1.4 Поэзия Георгия Иванова в материалах конференции, прошедшей в 2011 году, к 100-летию со дня рождения поэта

Что касается статей, относящихся к теме нашего исследования, то их не так много, но тем не менее, те, которые мы изучили, представляют огромный исследовательский интерес.

Одной из этих статей является работа Натальи Солнцевой из Москвы, которая усматривает связи творчества Иванова с творчеством поэта Серебряного века, а именно, с Сергея Есенина на материале «Посмертного дневника» Иванова.

Статья носит название: «Есенинский контекст в «Посмертном дневнике» Георгия Иванова».

Обращается внимание на личность Георгия Иванова как критика. Автор статьи называет его «ниспровергателем литературных авторитетов». Показательно, что критиковал таких известных поэтов как С. Городецкий, В. Ходасевич, И. Шмелев, К. Бальмонт, Г. Адамович, И. Бунин и т.д. Последнего он даже не считал поэтом, что очень оскорбляло Ивана Алексеевича. В чем причина такого неприятия, такого протеста? Возможно в том, что его как поэта тоже мало признавали. Эта агрессия оказалась защитной реакцией от нападок на самого себя. Но, тем не менее, Иванов стремится «взглянуть в лица этих поэтов, как в зеркало» [Иванов, 2011, с. 51]. Он узнает в них себя, видимо, от этого ему еще тяжелее видеть со стороны то, что есть в нем самом. Таким зеркалом для Иванова стал С. А. Есенин. Оба поэта, как отмечает автор статьи, «вписывались в ряд надмирных поэтов». [Иванов, 2011, с. 214] Они не вписываются лишь в строй поэтов – современников. Иванов в «Посмертном дневнике» писал: «В громе ваших барабанов я сторонкой проходил, в стадо золотых баранов не попал, не угодил». В шуме барабанов голосов писателей - современников не слышно тонкого, но твердого голоса поэтов «надмирных». Они являются сторонними наблюдателями, которым сверху видно все, что происходит на грешной земле. В «Посмертном дневнике» выявляются эсхатологические мотивы творчества Иванова. В самом заглавии уже явно прослеживается «вечность» существования. Дневник, написанный посмертно, т. е. практически после смерти. Это записи будто из другого мира, которые доносят живущим всю правду об их земной сущности.

Далее автор выделяет сходные мотивы творчества Иванова и Есенина.

Во-первых, это мотив бессонницы как начала рефлексии и предчувствие смерти у Иванова. Герой же Есенина страдает не от ожидания смерти, а от болезненного состояния. Появление «черного человека» знаменует приближение смерти, а с ней и тоску по ушедшей жизни.

Во-вторых, мотив жизненной силы, прорывающейся сквозь сумерки сознания. У Иванова он выражен надеждой на то, что смерть еще не нашла к нему дорогу, но тщетность этой надежды усугубляет положение. У Есенина же его «черный человек» «с миром душу примирил».

В-третьих, мотив зеркала. Ивановское зеркало приводит его в самый низ, на зеркальное дно адского озера. Есенин же разбивает это зеркало и освобождается от «черного человека».

В-четвертых, мотив двойничества: герои надевают маску. У Иванова маска играющего человека, у Есенина – человека с улыбкой на устах.

Таким образом, через очищение оба поэта приходят к осмыслению своей сущности, своего места в этом мире. Иванов - через рефлексию, чувство вины, а Есенин – через освобождение от этой рефлексии.

Особое внимание на конференции обращалось на то, что Георгий Иванов, будучи поэтом – эмигрантом, отразил в своем творчестве универсальные черты поэзии эмиграции. Отношение его к России также нашло отражение в материалах конференции. Автор из статей «Хорошо, что нет России» Анатолий Карпов из Москвы отмечает особенности стихов Иванова, написанных о России, например, такие:

И нет России, ни мира,

И нет ни любви, ни обид,

По синему царству эфира

Свободное сердце летит.

