ББК 86.37 У13

Перевод с английского-

О. А. Щелочков, В. Ю. Печерских, А. В. Прокопенко

Составители словаря терминов: О. А. Щелочков, А. В. Прокопенко

Под общей редакцией А. В. Прокопенко, О. А. Щелочкова

ПРЕДИСЛОВИЕ

Isbn 5-88869-159-3 (рус.) isbn 0-85111-588-8 (англ.)

John Wyatt Matters of Life and Death

Inter-Varsity Press CMF

Перевод и издание книги осуществлены при содействии и с согласия

Christian Medical Fellowship, 157 Waterloo Road, London SE1 8XN

Tel: + 44 (0) 20-7928 4694, Fax: + 44 (0) 20-7620 2453

E-mail: pubs@cmf.org.uk. website: http://www.cmf.org

This translation ofMatters of Life and Death

first published in 1998 is published by arrangement with Inter-Varsity Press, Leicester, United Kingdom

© John Wyatt 1998

© Издание на русском языке, оформление МРОЕХ «ХЦ «Мирт», 2003

© Перевод на русский язык. Christian Medical Fellowship, 2003

Эта книга началась с лекций, прочитанных профессором Уайаттом в 1997 г. в Лондоне, в Институте современного христианства, и собравших большое число отзывчивых слушателей. Сегодня, когда эти лекции пере­росли в книгу, я не побоюсь предположить, что идеи, изложенные на ее страницах, будут продолжать притягивать к себе не менее благодарную аудиторию.

Есть нечто в характере профессора Уайатта, что вызывает к себе непод­дельный интерес. В нем гармонично сочетаются три личности. Во-пер­вых, он являет собой пример образованного и весьма эрудированного ис­следователя, обладающего глубокими познаниями в области биологии, генетики, педиатрии и репродуктивной медицины. Он умеет расположить к себе читателей, поделиться с ними своим опытом, однако призывает их сформировать самостоятельную точку зрения после рассмотрения всех имеющихся на руках фактов.

Во-вторых, профессор Уайатт — христианин, придерживающийся тра­диционных, веками формировавшихся христианских взглядов. Его мыш­ление глубоко пронизано христианскими истинами, он стремится опи­сать сложный современный мир библейскими категориями.

В-третих, он такой же человек, как и мы, и ничто человеческое ему не чуждо. Он рассматривает воплощение Христа как идеальный пример со­страдания, умения проникнуться чужой болью. Будучи неонатологом, профессор Уайатт часто сталкивается с тяжелой необходимостью сообщать родителям о смерти новорожденного. И тогда он «плачет с плачущими».

Страницы этой книги наглядно демонстрируют способность автора говорить откровенно. Профессор Уайатт не пытается скрыть неудобные факты, умолчать о своих сомнениях, уйти от неприятных вопросов, не предлагает поверхностных решений тяжелых проблем современности.

Джон Уайатт дает трезвую оценку отрицательному влиянию современ­ного либерализма на традиционные христианские доктрины и нравствен­ные устои, в том числе на учение о неприкосновенности человеческой жизни, созданной по образу Божьему. На страницах книги можно встре­тить имена главных «либералов» современности: Ричарда Докинса, Питера

На грани жизни и смерти

Сингера, Роналда Дворкина, Макса Чарлзуэрта, Джона Харриса. В книге приводится описание их позиций, многочисленные цитаты из их работ. Джон Уайатт предлагает взвешенную критику либеральной точки зрения. Идея сравнения творческой работы Бога с творением художника мне показалась свежей и продуктивной. Не менее интересно и сравнение пад­шего человечества с «поврежденным шедевром». Каждый человек — часть шедевра, т. е. творения Божьего, отражающего божественную природу, и, следовательно, каждый человек бесценен. Но зло повредило божествен­ное творение. Следующая цитата из книги Джона Уайатта говорит об этом лучше всего:

Первый шедевр, созданный с огромной любовью, воплотивший в себе все мастерство Художника, оказался поврежденным, испорчен­ным, запачканным... Отражение Божьей природы было искажено и отчасти скрыто. Но, несмотря на все недостатки картины, мы по-пре­жнему можем видеть смутные очертания подлинника. Первоначаль­ный узор по-прежнему вызывает у нас удивление.

