- •Философские письма
- •Письмо первое о квакерах
- •Письмо второе о квакерах
- •Письмо третье о квакерах
- •Письмо четвертое о квакерах
- •Письмо пятое по поводу англиканской религии
- •Письмо шестое о пресвитерианах
- •Письмо седьмое о социнианах, или арианах, или антитринитарияхзз
- •Письмо восьмое о парламенте
- •Письмо девятое о правительстве
- •Письмо десятое о торговле
- •Письмо одиннадцатое прививка оспы
- •Письмо двенадцатое о канцлере бэконе84
- •Приложение первое письмо о душе (первая редакция письма XIII) Письмо о г-не Локке
- •Приложение II конец письма XIII, начиная с 1748-1751 гг. Продолжение той же темы
- •Письмо четырнадцатое о декарте и ньютоне
- •Письмо пятнадцатое о системе тяготения
- •Письмо шестнадцатое оптика г-на ньютона
- •Письмо семнадцатое о бесконечности и хронологии
- •Приложение первое история бесконечности
- •Глава XIX
- •Приложение II о ньютоне
- •Письмо восемнадцатое о трагедии
- •Письмо девятнадцатое о комедии
- •Письмо двадцатое о вельможах, культивирующих литературу
- •Письмо двадцать первое о графе рочестере и г-не уоллере
- •Письмо двадцать второе о г-не попе и некоторых других знаменитых поэтах
- •Приложение
- •Письмо двадцать третье об уважении которое нам надлежит оказывать образованным людям
- •Письмо двадцать четвертое об академиях
- •Письмо двадцать пятое замечания на "мысли" г-на паскаля
- •XXXVIII
- •Приложение
- •10 Мая сего 1738 года
Приложение
Есть одна английская поэма, которую трудно дать вам почувствовать, название ее — "Гудибрас". Это — сплошь комедийное сочинение, и, однако, сюжетом, его является гражданская война времен Кромвеля. Тот, по чьей милости было пролито столько крови и слез, дал жизнь поэме, заставляющей самого серьезного читателя смеяться. Образчик подобного контраста можно найти в нашей Менипповой сатире. Разумеется, римляне не стали бы создавать бурлескную поэму по поводу войн между Цезарем и Помпеем или на сюжет проскрипций Октавиана и Антония. Почему же страшные бедствия, причиненные Лигой во Франции или войнами между королем и парламентом в Англии, сумели стать объектом смеха? Да потому, что в основе этих пагубных раздоров было заложено нечто смешное. Парижские буржуа, возглавлявшие группировку Шестнадцати, примешали к фракционным ужасам развязную наглость. Женские интриги, козни легата и монахов вопреки вызванным ими бедствиям имели комический аспект. Богословские диспуты и фанатизм пуритан в Англии также были весьма смехотворны; вот эта-то смешная основа, как следует усиленная, могла стать забавной при условии, что будут удалены скрывающие ее трагические ужасы. Если булла "Unigenitus211"("Единородный" (лат.). - Примеч. переводчика.)
вызвала кровопролитие, то поэма "Филотанус" не менее соответствовала своему сюжету, и ее нельзя было упрекнуть даже в том, что она не столь весела, забавна и развлекательна, как могла бы быть, и не содержит в основной своей части того, что обещает начало.
Поэма "Гудибрас", о которой я вам повествую, представляется сочетанием "Менипповой сатиры" и "Дон-Кихота"; преимуществом ее перед этими сочинениями является стихотворная форма; другое преимущество - ум: "Мениппова сатира" от этого далека; она — весьма посредственное произведение. Но сила ума автора "Гудибраса" открыла ему секрет, как оказаться значительно ниже автора "Дон-Кихота". Вкус, простота, искусство рассказчика, уместное включение похождений, умение ничего не расточать даром - все это стоит гораздо дороже, чем ум; итак, "Дон-Кихот" читаем всеми народами, а "Гудибрас" - одними лишь англичанами.
Автора этой столь необычной поэмы звали Батлер; он был современником Мильтона и пользовался неизмеримо большей известностью, чем этот последний, потому что был забавен, поэма же Мильтона печальна. Батлер выставил в смешном свете врагов короля Карла II; единственным вознаграждением, которое он получил, было то, что король часто цитировал его стихи. Битвы сэра Гудибраса были шире известны, чем сражения ангелов и дьяволов в "Потерянном рае". Однако английский двор обошелся с шутником Батлером не лучше, чем небесный двор поступил с серьезным Мильтоном: оба они умерли от голода или чуть не умерли от него.
