5. Результаты редукции недоказуемы, но очевидны.

Практические возможности феноменологического метода можно увидеть на следующем примере, получившем широкий общественный резонанс в 2005 г.

Женщина, защищаясь от насильника, нанесла ему ранение несовместимое с жизнью. Ранение было нанесено кухонным ножом, который она носила с собой в сумке с целью самообороны после того, как однажды она уже подвергалась нападению насильника.

По факту смерти нападавшего в отношении женщины было возбуждено уголовное дело. Ей было инкриминировано преднамеренное убийство. Суд вынес обвинительный приговор. Дело получило огласку с негативной общественной оценкой приговора суда. В результате прокурором был внесен протест в порядке кассации.

Такова внешняя сторона данного дела.

Заметим, протест прокурора был внесен только после негативного общественного резонанса.

Комментарии ведущих правоведов по поводу данного приговора сводились к констатации пробела в праве, в частности, в ст. о необходимой обороне.

Однако квалификация дела следователем была не по статье о необходимой обороне, а по статье о намеренном нанесении вреда жизни и здоровью. При этом аргументация следователя сводилась к тому факту, что женщина носила с собой нож, имея заранее намерение применить его в случае угрозы. Статья же о необходимой обороне не допускает оборону заранее.

Для общественного мнения, а оно выступает здесь в качестве того самого субъекта как носителя ценностей, в судебном решении нет права. С позиции общества, право реализовалось как раз в действиях женщины, а не в норме закона, действиях следователя, решении судьи. Для любого непредвзято судящего человека очевидно, что женщина имела право защищать свою честь, свое здоровье, свою жизнь от посягательства. Интересоваться в ситуации нападения у насильника тем, хочет ли он только совершить акт насилия или же убить – просто абсурдно, так же абсурдно и ждать, когда насилие свершится. Угроза насилия – уже повод для обороны. Женщина в силу неравенства физических возможностей имеет право применять оружие. И нормы действующего законодательства, оговаривающие необходимую оборону, вполне учитывают данную ситуацию. Здесь нет никакого пробела. Дело пришло к несправедливому решению вследствие квалификации его по другой статье. Однако применять здесь статью о преднамеренности вследствие того, что кухонный нож носился в сумочке с целью возможной обороны, это все равно, что вменять человеку в вину то, что он обучается приемам борьбы. Он ведь обучается им для того, чтобы в случае необходимости защититься. А если бы женщина применила не нож, а дамскую шпильку, которую она носила не только ради прически, но, пройдя курсы по самообороне женщин, предполагала в качестве средства защиты? Абсурд, поскольку таковым предметом может стать любой (ножницы, пилочка для ногтей и т.д.).

Абсурдность приговора суда связана с тем, что поиск права со стороны правоприменителей (судья, следователь, прокурор) осуществлялся в норме.

Общественное мнение же безошибочно усматривает его в самом акте реализации ценности (право на жизнь, здоровье, неприкосновенность) через оборону.

Очевидность несправедливого решения суда стала ясна для правоприменителей только после возмущения общества. Рассудочные же аргументы и ссылки на формальную норму отнюдь не позволили прийти к правовому решению. Судье совершенно не требовалось толковать норму или менять квалификацию (ни того, ни другого он не может по статусу), ему достаточно было толковать ситуацию, которая возникла на пересечении повседневного мира (реальных действий в конкретной ситуации, обусловленной определенными ценностными установками) и системного (нормы). Тогда бы он увидел право, а не нарушение права.

Учебники часто учат будущих юристов логическому толкованию нормы, выявлению смысла нормы, но требуется еще умение видеть право в его очевидных проявлениях. И тогда судья мог бы увидеть отсутствие в действиях женщины (ношение ножа) умысла нанести вред. И решение суда даже при ошибочной квалификации и даже при наличии пробела в праве было бы оправдательным.

Реально же ущерб был нанесен самому праву, поскольку авторитет права такими разумными аргументами и ссылками на закон только подрывается.

Безусловные утвердительные убеждения и уверенности, составляющие содержание жизненного мира, значат для становления правосознания больше, чем рассудочные доказательства и научно-теоретические обоснования.

Реконструируем наш анализ:

1. следователь не применяет статью о необходимой самообороне, т.к. считает, что у женщины не было права на применение ножа как средства самообороны, поскольку нож она носила в сумке заранее предполагая возможность им воспользоваться в случае нападения.

Однако, если мы воспользуемся данной логикой, то нам придется вообще отказать гражданам в праве на самооборону.

То или иное субъективное право является правом (проявлением права) только тогда, когда в любых частных его проявлениях присутствует зафиксированное в норме правомочие.

В логике же следователя признание за женщиной права зависело от того, скажет она правду или солжет. Кроме того, мы нашли и ряд других ситуаций (использование приемов борьбы, газового балончика и т.д.) которые являются разрешенными правовыми нормами, но в данной логике должны признаваться неправовыми.

В данном случае мы воспользовались с вами приемом феноменологической редукции. Мы искали тот эйдос правовой нормы, который содержится в любой модели правомерной самооброны. Тем самым мы увидели в действиях женщины право.

Итак превая ошибка – это ошибка следствия в вопросе квалификации преступления.

2. Ошибка судьи. Суд не имеет права менять квалификацию. Если следствие доказывает телесные повреждения, суд не может сменить квалификацию на статью о самообороне.

Суд не меняет квалификацию деяния. Но в этом случае, для того, чтобы вынести обвинительный приговор, надо доказать вину, доказать умысел или неосторжность.

Феноменологическая редукция позволяет и снять с женщины обвинение в умысле. Действия женщины были сознательными, но что было правовым эйдосом этих сознательных действий? Что составляло суть действий? Сознание женщины было направлено на руководство своими действиями смыслом и желаемыми последствиями которых была цель защиты собственной жизни, а не желание нанести телесные повреждения.

Обвинение по данной статье должно быть снято за недоказанностью вины.

Кроме того, мы можем описать это право через его структуру.

1. в качестве правового субъекта, т.е. носителя правовой ценности и индикатора наличия этой ценности в конкретной ситуации является общественное мнение, которое сразу же отреагировало на ситуацию требованием признать за женщиной право. В судебном решении общество не увидело права. право было как раз в действиях женщины.

2. В качестве правовой ценности здесь выступает право на жизнь. Право на посягательство на чужую жизнь не является правовой ценностью. Женщина реализовала право на жизнь, но в ее действиях не было посягательства на чужую жизнь. Напротив пострадавшая сторона реализовывала не право а произвол в отношении чужой жизни. У нападавшего было право на защиту от неправомерной самообороны, но как мы уже выяснили, эти границы не были превышены.

3. У женщины были правомочия на защиту. Признание этих правомочий подтверждено и нормами уголовного права. действия нападавшего были за рамками признаваемых в обществе правомочий.

Недостатки метода.

Из редукции могут вытекать самые разные результаты: явление можно редуцировать до его иллюзии, можно вести в сторону крайнего солипсизма – существую только я).

Выбор правильного направления редукции зависит от интуиции философа.

Кроме того, видение сущностей не раскрывает тайны существования. Более того, феноменология апеллированием к очевидности как бы устраняет вопрос о тайне. Метафизика возводя познание к абсолюту в «остатке» видит непостижимое как неявленное нам. Феноменология, сводя познание к очевидности, сводит все к не требующему доказательства явленному.

На основе феноменологического метода развился герменевтический подход к постижению мира.