!Учебный год 2024 / Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill

к теории индуктивного процесса. Процесс этот есть в своей сущности исследование фактов причинной связи. Все единообра­ зия последовательности явлений и боль­ шинство единообразий их сосуществова­ ния либо сами суть, как мы видели, зако­ ны причинной связи, либо представляют из себя следствия этих законов или за­ ключения, короллярии из них. И если бы мы в состоянии были определить, какие причины надо связать с какими следстви­ ями, и обратно, какие следствия зависят от каких причин, то этим самым мы по­ знакомились бы со всей жизнью природы. Тогда мы могли бы выяснить и истолко­

вать все те единообразия, которые явля­ ются простыми результатами причинной связи; могли бы предсказать всякий отдель­ ный факт, всякое событие, раз у нас ока­ зались бы необходимые для этого данные, т. е. раз мы знали бы все обстоятельства, предшествовавшие тому или другому фак­ ту или событию в каждом данном случае.

Таким образом, главную задачу индук­ ции составляет установление того, какие именно законы причинной связи сущест­ вуют в природе, т. е. определение следствий каждой причины и причин каждого след­ ствия. Указать, как решается эта задача, — вот главный предмет индуктивной логики.

§ I . Из сказанного выше следует, что про­ цесс определения того, какие последую­ щие явления неизменно связаны в природе с какими предыдущими или, иными слова­ ми, какие явления относятся друг к другу как иричины и следствия, есть в некотором роде процесс аналитический. Можно при­ мять за достоверное, что всякий возникаю­ щий фаю1имеет свою причину и что при­ чина эта должна заключаться в каком-ли- Гю факте или стечении фактов, непосред­ ственно предшествующем возникновению данного события. Вся совокупность суще­ ствующих в настоящее время фактов есть неизбежный результат всех прошлых фак­ тов и — более непосредственно — всех тех, которые существовали в предшеству­ ющий момент. Таким образом, здесь мы имеем перед собой великий и, как мы зна­ ем, единообразный порядок, и если бы ко- гда-нибудь могло повториться сполна одно из прежних состояний целой Вселенной, то за ним снова последовало бы ее совре­ менное состояние. Является вопрос: каким образом разложить это сложное единооб­ разие на составляющие его более простые единообразия? Как связать каждый эле­ мент этого обширного предыдущего с той именно частью последующего, какая от это­ го элемента зависит?

Процесс этот, который мы назвали ♦аналитическим», так как он состоит в раз­ ложении сложного целого на составляю­ щее его элементы, есть нечто большее, не­ жели простой умственный анализ. Одним созерцанием явлений и расчленением их только в уме мы не достигнем той цели, ка­ кую мы имеем теперь в виду. Тем не менее такое умственное расчленение представля­ ет неизбежный первый шаг. Ход природы, каким он видится с первого взгляда, в каж­ дое мгновение имеет вид хаоса, за кото­ рым следует другой хаос, и мы должны раз­

ложить каждый хаос на отдельные факты, должны научиться видеть в хаотическом предыдущем множество отдельных преды­ дущих, а в хаотическом последующем мно­ жество отдельных последующих. Но одно это не укажет еще нам, с каким именно из предыдущих находится в неизменной связи каждое последующее. Для определе­ ния этого мы должны попытаться произ­ вести отделение фактов друг от друга не только в нашем уме, но и в самой приро­ де. Однако надо помнить, что умственный анализ должен всегда идти впереди, и вся­ кому известно, насколько в этом отноше­ нии один ум отличается от другого. Этот анализ составляет сущность акта наблюде­ ния, так как «наблюдателем» надо назвать не того, кто просто видит то, что представ­ ляется его глазам, а того, кто видит, из ка­ ких частей состоит то, что он наблюдает. И для того чтобы хорошо видеть это, нужен редкий талант. Один человек — вследствие невнимательности или потому, что он тра­ тит свое внимание ненадлежащим обра­ зом, — не доглядывает половины того, что мог бы видеть; другой отмечает гораздо более того, что видит, смешивая виденное с тем, что он воображает, или с тем, что он выводит; третий замечает род всех обстоя­ тельств, но, будучи неопытным в оценке их степени, оставляет количество каждого об­ стоятельства неопределенным и неудостоверенным; четвертый, правда, видит все, но так неискусно делит на части виден­ ное (соединяя в одно то, что следовало бы разделить, и разделяя то, что удобнее бы­ ло бы рассматривать, как одно целое), что результат получается тот же, а иногда даже хуже, чем если бы он вовсе не пытался ана­ лизировать. Можно было бы указать, какие качества ума, какие виды умственной куль­ туры делают человека хорошим наблюда­ телем; но это — вопрос уже не логики,