«Задачей медицинского работника, — продолжает автор, — должна быть защита и восстановление шедевров, вверенных нашей опеке, в пол­ном соответствии с изначальными намерениями Создателя».

Джон Стотт,

Почетный ректор церкви «Всех душ», Лондон, Президент Института современного христианства

БЛАГОДАРНОСТИ

Основой этой книги стали прочитанные мной лекции в 1997 г. в Лондо­не, в Институте современного христианства. Хочу выразить свою глубокую признательность организационному коммитету «London Sectures Trust» за помощь и мудрость, особенно Джону Стотту, Элейн Сторки и Бетти Бей-кер. В подготовке лекций участвовали многие из моих друзей: Ник Пейдж, Ричард Бьюз, Диана Баярд, Сью Радфорд, Тони Маккатчеон, Чарли Кол-честер и сотрудники Института современного христианства. Выражаю свою благодарность родителям Кристофера Алану и Верити и родителям Стюар­та Еве и Гарри, давшим согласие рассказать об эпизодах из своей жизни на страницах этой книги. Я в долгу перед членами комитета по медицинским исследованиям при Христианской медицинской ассоциации за интерес­ные идеи и моральную поддержку: Эндрю Фергуссон, Каролин Берри, Грэм Макфарлейн, Кэтрин Майерс, Tpegop Стаммерс, Дейвид Стоун, Данкан Вир и Антони Уинг. Не могу не упомянуть многих моих друзей, которые на протяжении долгих лет делились со мной опытом и знаниями, среди них: Стив Бек, Рой Клементе, Дейвид Кук, Роб Джорж, Джанет Гудалл, Пит Мур, Оливер О'Донован, Винос Рамачандра, Питер Сондерс и Дейвид Тернер. Выражаю искреннюю признательность родителям моей супруги Малкому и Энн Ричард за их гостепримный дом, где вдали от городского шума была написана большая часть этой книги. Бесценными оказались советы Джоу Брамуэлла, Стефани Хилд и Фрэнка Энтуистла из «Inter-Varsity Press», ко­торые терпеливо и заботливо помогали мне работать над текстом моей пер­вой книги. Каролин Берри, Джон Стотт, Данкан Вир и Винос Рамачандра любезно согласились отредактировать первичный текст, внеся в него важ­ные поправки. Я также признателен Джону Стотту за написанное им вступ­ление. Тем не менее я оставляю за собой всю ответственность за возмож­ные недоработки и ошибки в тексте. Хочу сказать отдельное спасибо сво­им сыновьям: Джонатану, Тимми и Эндрю, — которым часто приходилось ждать пропадающего за экраном компьютера отца. И, наконец, я безмерно благодарен своей супруге Силии за любовь и поддержку, помощь в подборе научной информации и терпение, проявленное к поглощенному работой, уставшему и часто отсутствовавшему мужу.

ВВЕДЕНИЕ

В 1970 г., когда я еще был студентом медицинского университе­та в Лондоне, весь курс медицинской этики за шесть лет обучения состоял всего лишь из одной лекции. На этой лекции мне объясни-ли, что все, что нужно знать практикующему врачу об этике, сво­дится к пяти основным вопросам: аборты, недопустимость сексу­альных отношений между врачом и пациентом, наркомания и ал­коголизм, нетрадиционные методы терапии и проникновение рекламы в медицинские учреждения. Из всех пяти проблем, кото­рые стремилось искоренить министерство здравоохранения, боль­ше всего возражений вызывало последнее: проникновение рекла­мы в медицинские учреждения.