Эти слова выражают боль и ощущение оставленности, разочарование и беспомощность людей, «выброшенных» из родного дома за границу. Поэт жаждет свободы, которую он получает на чужой стороне. В своей же стране он был чужим, никем не услышанным, за рубежом, напротив, его признали, именно это сделало его свободным. Но свобода эта только внешняя. Внутренней же свободы человек способен достичь лишь после смерти. Стихи Иванова звучат как пророчество конца не только своего существования, но и существования своей Родины. Иванова нельзя было назвать поэтом, жившим мыслями о смерти. Он очень любил и хотел жить. Но за границей, на чужбине жизнь это стала невыносимой. Отмечается особенность поэтики стихов Иванова, заключающаяся в том, что он не стремится поразить читателя красотой слога. Его стихи не для всех, а лишь для тех, кто способен принять на себя те чувства, которые в них выражены, прочувствовать то, что ощущает человек, находящийся при жизни между двумя мирами.

Находясь на пороге смерти, сам Иванов не упускает возможности помечтать, пишет такие стихи:

«Что я еще лет десять проживу,

Страну свою увижу наяву…»

Надежда и уверенность в завтрашнем дне, в том, что он наступит, не покидает сердце умирающего поэта. Именно в этом проявляется сила, тянущая его к жизни. И пусть жизнь оборвалась, но оборвалась она с надеждой на свое продолжение, это очень важно для поэта.

Как отмечает сам Георгий Владимирович, литература русской эмиграции пришла в упадок к 1931-му году. Он объясняет это так: «Читателей у нас нет, Родины нет, влиять мы ни на что не можем…» [Иванов, 2011, с. 124] Основополагающим для творца, для поэта является признание читателями его творчества. Если нет читателей, произведения умирают, они становятся лишь кипой бумаг, которые пылятся на полках. Отсутствие Родины тоже вполне понятный факт. Если человек находится в отдалении от родной земли, он забывает ее образ, забвение – это синоним смерти. Духовная смерть поэтов русской эмиграции заключалась в том, что находясь на чужой земле, стремясь обрести там свободу, они были закованы в невидимые кандалы, выражающиеся в невозможности посетить родную землю. Это крайне болезненно переживали все, включая Георгия Иванова.

В заключении автор статьи дает общую оценку влияния творчества поэта на читателей: «его лирика вызывает у читателя ощущение света, сознании задерживающегося» [Иванов, 2011, с.126] Свет этот может помочь разобраться в себе и в смысле своего существования.

О поэтической технике Иванова пишет Игорь Болычев из Москвы, в статье с одноименным названием. В статье представлены особенности позднего творчества поэта. Описываются приемы, используемые в произведениях, такие как: монтаж; коллаж; интертекстуальность, ирония, элементы сюрреализма. Все эти приемы своеобразно отражают мировоззрение поэта, с их помощью в стихотворениях реализуются мотивы различной направленности. Предметом нашего исследования служат эсхатологические мотивы, которые будут рассмотрены в дальнейшем на материале стихотворений.

Интерес представляет описание стиля Иванова. В 30-х годах, как отмечает автор статьи, стиль поэта можно назвать «огненным» или «плазменным» [Иванов, 2011, 123]. Он характеризовался особым отношением к слову. Процесс этот назван «распадением атома слова» или «смыслом, раскаленным добела». Изменяется номинативная функция слова. Она полностью растворяется в интонационном рисунке стихотворения. Внешняя оболочка слова не столь важна, важен ее глубинный смысл. Происходит распадение целого атома на множество частей, каждая из которых приобретает свой индивидуальный оттенок значения. Ядро – смысл выводится на первый план. Слово имеет смысл только в контексте, в связи с другими словами. Атом распадается в плазме, в огне, который обнажает истинный смысл слов. Огонь представлен экспрессивной лексикой, которая выражает отношение, как лирических героев, так и автора к действительности.

Плазменный, огненный стиль выражается иногда в деформации словарных значений, вплоть до антонимических:

Листья падали, падали, падали,

И никто их не мог удержать.

От гниющей листвы, как от падали,

Тяжело становилось дышать.

И неслось светозарное пение

За плескавшей в тумане рекой,

Обещая в блаженном успении

Отвратительный вечный покой.