атеории воспитания в самом обширном смысле этого слова. Собственно говоря, ис­ кусства наблюдения не существует. Могут быть правила для наблюдения; но правила эти, подобно правилам для изобретения, представляют собственно только указания для подготовки ума в известном направле­ нии, для приведения его в такое состоя­ ние, в котором он будет наиболее подго­ товлен к наблюдению или наиболее спо­ собен к изобретению. Следовательно, эти правила являются, в сущности, правила­ ми искусства самовоспитания, совершенно отличного от логики. Они научают не то­ му, каким образом сделать известную вещь,

атому, как приобрести способность делать ее. Это искусство укреплять члены, а не ис­ кусство пользоваться ими.

Степень обширности и детальности наблюдений и те пределы, до каких необ­ ходимо довести умственный анализ фак­ тов, зависят от специальной цели, которую мы имеем в виду. Определение состояния целой Вселенной в какой-либо отдельный момент невозможно; но оно было бы также

ибесполезно. Производя химические экс­ перименты, мы не считаем необходимым обращать внимание на положение планет, так как опыт показал (а для этого доста­ точно самого поверхностного опыта), что это обстоятельство не существенно для ре­ зультата таких опытов. И напротив, в эпоху веры в тайное влияние небесных тел мог­ ло считаться нефилософским опущение из виду точного состояния этих тел в момент опыта. Что же касается степени детально­ сти умственного расчленения, то — если бы мы должны были разбить наблюдаемое нами на его простейшие элементы, т. е., буквально, на отдельные факты, — было бы трудно сказать, где мы могли бы та­ кие фаюгы найти: мы едва ли когда можем утверждать, что какое бы то ни было из наших делений достигло предельной еди­ ницы. Но, к счастью, в этом не представ­ ляется необходимости. Единственная цель умственного расчленения — указать такое физическое расчленение, которое мы мог­ ли бы или сами произвести, или отыскать

вприроде. И мы сделали достаточно, ес­ ли довели умственное расчленение до того

пункта, с которого мы можем видеть, какие наблюдения или какие опыты нам нужны. На каком бы пункте ни остановилось в дан­ ное время наше умственное разложение фактов, существенно необходимо только то, чтобы мы постоянно были готовы и способны продолжать его дальше, если то­ го потребуют обстоятельства данного слу­ чая. Мы не должны также допускать, чтобы нашу способность расчленения стесняли тиски обыденных классификаций, как это было со всеми ранними умозрительными исследователями, не исключая и греков, которым редко приходило в голову, что одним и тем же отвлеченным именем ча­ сто называются несколько явлений и что факты Вселенной можно разлагать еще и на другие элементы, кроме тех, которые уже признаны обыденной речью.

§ 2. Когда, как мы думаем, отдельные пре­ дыдущие и последующие установлены и от­ личены друг от друга настолько, насколько этого требует данный случай, надо иссле­ довать, какое предыдущее связано с каким последующим. В каждом примере, подле­ жащем нашему наблюдению, есть много предыдущих и много последующих. Если бы эти предыдущие можно было отделить друг от друга только в мышлении или ес­ ли бы они никогда не встречались отдель­ но, то мы не были бы в состоянии узнать (по крайней мере, a posteriori) их дей­ ствительные законы, т. е. приписать всякой причине именно ее следствие и всякому следствию именно его причину. Чтобы сде­ лать это, мы должны иметь возможность встретить отдельно от остальных либо не­ которые из предыдущих — и затем заме­ тить, что за ними последует, либо некото­ рые из последующих — и заметить, что им предшествовало. Коротко говоря, мы долж­ ны держаться бэконовского правила ви-

доишенепия обстоятельств. Правда, это лишь первое правило естественно-научно­ го исследования; оно не единственное, как это думали некоторые; тем не менее оно служит основой всех остальных.