Но с тех пор мир сильно изменился. Медицинская этика пре­вратилась из малопонятной и ненужной дисциплины, довеска к практической медицине, в бизнес, приносящий большой доход средствам массовой информации. Бульварный стиль современной журналистики, стремящийся удивить и шокировать аудиторию жи­тейскими откровениями, популяризировал проблемы биоэтики. Интересный случай из медицинской практики сегодня может при­влечь столько же внимания прессы, как и последние новости о жиз­ни королевской семьи или скандал из жизни звезд телесериалов. По пути в Австралию в 1996 г. мне довелось познакомиться с глав­ной историей австралийского телевидения. Речь шла о Мэнди Ол-вуд, женщине из Великобритании, которая в результате лечения бесплодия забеременела одновременно восьмью детьми. Пожалуй, самое странное в этой весьма трагичной ситуации было подписа­ние контракта на миллион долларов между госпожой Олвуд и извест­ным издательством на эксклюзивное освещение событий, связан­ных с этой беременностью. В борьбе за рейтинг и аудиторию, при правильной организации рекламной кампании, громкий скандал может сделать пациента не только богатым, но и знаменитым.

10

Введение

Введение

11

Какие силы так мощно воздействуют на область медицинской этики? Как реагировать верующим, придерживающимся основ ис­торического христианства, на проблемы и новые возможности, по­рожденные колоссальным медицинским прогрессом?

В этой книге предпринята попытка сформулировать христиан­ский взгляд на центральные дилеммы, поднятые современной ме­дицинской практикой. Будучи практикующим врачом и прихожа­нином англиканской церкви, я, тем не менее, постарался отразить в книге более широкую богословскую позицию исторического три-нитарного христианства, которая основана на глубоком уважении к Священному Писанию, символам веры и постановлениям соборов ранней Апостольской церкви. Я не специалист по биоэтике, не философ и не богослов. Я —детский врач, верующий в Христа, ко­торый в повседневной медицинской практике вынужден сталкивать­ся с мучительными дилеммами. Мой взгляд на эти проблемы фор­мировался годами раздумий и осмысления того, что происхо­дит в современной медицине. Это попытка изложить подлинное христианское понимание названных мной проблем.

Вопросы, поднимаемые на страницах этой книги, не просто ма­териал для занятных дискуссий, в которые любят встревать филосо­фы, моралисты или студенты. Эти вопросы затрагивают самые по­таенные уголки наших сердец, самые болезненные и уязвимые ас­пекты жизни. Многие люди, читая эти страницы, носят в себе тайные скорби, которыми не в силах поделиться с другими. Совре­менная статистика по Великобритании показывает, что каждая седь­мая пара страдает бесплодием и никогда не сможет заиметь детей естественным путем. Другие пережили трагедию, став свидетелем смерти своего ребенка или внутриутробной гибели плода. В жизни других был аборт, о котором, возможно, не знают даже близкие дру­зья или родственники. Многие видели, как их близкие умирают в мучительной боли и страданиях. Есть среди нас и те, кто носит в себе больные гены и знает, что может рано уйти из жизни, и потому с тревогой всматривается в безвестное будущее. Многие из нас не­сут гены, которые приведут в ближайшем будущем к тяжелым забо­леваниям и инвалидности: болезни Альцгеймера, инсульту или раку молочной железы. Практически в каждом присутствуют гены, от­ветственные за развитие тяжелейших заболеваний, которые мы пе­редадим своим детям. Например, многие из нас, совершенно не подозревая об этом, носят в себе «молчащий» ген муковисцидоза.

Поэтому эта книга повествует не о каких-то «чужих» проблемах — они затрагивают суть нашего бытия. Никто из нас не защищен от проблем. Мы все имеем одну человеческую природу, которая уязви­ма для боли и повреждена до основания. Когда вы будете читать истории, приведенные в этой главе, у вас может возникнуть ощуще­ние дискомфорта и внутренней боли. У меня на них была та же ре­акция. Французский философ эпохи Просвещения сказал: «На смерть, как и на солнце, не стоит долго смотреть». Но именно это мы и попытаемся сделать — взглянуть на смерть и на связанные с ней вопросы и беспокойства.