Интерес вызывает словосочетание «отвратительный покой». Если попытаться заменить слово «отвратительный» на слово «восхитительный», то обнаруживается полное изменение смысла стихотворения. Появляется некий оттенок иронии, и даже сарказма. Тем не менее, стихотворение продолжает сохранять смысл, но только иной, чем в оригинале. Вот почему, как считает автор статьи, ивановские стихотворения, несмотря на их пессимизм, негатив и циничность, оставляют надежду в сердце читателя и веру в свет, оставляемый человеком после себя, после своей земной жизни.

Что касается поздней лирики Иванова, то ей свойственна так называемая «гармония отчаяния», т. е. воплощается любовь к России, к людям, к безобразию этого мира.

Именно поэтому, говоря о поэзии Иванова, упоминают «мелодию небытия», звучащую в его стихах. Об этом пишет Владимир Микушевич из Москвы, в статье «Где только розы и свет…мелодия небытия у Георгия Иванова…». По мнению автора статьи, мелодия у Иванова « вместо отсутствующей реальности образует природу, историю и культуру» [Иванов, 2011, с. 138]

Мелодия становится цветком,

Он распускается и осыпается,

Он делается ветром и песком,

Летящим на огонь весенним мотыльком,

Ветвями ивы в воду опускается…

Проходит тысяча мгновенных лет

И перевоплощается мелодия

В тяжелый взгляд, в сиянье эполет,

В рейтузы, в ментик, в «Ваше благородие»,

В корнета гвардии – о, почему бы нет?…

Изначально мелодия зарождается в природе, естественным путем, потом она распространяется повсюду, и приобретает искусственный вид, человеческий, можно сказать, что она оживает глазами и устами людей различной профессии. Но, мелодия неизбежно возвращается в природу, в вечность, чтобы воплотиться в новую мелодию.

Так в литературоведческих подходах намечаются границы и содержание той специфической ивановской эсхатологии, которая в полной мере может быть исследована на материале сборника «Лампада».

Глава ІІ Мотив смерти в сборнике Георгия Иванова «Лампада»

2.1Определение понятия «Мотив» в литературоведении

Для раскрытия сущности мотива реализации мотива смерти, изображаемого в стихотворениях Георгия Иванова необходимо дать точное определение понятия «мотив» в литературоведении.

В литературной энциклопедии дается развернутое определение понятия «мотив».

«Мотив [от латинского moveo — "двигаю"] — термин, перенесенный в литературоведение из музыки, где он обозначает группу из нескольких нот, ритмически оформленную. По аналогии с этим в литературоведении термин "мотив" начинает применяться для обозначения «минимального компонента художественного произведения — неразложимого далее элемента содержания» (Шерер). В этом значении понятие мотив играет особенно большую, пожалуй, центральную роль в сравнительном изучении сюжетов преимущественно устной литературы. Может использоваться и как метод реконструкции первоначальной формы сюжета и как способ прослеживания его миграции». [Николюкин, 2001, с. 589] Мотивом также называют «исходный момент художественного творчества, совокупность идей и чувств поэта, ищущих доступного воззрению оформления, определяющих выбор самого материала поэтического произведения, и — благодаря единству выразившегося в них индивидуального или национального духа — повторяющихся в произведениях одного поэта, одной эпохи, одной нации и тем самым доступных выделению и анализу». [Николюкин, 2001, с.590]

В целом, мотив – это повторяющийся элемент сюжета произведения, в нашем случае, лирического, который позволяет реконструировать динамику развития темы. Мотив может иметь различные вариации. Нахождение вариаций мотива смерти в стихотворениях Георгия Иванова из сборника стихов «Лампада» и является практической задачей нашего исследования.

Сборник «Лампада» называют «ювенильным», юношеским, которым вначале 20-х г.г. Иванов открыл свое несостоявшееся «Собрание сочинений». Название сборника «Лампада» символично. Лампада – это светильник, используемый для богослужений. Он высвечивает духовную сущность всего живого. Этот свет проявляется в вере в наступление новой жизни за пределами земного бытия – одной из важнейших христианских идей.

Мы выделили следующие вариации мотива смерти в сборнике «Лампада»:

а) мотив смерти природы: осень;

б) мотив смерти любви (разлука);

в) мотив временной смерти (сон).