В целях видоизменения обстоятельсти мы можем прибегнуть (согласно обычно проводимому различению) или к наблю-

дспшо, или к опыту: мы можем либо отысынш, н природе пригодный для наших целей случай, либо создать его при по­ мощи искусственного сочетания обстоя- mvii.c tb . Значение случая зависит от того, 4 го именно представляет он сам по себе, ,1 не от того, каким из этих двух способов он получен. Его пригодность для целей ин­ дукции зависит всегда от одних и тех же принципов — подобно тому как ценность денег будет одна и та же, все равно, полу­ чены ли они по наследству, или же приоб­ ретены лично. Одним словом, между дву­ мя указанными процессами исследования пет никакой разницы по существу, никако­ го действительного логического различия.

.Члто между ними есть практические от­ личия, которые весьма важно не упускать n:i виду.

5 3. Первое и наиболее очевидное разли­ чие между наблюдением и экспериментом заключается в том, что последний пред­ ставляет из себя громадное расширение первого. Эксперимент дает нам возмож­ ность не только производить гораздо боль­ шее число изменений в обстоятельствах, чем сколько их нам предлагает сама при­ рода; он, кроме того, позволяет нам в ты­ сячах случаев производить именно того рода изменения, какие нам нужны для от­ крытия закона данного явления. Эту услугу нам редко оказывает природа, строй ко­ торой совершенно не приспособлен к об­ легчению наших научных исследований. Так, например, для определения того, какая именно из составных частей воздуха под­ держивает жизнь, нам нужно, чтобы живое с ущество было погружено отдельно в каж­ дый из составных элементов атмосферы. Но природа не дает нам в отдельности ии кислорода, ни азота. И нашим знани­ ем как о том, что дыхание поддерживается кислородом, а не азотом, так и о том, что воздух состоит из этих двух составных ча­ стей, мы обязаны искусственному опыту.

Преимущество опыта перед простым наблюдением в этом отношении призна­ но всеми: все согласны с тем, что опыт позволяет нам получать бесчисленные со­ четания обстоятельств, не встречающиеся

в природе, и тем присоединять к экспе­ риментам природы множество наших соб­ ственных опытов. Но есть и другое преиму­ щество (или, как выразился бы Бэкон, дру­ гая «прерогатива») у случаев, получаемых искусственным путем, сравнительно с те­ ми, которые представляются сами собой; и этим преимуществом наши собствен­ ные эксперименты обладают даже перед теми же самыми (по содержанию) опыта­ ми, но только произведенными природой. Хотя оно имеет не меньшую важность, од­ нако оно далеко не в такой степени чув­ ствуется и признается.

Когда какое-либо явление мы можем произвести искусственно, мы можем как бы взять его к себе домой и наблюдать сре­ ди таких обстоятельств, с которыми мы вполне знакомы во всех других отноше­ ниях. Если мы желаем знать, каковы след­ ствия причины А, и если мы в состоянии произвести А при помощи имеющихся в нашем распоряжении средств, то мы мо­ жем вообще определить по собственному усмотрению (насколько это совместимо с природой явления А) ту совокупность об­ стоятельств, которая должна сопровождать явление в нашем опыте. Отсюда, раз мы

вточности знаем одновременное состоя­ ние всякой другой вещи, находящейся в области влияния А, нам остается только наблюдать, какое изменение произойдет в этом состоянии вследствие присутствия А.

Так, например, при помощи электри­ ческой машины мы можем произвести, при наличии известных обстоятельств, те яв­ ления, которые природа предъявляет нам

вбольшем масштабе — в виде молнии и грома, Этим путем мы можем сравнить то знание следствий и законов электрическо­ го действия, какое люди могли получить при помощи простого наблюдения гро­ зы, с тем, какое они приобрели и могут надеяться приобрести при помощи элек­ трических и гальванических опытов. При­ мер этот тем более поразителен, что в на­ стоящее время мы имеем основание счи­ тать электричество наиболее распростра­ ненным и всеобщим из всех естествен­

положить, что для изучения этого явления мы всего менее нуждаемся в искусствен­ ных способах его произведения. Между тем на деле оказывается совсем противо­ положное: без электрической машины, без лейденской банки и без вольтова столба мы, вероятно, и не подозревали бы суще­ ствования электричества, как одного из ве­ ликих деятелей природы. И те немногие электрические явления, которые мы мог­ ли бы знать без опытов с этими прибо­ рами, мы продолжали бы считать либо явлениями сверхъестественными, либо из­ вестного рода аномалиями и странностя­ ми в строе Вселенной.