Перед современными христианами стоят две задачи. Как их окрестил Джон Стотт, «двойное слушание»¹. Наша первая задача за­ключается в том, чтобы прислушаться к современному миру, попы­таться понять его насущные проблемы. И вторая задача — прислу­шаться к исконной христианской позиции. После этого мы долж­ны построить мост между этими двумя основаниями: современным миром и библейской христианской верой. Целью христианина, придерживающегося библейского учения, будет понимание совре­менного мира в свете Библии и понимание Библии в свете совре­менного мира. Мост сможет вынести весь возлагаемый на него груз ответственности, только если он надежно покоится на обоих осно­ваниях.

Строительство такого моста, конечно, дело опасное. Мой отец работал строительным инженером, и у меня сохранились живые детские воспоминания, как он проводил испытания прочности по­строенного им моста с помощью огромных груженых самосвалов. Поэтому мысль о строительстве мостов вызывает у меня соответству­ющий трепет. Эта книга не пытается дать ответ на все существую­щие вопросы, поскольку у меня недостаточно опыта, чтобы охва­тить всю этическую проблематику, поднимаемую современной ме­дициной. Вместо этого, я постарался ограничиться этическими Дилеммами по двум концам жизненного отрезка, а именно нача­лом и концом жизни.

Это не простые вопросы. И я не предлагаю читателю простых ответов. Простых ответов попросту не существует. Но я глубоко убежден, что историческая христианская вера, вера, открытая Пи­санием и исповеданная Отцами Церкви, дает нам возможность приблизиться к правильным ответам на эти больные вопросы. Эта

12

Введение

Введение

13

вера предлагает нам логичные, обоснованные, а вместе с тем прак­тичные и злободневные решения. У исторического христианства есть что сказать миру относительно Проекта генома человека, про­блем отделений реанимации и хосписа. По мере работы над этой книгой мой оптимизм, надежда и уверенность в ответах, предлагае­мых христианской верой, продолжали возрастать. И я надеюсь, что смогу заразить своим оптимизмом и вас.

Я хотел бы начать книгу наиболее важными и существенными примерами из клинической практики, которые попадали в заголов­ки прессы за последние несколько лет. Прежде чем мы перейдем к глубокому анализу фундаментальных тенденций в медицине и сто­ящих за ними социальных сил, мне хотелось бы продемонстриро­вать технические возможности и людские трагедии, порожденные современными медицинскими технологиями.

Лиллиан Бойз: умерщвление из милосердия

В августе 1991 г. в Королевскую клинику графства Хэмпшир, го­рода Уинчестер, поступила больная Лиллиан Бойз. На протяжении долгого времени она страдала ревматоидным артритом. В возрасте 70 лет прогрессирующая болезнь, достигнув терминальной стадии, превратила ее в инвалида. У нее были хронические болезненные язвы на ногах и руках, отечность, болезненность и деформации сус­тавов, а также переломы тел позвонков. Справиться с болью оказа­лось невозможным. Любые манипуляции и даже простое прикос­новение доставляли ей большие страдания. Больную вел врач Най-джел Кокс, доктор медицинских наук, ревматолог. Он знал ее уже 13 лет и был доверенным другом семьи пациентки. По мере ухудше­ния состояния, Лиллиан Бойз настойчиво говорила доктору, что хо­чет умереть. Он выражал ей свое сочувствие, но объяснял, что не имеет право сделать ей смертельный укол. По ее просьбе, однако, он со­гласился полностью отменить назначенное ей лечение. Несмотря на увеличение дозировки диаморфина, боль продолжала усиливать­ся. Согласно показаниям свидетелей, в такие моменты «она стона­ла и кричала, как собака».