Герой поэмы Батлера не был вымышленным персонажем, как Дон-Кихот Мигеля Сервантеса: это вполне реальный сэр и баронет, бывший одним из поклонников Кромвеля и его полководцев. Звался он сэр Сэмюел Люк. Дабы дать почувствовать дух этой поэмы, единственной в своем роде, надо выбросить три четверти любого пассажа, который собираешься переводить, ибо этот Батлер не умеет остановиться. Итак, стремясь избежать многословия, я свел приблизительно к ста стихам четыреста первых строк "Гудибраса".
Когда миряне и святые
Бранились в Англии между собой
И сражались за церкви
Столь же яростно, как за шлюх.
Когда англикане и пуритане
Затеяли столь страшную войну
И проповедники Назарета,
Выходя из кабака,
Отправлялись в кафедры бить в барабаны,
Когда повсюду, неведомо почему,
Во имя неба и короля
Покрыли Землю вооруженные люди, -
Тогда Господин Рыцарь,
Долгое время пребывавший в праздности, как Ахилл,
Преисполненный священного гнева,
В сопровождении своего обер-шталмейстера
Вскочил с своего насеста
С саблей в руках и Евангелием
И решил отправиться на войну.
Сэр Гудибрас, этот редкий человек,
Был, как говорят, исполнен чести
И обладал умом и сердцем;
Однако в глубине этого сердца он был жаден и скуп.
Впрочем, благодаря некому новому таланту,
Он был весьма способен к судебным тяжбам,
Ровно как и к жестоким сражениям.
Велик в судебном кресле, велик и в седле,
На поле сражения и за конторкой,
Он напоминал тех земноводных крыс,
Что являются в двух обличьях -
Как полевые крысы и водяные.
Но вопреки своему великому красноречию,
Своим заслугам и осмотрительности,
Он слыл среди некоторых знающих людей
Одним из тех орудий,
Которыми мошенники искусно
Умеют пользоваться без слов
И ловко ими крутить и вертеть:
Орудие это зовется "глупцом".
Но не потому, что он
Не был тонким знатоком
В теологии, логике и астрологии:
Он умел расчленить ниточку рассуждения на четыре нити,
Никогда не сдавался в диспутах,
Не сходя с места, изменял тезис,
Всегда был готов толочь воду в ступе,
Когда вовсе не нужно было распространяться.
Вера Гудибраса
Была подобна его разуму:
Она была бессмысленна и очень глубока.
Божественное пуританство,
Лучшая из сект на земле,
Не имеющая в себе ничего человеческого;
Истинная воинствующая церковь,
Проповедующая с огнестрельным оружием в руках,
Дабы получше обратить своих ближних.
Пускающая в ход аргумент сабельных ударов,
Сулящая небесное блаженство
С помощью перекладины и веревки
И безжалостно проклинающая
Грехи всех прочих христиан,
Дабы получше обелить свои;
Разрушительная секта,
В конце концов разрушающая самое себя:
Так Самсон своей могущественной рукой
Разрушил храм филистимлян;
Но мстительность его погубила,
И он похоронил сам себя.
Раздавленный страшным падением
Этого храма, который он уничтожил.
Под носом античного воина
Свисали два могучих уса,
К которым Парки привязали
Судьбу Республики.
Он тщательно их оберегает,
Ибо, если усы эти будут вырваны,
В тот роковой момент вместе с его усами
Должно пасть целое государство.
Так Талиакоцит,
Великий этрусский целитель,
Восстанавливал все утраченные носы
С помощью нового искусства:
Он проворно брал
Кусочек кожи с зада бедняка
И аккуратно прилаживал его к носу;
В конце концов получалось,
Что в момент смерти заимодавца
Нос получателя отсыхал:
При этом часто в тот же гроб
Во имя справедливости и доброго согласия,
По воле умершего
Клали его нос подле его задницы.
Наш могучий герой Альбиона
Взгромоздившись на свою клячу,
Алкая отмщения за веру,
Приторочил к луке своего седла
Два пистолета и свиной окорок;
Но у него была лишь одна шпора.
Такова была его всегдашняя привычка:
Он знал, что если задник его сапога
Взрезается в один бок животного,
То другой его бок не отстанет от первого.
Итак, Гудибрас отправился в путь.
Пусть Бог благословит его поход,
Его аргументы и его партию,
Его рыжую бороду и отвагу.
Человек, воображение которого обладало бы десятой долей остроумия — тонкого или же грубого, — царящего в этой книге, все-таки был бы весьма забавен; однако пусть он как следует поостережется переводить "Гудибраса". Это было бы прекрасным средством заставить читателей-иностранцев смеяться над нелепостями, забытыми уже среди того народа, у которого они пользовались такой славой. В Европе больше не читают Данте212, ибо у него все полно намеков на незнакомые факты; то же самое относится к "Гудибрасу". Большая часть шуток в этом сочинении касается богословия и богословов того времени. Каждая мелочь требовала бы комментария. Но ведь разъясненная шутка перестала быть смешной; комментарий к остротам не может ничего объяснить.