Когда нам удалось изолировать иссле­ дуемое явление, обставив его известными нам обстоятельствами, мы можем произ­ водить дальнейшие изменения в этих об­ стоятельствах — до какого угодно предела, и притом изменения именно такого ро­ да, какие, по нашему мнению, наиболее пригодны для выяснения законов данного явления. Вводя в эксперимент одно впол­ не определенное обстоятельство за дру­ гим, мы удостоверяемся относительно то­ го, каким образом влияет на это явление неограниченное разнообразие возможных обстоятельств. Так, химики, получив в чи­ стом виде то или другое вновь открытое вещество (т. е. уверившись в отсутствии в данной массе его всего, что может пре­ пятствовать его деятельности или видоиз­ менять ее), вводят последовательно раз­ личные другие вещества для того, чтобы определить, не входит ли данное веще­ ство с ними в соединение, не разлагает ли их — и притом, с каким именно резуль­ татом. Они прилагают к нему также теп­ лоту, электричество, давление и проч. для выяснения того, что именно произойдет с ним под влиянием каждого из этих об­ стоятельств.

Но если произвести явление не в на­ ших силах, и если нам приходится отыски­ вать такие случаи, где его производит сама природа, то наша задача получает в зна­ чительной степени иной характер.

В этом случае, вместо того, чтобы са­ мим выбирать, какие обстоятельства бу­ дут в эксперименте сопутствовать явлению,

нам приходится открывать, какие ему со­ путствуют в действительности; а это почти невозможно узнать сколько-нибудь точно и полно, раз мы выйдем из области про­ стейших и наиболее доступных для нас случаев. В качестве примера такого яв­ ления, которое мы не можем произвести искусственным путем, возьмем хоть чело­ веческий дух. Природа производит много душ; но вследствие того, что мы не в си­ лах произвести их искусственным путем, мы замечаем, что в каждом случае раз­ вития человеческого духа, в казвдом его воздействии на другие вещи, это разви­ тие или воздействие окружено и затемне­ но множеством неуловимых обстоятельств, делающих почти невозможным примене­ ние обычных опытных методов. До какой степени это верно, мы поймем, если при­ мем во внимание мезду прочим то, что всякий раз, как природа производит че­ ловеческий дух, она производит в тесной связи с ним и тело, т. е. известную обшир­ ную совокупность физических фактов, ко­ торые, быть может, даже в двух случаях ни­ когда не бывают вполне сходны друг с дру­ гом и большая часть которых совершенно недоступна нашим средствам исследова­ ния (кроме одного строения, которое мы можем в грубых чертах рассмотреть — по­ сле того как оно уже перестало действо­ вать). Если бы, вместо человеческого ума, мы предположили предметом исследова­ ния человеческое общество или государ­ ство, то встретили бы здесь те же самые затруднения, только в еще более сильной степени.

Таким образом, мы можем уже под­ метить то заключение, которое, как мне кажется, станет нам совершенно очевид­ ным в дальнейшем ходе нашего исследо­ вания: а именно, что в науках, имеющих дело с такими явлениями, над которыми искусственные опыты, или эксперименты, либо невозможны (как в астрономии), ли­ бо могут быть произведены лишь в очень ограниченной степени (как в психологии, общественных науках и даже в физиоло­ гии), — что во всех этих науках индукция из прямого опыта встречается с затруд­ нениями, в большинстве случаев непре­

одолимыми. Отсюда следует, что методы mix паук (если хотят, чтобы они достиг- /1 п какого-нибудь результата) должны быть н значительной степени, если не главным образом, дедуктивными. Это уже извест­ но нам относительно первой из упомя­ нутых нами наук, астрономии. И то об­ стоятельство, что это положение вообще не признают истинным относительно дру­ гих из указанных наук, является, вероятно, одной из причин их слабого развития.