Ситуация приблизилась к кризисной точке 16 августа. Лилли­ан Бойз вновь выразила доктору Коксу свое желание умереть. Семья

также настаивала, чтобы врач прекратил ее страдания. Он набрал в шприц 100 мг диаморфина (в двадцать раз больше обычной дозы), ввел препарат, но без особого эффекта. Затем, пока больная еще про­должала стонать от боли, доктор Кокс начал внутривенное введе­ние смертельной дозы хлорида калия. Во время введения препара­та наступила остановка сердца и мгновенная смерть. Кокс тщатель­но записал в историю болезни все детали происшедшего и свои назначения. Только через несколько дней медсестра заявила о слу­чившемся администрации больницы. Следом был звонок в поли­цию. Доктора Кокса арестовали, и ему предъявили обвинение в по­кушении на убийство (обвинение в убийстве нельзя было доказать, так как к тому моменту тело больной было уже кремировано). Об­винение было доказано в суде, и Коксу дали условный срок. Судья объявил, что Кокс «явно нарушил врачебный долг».

События, последовавшие за этим процессом, показали, что док­тору Коксу сочувствует большое количество людей. Дело привлек­ло внимание английского и международного общества к проблеме легализации эвтаназии. Несмотря на резкую критику со стороны Главного медицинского совета страны, доктору Коксу было позво­лено работать в структурах Национальной системы здравоохране­ния².

Стал ли доктор Кокс жертвой устарелых понятий о неприкосно­венности человеческой жизни? При правильном правовом и про­фессиональном контроле, допустима ли эвтаназия в качестве акта милосердия?

Тони Бланд и хроническое вегетативное состояние

Тони Бланд, семнадцатилетний футбольный болельщик, 15 ап­реля 1989 г. отправился на стадион города Шеффилд, чтобы побо­леть за свою любимую команду. Он стал жертвой ужасной трагедии, разыгравшейся на стадионе «Хилсборо». Во время матча разъярен­ные болельщики ринулись к полю. Люди, находившиеся в первых рядах, оказались придавленными к железным ограждениям. Тони, как и многие другие, оказался зажатым в тиски человеческих тел, что привело к кислородному голоданию. Тем днем погибло более 90 болельщиков, но Тони Бланд выжил. Во всяком случае, выжило

14

Введение

Введение

15

его тело. К сожалению, длительная гипоксия привела к коме. Было диагностировано хроническое вегетативное состояние. Он продолжал жить, основные функции организма сохранились. Он мог дышать, переваривать пищу. Иногда он открывал глаза, нижние отделы ствола головного мозга продолжали функционировать на рудиментарном уровне. Однако отсутствовали любые признаки сознания или реак­ции на окружающее. В коре головного мозга, участвующей в фор­мировании сознательной деятельности, наступили необратимые изменения. Его жизнь поддерживалась автоматическим дозатором, который заправлялся жидкой питательной смесью, поступавшей через зонд в желудок. Тони Бланд продолжал существовать в этом сумеречном состоянии еще три года, пока преданные родители жда­ли и надеялись на улучшение его состояния. Впоследствии семья Тони и его врач, доктор Дж. Хау, подали прошение в Верховный суд разрешить им прекратить питание. Случай пробудил интерес средств массовой информации по всему миру. «Дайте Тони умереть» — с та­ким заголовком вышла одна из газет³.

Дело было передано в палату лордов. Спор правоведов породил вопрос: «Какая тактика в отношении этого больного будет лучше всего соответствовать его интересам?»⁴ В своем историческом реше­нии палата лордов пришла к выводу, что поскольку Тони Бланд утра­тил способность осознавать окружающий мир и не имеет реальных шансов на улучшение состояния здоровья, то продление жизни не приносит ему «ни терапевтической, ни медицинской, никакой дру­гой пользы»⁵. Было принято решение прекратить искусственное питание. Тони умер спустя несколько дней.

