацизму, чтобы уви­деть, каким взрывом чревата эта практика в организованной форме. «После возникновения христианства в проблему эвтаназии не было внесено ничего поистине нового вплоть до нашего века» (Д'Агостино [D'Agostino]).

Общественному движению в защиту эвтаназии, очень активному в насто­ящее время, присущи особые оттенки и аргументы, отличающиеся от тех, что встречались в суждениях в поддержку идеи смерти из сострадания в другие исторические эпохи. Нынешняя тенденция не ограничивается лишь констатацией человеческого понимания сущности так называемой «смерти из сострадания», но стремится к ее легализации. Именно поэтому мы долж­ны говорить об этой тенденции, чтобы понять вложенную в нее идеологию и проанализировать этико-культурный контекст, из которого она рождается и который ее питает.

Довольно часто и совершенно спонтанно выявляется связь этой тенден­ции с движением, которое во многих государствах привело к легализации искусственного аборта, ибо весьма нетрудно найти общую культурную осно­ву для обоих требований узаконивания «навязываемой смерти», которая ис­ходит из непризнания ценности личности. Аналогичными являются и спосо­бы действий, предпринимаемых сторонниками того и другого требования смерти: сначала начинается кампания по привлечению общественного мне­ния к так называемым особым случаям, бьющим на жалость, восхваляются мягкие приговоры судов, которые разбирали подобные случаи, чтобы затем прийти — как только общественное мнение будет подготовлено к этому средствами массовой информации и открытыми обсуждениями — к требо­ванию узаконивания подобной практики³.

Но есть новый, совершенно особенный и, если угодно, более страшный аспект в кампании, направленной на узаконивание эвтаназии, который зак­лючается в возможности социальной и личной вовлеченности, гораздо бо­лее широкой по сравнению с той, которая могла возникнуть, по крайней мере непосредственно, при легализации аборта. Проблема аборта затрагива­ет некоторых, смерть ожидает всех.

Возьмем определение, данное Маркоцци (Marcozzi)⁴, с которым соглас­ны также многие юристы и моралисты, признанные авторитеты в этой об-

² Для более глубокого анализа истинного смысла выражений, используемых Ф. Бэконом, см. М. Cuyas, Eutanasia. L'etica, lalibertaelavita, Casale Monferrato, 1989. Автор показывает, что в дей­ ствительности под термином «эвтаназия» Бэкон имел в виду спокойную смерть, облегчаемую активным участием врачей, которые не оставляют своим вниманием больного после того, как не смогли помочь ему выздороветь.

³ R. F. Esposito, L 'eutanasia nella stampa dimassa italiana, в Aa. Vv., Morire si, ma qucuido?, с 17 - 35.

4 По существу, это определение совпадает с определением, сформулированным в Dichiarazione su I'eutanasia (Гига et bom) della S. Congregazione per la Dottrina dclla Fede del 5 maggio 1980, где оно выражено в еще более аналитической форме: «Под эвтаназией понимается действие или бездей­ ствие, которое само по севе или в соответствии с заранее обдуманным намерением приводит к смерти с целью устранить физическое страдание». Энциклика «Evangelium Vitac» Иоанна Павла П использует это определение (п. 65).

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТЕРМИНОВ И ИСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ 347

ласти: под эвтаназией понимается «безболезненное и вызванное сострада­нием уничтожение того, кто страдает или считает себя страдающим и чьи страдания в будущем могут стать невыносимыми»⁵.

Во избежание возможной путаницы мы будем пользоваться термином «эвта­назия» только в этом смысле, тогда как термин «снятие боли» или более специ­альная медицинская терминология будут употребляться нами в других случаях.

Для полноты обзора определений следует добавить, что сегодня об эвтаназии говорят не только в применении к тяжелобольному, находящему­ся в терминальной стадии, но также и в других ситуациях, как, например, в случае появления на свет ребенка с серьезными дефектами развития (wrongful life), которого, как предлагают некоторые, следует лишить пищи, чтобы из­бежать (по словам этих людей) его собственных страданий и нагрузки для общества, — в подобных обстоятельствах прибегают к выражению «эвтана­зия новорожденных». Сейчас на повестке дня появляется новый вид эвта­назии, называемой «социальной», то есть эвтаназии, которая предстает уже не в качестве выбора отдельного индивида, но выбора общества, исходя­щего из того, что расходы, необходимые для лечения больных затяжными и требующими дорогостоящих препаратов болезнями, представляют собой слишком тяжелое финансовое бремя, и экономические средства, коих тре­бует подобное лечение, в результате эвтаназии могли бы быть сохранены для лечения тех больных, которые после выздоровления способны вернуть­ся к нормальной рабочей деятельности. Такова угроза со стороны экономи­ки, стремящейся следовать только критерию затраты — выгоды.