5 4 . Если в одной области прямого ис­ следования явлений так называемое «чи­ стое наблюдение» сопряжено со столь зна­ чительными неудобствами, сравнительно с искусственным опытом, то в другой об­ ласти преимущество всецело находится на стороне именно наблюдения.

Так как индуктивное исследование име­ ет своей целью определение того, какие причины связаны с какими следствиями, то мы можем начать это изыскание с любо­ го конца пути, ведущего от одного из этих пунктов к другому: мы можем изучать или следствия данной причины, или же при­ чины данного следствия. Так, например, тот факт, что свет делает черным хлори­ стое серебро, мог быть открыт или при помощи опытов над светом — опытов, вы­ ясняющих, какое действие оказывает он на различные вещества, или же при помо­ щи наблюдения, показывающего, что ча­ стицы этого хлористого соединения часто становятся черными, и дальнейшего ис­ следования обстоятельств такого явления. Точно так же, действие яда кураре мог­ ло стать известным либо путем введения этого яда в организм животных, либо пу­ тем исследования того, почему постоян­ но оказываются смертельными те раны, которые гвианские индийцы наносят сво­ ими стрелами. Уже из простого изложе­ ния этих примеров, помимо всяких тео­ ретических рассузвдений, ясно, что искус­ ственный опыт приложим лишь к первому из двух указанных способов исследования. Мы можем взять причину и стараться най­ ти путем эксперимента, что именно она произведет; но мы не может взять след­ ствие и посредством эксперимента опре­

делить, какой причиной оно может быть произведено. Мы можем лишь выжидать, пока не увидим его произведенным при­ родой или пока нам не удастся произвести его случайно.

Это обстоятельство не имело бы боль­ шого значения, если бы от нашего выбора всегда зависело, с которого именно из двух концов данного отношения последователь­ ности начнем мы наши исследования. Но мы редко имеем в этом отношении свобо­ ду выбора. Так как мы можем переходить лишь от известного к неизвестному, то мы принуждены начинать с того конца, отно­ сительно которого мы наиболее осведом­ лены. Если нам ближе знаком деятель, чем его следствия, то мы поджидаем или сами производим случаи действия этого деятеля при доступных нам изменениях в обсто­ ятельствах и затем наблюдаем результат. Если, напротив, для нас темны те условия, от которых зависит явление, и нам знако­ мо само явление, то мы должны начинать наше исследование со следствия. Так, ес­ ли нам бросился в глаза факт почернения хлористого серебра и если мы совершен­ но не подозреваем причины этого, то нам остается только прибегнуть к сравнению тех случаев, где этот факт имел место, пока путем такого сравнения мы не найдем, что во всех в них это вещество подвергалось воздействию света. Точно так же, если бы мы ничего не знали о стрелах индийцев, кроме факта их гибельного действия, то лишь случай мог бы обратить наше вни­ мание на опыты над кураре; при правиль­ ном же ходе исследования мы могли бы только изучать или стараться заметить, что делали индийцы со стрелами в каждом от­ дельном случае.

Когда ничто не наводит нас на причи­ ну и мы вынуждены отправляться от след­ ствия и прилагать правило об изменении обстоятельств к последующим, а не преды­ дущим, — в таких случаях мы всегда ли­ шаемся помощи со стороны искусственно­ го опыта. Мы не можем по своему жела­ нию подобрать последующие, как мы мо­ жем это сделать с предыдущими — при любых обстоятельствах, совместимых с их природой. Нет средств производить след­

местных следствий таких причин, которые мам еще предстоит открыть, иначе говоря, сложных результатов законов, до сих пор еще неизвестных.

Хотя некоторые из предшествующих ммечаний, с точки зрения строгого поряд­ ка изложения, быть может, здесь и преж­ девременны, мне казалось, однако, что не­ сколько общих замечаний о разнице мевду пауками чистого наблюдения и науками опыта и о том крайне невыгодном по­

ложении, в какое в науках первой груп­ пы неизбежно поставлено непосредствен­ ное индуктивное исследование, — что не­ сколько таких общих замечаний составят лучшее подготовление к изучению мето­ дов прямой индукции. Такое подготовле­ ние сделает излишним многое, о чем иначе пришлось бы говорить, с некоторыми не­ удобствами, среди самого этого изучения. Теперь мы и приступим к рассмотрению упомянутых методов.