Многие утверждают, что такое решение было продиктовано здра­вым смыслом. Другие считают, что этот случай указывает на то, что британские суды перестали уважать традиционный принцип непри­косновенности человеческой жизни⁶. Впервые суд признал закон­ным решение, единственной целью и намерением которого была смерть невинного человека.

Однако традиционные установки медицинской этики были под­вергнуты сомнению не только благодаря подобного рода дилеммам, касающимся прекращения человеческой жизни. Технический про­гресс в области пренатальной диагностики также породил этичес­кие проблемы, связанные с ее началом.

Риз О'Саливан: «жизнь по ошибке»

Газета «Дейли Мейл» 11 июня 1996 г. рассказала о том, что Кри­стина О'Саливан и ее партнер подали иск против больницы «Норт -уик Парк», близ Лондона, поскольку ее персонал не выполнил ей в прошлом аборт. Риз, которому ко времени подачи иска исполни­лось уже три года, страдал тяжелым заболеванием — незаращением позвоночного канала. Госпожа О'Саливан утверждала, что персо­нал больницы мог диагностировать этот порок с помощью УЗИ-на четвертом месяце беременности, когда можно было еще сделать аборт. «Он - замечательный, умный малыш, и я его нежно люблю, но он никогда не сможет вести нормальную жизнь... Я бы никогда не заставила моего партнера и саму себя пройти через все это. Я бы не выбрала Ризу такую жизнь». Заголовок статьи сразу бросался в глаза: «Мой сын должен был стать выкидышем».

Это пример так называемого иска о «жизни по ошибке». И хотя в Великобритании ребенок, родившийся в результате врачебной халатности, не может сам подать в суд, его родители имеют право отсудить у администрации больницы денежную компенсацию на покрытие затрат, связанных с воспитанием ребенка. Как повлияют все эти судебные тяжбы на отношение общества к детям и взрос­лым-инвалидам? Какие будут практические последствия исков по поводу «ошибочного» сохранения жизни ребенка? Правоведы уже пророчат, что случай с Ризом О'Саливаном повлечет за собой лави­ну ему подобных, принеся Национальной системе здравоохранения огромные убытки.

Начиная с 1990 г., когда были внесены поправки в Закон об абор­тах, законодательство разрешило выполнять аборты на любой ста­дии, вплоть до последних дней беременности, если у плода имеет­ся серьезная патология. И хотя в настоящее время аборты зрелых плодов относительно редки, такой вид прерывания беременности приносит больше всего страданий.

Жаклин Джеймз: неудачный поздний аборт

Жаклин Джеймз, 26 лет, мать двоих детей — девяти и пяти лет. Зимой 1993 г. она забеременела третьим ребенком и была отправлена

16

Введение

Введение

17

на дородовый осмотр в отделение акушерства в уордслейскую боль­ницу в Уэст-Мидландсе. В мае 1994 г., когда беременность достигла 26 недель (более шести месяцев), плановое ультразвуковое исследо­вание показало, что у плода имеются тяжелые пороки развития. Жак­лин Джеймз направили в Бирмингемский родильный дом, где от­ветственный специалист сделал повторное ультразвуковое иссле­дование, подтвердив изначальный диагноз. Врачи категорично утверждали, что у плода имеется тяжелая патология, и Жаклин Джеймз с партнером согласились на позднее прерывание беремен­ности. Беременной были сделаны препараты для индукции аборта. Когда аборт сделали, врачи столкнулись с двумя проблемами. Во-пер­вых, ребенок родился живым, вместо того чтобы умереть во время процедуры. Во-вторых, у ребенка не было ни одного признака пато­логии, девочка была правильного телосложения. К огромному сожа­лению, новорожденная пострадала от тяжелой гипоксии, вызванной препаратами для индукции аборта. Врачи не предприняли попыток реанимации девочки, которой родители дали имя Наташа, и она умерла спустя 45 минут. Главврач больницы, доктор Блант, объяснил, что из-за того, что Жаклин Джеймз поступила в отделение для про­ведения аборта, было принято решение не реанимировать новорож­денную, несмотря на то что ребенок родился без видимой патоло­гии. Патологоанатом клиники после повторного запроса о причине смерти встал перед дилеммой, поскольку ни одно из стандартных определений причин, вызвавших смерть, не подходило к данной си­туации. В результате он записал в справке о смерти: «Смерть насту­пила в результате законного прерывания беременности»⁷.

