5.3.3. Полисубстантная гашишно-опийная аддикция

Военнослужащие с полисубстантной аддикцией составляли 21,7% от общего числа обследованных, злоупотреблявших наркотиками. При этом у 64,6% этой группы было установлено полисубстантное аддиктивное поведение, у 35,4% диагностировалась наркомания.

Сравнительный анализ групп обследованных с полисубстантным аддиктивным поведением и с полинаркоманией показал у последних достоверно более высокую частоту встречаемости наследственной отягощенности, конфликтных взаимоотношений в микросоциальной среде, изначально высокую толерантность к алкоголю. Кстати, высокая толерантность к алкоголю являлась на ТВД неблагоприятным прогностическим признаком формирования зависимости от любых ПАВ.

62,5% лиц с аддиктивным поведением стали принимать наркотики в период службы на ТВД. Больные полинаркоманией начали употреблять те или иные наркотики в подавляющем своем большинстве еще до призыва в армию, и лишь в 8,3% – в Афганистане. Средняя продолжительность формирования патологического влечения к наркотикам в боевой обстановке составляла 4 месяца. Подчеркнем, что фактор непосредственного участия в боевых действиях наиболее часто был представлен именно в группе лиц с полисубстантным злоупотреблением наркотиками (в 45% случаев). Это позволяет сделать вывод, что появление полисубстантной зависимости на войне нередко является результатом сочетания личностной дисгармонии и хронического стресса. Изначальная недостаточность компенсаторно-приспособительных личностных ресурсов, несостоятельность механизмов совладания со стрессом у таких лиц приводила к поиску способов «фармакологической коррекции», а наркотическая интоксикация еще более усугубляла дисгармоничные личностные черты.

Большинство злоупотребляющих наркотиками разных фармакологических групп в период службы на ТВД проявляли склонность к совершению краж военного имущества и к внутригрупповому конформизму, маркером которого служили татуировки, символизирующие боевую службу.

При патопсихологическом исследовании лиц с полинаркоманией с помощью теста 16 PF определялась эмоциональная неустойчивость (-С), низкий моральный контроль поведения (-G), фрустрированность и напряженность (+Q). По опроснику для оценки невротических состояний выявлялись высокий уровень тревоги, депрессии, истерии и вегетативных нарушений. Трудно судить, с чем конкретно связаны данные показатели – с исходной дизадаптированностью обследованных субъектов, с развитием у них реактивных состояний в боевой обстановке или уже с последствиями наркотической интоксикации и сохраняющимися к моменту исследования абстинентными проявлениями. Скорее всего, они отражают переплетение всех названных факторов.

Иллюстрацией полисубстантной аддикции может служить следующий пример.

Рядовой П., 1966 г. рождения. С детства отличался неусидчивостью и непослушанием. В 13 лет начал курить, в 15 лет — эпизодически употреблять спиртные напитки. В школе проявлял склонность к мелкому хулиганству, пропускал уроки, часто снижались оценки по поведению. После 8 классов поступил в техникум, но вскоре учебу запустил, время проводил в уличных компаниях. По этой причине был отчислен. Работал электриком, в вечерней школе получил среднее образование. В декабре 1985 г. призван в армию. Служить шел без желания, но в учебном подразделении адаптировался быстро. В апреле 1986 г. направлен в Афганистан. Службу проходил в должности артиллерийского корректировщика.

Принимал участие в боевых рейдах и десантированиях. В январе 1987 г. в компании “дембелей” впервые попробовал курить «чарс». Состояние опьянения понравилось: “под действием наркотика ни о чем не думается, ни о доме, ни о службе”. В дальнейшем курил «чарс» бессистемно, в зависимости от ситуации — иногда до 3-5 раз в день, иногда не курил по несколько дней подряд. С апреля 1987 г. наряду с продолжающимися каннабисными эксцессами начал употреблять «ханку» путем внутривенных инъекций. После введения наркотика появлялись “неземные ощущения легкости, тянуло размышлять на разные темы”. Со слов, употреблял «ханку» всего 5-6 раз с интервалами приблизительно в неделю. Сам наркотики не приобретал — “угощали сослуживцы”. Однако при длительном воздержании появлялся душевный дискомфорт, “будто чего-то не хватает”, “хотелось вновь забыться”. Большинство сослуживцев относились к его наркотизации осуждающе.

Как следует из их объяснительных, неоднократно замечался в состоянии наркотического опьянения, “сидел с отсутствующим видом, не отвечал на вопросы, не мог сглотнуть слюну”. Командованием части направлен на лечение в психиатрическое отделение 650 военного госпиталя. Поступил в отделение 5.06.87 г.

При поступлении категорически отрицал употребление опиатов, уверял, что вводил внутривенно новокаин, якобы усиливающий наркотический эффект чарса. Во время осмотра несколько раз выходил в туалет по причине поноса. Признался в употреблении ханки только после того, как из судебно-медицинской лаборатории поступил результат исследования мочи, в которой обнаружены алкалоиды опия. Развернутой абстинентной симптоматики не наблюдалось, но в течение недели жаловался на затрудненное засыпание. В беседах признает вред наркотиков, однако исключает возможность формирования зависимости лично у себя. Всячески стремится преуменьшить размеры наркотизации, крайне неискренен и лжив. Заявляет, что про наркотики он “постарается забыть” и впредь употреблять их никогда не будет. В отделении общителен. Режиму подчиняется. На теле татуировки — надпись “Afghanistan” и изображение боевых гранат.

Диагноз: Привычное употребление наркотиков (гашиша, опиатов) без признаков физической зависимости на фоне акцентуации характера неустойчивого типа.

После проведенного лечения выписан в часть.

Военнослужащих офицерского состава среди исследуемых с гашишно-опийной аддикцией не было. Прапорщики составили всего 2,1% от их общего числа. Средний возраст лиц, злоупотреблявших наркотиками разных групп, к моменту госпитализации составил 20,7 лет, то есть он был почти таким же, как в группе гашишной аддикции, но на 1,5 года меньше, чем у обследованных с опийной аддикцией.

Проведенное патохарактерологическое исследование показало, что характерологическим фоном для формирования полисубстантного аддиктивного поведения преимущественно являлись эпилептоидный (31,8%), лабильный (18,2%) и неустойчивый (13,6%) типы акцентуаций. В то же время, среди больных полинаркоманией преобладали лица с шизоидной акцентуацией характера (37,5%). По данным ПДО, в 73% случаев у полинаркоманов имелись признаки выраженной социальной дизадаптации.