Ирония этой ситуации заключается в том, что закон Велико­британии позволяет проводить аборты при наличии у плода пато­логии вплоть до полного срока беременности, а современные тех­нологии в моей области медицины, неонатологии, позволяют вы­ходить детей начиная с 23—24 недель гестационного возраста. Однако умение поддерживать жизнь новорожденных при помощи интенсивной терапии также может породить трудные вопросы, как это видно из следующего примера.

Самьюэл Линарес: шаг отчаяния

В 1989 г. Самьюэл Линарес был счастливым, здоровым ребенком, проживавшим со своими родителями в пригороде Чикаго. Но затем

в семью пришло несчастье. Семимесячный Самьюэл подавился иг­рушечным шариком, который попал ему в трахею, вызвав тяжелую степень гипоксии. Его быстро доставили в детское реанимацион­ное отделение местной больницы в Чикаго, где подключили к жиз­необеспечивающей аппаратуре.

К сожалению, вскоре обнаружилось, что ребенок перенес тяже­лую тотальную травму головного мозга. Родители, не смыкая глаз, день и ночь сидели перед кроватью Самьюэла, но ребенок оставал­ся в глубокой коме. Его биологическая жизнь поддерживалась только благодаря сложной аппаратуре. Врачи сказали, что надежды на из­лечение Самьюэла нет. Он не выйдет из комы и будет продолжать житьлишьдотехпор, пока проводится интенсивная терапия. Как следует из газетных публикаций, его родители неоднократно про­сили врачей прекратить лечение и позволить Самьюэлу умереть. Врачи отказались, сказав, что это противозаконно и у них не оста­ется выбора, кроме как продолжать начатую терапию.

Прошли долгие 8 месяцев. Самьюэл был все еще подключен к медицинской аппаратуре. И однажды в отделении реанимации по­явился отец ребенка с оружием в руках. Угрожая медсестрам, он от­ключил аппарат искусственного дыхания, и со слезами на глазах взял ребенка на руки, и стал баюкать его. «Я никому не хочу причинить зла. Я сделаю больно только тому, кто попытается подключить мое­го малыша обратно к этим машинам», — продолжал говорить он работникам отделения. Убедившись, что ребенок мертв, он разры­дался, бросил оружие и сдался полиции, которая как раз подоспела к тому моменту. Он был задержан и обвинен в совершении преду­мышленного убийства⁸.

Кто был прав в этой трагичной и абсурдной ситуации? Врачи, которые посчитали, что обязаны сохранять подобие биологичес­кой жизни любой ценой? Или отец, движимый отчаянием и забо­той о ребенке и желающий освободить его от бесконечного и тщет­ного существования? Один эксперт по биоэтике, комментируя си­туацию вокруг этого случая, сказал: «Отец Самьюэла действовал против закона и устоев традиционной этики, которые защищают неприкосновенность жизни. Но его побуждения совпадали с но­выми, еще только зарождающимися этическими соображениями, которые куда более жизнеспособны и вскоре заменят собой ста-РУю этику»⁹.

18

Введение

Введение

19

Семья Дейвисов: случай с замороженными эмбрионами

К ставшим уже привычными для нас проблемам абортов добави­лись новые сложные вопросы, порожденные ошеломительным про­грессом в области так называемых «репродуктивных технологий».

В 1978 г. родилась Луиз Браун, первый ребенок, зачатый в про­бирке. Это событие доказало, что процесс человеческого оплодот­ворения можно успешно осуществить в лабораторных условиях. Если произошла имплантация эмбриона, то дальнейшая беременность протекает как обычно, завершаясь рождением здорового ребенка. Технология позволяет без особого труда создать большое количе­ство эмбрионов, которые могут затем использоваться для проведе­ния экспериментов. Кроме того, оказалось, что живые человеческие эмбрионы могут храниться в замороженном состоянии в жидком азоте неопределенно долгое время, что открывает перед врачами неожиданные возможности. Первая успешная беременность, кото­рая была получена в результате переноса замороженно-оттаянных эмбрионов, была описана в Австралии в 1983 г., а рождение первого ребенка — в том же году в Голландии.

Мэри Сью и Джуниор Льюис Дейвис из американского города Мэривиль, штат Теннесси, отчаянно искали возможность завести ре­бенка. Они в течение долгого времени страдали бесплодием. Несмот­ря на неоднократные попытки забеременеть при помощи экстра­корпорального оплодотворения (ЭКО), имплантации эмбрионов в матке, а следовательно, и самой беременности так и не наступило. Затем, в декабре 1988 г., во время седьмой попытки экстракорпо­рального оплодотворения, были созданы 9 эмбрионов. Два из них были перенесены в матку Мэри Сью, а остальные 7 — заморожены в жидком азоте. И вновь оба перенесенных эмбриона не импланти­ровались.

Спустя два месяца, в феврале 1989 г., Дейвисы разошлись, и муж подал на развод. Мэри Сью высказала желание использовать замо­роженные эмбрионы для дальнейших попыток забеременеть, но Джуниор Льюис ответил, что более не желает заводить детей, и их браку пришел конец. На бракоразводном процессе Джуниор Льюис выступил с заявлением, что если эмбрионы будут «перенесены Мэри

или любому другому донору», то он будет воспринимать это как «на­рушение его репродуктивных прав». Но Мэри Сью абсолютно не согласилась с ним. «Это не только его ребенок, но и мой. Они уже были зачаты. Я считаю, что у меня есть право иметь детей».

Судья сделал вывод, что интересы детей имеют большую цен­ность. В этом случае «в интересах эмбрионов» было продолжать жить и развиваться в теле Мэри Сью. Джуниор Льюис опротестовал это решение и добился его отмены в более высокой судебной инстан­ции. Но тут история приняла неожиданный поворот. К тому време­ни Мэри Сью вышла замуж за другого человека, и с тех пор утратила интерес к попыткам добиться права имплантировать эмбрионы в свою матку. Она предложила передать эмбрионы другой бесплод­ной паре¹⁰.

Мэнди Олвуд: многоплодная беременность

Последняя история рассказывает о Мэнди Олвуд из Ноула, Ве­ликобритания. У Мэнди был один ребенок от первого брака. Она развелась и завела весьма необычный роман со своим сотрудником Полом. Они жили отдельно, и Пол продолжал интимные отноше­ния с другой партнершей, Марией, от которой у него было двое де­тей. Но Мэнди твердо знала, чего добивается. «Последние два года смыслом всей моей жизни стало родить ребенка от Пола. Он тоже хотел ребенка, но у меня это вышло за рамки обычных желаний. После трех выкидышей это стремление превратилось в навязчивую идею». Летом 1996 г. Мэнди была направлена в клинику по лече­нию бесплодия, где ей назначили гормональный препарат, стиму­лирующий овуляцию. «Я не сказала Полу, что пошла в эту клинику. После того, как я начала лечение, мне стало стыдно, и я прекратила инъекции». Несколько недель спустя ультразвуковое исследование показало, что Мэнди беременна восемью детьми. Большинство вра­чей рекомендовали процедуру «селективной редукции», во время которой под контролем ультразвука в тело некоторых плодов дела­ется смертельная инъекция, чтобы уменьшить число плодов до двух-трех и увеличить вероятность их выживания. Но Мэнди отказалась от процедуры, и далее беременность наблюдалась специалистами в больнице «Кингз Колледж». Мэнди подписала контракте известным журналистом Максом Клиффордом, и ее история была перепродана